Утро нового дня выдалось совершенно раздражающим. Бесцеремонно распахнувшаяся дверь в спальню заставила мучительно разлепить глаза, перебирая все известные ругательства в сторону нарушившего мой сон демона. Пэймон подскочил к постели и нагло дернул на себя одеяло, видимо, рассчитывая этим меня разбудить.
— Какого черта?!
— Поднимай свою задницу, Люц. Ты должен быть в зале через двадцать минут.
Сдавленно прорычав в подушку, я поднялся на ноги, вытаскивая из шкафа очередные чёрные брюки с рубашкой. Привычный образ, на котором не так сильно заметны следы свежей крови.
— С чего вдруг сейчас? И кого казнить на этот раз?
— Очередные борцы за свободу от тирании. Демон и пара ангелов. Их все больше становится, а вот толку… он все равно всех перебьёт. Твоими руками.
Я ухмыльнулся, застёгивая пуговицы на рубашке и заправляя ремень в шлёвки брюк. Сотни лет назад отец выдрессировал меня, как первоклассного убийцу, дознавателя, палача. Я познал на собственной шкуре множество пыток, научился умело их применять на других, добывая любую информацию, в которой нуждался правитель. Вот только, как бы легко это не выглядело со стороны, я не был согласен с отцом в его методах правления. Я считал, что большая часть бессмертных не заслуживает такого наказания. Не казни, по крайней мере. Не те провинности. Вот только мое мнение никого не интересовало. Мои руки были в крови бессмертных, и оставшиеся в живых винили меня в смерти своих близких. Этакий, наверное, единственный разумный ход Сатаны. Он сделал все, чтобы настроить своих подданных против меня в той же степени, что и против себя самого. Они ошибочно считали, что я не просто выполняю поручение, но и наслаждаюсь действом. Я воспринимал это как работу. Сделай или умри. Другого выбора отец мне не дал.
— Привёл-то их к Сатане ты. Так что не только моими руками.
Пэймон лишь пожал плечами, соглашаясь. Все так. Сам правитель мало что делает, лишь изредка напоминая подданым о собственном величии. Грязную работу выполняли мы, приближенные Дьявола.
Я влетел в тронный зал, готовый к новым сумасшествиям своего отца, и совершенно не прогадал. Сатана, раскинувшись, сидел на троне, украшенном черепами неугодных ему бессмертных. Вульгарщина, вызывающая только отвращение, но никак не страх, на который он рассчитывал. Пустые глазницы и беззубые челюсти выглядели грязно. Я предпочитал не находиться в этом зале без крайней необходимости.
— Ты опоздал.
Я подошёл ближе, слегка склонив голову. Только мне было позволено не падать ниц перед его высочеством, спасибо родословной. Ощущения превосходства над другими, правда, этот факт не вызывал. Сколько раз меня при полном зале разматывало по стенам одним лишь взмахом руки. Переломанные кости, разорванные мышцы, вываливающиеся за пределы тела органы. И это лишь малая часть того, на что он способен.
— Но пришел же.
Дерзость была неуместна, но я не мог сдержаться. Эмоциональное состояние, расшатанное после вчерашней встречи, не до конца пришло в норму. Конечно, сейчас я смотрел на ситуацию несколько иначе, уже не был так категоричен в том, что Виктория так уж невинна. И, естественно, я полностью соглашался с тем фактом, что должен ее убить. Но это не отменяло того, что убивать ее сейчас я не буду. Просто, действительно, стоит держаться в стороне до отведённого ей срока. А когда придёт время, без колебаний выполнить предназначение.
Сатана смерил меня недовольным взглядом, и я на секунду решил, что вся кара достанется мне за вырвавшуюся дерзость. Но отец снова обратил своё внимание на склонённую к самому полу троицу, а на губах его растянулась совершенно безумная улыбка, пропитанная предвкушением садистских истязаний.
— Приступай, Люцифер.
Рука вальяжно указала на обреченных. Потрепанные крылья, осунувшиеся лица. Жалкий вид. Но при этом, что удивительно, ни грамма раскаяния. Они не отрицали свою вину, не отказывались от содеянного, были уверены в том, что поступили правильно. Заглядывая в глаза демона, я увидел в воспоминаниях то, что они совершили. Пробрались на кухню в попытке отравить продукты, из которых готовят для отца. Самонадеянно и глупо. Это пытались сделать многие, но Сатана либо чуял отраву, либо она не наносила ему ровным счетом никакого вреда. Очередная бессмысленная попытка и растраченные ресурсы бессмертных, которые, к слову, весьма ограниченны.
