(the lights come on) the music dies

      Единственная причина, по которой я люблю дождь - когда он идёт, твои объятия ощущаются теплее.       Той ночью был ливень, холодный сильный ветер продувал насквозь. Мягкий стук капель по стеклу и резкий вой ветра снаружи были доказательством того, что погода испортилась. У соседей горит свет и в окне виднеются их силуэты и тени. На дороге нет ни души, лишь бурные потоки воды и непрекращающийся дождь.       Наблюдая за всем из своего положения у оконного стекла, Они медленно моргают в такт музыке погоды. Их пальцы двигаются по коже от предплечий к плечам и там замирают. Немного погодя, Они обнимают себя - это не попытка удержать тепло; вообще-то Они не чувствуют холода.       Позади Них со скрипом открывается дверь, а затем слышится звук шагов, пересекающих комнату. Непроизвольно Они оглядываются, несмотря на то, что абсолютно точно знают, кто это.       Это уже становится привычкой, Они всегда так делают, будто это какой-то знакомый ритм, который Они знали всегда. Таких ночей было много, но Они всё равно наблюдают за каждым движением человека. Они всё ещё наблюдают, хоть и знают каждую мелочь.       Они знают, что чашка, которую держит мужчина - с горячим шоколадом. Они знают, что, хоть в гостиной и стоит три разных дивана, человек всегда предпочитает сидеть на бетонном полу, скрестив ноги. Они знают, что человек пять раз подует, прежде чем сделать глоток горячего напитка. А ещё Они знают, что после пяти минут тишины, мужчина будет смотреть в окно, напряженно вглядываясь в тёмное небо.       Если, конечно, он вдруг не начнёт плакать. Но плакал он почти всегда. Он плачет прежде чем сесть и после того, как встаёт. Плачет, когда пьёт свой горячий шоколад. Это какой-то замкнутый круг.       Это замкнутый круг, в который Они сами себя втянули. Обыденность, частью которой Они стали даже несмотря на то, что её другая часть об этом не знает. И так было всегда для Них, с самого первого раза.       Они уже перестали считать, сколько прошло дней с того самого первого дня. Теперь это не казалось таким важным. Со временем Они просто поняли, что всё идёт своим чередом. Что вселенная просто ведёт себя как вселенная, втягивая Их в жизнь этого человека.       В жизнь этого человека. В жизнь Хан Джисона. Они были связаны с каждой её частью и больше не задавались вопросом почему.       Я хочу видеть тебя всегда. Я хочу всегда быть рядом с тобой.       Их ослепил яркий свет ламп на потолке, когда Они обнаружили, что лежат на полу. Пронзительный звук, кажется, доносится сразу отовсюду; Они пытаются прикрыть уши. Но звук всё ещё слишком громкий, оглушительный словно гром. Но вдруг он затихает. Боковым зрением Они увидели рядом с собой плачущую фигуру с телефоном, прижатым к уху. Тихие всхлипы наполняют комнату. Они вытягивают шею, просто чтобы всё ясно видеть, но мужчина внезапно встаёт и всё ближе и ближе подходит к Ним.       Их глаза расширяются, в панике Они пытаются встать и сдвинуться с пути человека. Ближе и ближе, фигура всё приближается. А потом…       Они не чувствуют ничего.       Они ничего не чувствуют, когда человек проходит сквозь Них, будто Они голограмма. А человек уходит. Выходит за дверь, оставляя Их, ошеломленных и поражённых. Оставляя Их одних в незнакомом для Них месте, наедине со звуком пустоты.       Всё ещё сидя на полу и глядя в потолок, Они думают о произошедшем. Ощущение пустоты от столкновения с человеком и ощущение пустоты этого места остается внутри Них.       Может быть, Они и есть голограмма. А, может быть, и нет.       Синий - грустный цвет. Синий… это когда я не с тобой.       Они отходят от окна и приближаются к Хан Джисону, который сидит на полу. Они проходят мимо торшера, их несуществующая тень танцует в его свете. Они проходят мимо длинного дивана - белого с золотисто-оранжевыми подушками, их рука почти цепляется за его край в поисках опоры, но не чувствует ничего, кроме воздуха. Они всё же благополучно опускаются на пол напротив Хан Джисона.       Слабый пар от кружки распространяется вокруг, но человек этого не замечает, уставившись в никуда. Минуту спустя он моргает, снова отвлекаясь на свой напиток. Снова дует на него - ровно пять раз, как делал всегда и как Они уже знали, прежде чем отпить из кружки, а потом его глаза снова остекленели.       Они смотрят на мужчину, склонив голову и моргая. Затем Они надувают губы и тычут указательным пальцем в пол, а потом средним. Их пальцы изображают идущего человечка и он движется в направлении Хан Джисона. Один шаг, второй, третий, четвертый и пятый. Шестой шаг, седьмой, за ним восьмой и пауза. Их пальцы останавливаются и стучат по полу. И никакого звука от этого действия, Хан Джисон всё ещё находится в прекрасном оцепенении.       Снаружи всё ещё льёт дождь, напевая свою торжественную песню в ночи. И Они думают о количестве песен, что Они всегда слышат из стереосистемы в комнате, смотря на голубые пушистые тапочки Хан Джисона.       А потом мысли проносятся в Их голове, волнение и замешательство наполняют Их изнутри. Волнение - потому что музыка и танцы в дождливые дни - это то, что Они любят. Они пришли к такому выводу за это странное время. Замешательство - потому что несмотря на дни и ночи, проведенные в этот странный период, Они всё ещё не понимают, почему Хан Джисон всегда надевает именно эти голубые пушистые тапочки - у него есть шесть других пар таких же пушистых, но других цветов.       Они вздыхают, снова оглядываясь на Хан Джисона, который в этот момент делает ещё один глоток горячего шоколада. Звук от этого действия достигает Их ушей и Они неосознанно сглатывают. Проходит ещё около трёх минут, Они ложатся на пол половиной тела, опираясь на локти. Светильники на потолке выключены и единственным источником света в комнате остаётся торшер. Но он всё равно слишком яркий для Них, поэтому Они прикрывают глаза.       