no one can fix me but you

      Жизнь Ямагучи была похожа на кромешный ад с самого начала.       И всё началось задолго до поступления в Думстранг.       Когда оказывается, что ты не нужен собственным родителям – это больно, и эту боль можно сравнить только с сожжением заживо. Тадаши с раннего детства гадал, что с ним не так, почему он не такой, как другие дети. Почему родители не водят его гулять, почему не играют с ним, не готовят еду, не читают книжки на ночь. Когда другие дети на площадке спорили, кого больше родители любят, Ямагучи не мог похвастаться особыми заслугами. Если честно, Тадаши много в чем проигрывал за свою жизнь: он плохо бегал, отчего в догонялках его всегда ловили первым, не очень хорошо прятался и искал, от чего в прятках вечно был водой, спотыкался, когда прыгал через скакалку, и в драках всегда получал по лицу – но всё это не шло ни в какое сравнение с проигрышем в этой игре. Другие дети в районе всегда хвастались подарками, вкусным ужином, на который уговорили родителей, большим количеством сказок на ночь, а ещё поцелуями и объятиями, которые родители им дарили, не задумываясь лишний раз. Всё, чем мог похвастаться Ямагучи, это редкими открытками и фотографиями, на которых никогда не было его.       Тадаши слышал слова поддержки, но они были от бабушки. Он ел вкусную еду, пожалуй, даже чаще, чем другие дети. Ему читали на ночь не одну и даже не две сказки, а три и некоторые из них были даже не сказками, а настоящими историями, которые домой приносил дедушка со своей работы мракоборцем. Ямагучи не часто покупали игрушки, но зато на него тратили всё своё время, придумывали самые удивительные истории для игр: он был и пиратом, и волшебником, как родители, изучающим драконов и единорогов, и мракоборцем, и волшебным существом, ворующим драгоценности из банка, и русалкой, и алхимиком, и даже гномом, добывающим из пещер волшебные камни. Бабушка с дедушкой делали для Тадаши волшебные палочки из веточек в саду, его учили ухаживать за растениями и давали познать основы магии, он помогал готовить и делал венки из одуванчиков, ходил в магазин, как настоящий взрослый, и помогал нести сумки до дома.       Его жизнь не была плохой, она была полной радости и приключений, которых не было у любого другого ребёнка, но всё это меркло от осознания, что родителям он не нужен, и от этого ребёнок часто засыпал в слезах, обнимая свою подушку так крепко, как мог, представляя, что это папа с мамой. Родителей не было рядом. Они не приехали, когда пришло письмо из Думстранга, не прыгали вместе с ним на кровати от радости, что он станет волшебником в одной из лучших школ всего мира, не хвалили его и не приготовили торт в качестве подарка. Всё это Тадаши делал один и торт тогда готовил в полном одиночестве. Папы и мамы не было рядом, когда он, волнуясь и теребя край рубашки, шёл за своей палочкой, не стояли где-то поблизости, когда она выбрала его и когда он впервые взял её в руки. Они не помогли ему найти нужную платформу, не показали, как пройти через волшебную стену, не поддержали его и не сказали, что всё будет хорошо.       Всё это делали бабушка с дедушкой, и пусть Ямагучи был им благодарен, внутри где-то нещадно саднило от мысли, что он сделал что-то не так, что он не был тем сыном, которого родители желали, а потому был хуже всех остальных детей. Если даже папа с мамой не смогли его полюбить, казалось бы, люди, что должны любить его беззаветно и нежно, разве был шанс, что это сможет сделать кто-то другой? Как бы Тадаши ни старался, каким бы идеальным ребёнком ни был, родители не приедут, не обнимут его, не похвалят, и в этом и заключалась вся проблема.       Работа им дороже собственного сына. Так случается, но Ямагучи не понимал, что конкретно он такого сделал, чтобы не заслужить даже одного доброго взгляда от родителей?       В Думстранге всё оказалось именно так, как Тадаши и ожидал: оценки его были посредственными, существовал целый ряд предметов, которые ему никак не давались, а мальчишки невзлюбили его. Ямагучи мог только гадать, почему всё получилось именно так, но над ним часто издевались: его толкали в коридорах, от чего мальчик ронял все свои свитки, во время занятий на его парту прилетали записки с несмешными каракулями, его ловили в коридорах, чтобы сказать парочку неприятных слов, высмеять его веснушки, волосы, телосложение, угловатое и совсем слабое, не такое, как у других детей, его постоянно чем-то обливали, как и его кровать. Никто не спешил защитить одинокого, побитого мальчишку, потому что другие дети огребали не меньше, а порой даже больше. Ямагучи снова плакал, когда засыпал, но теперь уже не из-за родителей, а от того, что каждый день был похож на предыдущий – всё начиналось с издевательств ими же и заканчивалось.       