Раскрыв кисть правой руки, я призвал в неё меч, что верой и правдой служил мне сотни лет. Выкованный давным-давно выдающимся смертным кузнецом из предоставленного мной металла, что раздобыть можно было только в Аду, он никогда не тупился, был послушен моей воле и ни разу не подводил. С толикой брезгливости оглядев троицу, я взмахнул орудием, позволяя мышцам вспомнить его вес. Приблизился к демону, готовый нанести удар. Всегда предпочитал убивать тех, кого наказывал Сатана, одним единственным ударом. Быстро и максимально безболезненно. Они по большей части не заслуживают тех мук, которые на них взваливает мой отец. Даже покусившиеся на жизнь правителя, этого конкретного правителя, не заслуживали излишней жестокости.
— Не торопись, сын. Крылья. Избавь их сначала от крыльев.
Я стоял спиной к трону, а потому позволил себе скривиться в отвращении. Да, мы демоны, и наказывать — в нашей крови. Наказывать смертных за их грехи в той мере, в какой они заслужили за прожитую жизнь. Карать бессмертных тоже всегда приходилось демонам, ведь ангелы слишком нежные и жалостливые, но при правлении Шепфа наказания всегда были справедливыми. Исключительно по заслугам и без садистской жестокости. Когда отец пришёл к власти, уничтожив того, кого принято считать создателем, вот тогда все укатилось в чертов Ад, как бы парадоксально не звучало. Понятие «необходимое зло» было забыто. Мир погряз в жестокости и бесчинствах, причём спровоцированных моим отцом. Те, кто не следовал за ним в его видении мира, подвергались наказаниям и казням. А сколько раз эти самые наказания получал я, отказываясь выполнять требуемое. Но меня он так и не убил, не знаю почему. Сил явно хватало, а значит, дело в чем-то другом. Уверен, что не в проснувшихся отцовских чувствах.
Взмахнув мечом ещё раз, я обошёл демона со спины, подхватывая свободной ладонью чёрное крыло и оттягивая его в сторону. Острое лезвие коснулось вначале перьев у самого основания, а после —медленно и протяжно углубилось в плоть. Отрезать крылья сразу, рывком, я не мог. Отец не позволил бы. Он наслаждался страданиями и болью.
Лезвие на секунду замедлилось. Кость, в которую оно уперлось, поддалась через мгновение, прорезаясь с тошнотворным звуком. Кровь стекала по спине демона, образовывая внушительную лужу под ногами, а это было лишь первое крыло. Отдать ему должное, кроме подрагивающего в напряжении тела, он никак больше не показал своих страданий. Я проникся уважением к нему, хоть и запоздало. Идиот. Слишком непродуманное покушение, чтобы оно могло быть реализовано. А теперь троим бессмертным придётся умереть.
Крыло, отделившееся наконец от тела, я швырнул вперёд, чтобы все его могли рассмотреть. И данное действие тоже не моя прихоть. Того требует Сатана, запугивая заключённых и своих подданных. Второе крыло повторило судьбу первого. Левой рукой вцепившись в волосы демона, я поднял его лицо к Дьяволу и приставил острие к шее. Он все ещё был спокоен и уверен в своих деяниях. И прежде, чем Дьявол дал отмашку на совершение казни, он успел тихо, одними губами, прошептать:
— Он должен умереть. Ты — наследник. Хватит идти у него на поводу. Кроме тебя не справится никто.
— Ошибаешься. С ним не справится никто из ныне живущих.
Договорив, я резким движением полоснул по горлу, чувствуя, как практически отсек его голову. Взглянув на ангелочков, убедился, что от них ждать такого контроля над собой не стоит. Крики боли заполнили зал, неимоверно забавляя Сатану. Он громко хохотал от каждого особо громкого стона, от любого содрогания. Восторг правителя ощущали все.
Вопли и крики ангелочков вызвали лишь раздражение. Демоны уважают только силу, чего в них не было от слова «совсем». Слабые и безвольные создания. А вот слова демона заставили меня задуматься. Создалось впечатление, что все это было сделано ради них. Просто для того, чтобы сказать мне эти слова. Донести смысл, который ускользал сквозь пальцы. Да, я, как никто другой, знал о том, что Сатане не место у власти. Вот только и я тоже на собственной шкуре ощутил, на что он способен. И я знаю наверняка, в отличие от всех остальных, что моих сил не хватит.
Подняв глаза на отца, я заметил довольную улыбку на его лице. Он наслаждался реками крови, что растекались по полу, ворохом крыльев, что скопились в стороне. С упоением рассматривал отрубленные головы. Во взгляде Сатаны читалось восхищение и вожделение, будто перед ним танцует сексуальный суккуб, а не валяются окровавленные тела. Мерзость. Он бы ещё подрочил прям тут.
