Home

Они подминают под себя производство какого-то совершенно неприметного товара — инструментов для медицинских лабораторий, которые в Пилтовере без зазрения совести используют все, забывая, где это было изготовлено. На этот рискованный, непроверенный план Силко ставит абсолютно все. Они могли бы потратить это время на менее идиотское дело, но нужно попробовать сотрудничество. Им нужен выход на Пилтовер, а гораздо проще сделать это через налаженные торговые контакты. Должно сработать. Они приостанавливают поставки какой-то мути, типа приборов для сканирования, и коллеги с той стороны с прокрутом, но идут на переговоры. Силко просит безопасности рабочим и зарплаты повыше в письмах осторожно, полунамеками угрожая, упрашивая. Дело идёт туго, Силко буквально думает над каждым словом, когда пишет пилтоверскому чинуше письма на излишне дорогой бумаге из Верхнего города. Силко не может упустить ситуацию ни на минуту, а потому вообще не спит. Вандер шляется по всему городу, как ищейка, договариваясь уже в Зауне, контролируя ситуацию, возвращаясь домой и через сопротивление утаскивая Силко в кровать. Ему не удается уговорить его поспать дольше пары часов в день, поэтому Силко работает, но уже в кровати, переписывает документы, отчёты, планы. Пилтовер держит Заун за яйца, прикрываясь законом, и к ним не должны прикопаться с точки зрения правил. Когда все идёт на лад, Силко на секунду останавливается, чтобы дать себе выдохнуть и посмотреть на все сверху, вне этой бешеной гонки. Вандер застаёт его мирно сидящим на столе с сигарой в руках. Он салютует бокалом и опрокидывает в себя скотч. Силко выглядит уставшим, но посвежевшим, наконец вымыв волосы и припудрив темную кожу. Вандер поднимает его за подбородок и целует в уголок губ: — Ты приглашен на встречу в четверг, — он улыбается и протягивает Силко аккуратный, идеально-белый конверт, — это ресторан в Пилтовере. Они хотят встретиться лично с тобой. Силко неверяще зажимает рот ладонью и кидается ему на шею, смеясь так громко и торжествующе, что Вандер шипит на него и просит не будить детей. На руках у Силко — мазки неоновой краски, значит, он сегодня позволил себе отвлечься и уложить девочек. Они открывают бутылку дорогого, украденного ещё тысячу лет назад в пору юности алкоголя и празднуют почти до утра. Силко позволяет заболтать себя, увлечь разговорами о прошлом, зацеловать до искр перед глазами, а потом на руках унести в постель. Им ещё столько надо сделать до четверга, но сегодня они победили и заслуживают немного отдыха. *** Севика устает на первых тридцати минутах и наконец притаскивает Силко огромное зеркало во весь рост, которое они прислоняют к дивану, и Вандер придерживает его, пока Силко скептически осматривает себя. — Это идеальный вариант, — решает вставить свое мнение Вандер, и Силко морщится: — Слишком светлая рубашка. Некрасиво. Очень красиво на самом деле. Силко в классическом костюме-тройке без лишних защищающих элементов, намекающих на его происхождение, выглядит главой пилтоверского знатного дома. Белая рубашка делает его светлее, пусть обманчиво, но беззащитнее. А с темной повязкой на глаз он кажется ещё и моложе на десяток лет. — Просто непривычно. Ты должен выглядеть надёжно, а не опасно. — Может быть, ты и прав, — после некоторых раздумий роняет Силко, а потом кивает на два нейтральных фрака, почти идентичных по оформлению, но с разными портупеями для оружия: — Это для тебя и Севики. Вы пойдете, как сопровождение. Это не совсем подарок. Но Вандер ценит, что Силко заморочился, чтобы они разделили с ним этот момент. Севика хмыкает — костюм ей не нравится, но новенькое, крепкое крепление для сабли — настоящий подарок. Пока она переодевается, без стыда раздевшись прямо перед ними, Вандер тактично поворачивается к Силко: — У меня есть кое-что, что тебе понравится… я надеюсь, — он достает небольшую коробочку и протягивает Силко. Тот приподнимает брови и улыбается: — Дорогой, ты решил сделать мне предложение? — Нет, — Вандер неловко улыбается и хмыкает, — но когда-нибудь позже… В общем, нет, это не предложение. Возьми. Силко открывает коробочку и улыбается, растроганно прижимая ладонь к сердцу: — Вандер… Они прекрасны. Вандер помогает ему застегнуть красивые, фигурные запонки с зелёными камнями. Вандер долго торговался с шельмой-старьевщиком, чтобы заполучить именно эти камни, полупрозрачные, зелено-серые, которые на солнце становились почти голубыми, как глаз Силко. Вандер застегивает их, аккуратно поцеловав ладони и кинув горящий взгляд, на который Силко прикусывает губу и мурчит. Севика громко откашливается: — Расчетное время час, голубки. Нам ещё доехать. — Я готов, — Силко прижимается к его губам, обхватывая за шею и приставая на носочки. Он невероятно аккуратный, изящный, будто