Однако спустя всего несколько секунд снова открывают их, услышав тихий всхлип, исходящий от человека рядом с Ними. Они смотрят на Хан Джисона. Слёзы бегут из его глаз, красиво падая на его щёки. Они пытаются не чувствовать боль. Но это всё ещё замкнутый круг и Они всё равно её чувствуют.       Я люблю называть тебя по имени.       Имя человека - Хан Джисон. Факт, который Они узнали в тот же день, после того, как очнулись в этой странной ситуации.       Мужчина возвращается домой лишь на следующий день - после того, как неосознанно оставил Их.       Он входит в дом как зомби, глаза красные, бегающие. Они переживают, что человек может оступиться, но когда он заходит, за ним следуют две фигуры. Один мужчина слегка касается его спины, направляя его. Другой несёт сумку с продуктами. Когда эти новые люди оказываются в глубине дома, Они понимают, почему те кажутся Им знакомыми - Они видели их на одной из фотографий в рамке на стене. Они приходят к выводу, что эти двое - друзья Хан Джисона.       Они наблюдают за мужчиной, направляющимся в кухню, чтобы присесть. Сумка уже разобрана и продукты разложены. Те двое тихо бормочут мужчине “Позавтракай” и “Не изнуряй себя”, пока идут готовить еду. Запах еды распространяется по небольшому пространству, Они наслаждаются им, размышляя, почему вообще могут чувствовать запахи и слышать, но не могут чувствовать что-то другое и говорить.       Они продолжают недоумевать, пока трое мужчин едят в тишине. Они наблюдают, как те откусывают кусочек за кусочком, расхаживая вокруг обеденного стола. Они замечают, что один из них отклоняется, чтобы взять пибимпаб. Впрочем, это видели не только Они. Друзья этого человека, всё это время следившие за ним, переглядываются, кивая друг другу. Один из них зовёт:       - Ханни.       Он снова пытается, когда понимает, что его не услышали:       - Джисон.       И когда мужчина снова не реагирует, оба его друга произносят вместе:       - Хан Джисон.       Они несколько раз моргают, прежде чем сощурить глаза. Они игнорируют голоса в кухне, которые пытаются привлечь внимание мужчины. Внимание Хан Джисона.       Они предполагают, что это имя того человека. Имя, которое кажется совершенно новым, но почему-то до боли знакомым. Хан Джисон, думают Они. Хан Джисон, снова проносится в Их мыслях. А потом, чтобы распробовать его, даже несмотря на то, что у Них на самом деле нет голоса, Они произносят имя одними губами: “Хан Джисон”.       И затем, человек - Хан Джисон, двигается. Его голова медленно поворачивается на дюйм, он моргает пару раз, пока не перестаёт выглядеть ошеломлённым. Он двигается и Им кажется, что их взгляды вот-вот пересекутся.       Если бы Они не знали, что невидимы для всех, подумали бы, что человек, Хан Джисон, смотрит прямо на Них. Но Они оглядываются за спину и видят на стене фотографию другого человека, мило смеющегося с закрытыми глазами.       Обнимай меня, когда я плачу. Я хочу, чтобы ты это делал.       Звук всхлипов наполняет Их уши, а Их зрение затуманивается. Поэтому Они снова закрывают глаза и мягко постукивают пальцами по ним.       Они бывали здесь раньше. Пару раз. Но всё ещё не могут привыкнуть к звуку плача Хан Джисона. Они прикрывают уши руками, но это не помогает; плач похож на вибрацию, которая проходит через них - это не имеет смысла. Но тогда много что не имеет смысла.       И Они не хотят думать об этом прямо сейчас. Всё, что Они хотят - это погладить Хан Джисона по голове, просто чтобы утешить его. Они всегда этого хотят. Но не могут. И это тоже не имеет никакого смысла. Вместо этого Они просто вздыхают; этот звук был похож на крик.       Рыдания продолжаются ещё какое-то время, пока со временем не стихают. Они поднимаются с пола, надеясь, что не увидят плачущего Хан Джисона - это было бы больно. Однако вместо этого Они видят его неопрятные, но мягкие чёрные волосы. Мужчина слишком сильно обнимает собственные колени, уткнувшись в них лицом. И хотя это не причиняет боль, всё ещё слишком тяжело видеть, как Хан Джисон чувствует себя словно потерявшийся ребёнок.       Они придвигаются ближе, Их движение не вызывает никакого шума. Когда Они приближаются к мужчине, плач стихает, а потом и вовсе прекращается, а ночь снова становится тихой, спокойной. Будто не ведает, что произошло. Не знает о боли Хан Джисона.       Это раздражает, безразличие мира. А ещё раздражает то, что Они ничего не могут сделать. Они думают об этом, останавливаясь прямо перед человеком.       Хан Джисон поднимает лицо, утирая слёзы со щёк. Они снова думают, насколько печально и больно это видеть.       Они в прострации смотрят на свет, отражающийся на лице Хан Джисона. Это слёзы. Это всегда слёзы. Они медленно протягивают правую руку к лицу человека. Их пальцы приближаются, сокращая дистанцию. Но Они останавливаются прежде, чем кончики их пальцев касаются кожи Хан Джисона.       Ещё немного и Они могли бы коснуться его. Ещё немного и Их пальцы могли бы смахнуть его слёзы. Их большой палец мог бы погладить его щёку, остальные пальцы могли бы погладить его лицо. Но Они останавливаются, потому что уже знают, что Их рука просто пройдёт сквозь Хан Джисона.       Это раздражает. Это печально. И больно. И снова не имеет никакого смысла.       Ты здесь, а значит я дома.       Два сегодняшних гостя не те, что приходили до этого, но Они знали, что эти люди тоже друзья Хан Джисона.       Человек с веснушками, что похожи на созвездия на его щеках, расчёсывает волосы Хан Джисона. Они сидят на диване посредине, с обивкой из чёрной кожи, и их спины обращены к Ним. Любопытство, как всегда, зовёт, поэтому Они подходят ближе и наблюдают за тем, как веснушчатый парень поправляет волосы своего друга.       