Вытирая лезвие меча об измазанные в крови тряпки ангела, тело которого лежало у моих ног, я думал о том, что все это было глупостью. Беспросветной и непродуманной. Пустая жертва в угоду развлечения сумасшедшего правителя. И в этот момент мысль о том, что хуже действительно быть не может, посетила меня снова. Оглядывая зал и обращая внимание на отведённые глаза присутствующих, я наконец осознал, что не одному мне было противно это представление. Большая часть присутствующих не желала здесь находиться, но делала это, чтобы сохранить собственные жизни. Все они мечтали о том, чтобы власть сменилась, и жалели, что когда-то поддержали отца в войне.
— Я могу идти?
Заставив меч исчезнуть, я посмотрел в глаза отцу. Словно заподозрив подобные мысли, он смерил меня оценивающим взглядом и пренебрежительно махнул рукой, отпуская. Интерес к представлению пропал. Не задерживаясь больше в зале, я быстрым шагом направился к своим покоям. Заляпанные кровью брюки и рубашка неприятно липли к телу, раздражая. Надо принять душ. Отправляться в таком виде на Землю — плохая идея, не так ли? Привлекать к себе лишнее внимание смертных не стоит.
Уже у двери в собственные покои я услышал быстрые приближающиеся шаги, которые могли принадлежать только одному демону. А потому я прошёл внутрь, оставляя дверь открытой, торопливо скинул сырые кровавые тряпки и хлопнул дверью в ванную комнату. Подождёт. Быстро смыв бурые разводы, я обтерся полотенцем и обмотал его вокруг бёдер, возвращаясь в комнату. Пэймон уже потягивал из бокала глифт. Такое ощущение, что это не он ворвался в мои покои, а я — в его. Ладно, ему простительно.
— Куда собираешься?
Он с прищуром осматривал меня с головы до ног, наблюдая, как я с точностью повторяю свой предыдущий образ. Отвечать я не собирался, ведь прекрасно знал, что он мне на это скажет. Пэймон снова начнёт орать, раздражая меня воплями и возмущениями на тему того, что мне нельзя к ней приближаться. Я и не буду. Только отдам кулон. Он скроет ее от всех бессмертных. Кроме меня, естественно. Ни отец, ни его прихвостни не смогут обнаружить ее до отведенного срока. Я знаю, он уже в курсе, что она родилась, но пока занят другими делами. Уже в скором времени он призовёт меня, даст задание искать ее и будет ждать результат. А мне лишь необходимо потянуть время.
— Люц, только не говори, что ты собрался на Землю.
Я застегнул ремень, полностью игнорируя друга: объяснять что-либо не имело смысла. Он останется при своём мнении, как и я при своём, а значит разглагольствовать нужды нет. Подхватив с тумбы кулон, я небрежно сунул его в карман и только после этого взглянул на друга. Тот злился на мое молчание, злился, потому что я не слушал его. Вот только он знал меня очень много лет, а значит прекрасно понимал, что и зачем я делаю.
— Не сближаться. Надеюсь, ты помнишь, — он разочарованно скривился и перевёл взгляд на бокал.
— Зачем приходил-то? Узнать мои планы на день? Своими бы занялся.
Раздражение вскипало в крови. Весь чертов день — всё шло через одно место. Мне надо только спуститься на землю и придумать, как всучить ребёнку кулон. И все. После можно будет вернуться в Ад и забыть о ней лет на пятнадцать точно, и даже больше. Проще простого.
Не дожидаясь ответа Пэймона, я покинул комнату и направился туда, где живет, совершенно ни о чем не подозревая та, которую мне суждено убить. Маленький невзрачный дом, такой же непримечательный, как и его владельцы. Серый фасад, коричневая покатая крыша и крошечный двор за высоким забором. Признаться, даже оказавшись в теле достаточно высокого человека, я едва доставал до его верха, чтобы оглядеться. Вики сидела одна на траве, увлечённо раскладывая кукол вокруг импровизированного стола из обычной коробки, и расставляла перед ними игрушечный сервиз с чашками и блюдцами. Полностью сосредоточенная на этом занятии, она не заметила, как я одним взмахом невидимых крыльев перемахнул через забор и оказался на давно требующей стрижки лужайке.