уже принявший облик торговца-аристократа. — Мы готовы. *** Вандер придерживает Силко за плечо, когда они возвращаются через мост. Он радуется, что настоял, чтобы Силко не брал с собой оружие, потому что он и Севика и так будут рядом, иначе без жертв не обошлось бы. Им не просто отказали. Пилтоверский чинуша, увидев повязку и проглядывающий сквозь пудру шрам, поморщился презрительно и заявил, что не собирается разговаривать с бандитом. И ушел. Вандер сам приходит в себя, только когда аккуратно тянет к дверям застывшую Севику — вслед за невозмутимым, прямым, будто палку проглотил, Силко. Через пару кварталов тот внезапно заводит руку за голову и распутывает повязку, швырнув ее на пол. Несколько пилтошек вокруг шокировано ахают и переходят на другую сторону дороги. Вандер знает, что Силко улыбается в этот момент — зло, выставляя шрамированную косую ухмылку и ярко-алый глаз под солнце, чтобы было лучше видно. Вандер знает, что это его уничтожило. Гордость, талант Силко — в умении вести переговоры, договариваться — оказались годны лишь на запугивание бандитов из Нижнего города. Вандеру удается пробиться в его кабинет лишь через полчаса, когда Силко сам открывает дверь и с пустым взглядом усаживается прямо на стол. Вандер осматривает кабинет, но не замечает ничего необычного. Он подходит ближе, собираясь обнять, но под ногой хрустит, и он опускает взгляд. Только тут он видит на полу осколки бокала. Только тут он понимает, что у Силко голые ступни. — Ты… Черт, прямо по стеклу, ну! Он заставляет его повернуться на столе лицом к окну и опускается на колени, осматривая ноги. Вандер не представляет, как Силко вообще мог ходить, потому что осколки вонзились прямо в ступни, мелкими частичками в растерзанную кожу. Вандер подцепляет их пинцетом, вытягивая с трудом, так глубоко они застряли. — Больно? — Как и всегда, — шелестит Силко, наблюдая за ним сверху. Он морщится и болезненно проводит пальцами под веком: — Глаз, Вандер. Ты виноват в этом. Вандер поднимает голову, и видит, что руки у Силко нервно вздрагивают. Он смотрит с такой яростью, но не на Вандера, а куда-то мимо. — Лучше бы ты меня убил тогда, черт возьми. Теперь я бесполезен. Теперь все это бесполезно… Твою мать, осторожнее! — Прийди в себя, — бросает Вандер и аккуратно, как ребенку, дует на обработанные ранки, — никто с самого начала не собирался с нами разговаривать. Им плевать на жителей Зауна. — Мы могли бы попытаться, если бы не это, — шипит Силко, а потом дёргается назад, громко и испуганно выдохнув, когда Вандер резко поднимается на ноги. Напряжение в воздухе достигает пика — но в другом оттенке. Вандер отступает на шаг, невесело хмыкнув и подняв в руке окровавленные тряпки: — Выбросить хотел. Даже не в тебя, а в мусорку. Я думал, мы прошли этот этап. Это он о страхе. О недоверии. Силко подаётся вперёд, соскользнув на пол и задушенно заскулив: — Я не хотел, прости, я правда не хотел. Ты прав, они бы не стали разговаривать с заунитом, в любом случае. Прости, я… Это была идиотская идея с самого начала. Вандер ругается и подхватывает его на руки, усаживая обратно на стол. Ноги у Силко мокрые от крови опять, их бы перебинтовать хотя бы, но он не отцепляется, сипя что-то ему в плечо. Вандер держит его в руках, пока пальцы Силко не слабеют. Он отходит, и Силко горбится, становясь разом меньше, опускает глаза в пол и настороженно прислушивается, ожидая хлопка дверью. Вандер возвращается с бинтами и усаживается на пол перед ним вновь. Он не успевает приступить к лечению, как перед глазами появляется коробочка от запонок. Рукава белой рубашки широко расходятся, и запястья Силко подрагивают: — Прости, — он впихивает ему коробочку, — я подвёл тебя. Я не могу. Камни там зелёные, нежные, Вандер заказывал оправу у пилтоверского ювелира, поэтому и запонки получились в чопорном и геометричном стиле арт-деко с лучами солнца на зажимах. Он совершенно не идёт Силко, как и чертова белая рубашка, маркая и чуждая Нижнему городу. Как и попытка мирного решения с людьми, понимающими только язык силы. Вандер забирает коробочку и целует Силко в губы, приобнимая за плечо: — Они наши враги, и никакого решения, кроме как настоять на своем нашими методами, нет. Мы им всем покажем. *** Спустя два года Джинкс ворует самоцвет из-под носа толпы миротворцев в день Прогресса, а Синджеду удается синтезировать ещё несколько с помощью таинственного бывшего ученика из Пилтовера. Силко не скрывает глаз и расползающиеся по щеке шрамы, когда идёт на переговоры с советником Таллисом, не пытается разодеться и прикинуться своим. Не с его репутацией. Он идёт туда, как оружейный барон Зауна, негласный лидер будущего вольного города, и вместо классического перстня с гербом Дома на его руке — обручальное кольцо с хекстек-самоцветом.