Другой человек, с родинкой под глазом, проходит в гостиную, держа в руках три кружки. Поставив их на кофейный столик, он спрашивает Хан Джисона, можно ли ему прибраться в доме. Единственный ответ, который тот получает - это просто “Хорошо”, что, впрочем, всё же является ответом. И, возможно, это разрешение было единственным, что было нужно другу, ведь он незамедлительно поднимается и начинает свою миссию.       Они наблюдают за тем, как человек с родинкой входит в гостиную и выходит из неё, как копошится в кухне. Он также поднимается наверх и спускается вниз по ступенькам, приносит веник и тряпку. Он буквально повсюду и очень многое делает. Они осознают, что дом по-настоящему большой, и задаются вопросом, почему Хан Джисон живёт в нём один.       Они снова обращают своё внимание на двоих людей на диване. Друг с веснушками заканчивает поправлять волосы Хан Джисона и теперь кладёт его голову себе на колени. Они прикрывают глаза, слушая тихое бормотание.       Они замечают, что оно исходит от Хан Джисона. Это такая редкость, что у Них отчего-то дёргается уголок рта. Похоже, что даже мужчина с веснушками улыбается этой мелодии. Когда второй друг возвращается в гостиную и замечает происходящее, его губы тоже трогает улыбка.       И всё продолжается в том же духе. Продолжается до тех пор, пока парень с родинкой, после того как убирает кружки, вдруг не спрашивает:       - Джисон, всё это время ты спал здесь?       Они знают, что это безобидный вопрос. Возможно, он был задан без задней мысли, но то, что Хан Джисон перестает напевать себе под нос, говорит об обратном.       Воцаряется тишина, Они ждут ответа. Друзья Хан Джисона тоже ждут. Веснушчатый касается рукой своей шеи, другой же стоит неподвижно, грязная тряпка медленно выскальзывает из его руки.       Пока они все ждут, тишина захватывает комнату. Но затем Они задумываются, почему Они вообще ждут. Они уже знают, что Хан Джисон спит в гостиной. Они уже знают, что Хан Джисон никогда не спит в своей постели.       Впрочем, его друзья этого не знают.       Когда начинает казаться, что Хан Джисон больше не хочет как-то реагировать, оба человека продолжают движение. Парень с веснушками снова пытается поправить волосы Хан Джисона, а тот продолжает лежать на коленях друга с закрытыми глазами. В то время как другой наклоняется за тряпкой, которой он пользовался ранее.       Однако Хан Джисон немного позже отвечает:       - Я всё ещё жду, что он вернётся домой, - говорит мужчина, слова тяжело повисли в воздухе. Кажется, едва ли это ответ, просто утверждение. Просто что-то, от чего ему нужно было освободиться.       Его друзья замирают и переглядываются друг с другом, прежде чем снова посмотреть на Хан Джисона. Парень с веснушками кусает нижнюю губу, с жалостью глядя на Хан Джисона. Его нос медленно окрашивается в розовато-красный цвет. В то время, как на глазах другого уже проступают слёзы. Его пальцы замерли в воздухе, а грязная тряпка оказалась забыта.       Живи со мной.       Они вздыхают, убирая руку, и повторяют позу Хан Джисона, крепко прижимая колени к груди, замирают в таком положении.       Хан Джисон перестал плакать, но его лицо всё ещё было в слезах. Он снова смотрит. Просто смотрит в ночь. Проходит минута или две, когда он, наконец, поднимается с пола. Он подходит к окну, обращая свои глаза к ночному небу.       Они следуют за человеком, подплывая к нему. Конечно, Они идут за ним - Они всегда делают это. Просто желая стоять рядом с ним и видеть то, что видит Хан Джисон. Пытаясь уловить, что делают его глаза. Пытаясь увидеть мир тем же образом, каким его видит он.       Может быть, для Хан Джисона это одинокий мир. Возможно, это то, что он видит. Потому что Хан Джисон одинок, думают Они, когда Их глаза снова оказываются прикованы к человеку, а не к окну.       Хан Джисон плакал в одиночестве, танцевал в одиночестве… В одиночестве жил.       Не уходи, даже если я злюсь.       Молодой мужчина навещает Хан Джисона в один из следующих дней.       Когда Хан Джисон открывает дверь в дом, Они слышат, что он тихо что-то говорит. Следующее, что Они слышат - “Хён”, вероятно от гостя.       Двое входят в дом, когда Они смотрят, стоя рядом с дверным проёмом между кухней и гостиной. Лапша, которую заварил Хан Джисон теперь оказывается забыта, человек проводит младшего вглубь дома.       Как всегда Они изо всех сил стараются не фокусироваться на диалоге, который происходит; Они просто наблюдают. Наблюдают, что они делают. Они видят, как плечи Хан Джисона немного подрагивают. Позже Они понимают, что всё тело Хан Джисона напряжено.       Они начинают беспокоиться. Нахмурив брови, Они вслушиваются в каждое слово, которое произносят те двое, и слышат:       - ...боролся, а теперь его нет, Йени… из-за м…- Они хмурятся ещё сильнее, Они ничего не понимают, кроме того, что, кажется, парня зовут Йени. Но Они пытаются снова.       - Хён, ты же знаешь, что это не твоя вина? - гость, Йени, спрашивает Хан Джисона, постукивая пальцами по обеденному столу. - Не вини себя, - продолжает он. Хан Джисон, стоя в углу кухни, хватается за ручку двери в гостиную, но всё ещё продолжает молчать.       Однако Они чувствуют, что человек сдерживается, чтобы не сказать или не сделать что-то. Хан Джисон качает головой, его глаза прикованы к полу. Кажется, будто он даже уменьшился. Пока Они не понимают, что Хан Джисон медленно оседает на пол, руками притягивая колени.       Эта сцена вызывает у Них внутри необъяснимое чувство и Они бросаются к человеку. Йени делает то же самое, оказываясь слева от Хан Джисона, тогда как Они опускаются справа. Они пристально посмотрели на молодого человека - Йени, потому что Хан Джисон никогда прежде не был в таком состоянии. Временами он был странным, тихим и отстранённым. Но в этот раз он был другим. Хан Джисона будто разрывали у Них на глазах.       - Но он всегда возвращается, - бормочет Хан Джисон с напряжением в голосе, что после надламывается.       - О-он… всегда, даже если мы… - шепчет он, но его голос слабеет и пропадает.       Может быть, Они должны были посмотреть на того, кто боролся на его глазах, кто оставил Хан Джисона - это он ответственный за всё, заключают Они. Они чувствуют злость, думая о том, что своим уходом могут причинить кому-то боль. Разве люди не знают о том, как это жестоко и как сильно боль от этого заставляет других страдать? Иногда люди такие злые.       После минуты молчания, кружки горячего шоколада и прощания с молодым человеком, Хан Джисон, кажется, вернулся к своему обычному состоянию.       Что ж, “кажется” - самое правильное слово, потому что когда ночью Они располагаются около окна, чтобы понаблюдать за миром снаружи, тихий звук плача захватывает каждый уголок дома.       В первый день, Они уже заглянули в каждую комнату в доме и запретили себе заходить в комнату Хан Джисона. Но в ту ночь, следуя туда, откуда доносились рыдания, Они оказались у двери спальни мужчины.       - Прости, прости, - умоляют Они, когда проходят сквозь деревянную дверь. Они игнорируют огромного размера зеркало, что находится прямо на их пути. Они уже знают, что там увидят: ничего. Они сосредотачиваются на узкой дорожке от двери, которая ведет в комнату, и слабо освещенных стенах.       Они тут же видят Хан Джисона, сидящего на кровати и одной рукой прикрывающего глаза, с согнутой спиной. Теперь ясно, что звук плача исходит от него. В комнате тихо, если не считать всхлипы. Так тихо, что даже с такого расстояния Они могут слышать шёпот Хан Джисона:       - Если бы только я не...       Они понимают, что это первый раз, когда Хан Джисон так сильно плачет, с тех пор, как Они появились в его жизни. Или, может быть, это первый раз когда Они видят его плачущим. Будто Хан Джисон ослабил контроль и позволил эмоциям вырваться.       Это всё ещё причиняет такую же боль, и Они больше всего на свете хотели бы не видеть и не слышать этого снова.       Но эта ночь стала лишь началом, с тех пор Хан Джисон не переставал плакать. С тех пор он больше не спал в своей постели.       Ты подарил мне эту улыбку, разве не знаешь?       Хан Джисон начинает тихо напевать мелодию. Она мягкая словно свет, излучаемый луной.       Они смотрят, не могут оторваться, потому что Они никогда не устают наблюдать за Хан Джисоном. Дождь за окном стихает, и будто бы разом становится теплее.       Они напевают вместе с Хан Джисоном, когда он закрывает глаза. А когда он начинает отбивать ногой ритм, они повторяют за ним. Они наблюдают, как руки Хан Джисона медленно поднимаются в стороны, рассекая воздух, следуя ритму, который слышит только он один.       Хан Джисон движется к центру гостиной со всё ещё закрытыми глазами, неслышимая мелодия следует за ним. Он ещё раз взмахивает руками, а затем кладёт их на себя, обнимая своё тело и покачиваясь.       А Они продолжают наблюдать с благоговейным трепетом. Медленно Они опускаются на пол, поворачивая голову в сторону Хан Джисона. Вот оно, думают Они. Уголки их губ приподнимаются при виде человека.       Из этого странного периода Их жизни Они узнали, что чертовски сильно ненавидят, когда Хан Джисон плачет. А ещё Они никогда ничего не любили так сильно, как когда Хан Джисон танцует.       Я хочу, чтобы ты был в каждом моём воспоминании.       Обычно Хан Джисон носит безразмерные футболки, единственную пару спортивных штанов и голубые тапочки. Они дошли до того, что уже привыкли к этому. Но спустя неделю этой своеобразной жизни, Хан Джисон вдруг спускается из своей комнаты в чёрном костюме.       Он проходит мимо Них, поправляя манжеты. Он выглядит серьёзным на первый взгляд, пристально смотрит на свои руки и на пуговицы на рукавах. Движение его пальцев медленное, как будто он пытается прочувствовать текстуру ткани костюма. Они понимают, что Хан Джисон ушёл в себя.       Они хлопают прямо перед его лицом. Но конечно же, это ничего не меняет; Они даже не знают, зачем делают это. Хан Джисон лишь продолжает рассеянно поправлять манжеты.       Они следуют за ним к входной двери, удивлённо поднимая брови, когда понимают, что Хан Джисон куда-то идёт.       Внезапно Они чувствуют порыв пойти за человеком на улицу, просто чтобы увидеть что-то новое. Но чем больше Они думают об этом, тем больше понимают, что Они слишком сильно привыкли к этому месту и считают его комфортным. Возможно, Они даже могут назвать его домом, как это делает Хан Джисон.       Честно говоря, Они испытывают небольшое сомнение по поводу мира снаружи. С тех пор, как Хан Джисон пришёл домой каким-то… потухшим и больше никогда не выглядел как-то по-другому. Возможно, было бы мудрым решением не выходить из входной двери. Просто посмотреть изнутри.       Так прошло утро, и теперь Они просто наблюдают, как Хан Джисон словно призрак выходит из дома. Они подходят к окну после того, как дверь закрывается, продолжая смотреть за мужчиной, как он скрывается из виду.       Они лишь молят о том, чтобы когда Хан Джисон вернётся домой, он выглядел менее безжизненным.       Естественно, Их мольба ни до кого не доходит, и Их желание не сбывается. Потому что Хан Джисон приходит домой рассерженный, в мятом растёгнутом пиджаке. Он проходит в гостиную с галстуком в руке, а затем падает на пол.       Хан Джисон отбрасывает галстук, тот падает в паре метров от него. Он закрывает своё лицо ладонями и тяжело вздыхает.       Они наблюдали за ним, стоя около двери в кухню, поэтому между ними было небольшое расстояние. Поэтому Они сразу не заметили, что Хан Джисон что-то бормочет себе под нос. Они решают подойти поближе и Их уши улавливают слова:       - ..аюсь. Я задыхаюсь, здесь так душно! Быть здесь, когда тебя… нет.       Он звучит как безумец, но его голос наполнен не просто злостью, скорее злой тоской.       