На какое-то время замер, наблюдая за ребёнком и прислушиваясь к игре. По большей части она говорила почти как взрослая, не коверкая слова и составляя длинные предложения. Но порой тихие фразы звучали забавно, вызывая на лице улыбку, которую я стремился прогнать. Сегодня я выглядел как подросток. Взлохмаченные волосы, неряшливая футболка с застарелыми пятнами и потертые джинсы. Отвратительно. Не лучший образ, чтоб втереться в доверие к ребёнку, но выбирать было некогда. Придётся работать с тем, что есть.
Вики настолько была увлечена игрой, что не обратила внимание, как я подошёл ближе и сел рядом на траву. Просканировав предварительно территорию на наличие энергии ее родителей, убедился, что отца нет, а мать что-то делает в глубине дома и, значит, не помешает. Прекрасно.
— Привет, Вики.
Постарался произнести это максимально мягко, но девочка все равно вздрогнула, поворачиваясь ко мне. Глаза округлились в удивлении, но пробежавшись внимательно по моему лицу, остановились на глазах, и неожиданно она улыбнулась. Странно.
— Здравствуйте! Хотите чаю?
Подхватив очередную пластмассовую чашку, она смешно зажала ручку двумя пальцами, как делают аристократы в дешевом кино, и протянула ее мне. Не раздумывая, я принял игрушку из ее рук, делая вид, что отпиваю глоток и старательно убеждая себя в том, что делаю это с одной единственной целью — вручить ей долбанный амулет.
Несколько минут мы обменивались вежливыми фразами, обсудили погоду. Она совершенно расслабленно и непринужденно переставляла чашки и подливала «чай», когда он по ее мнению заканчивался, а я поддерживал игру, давая ей привыкнуть ко мне. Когда же, прислушавшись к изменениям энергии, осознал, что времени почти не осталось, ведь ее мама должна подойти с минуты на минуту, запустил руку в карман, вынимая амулет. Голубые глаза загорелись интересом, взгляд впился в мою сжатую ладонь, а на щеках появились ямочки от предвкушающей улыбки. Тянуть нет смысла. А потому я раскрыл ладонь, показывая ей содержимое.
— Какой красиииииивый. Можно подержать?
Меня удивляло в ней все. Даже то, что она не выхватила цепочку из рук, было для меня странным. Не скажу, что знаю, как должны вести себя дети. Более того, всю свою жизнь я сторонился этих мелких монстров, действия которых не поддаются моему пониманию совершенно. Дети — фу, мерзость. Но она… она удивительно спокойна и рассудительна, в меру любознательна. Единственное — слишком легко доверилась чужому. Хотя, мне ведь должно быть плевать? Да. Так и есть.
Переложив в протянутую ладошку украшение, я молча наблюдал за тем, как она придвигает кулон близко-близко к глазам, рассматривает каждый завиток украшения. Как подышала на алый камень и заботливо протерла его краешком платья от оставленных отпечатков пальцев. Уголок губ дернулся в попытке приподняться, но я лишь сжал их сильнее, не позволяя себе эту слабость. Не привязываться. Я помню.
— Хочешь, чтобы он остался у тебя?
— Хочу! А можно?
Впервые за сегодня она повела себя так, как я ожидал. Щенячий восторг в глазах и безграничная вера в чудо. Ведь так должен реагировать ребёнок на подарки? Я взял из ее рук цепочку, задевая горячую кожу, вздрагивая от этого ощущения. Ощущать тепло чужого тела до сих пор было странно, ведь от этого чувства я успел отвыкнуть. Расстегнул застёжку и закрепил на детской шее, стараясь не прикасаться больше. От матери скрою. А вот если она сама его потеряет, толку от подарка будет мало.
— Ты сохранишь его на память?
Она так быстро кивала, что на секунду я допустил мысль — убивать не придётся, голова отвалится прямо сейчас. Но, конечно, этого не случилось. Она спрятала кулон под ворот платья и прижала его ладонью примерно на уровне живота. Слишком длинная цепочка.
— Вики, это будет нашей маленькой тайной, правда?
— Конечно, дядя-демон. Я никому не скажу.
От этого заявления я замер. Узнала. Вот почему так быстро успокоилась и приняла в игру. Она поняла, что это я. Смогла узнать во мне того же «дядю», которого встретила в парке, хоть я и выглядел совершенно иначе. Что это? Детская внимательность? Или в ней остаётся что-то из прошлых жизней? Нет, это невозможно.
— Мне пора идти. Веди себя хорошо.
