no one can fix me but you

      — Да ладно тебе, Суга! Пойдём! — Дайчи легонько ударяет Пуффендуйца в плечо, из-за чего тот хмурится, потирая ушибленное место. Не умеет он рассчитывать свои силы, дурак.       Они стоят напротив входа в библиотеку втроем: староста факультета львов и два Пуффендуйца – Сугавара и Асахе. Киёко ушла пару минут назад, сказав, что такие развлечения ей неинтересны, когда на носу тест. Коуши оказался слабее. Дайчи, надо признать, не знает, почему именно. Ему, конечно, нравится думать, что всему виной он сам, но, на самом деле, всё это из-за характера Сугавары – он милый, добрый и, пожалуй, слегка слаб, когда дело касается друзей. Он просто не может отказать, когда друзья так настойчиво зовут его посмотреть фильм вместо подготовки к экзамену по защите от тёмных искусств. Нет в нём той стойкости, которая есть в других, чтобы отказать одним словом. Может, это и хорошо. Иначе добрая половина встреч Дайчи и Сугавары свелась бы к нулю, а староста этого совсем не хочет.       — Ребята, но завтра тест… — Коуши стонет эти слова, щипая себя за переносицу. Ему почти удалось уйти в библиотеку, но Дайчи и Асахе поймали его у самого входа. Пуффендуйец быстрый, но недостаточно.       — Суга, ты готов к этому тесту, как никто другой, — Дайчи закатывает глаза. Они проходились по одному и тому же диалогу уже раз в десятый.       — Да, ты начал готовиться к нему за месяц! — Асахе смеётся, очевидно, вспоминая, как Пуффендуйец засыпал прямо за столом в гостиной факультета. Дайчи завидует Азумане. Он бы тоже хотел быть к Сугаваре так близко, чтобы иметь возможность видеть, как тот спит. — Ни один Когтевранец так не готов, как ты!       — Кита-сан, наверняка, готов лучше, — Коуши закатывает глаза.       — Ты не можешь готовиться вечно, Суга. Нужно и отдыхать.       Дайчи тяжело вздыхает. Вот он и выдал свои истинные намерения.       Дайчи не праздно надеялся украсть время подготовки у человека, в которого был нежно влюблён последние несколько лет, с тех самых пор, как Сугавара помог ему поднять упавшие в классе бумажки и посмотрел своими большими, такими чистыми глазами, улыбаясь, открывая вид на ямочки на щеках. Нет, Савамура не отбирает время у человека, которого любит с трепетом и придыханием, потому что понимает, как важно учиться. Но дело тут вот в чем – Сугаваре совершенно не нужно это время, а отдых – необходим. Дайчи не помнит, когда последний раз на его памяти Коуши отдыхал. Ему нужен этот фильм, нужно это время наедине с друзьями, а не за книжками и тетрадками. Ему нужно взять перерыв, чтобы просто выдохнуть, а не смотреть в тетрадку буквально даже тогда, когда он ест. Ему нужно убрать руки с палочки хоть на секунду, перестать тренировать заклинания, выучивая их наизусть, как старую заезженную пластинку, и в идеале просто поспать.       Сугавара недосыпал уже месяц. Бывали дни, когда он не спал вообще, а если и спал, то делал это за рабочим столом спальни, пуская слюни на рукава желтой мантии. Последнюю неделю он вообще не спал больше трёх часов и при этом совсем не отдыхал, только за учебниками сидел, как проклятый.       Иногда Дайчи казалось, что Коуши помешанный, и в такие моменты он задавался вопросом – почему Сугавара не попал на Когтевран? Ах да, потому что его характер совсем не был похож на характер типичного Когтевранца: он не был ни социально-неловким, ни закрытым, ни скрытным, ни жутковатым на первый взгляд. Коуши был мирным, добрым, радостным. Он был похож на солнце. Он любил готовить, пусть и получалось это не всегда хорошо, плёл венки из одуванчиков, которые потом дарил друзьям, делал украшения из эпоксидки с сухоцветами внутри и вязал шарфы (тот самый, с гербом льва, который Дайчи не снимал даже в помещении). Он любил воздушные шары, растения, его глаза блестели, когда он смотрел на салюты, волосы были похожи на серебро, когда ветер развивал их, купая в солнечных лучах, и он неуклюже танцевал, когда слышал любимую песню.       Дайчи любил всё это и даже то, что не должен бы любить. Любил, когда Сугавара получал оценку лучше, чем он, потому что тогда Коуши глупо шутил и улыбался, как дурак. Любил, когда он не соглашался с Савамурой, когда попирал его авторитет, когда издевался над ним, когда отчитывал, что Дайчи тратит слишком много времени на тренировки, игнорируя учебу, а ещё любил, когда Сугавара пробегал мимо, тихо крича, «Прости, не могу сейчас», носясь за первогодками, словно те были златоносными гусынями, отговаривая их совершать глупости, словно мамочка. Савамура не любил, когда Коуши баловал студентов Хогвартса, потому что тем пора вырасти, но он бесконечно любил эту черту в Пуффендуйце.       