Они наблюдают за тем, как Хан Джисон достаёт какую-то вещь, похожую на кошелёк. Бесстыдно и с любопытством, Они подплывают ближе к мужчине, просто чтобы посмотреть поближе. Они бросают взгляд на фотографию другого человека внутри кошелька - улыбающегося, красивого, идеального… знакомого. Они вспоминают. Тот же самый человек с портрета, что висит на кухне.       Неожиданно с губ Хан Джисона срывается смех. Они не совсем уверены, действительно ли это смех. Но когда Они смотрят на него, брови хмурятся в смятении, Они видят губы Хан Джисона, искривлённые в улыбке. Его глаза закрыты, а голос кажется слишком громким. Он правда смеется, даже его плечи сильно трясутся от этого.       Это зрелище поражает их, Они вдруг понимают, что никогда раньше не видели, как Хан Джисон улыбается или смеется. Они дважды моргают и чувствуют, как внутри них что-то бурлит. Так приятно видеть его таким. Отсутствие эмоций Хан Джисону не к лицу.       Они смакуют этот момент, надеясь закрепить его в своих воспоминаниях. По крайней мере, пока они есть у Них.       Они смакуют этот момент в надежде, что он не последний. Пока, конечно, Хан Джисон не разбивает вдребезги эту мимолетную надежду, внезапно воскликнув “Ненавижу!”. На его лбу появляются складки, когда руки сильнее сжимают лицо.       Они вновь недоумевают, когда смотрят на Хан Джисона, который бросает кошелек туда же, где лежит его галстук. На лице всё та же улыбка, но выражение становится более безумным.       Хан Джисон сходит с ума. Он шепчет что-то самому себе, кидает вещи, улыбается, хохочет и кричит во весь голос.       Конечно же, Им никто не отвечает. И когда Хан Джисон падает на спину на полу в коридоре, Они продолжают ошеломлённо смотреть. Позже Они задумываются, а не сошли ли Они тоже с ума.       Твой взгляд заставляет моё сердце трепетать, словно в первый раз.       Бормотание Хан Джисона продолжается, когда он танцует сам с собой. Гостиная погружена во тьму, и всю ночь свет из окон и от торшера пытается пробиться сквозь неё. Но теперь, когда мужчина движется к центру комнаты, всё кажется ярче.       Они бормочут вместе с ним, хлопают руками, пытаясь создать ритм. Конечно же, Они не производят ни единого звука, но всё равно продолжают хлопать, чувствуя момент.       Рассекая пальцами воздух, изогнувшись всем телом, Хан Джисон начинает петь. “Этот дом в огне.” Как только они слышат слова, Их улыбка становится шире. Песня Им знакома, человек включал её раньше каждую ночь, чтобы потанцевать под неё. Теперь Они вспомнили.       Закрыв глаза, Они пытаются подпевать, сидя на полу. “Скажи мне, что мы всё преодолеем.” Они даже пытаются копировать движения Хан Джисона, поднимая свои руки и размахивая ими в воздухе.       Неожиданно ритм барабанов начинает заполнять всё вокруг, а затем певец начинает петь. Они улыбаются этой музыке. Похоже, Хан Джисон решил, наконец, включить её через колонки.       Они снова хлопают, взглянув на мужчину, что снова обнимает себя во время танца, раскачиваясь будто старик. Это зрелище заставляет Их рассмеяться, но Они продолжают хлопать, следуя ритму. Хан Джисон поёт, “Я не могу даже посмотреть на тебя”. Он закусывает нижнюю губу, качая головой. И снова делает то движение, вытягивая руки подальше от себя. Он щёлкает пальцами в такт.       Они продолжают хлопать, наблюдать. Они даже мурлычат под нос слова, все сильнее поддаваясь настроению. “У него всё так легко получилось”, поют Они. “Легко.” Они качают головой, всё ещё хлопают, всё ещё смотрят.       Глаза мужчины закрыты, он продолжает кусать губы во время танца. Выглядит так, будто он наслаждается этим (Они точно наслаждаются) и это заставляет всё одиночество ночи немного развеяться. Им кажется, что он стал на шаг ближе к тому, чтобы быть в порядке.       Пока из глаз Хан Джисона не падают слёзы, конечно. И это ещё одно болезненно печальное зрелище.       Они безмолвно извиняются перед мужчиной и закрывают глаза, чтобы хотя бы так сбежать. Они перестают двигаться, их руки больше не хлопают.       Музыка всё ещё играет на фоне, очевидно, для плачущего Хан Джисона и их небольшой дилеммы. Возможно, мужчина просто не может перестать танцевать, продолжая двигаться в такт музыке несмотря на испытываемую боль. Им причиняет боль то, что Хан Джисон так себя чувствует. Если бы Они только могли забрать те эмоции, что он испытывает, обменять их или что-то в этом роде.       Но Они не могут. Вселенная не дала Им такого права.       Музыка всё ещё играет на фоне, и Они даже могут слышать движения Хан Джисона - его дыхание, его почти неслышимые всхлипы. Они продолжают слушать, просто представляя, как мужчина танцует перед Их глазами.       Музыка играет до тех пор, пока песня не заканчивается, инструменты медленно затихают. И голос певца теперь почти единственное, что Они слышат. “Пожалуйста, не оставляй меня”, поётся в песне. “Пожалуйста, не оставляй меня”, поёт Хан Джисон. Затем музыка останавливается.       Им требуется мгновение, чтобы попытаться вздохнуть. Они снова открывают глаза. Они не ожидают ничего, но когда видят Хан Джисона, стоящего на коленях, жалеют, что не могут продолжить убегать.       На лице мужчины засохли слёзы, а его глаза… он смотрит прямо в их направлении. Внезапно Они чувствуют острую боль в сердце, если такое вообще возможно. Становится ещё тяжелее, когда Хан Джисон шепчет, продолжая смотреть:       - Не оставляй меня.       Заткнись и поцелуй меня.       Они сидят у двери и думают, смогут ли когда-нибудь помешать Хан Джисону выйти из дома, когда человек вдруг сбегает по лестнице прямо на кухню.       