Коснувшись протянутой ладошки, прислушиваясь к ощущения тепла от касания, я слегка сжал ее пальцы, посылая через маленькое тело импульс энергии в сторону амулета, делая его не столько невидимым, сколько не привлекающим внимания посторонних. Нет, он не стал прозрачным и не рассеялся в воздухе. Просто теперь взгляд за него цепляться не будет. Лишь бы не потеряла. Пока он с ней, ни один бессмертный не сможет ее найти. Кроме меня. И до определенного срока. Но хоть так. Временная мера, которая позволит ей прожить срок, который отмерила судьба. И не минутой больше. Об этом уже позаботиться должен я.
Поднявшись, я помахал ей на прощание и удалился за угол дома, скрываясь с ее глаз. Призвал водоворот и вернулся в Ад. Старался не думать. Гнал мысли прочь, но они постоянно возвращались и крутились в голове, как песчаная буря, царапая черепную коробку изнутри. Откинувшись спиной на нерасправленную постель прямо в одежде, я поддался тому, что так терзало и предался воспоминаниям.
***
Примерно пять столетий назад
Тронный зал Ада. Промозглый. Сырой. Отвратительный. Я помню то время, когда здесь всегда горел огонь. Факелы, свечи, камины. Они высушивали склизкую влажность и давали подходящее для Ада освещение. Сейчас же это просто отсыревший подвал, пропахшей плесенью, кровью и смертью.
Я стоял, глядя только перед собой. Сбоку от меня расположился Пэймон. Позади — ещё с десяток демонов. Всех нас призвал Сатана. В срочном порядке потребовал явиться всех высших до единого. Сам же появляться не торопился. Впрочем, как и всегда. Он любит заставлять ждать. Когда дверь распахнулась, с треском врезаясь в стену, отец вошёл с гордо поднятой головой и звонко чеканя шаг. Не глядя ни на кого, направился к трону, усаживаясь и откладывая на подлокотник потрёпанный временем свиток.
— У меня есть для вас задание.
Слишком напряжен. Я бы даже допустил мысль, что боится, не будь он Сатаной, сильнейшим из всех. Демоны за моей спиной готовы были внимать каждому его слову. Впрочем, я тоже слушал с интересом. Задания от отца, да ещё и для такого количества демонов, были редкостью.
— В этом свитке пророчество, — он тронул пальцем ветхий скрученный пергамент, открывая его. Провел ладонью над текстом, он словно собрал выцарапанные буквы и одним взмахом перенёс их в воздух. Так, чтобы видели все.
Раз в сотню лет, что на земле отмерит календарь,
Родят невинное дитя, положат на алтарь;
Отец молитву вознесет, смахнёт слезинку мать
И все родные поспешат дитя скорей обнять.
В любви и неге та душа растёт за годом год,
В слепом неведеньи беды, что ей готовит род:
Ведь тяжкой карой на роду проклятие висит
И ядом чистое нутро по капле осквернит.
С рожденья двадцать три весны в мгновенье пробегут,
И реки крови этот мир тотчас же захлестнут;
И в тот момент, черней души вам будет не сыскать,
Взовёт к создателю отец, и ужаснётся мать.
Куда ни взглянет та душа, везде посеет смерть,
Расколет небо пополам, отравит скверной твердь;
Три верных спутника ее: обида, злоба, страх,
Сметут устои бытия, всё обращая в прах.
Другой душе дарован шанс беду предотвратить,
До двадцати трёх лет дитя обязан он убить,
Лишь в этом случае весь мир спасти поможет он,
Ведь слишком много каждый раз поставлено на кон.
Вычерченные в воздухе слова складывались в предложения, донося смысл. По спине пробежал легкий озноб. Но не от текста. А в ожидании того, что скажет Сатана. Он же выжидал, давая всем возможность прочесть пророчество и вникнуть в его суть.
— Этому пророчеству сотня лет, и оно начинает сбываться. Она родилась и почти достигла возраста перерождения.
— И кто же та «душа», что сможет отсрочить апокалипсис?
Я редко подаю голос в тронном зале отца. Не вижу в этом смысла. Но сейчас вопрос напрашивался сам собой. Не зря он собрал всех оставшихся высших. Он рассчитывает, что тот самый среди нас. Смешно. Почему тогда не он, как сильнейший из всех?
— Это вам и предстоит выяснить. Идите! Водоворот направит вас в нужное место. Ее найти тоже проблемы не будет. Убейте. И не возвращайтесь, пока она жива.
Он поднялся, сворачивая свиток и направился к двери. Показного высокомерия, с которым он вошёл, теперь видно не было. В нем ощущалась нервозность, что вообще никак не вязалось с образом Сатаны.
Я перевёл на Пэймона серьезный задумчивый взгляд и встретил полное его отражение. Ему тоже показалось странным поведение папаши. Что ж, с этим ещё разберёмся. А сейчас — пора отправляться на Землю.