Обидно только, что всё это потерялось где-то в неустанной подготовке к тесту. Улыбка Сугавары стала, вместо радостной и живой, уставшей и измученной. Глаза его, вместо искрящихся и любящих, превратились в мертвые и бесцветные, и под ними теперь красовались черные синяки, будто бы кто-то посмел ударить Пуффендуйца сразу в оба глаза. Руки, вместо тонких и красивых, теперь были вечно испачканы чернилами, которые Коуши просто не имел сил отмыть. А его запах вместо сладкого, цветочного с ноткой приправ превратился в потный и грязный, и волосы, обычно лежащие красивой волной, слиплись.       Дайчи не знал, почему, но он чувствовал ответственность, чувствовал обязанность вернуть Сугаваре то, кем он был, а для этого нужно совсем чуть-чуть отдыха. Всего час, может, полтора и те сгодятся для начала. А завтра, после теста, Савамура подсыплет Коуши сонного корня в еду, и тот наконец сможет выспаться.       Так звучал план в голове Дайчи, и пусть это было слегка нечестно, другого выхода у него не было. Позаботиться о Сугаваре больше некому.       — Суга, соглашайся, — Савамура аккуратно кладёт руку поверх плеча друга и легонько поглаживает большим пальцем кожу через ткань свитера. — Ради меня…       — Не смотри на меня так, — Коуши почему-то испуганно отступает назад, нежно убирая руку старосты львов со своего плеча.       — Как? — Дайчи разочаровано хмыкает. Сугавара совсем не любил его прикосновения.       — Так, как ты смотришь сейчас, — кажется, Коуши чуть-чуть краснеет при этих словах. — Знаешь ведь, что я не смогу сказать нет, когда ты так смотришь.       — Тогда не говори нет! — Савамура слегка смеётся. — Просто соглашайся и пойдём посмотрим фильм.       Сугавара тяжело вздыхает, пыхтя, как недовольный чайничек. Он думает долго, оттягивая челку рукой, словно пытаясь заставить себя отказаться с помощью физического наказания. Но это не помогает. В конце концов, он тяжело вздыхает и произносит:       — Ладно. Но только один фильм! И после этого вы отпустите меня!       Они уходят в зал для обедов, где редкие опоздавшие Когтевранцы едят и читают книжки, где парочка Слизеринцев пьют чай после тренировки, где Хината и парочка других Гриффиндорцев негромко переговариваются, уплетая печенье, и где Пуффендуйцы пытаются выудить у эльфов рецепт супа. В общем-то людей там можно пересчитать по пальцам двух рук. Там достаточно тихо, чтобы сесть в уголке и включить фильм. Дайчи старательно выбирает его, чтобы он не показался слишком скучным, но и не был излишне захватывающим. Это должно быть умеренно правдоподобно и при этом недостаточно реально.       Как оказывается, он выбирает верную картину − Сугавара спустя не больше, чем десять минут, проваливается в сон прямо на его плече, и Дайчи соврёт, если скажет, что не готов провести так целую вечность. Пуффендуйец тихо сопит у него на плече, дёргая носиком, когда звук из компьютера слишком сильно ударяет по ушам. Наверное, он даже не замечает, что уснул, потому что, если это не так, Коуши уже ругался бы сам на себя. Но вместо этого Пуффендуйец спокойно расположился на плече старосты львов и изредка улыбался во сне. Наверное, он видел что-то приятное, что-то доброе и успокаивающее, что-то, дающее надежду. Это не плохо. Дайчи рад видеть настоящую улыбку Сугавары хотя бы, когда он спит.       Есть что-то невероятно успокаивающее в том, чтобы ощущать дыхание Коуши на своей коже. Дайчи находит в этом самое мирное, что только может существовать. И в этот момент Савамура думает, что есть мало в мире вещей, таких же важных, как эта одна. Какой смысл летать на метле, если после матча Коуши не подойдёт, чтобы сказать, как гордится победой или как сожалеет о проигрыше? Какой смысл писать все эти тесты, если Сугавара не будет сидеть сзади и, закатывая глаза, давать списывать? Какой смысл ходить на все эти уроки, если в классе не будет его, который всегда улыбается, получая высокую оценку, правильно отвечая, мило краснея, когда его хвалит учитель, взмахивая палочкой так просто и ловко, словно его воспитывали лепестки сакуры, летящие с веток на землю в танце ветра?       