Приподняв брови, Они встают и следуют за ним, обнаруживая его стоящим в углу. Он стоит и, кажется, смотрит в стену. Когда Они подходят ближе, Они замечают, что взгляд Хан Джисона направлен на портрет смеющегося с закрытыми глазами человека. Выражение лица Хан Джисона слишком хмурое, его лоб морщится от досады. Они наблюдают за тем, как мужчина просто продолжает смотреть, думая о том, что из-за этой фотографии он выглядит таким расстроенным.       Затем Хан Джисон протягивает руки, чтобы снять рамку со стены. Они видят, как крошечные пылинки, танцуя, опускаются на пол. Но все это не имеет значения, потому что мужчина резко поднимает руки вверх. Досада в его взгляде в один миг сменяется злостью, и он внезапно бросает фотографию на пол.       Они паникуют, когда смотрят на всё это, даже не понимая почему. Лёгкий вздох готов сорваться с Их губ, когда Они переводят взгляд на мужчину. Пока он решительно не прекращает свои действия, издавая стон.       Смятение внутри Них растет с каждой секундой, брови поднимаются еще выше. Они оглядываются вокруг, возможно, в попытке найти кого-то, чтобы спросить, что происходит. Но как всегда никого не находят - в этом доме только они двое. И даже если бы кто-нибудь ещё был там, Их всё равно бы не увидели.       Они недоумевают ещё сильнее, когда лицо Хан Джисона вдруг смягчается, будто вся злость в одно мгновение растаяла. После этого он моргает и улыбается, затем надувая губы.       Он складывает губы в трубочку и притягивает к себе портрет. Который, конечно же, приводит их во всё большее замешательство. Они размышляют и неуверенно приходят к выводу, что, возможно, Хан Джисон пытается рассмотреть свои губы в стекле от рамки. Что еще сильнее сбивает с толку, ведь в его комнате висит огромное зеркало. Так почему же он рассматривает себя именно здесь?       Однако эмоции Хан Джисона меняются. Снова. От мягкого выражения лица к чему-то совершенно грустному. Он вешает обратно рамку с фотографией, бормоча что-то похожее на извинения. Они не уверены, бормотание было слишком тихим.       После этого напряжение, о котором Они даже и не подозревали, развеивается. И когда Хан Джисон медленно отходит от портрета, чтобы так же медленно сесть на пол, Они делают то же самое.       Глаза Хан Джисона не отрываются от фотографии, когда он устраивается поудобнее, руками сразу же притягивая колени к груди. Он смотрит на портрет безумно печальным взглядом, а Они с затуманенным разумом разглядывают мужчину.       Он ничего не делает, лишь неотрывно смотрит на фотографию в рамке, и Они переводят своё внимание с Хан Джисона на этот портрет. На другого мужчину - красивого, закрывшего глаза от смеха.       Я знаю твой голос. Даже во тьме я знаю, что это ты.       Песня сменяется другой, когда Они смотрят на Хан Джисона, уставившегося на них. Где-то на фоне раздается звук струн и проносится по комнате, а за ним следует мужском голос, поющий о разговорах в темноте.       Они напрягают глаза, наблюдая за Хан Джисоном и ожидая его следующего действия. Потому что не может такого быть, чтобы человек Их увидел - Они невидимы для всех, просто призрак.       В конце концов выражение лица Хан Джисона снова меняется, он закрывает глаза и бормочет что-то похожее на текст песни.       Решив на этом не зацикливаться, Они концентрируются на песне, которая играет. Она кажется незнакомой и Они приходят к выводу, что Хан Джисон включил её впервые. Мужчина продолжает танцевать так, будто песня не закончится, будто завтра никогда не наступит. Он обнимает себя, раскачиваясь из стороны в сторону. Так он танцует кругами, почти задевая один из диванов.       Они помнят, как первый раз подумали, что Хан Джисон может натолкнуться на что-нибудь, танцуя с закрытыми глазами. А затем встали и зашагали по гостиной, чтобы оттолкнуть мужчину, чтобы тот не задел торшер. Но из-за того, что Они просто призрак, Они могли лишь наблюдать как их руки проходят сквозь его тело. Однако Хан Джисон каким-то чудом избежал столкновения. Спустя несколько ночей наблюдения за мужчиной, Они поняли, что тот просто-напросто знает комнату как свои пять пальцев, чтобы спокойно передвигаться по ней с закрытыми глазами.       И сейчас Они наблюдают, как Хан Джисон, танцуя по гостиной, неосознанно уворачивается от другого предмета мебели.       Поскольку Они впервые слышат песню, под которую танцует мужчина, Они прекращают своё наблюдение и вслушиваются. Их уши улавливают текст. “Клянусь всем, о чем молюсь, я не разобью твоё сердце”.       Хан Джисон не сбивается со своего танцевального ритма, всё ещё обнимая себя, он продолжает расхаживать по комнате. Они наблюдают за человеком, размышляя, как же ощущаются его объятия. А потом останавливают себя.       Возможно, Они уже несколько раз неосознанно размышляли об одном и том же. Они всё ещё желают иметь возможность поговорить с Хан Джисоном, прикоснуться к нему, чтобы утереть его слёзы, или просто обнять, когда он чувствует себя одиноко. Сколько раз Они бессознательно желали быть не просто призраком в этом месте, бесцельно бродящим и просто наблюдающим, будучи не в состоянии что-либо сделать. Они продолжают желать быть чем-то большим или хотя бы кем-то в жизни Хан Джисона.       Но это лишь безнадёжные мечты неспящего существа - призрака.       Они закрывают глаза, чувствуя будто соединились с играющей песней.       Когда вокалист поёт о сне в воскресное утро, Они поднимаются и начинают танцевать с Хан Джисоном, двигая головой и руками. Когда вокалист поёт о том, чтобы всегда оставаться рядом с кем-то, Они открывают глаза и, увидев как Хан Джисон от них удаляется, следуют за ним.       Они активно вслушиваются в мелодию и текст песни, думая о том, что никогда не оставят Хан Джисона и не разобьют его сердце. Ладно, хотя бы что-то одно.       Теперь ты рядом со мной и я тебя не отпущу.       Громкий звук звонка разрывает тишину дома Хан Джисона. Мужчина, сидящий у подножия лестницы, не двигается, пока звук продолжает распространяться по дому. Они, сидя рядом с ним, не совершают ни единого движения, потому что в общем-то ничего с этим сделать не могут.       Они предполагают, что звук исходит от домашнего телефона. Кажется, с Их появления здесь он звонит впервые, создавая ощущение уюта.       Хан Джисон рядом с Ними лишь медленно моргает и выглядит каким-то безразличным к тому, что его окружает. Не то что бы это было чем-то новым, Они не удивлены этим. Но всё же когда Они смотрят на потерянного Хан Джисона, никак не могут не переживать.       Внезапно раздается механический звуковой сигнал, который пугает Их. Кажется, этот звук напугал и Хан Джисона, его глаза, наконец, двигаются в поисках источника. Одна его бровь приподнимается, когда другой звук нарушает тишину - дверной звонок. Хриплый голос раздается снаружи, почти неразличимый из-за препятствия в виде деревянной двери.       - Эй, Джисон, - произносит голос, а затем объявляет. - Я пришел с едой!       Хан Джисон мучительно медленно идёт от лестницы к двери, и затем в дом входит мужчина с широкой белозубой улыбкой, которая определенно делает их день ярче. Мужчина отправляется прямиком на кухню и осторожно ставит бумажный пакет, по-детски жалуясь на то, что Хан Джисон не ответил на его звонок, а после они вместе готовят еду.       Как и всегда, Они стоят в отдалении и просто наблюдают. Они располагаются около кухонной двери, когда Хан Джисон и тот другой мужчина садятся за обеденный стол. Тишина, кажется, охватывает помещение, даже когда эти двое начинают есть. Слышится стук приборов по тарелкам, но по-прежнему кажется слишком тихо.       Пока Хан Джисон вдруг не бормочет:       - Чанбин-хён, спасибо.       Они смотрят на другого человека, который, Они готовы поспорить, и есть Чанбин, и видят, как тот слегка улыбается. Они делают то же самое, чувствуя некоторую благодарность за его присутствие. Хан Джисон, кажется, чувствует себя даже как-то непринужденно и спокойно ест.       Они продолжают обедать в тишине, сидя при свете дня. Впервые за долгое время здесь царит умиротворение и это заставляет Их ярко засиять. Немного позже Чанбин даже начинает тихо напевать мелодию. Они видят, как он наслаждается едой и как он слегка пританцовывает плечами. Хан Джисон тоже выдавливает из себя крошечную улыбку.       Это хорошо. Спокойно. Кажется, будто Хан Джисон в одном шаге от того, чтобы наконец-то продолжить жить.       Снаружи начинает лить дождь, капли стекают по стеклу, доказывая это. Двое мужчин наблюдают, как он превращается в изморось, Чанбин комментирует:       - Похоже, сезон дождей официально начался.       Позже Они смотрят, как люди сидят на пороге дома, прижимая колени к груди. Дверь открыта, а Хан Джисон и его гость, Чанбин, просто в тишине наблюдают за дождем. Взгляды обоих сосредоточены на улице, в воздухе лишь их мерное дыхание. Звук дождя окружает их, когда они медленно моргают.       - Что… - начинает Чанбин, в голосе слышится легкая неуверенность. - Что ты планируешь на сорок девятый день?       Хан Джисон переводит взгляд с улицы на пространство у своих ног. Позже он отвечает:       - Я не знаю.       И снова тишина. И все это время Они пытаются присесть рядом с людьми. Они вглядываются в дождь, пытаясь избавиться от замешательства, вызванного вопросом Чанбина. Что произойдет на сорок девятый день? Что это вообще значит? И снова Они пытаются успокоить свои мысли. Задавать вопросы не опасно, но сейчас Они просто хотят насладиться тишиной вместе с Хан Джисоном и его другом, Чанбином.       - Ты знаешь, - снова начинает Чанбин, но теперь его голос наполнен бесконечной печалью. - Ты знаешь… - повторяет он, - что должен его отпустить, да?       На этот раз Хан Джисон не переводит взгляд. Он лишь закрывает глаза и глубоко вздыхает. Восемь секунд спустя он отвечает:       - Я знаю.       Подойди и потанцуй со мной.       Они стоят напротив Хан Джисона, который глубоко дышит после танца. Музыка перестала играть и колонки ждут, когда заиграет новая песня. И когда это происходит, Они пользуются возможностью понаблюдать за ничего не подозревающим человеком.       И снова, не задумываясь, Они поднимают руку. Они смотрят, как кончики Их пальцев приближаются к Хан Джисону, почти касаются его носа. Они желают, чтобы в этот раз вселенная дала Им немного времени, позволила почувствовать тепло кожи Хан Джисона, провести по мягкому изгибу его носа. Они закусывают нижнюю губу, сосредотачиваясь на мысли о том, что на этот раз пальцы не пройдут сквозь человека. Пожалуйста, Они умоляют.       Но Хан Джисон начинает двигаться в танце, и Они видят, как Их пальцы на мгновение касаются его, пока, как и всегда, не проскальзывают сквозь него. Они смотрят на то место, где только что стоял мужчина, разочарованно вздыхая - хотя это и не было чем-то новым.       Они понимают, что играет другая песня на секунду позже, чем нужно. Хан Джисон раскачивается, уперев руки в бока, его ноги быстро и грациозно двигаются из одного места в другое. Они продолжают наблюдать, как он вышагивает по комнате под звуки губной гармошки. Его глаза снова закрыты, он чувствует музыку. И когда мужской голос начинает петь, его руки вновь взмывают в воздух. На этот раз он застывает в позиции: одна рука оказывается перед ним, немного опущена, а вторая вытянута вверх.       Движения танца приводят их в замешательство так сильно, что брови сходятся на переносице. Хан Джисон, как обычно, ничего не замечает и просто поет:       - … прежде, чем они погасят огни, - песня продолжается. - Твоё сердце пылает и я влюбляюсь в тебя.       Хан Джисон снова отступает на шаг и начинает медленно кружиться по комнате. Медленный танец. Хан Джисон кружится в медленном танце… без партнера.       