Какой смысл учиться готовить кофе, если его не будет пить Сугавара? Зачем ходить зимой без шарфа, если рядом не будет кого-то, кто будет ругать его за это и не свяжет шарф, чтобы неповадно было? Почему бы просто не перестать носить украшения, если они не сделаны из эпоксидки и сухоцветов? С какой целью слушать в наушниках ту самую глупую песню, если не знаешь, что кто-то с серебряными волосами будет под неё глупо танцевать? Какой смысл не кричать на Танаку и Нишеною, когда они опять творят что-то глупое, если рядом не будет Коуши, чтобы сказать, что Савамура перегибает палку в своей ярости? В чем смысл покупать толстовки под цвет чужих глаз, если не будет рядом Сугавары, которому можно её отдать, когда он снова мёрзнет? Зачем вычитывать в сотне учебниках про ботанику о растениях, если не с кем потом поддержать разговор на эту тему?       Дайчи делает так много всего, что касается Сугавары, тот даже представить себе не может. Ему, наверное, нет до этого никакого дела, но сам Савамура уже не может остановиться. Он влюбился в Коуши в тот самый момент, как он ему улыбнулся, и сразу же задумался, как он мог не замечать этого прекрасного эльфа рядом с собой? Сугавара был рядом с ним все эти годы, а глупый Дайчи заметил его лишь три года назад, когда так глупо уронил свитки на пол в классе. Но именно эта его неуклюжесть была благословением, потому что кто знает, что бы произошло, если бы Дайчи тогда не оказался сонным и уставшим? Он бы никогда не встретил Сугавару, тот никогда бы ему не улыбнулся, никогда бы не протянул руку со свитком Иваидзуми, никогда бы не прикоснулся холодными пальцами к смуглой коже, никогда бы не заворожил его, ударив в сердце будто бы молнией.       Дайчи влюбился так естественно, потому что в Сугавару Коуши невозможно не влюбиться.       Это было похоже на падение с высокой скалы вниз, прямо в пропасть, а Савамура будто бы всю жизнь стоял на её краю и кричал, «Дай мне причину». И Сугавара дал ему это причину одной своей улыбкой, заставляя ступить вперёд уверенно и без лишних размышлений. Дайчи упал быстро, одномоментно, слишком скоро. Кажется, он некоторое время летал, как птица, будто бы на метле, рассекая своим телом облака и воздух, а потом всё же ударился о землю, ломая кости от осознания, что Сугавара – парень и вряд ли когда-нибудь влюбится в такого, как Дайчи.       Савамура не врал себе, что он ужасный человек, в которого невозможно влюбиться. Возможно, конечно, возможно, но что он может предложить конкретно Сугаваре? Рассказы о квиддиче? Достаточно посредственные оценки? Истории о том, как он опять отговаривал Нишиною и Танаку от сумасбродной авантюры? Или наставлял Хинату? Он не делает ничего милого: не плетёт венков, не сажает растения, не готовит, не вяжет, не танцует под любимую песню. Дайчи коротает свои вечера за очередным детективом и проводит всё свободное время на поле для квиддича. Он был бы рад сказать, что во что-то из этого можно влюбиться, но только не для такого человека, как Сугавара. Ему нужен кто-то более милый, заботливый, открытый, тёплый, нежный. Сугавара заслуживает лучшего.       Асахе замечает, что Коуши уснул не сразу, а, когда всё же замечает, волшебство момента утеряно. Пуффендуйец останавливает фильм и с умилением смотрит на друга.       — Надо отнести его в спальню, — тихо шепчет Азумане.       — Да, наверное, надо, — Дайчи с нежностью смотрит на Сугавару, который щекой трётся о чужое плечо. — Я это сделаю.       — Что ты, не стоит! Не напрягайся! — Асахе испуганно мотает головой. Он даже и не подозревает, наверное, это единственное, что Савамура по-настоящему сейчас хочет сделать.       — Меня это не напрягает, — он пожимает плечами, правда совсем слабо, чтобы не разбудить свою милую ношу.       — Я могу и сам…       — Послушай, Асахе, если мы сейчас будем спорить, он проснётся, а ему нужно выспаться перед завтрашним тестом, — Дайчи закатывает глаза. Не хочется сообщать Азумане настоящую причину его действий. — Поэтому просто дай мне это сделать.       — Ну… только если тебе несложно, — он пристыженно смотрит в пол. — Спасибо.       Дайчи берёт Сугавару на руки и несёт его ко входу в спальни Пуффендуя. Тот утыкается ему носом прямо в грудь, и Савамура задумывается, какого это, когда Коуши спит рядом, прямо на груди. Удастся ли ему когда-нибудь это узнать? Будет ли это у них дома или где-нибудь на поле одуванчиков? Будет ли это летом или зимой? Ветер будет дуть? Как будет пахнуть? Что будет слышно? Только дыхание Сугавары или что-то ещё?       Дайчи хотел бы узнать.       У самых дверей в спальни Пуффендуя Савамура аккуратно передаёт свою драгоценную ношу Асахе. Тот машет рукой на прощание и скрывается за дверью, оставляя Дайчи стоять совсем одного. Он ещё несколько минут пялится на дверь не в силах уйти и думает, стоила ли эта боль в груди вечера вместе с Коуши?       Стоила, определённо стоила.