Они грустно улыбаются при виде этого. Они улыбаются, глядя на поглощенного музыкой мужчину. Они не могут перестать улыбаться, но думают, как неловко, что только Они могут быть свидетелями этой болезненной картины. Они, являясь лишь жалким призраком, что не может даже коснуться стен, беспомощны. Если бы Они были другим существом - человеком, Они сбили бы Хан Джисона с ног и танцевали с ним.       Они сглатывают ком в горле, глубоко задумавшись на секунду. Они всегда пытались сами потанцевать под некоторые песни. Иногда подражали движениям Хан Джисона, танцуя рядом с ним. И что-то говорит Им, что танцевать рядом с кем-то - это не то же самое, что танцевать с кем-то.       Больше не раздумывая ни секунды, Они следуют за Хан Джисоном. Они делают осторожные шаги, приближаясь к нему, будто мужчина заметит, если Они будут слишком торопиться. Конечно же, он не заметит. Но все же.       Тень Хан Джисона следует за ним, когда он кружится, держа одну руку в воздухе, будто он танцует с кем-то невидимым. Мужчина двигается так, будто чего-то ждет или желает. И Они наблюдают за этим, двигаясь за Хан Джисоном, словно его тень. Его руки проходят сквозь Них, когда Они оказываются перед ним. Но Они все равно стоят и смотрят.       Хан Джисон снова поёт:       - Лучше снова поцелуй меня, - он медленно открывает глаза и поднимает взгляд к потолку, продолжая. - Прежде, чем наше время выйдет.       Текст песни отвлекает Их на секунду, но Они обращают внимание на руки мужчины. Их глаза следят за движением, а руки пытаются повторить его. Нога Хан Джисона делает шаг вперед, его тело следует за ней; Они делают шаг назад и обращают внимание на собственные ноги. Медленно, но Они понимают манеру танца мужчины и теперь могут танцевать вместе с ним, не боясь, что тот пройдет сквозь них. Они широко улыбаются сами себе.       Хан Джисон и Они танцуют по комнате, по крайней мере, так могло показаться, если бы кто-то мог видеть Их. Но несмотря на это, с Их точки зрения, Они всё же танцуют с этим человеком и этого достаточно. Они смотрят на свои руки, что лежат на талии Хан Джисона, будто придерживая его и не давая упасть. Они смотрят, как Их рука парит над Хан Джисоном, как будто крепко его держит, когда они поворачиваются в другом направлении.       А позже Они понимают, что никогда раньше не были так близко к Хан Джисону. Они могли видеть его ресницы, его глаза, всё ещё поблёскивающие от слез. Они могли видеть его радужки глаз, которые выглядели как настоящий шедевр. А ещё Они могли видеть родинку на щеке Хан Джисона и его идеальную линию губ.       Они покашливают прежде чем снова сконцентрироваться на танце. Губная гармошка снова заводит дивный мотив, а затем вновь вступает вокалист. Их взгляд перескакивает с одного места на другое по всей комнате, когда они с Хан Джисоном разворачиваются. “Я вижу лишь твоё лицо”, поёт вокалист, когда Они двигаются вместе с мужчиной. Песня продолжается, а когда Они делают еще один шаг в сторону и раскачиваются, вдруг заканчивается. Они смотрят на лицо Хан Джисона, когда снова вступает губная гармошка, чтобы завершить песню.       Это бесполезно, размышляют Они. Бесполезно пытаться сосредоточиться на чем-то ещё, когда всё, о чём Они могут думать - это… губы Хан Джисона. И всё, что Они могут - это смотреть на губы Хан Джисона.       Они сглатывают, отходя от мужчины и даже не обращая внимания на то, что его тело проходит через Их собственное. Они двигаются в противоположном направлении от Хан Джисона, слегка надавливая пальцами на глаза в попытке успокоиться.       Что это за чувство? Что происходит? Они сбиты с толку, голова вот-вот взорвется. Мысли выходят из-под контроля, и Они не могут угнаться за ними.       Всё это время ни на что не обращающий внимания Хан Джисон напевает себе под нос предыдущую песню. Новая песня не заиграла и всё, что слышно в комнате - это его голос, он всё еще танцует по тускло освещенной гостиной. Они наблюдают за ним, Их пальцы зудят от желания ухватиться за что-нибудь. Они прикрывают глаза, чтобы взять паузу и вздохнуть. Это бесполезно, снова думают Они. Бесполезно пытаться успокоиться, когда Они знают, что так страстно желают сделать. И это медленно сжигает Их изнутри.       Они бросают короткий взгляд на мужчину на другой стороне гостиной - он всё ещё танцует сам с собой, всё ещё тихо напевает мелодию предыдущей песни. Глаза Хан Джисона снова закрыты. Конечно же, он не чувствует Их присутствия. Он определенно не слышит, как Они приближаются к нему с другого конца комнаты. И естественно он не чувствует прикосновения Их руки к своей щеке.       Хотя это и не прикосновение вовсе, Их пальцы просто парят у его линии подбородка. Но Им нравится думать, что Они прикасаются к нему, когда сокращают расстояние между ними и целуют губы Хан Джисона, закрыв глаза.       Они не считают секунды, но чувствуют будто всё остановилось, пока Они были так близко друг к другу. Им кажется, что дыхание Хан Джисона ровное, пока Они не слышат, как мужчина задерживает воздух в лёгких. Всего на мгновение, всё кажется каким-то нереальным. Они всё ещё парят над полом, но в этот раз Им кажется, будто Они плывут вместе с облаками. Они медленно отстраняются, но Их рука всё ещё покоится на лице Хан Джисона. Под ней чувствуется что-то тёплое, но Они не могут понять что. Пока не открывают глаза и не встречаются со взглядом напротив.       Они всё ещё думают, что эти глаза - настоящий шедевр, когда осознают, что Им знакомы радужки этих глаз, смотрящих на Них. Прямо на Них.       Они снова отходят назад, чувствуя странное тиканье под бровями. Они убирают руку с лица Хан Джисона, который… который смотрит прямо на Них. Без паники, Они ругают себя. Возможно, это просто ещё одно совпадение.       Однако взгляд Хан Джисона какой-то… другой. Его веки начинают подрагивать, рот слегка приоткрывается. Он снова задерживает дыхание и сразу же резко вдыхает.       - Минхо?       Я знаю тебя. Я всё ещё хочу знать тебя… каждый день моей жизни.