С семьёй Ямагучи никогда об этом не говорил: не хотел никого расстраивать. У дедушки была сложная работа, а бабушка сильно расстроилась бы из-за этого. Кто знает, что тогда бы произошло? Как-то раз он попытался написать об этом родителям в письме. Не потому, что рассчитывал на поддержку или совет, сочувствие, которых никогда не получал от них, он уже давно перестал чего-то ждать от них, а потому что просто не знал, с кем ещё об этом поговорить. Но такой реакции не ожидал даже он – мама и папа просто проигнорировали это письмо, ничего не ответили, промолчали. Тогда Ямагучи впервые по-настоящему разочаровался в них и вдруг понял, что проблема не в нём, он не плохой и не неправильный. Просто эти двое никогда не умели быть родителями, а работа – единственный способ избежать обязанностей, которых они не хотели.       Они плохие люди, но это не делает Ямагучи плохим.       Это понимание сделало его жизнь чуточку лучше, но ненадолго. Он стал больше ценить бабушку с дедушкой, научился радоваться мелким, приятным вещам в жизни, вернулся к себе, своему я, стал лучше в учёбе, и мальчишки, которые не переставали издеваться над ним, скорее говорили о своей неуверенности, чем о том, кем был Тадаши. Так он решил, так он жил ещё добрый год своей жизни, пока не случилось ужасное.       Дедушка умер.       Жизнь, которая только что приобрела смысл, развалилась на части от боли, которая пришла вместе с совой, влетевшей в окно столовой, когда Ямагучи завтракал. Он плакал три дня без перерыва даже на еду, а ещё злился, когда его не отпустили домой на похороны. Думстранг был жестоким местом, которое не разрешило ему поехать домой, чтобы проводить в последний путь человека, который заменил Тадаши отца. Всё это было неправильно. Неправильно, что Ямагучи должен был продолжать учиться, когда потерял частичку себя, неправильно, что он был в этот момент совсем один, что злобные мальчишки не уважали его боль настолько, чтобы дать пару деньков перерывов от насмешек, наоборот, только усилили их, избивая несчастное сердце с новой силой.       Неправильным было и то, что переписка Тадаши с бабушкой прекратилась на несколько месяцев. Сколько бы Ямагучи ей ни писал, как бы сильно ни старался поддержать, она отвечала сухо и не заинтересовано. Мальчик понимал, что она потеряла любовь всей своей жизни, но Тадаши тоже потерял дедушку, потерял своего наставника и самого дорогого человека, она должна была это понимать. Но она этого не понимала или просто игнорировала, слишком потерянная в собственной боли. Ямагучи остался без поддержки единственного близкого человека, что был рядом с ним всю жизнь. Его заставили справляться с этой болью самостоятельно, маленького ребёнка, ещё не знавшего даже, как правильно постирать собственные вещи. Что именно он должен был делать? Как это пережить? Что сказать или сделать, чтобы боль хоть чуть-чуть уменьшилась?       Ямагучи пережил это. Самостоятельно. Никого не было рядом, и Тадаши рад бы думать, что это сделало его чуточку сильнее, но, на самом деле, это оставило в душе такой шрам, с которым невозможно было справиться. Он уродливый и отвратительный, он всегда будет на виду, смотрит ли Ямагучи в зеркало или просто идёт по коридорам школы, шрам там, саднит и гниёт, напоминая о себе каждую возможную минуту.       Прошли годы, Тадаши повзрослел и научился жить с этой болью. Он стал другим. Не было больше человека, который сдерживал бы его порывы, говоря, что приличный человек так не выглядит: Ямагучи покрасил волосы (на самом деле, он красил волосы много раз, меняя их под цвет настроения, как хамелеон), проколол себе уши в разных местах, а затем бровь и язык, набил себе пару татуировок. В школе из-за этого издевательства только усилились, но Тадаши больше не было до этого дела. Какая разница, если это ничего не изменит? А так у него хотя бы есть возможность выглядеть так, как захочет. Пусть на фотографиях факультета он выделяется, словно цветастый попугай, ему нравится то, как он выглядит, а это главное. Думстранг не для таких, как он, Ямагучи понял это очень давно.       Тогда Тадаши первый раз влюбился. Это было необычно, это было странно, Ямагучи никогда не испытывал ничего подобного. Не было бабочек в животе. Не было перепадов температуры. Не было снов с героем Думстранга. Не было ничего из того, что описывают в книгах. Это было просто влечение, просто желание узнать этого человека поближе. Тадаши пришлось мириться с мыслью, что он гей, а потом и с тем, что с этим парнем ему ничего не светит.       Это был самый популярный загонщик Думстранга. У него были отличные оценки. Он был популярен среди девчонок и парней. Все слушали его, все ходили за ним, все были рады, если тот хотя бы посмотрит в их сторону. Он единственный никогда не издевался над Ямагучи, и, может быть, одно это и зацепило Тадаши в нём. Сейчас уже мальчик не вспомнит имя возлюбленного, но тогда оно неустанно жгло уста, крутясь на языке, как заезженная старая пластинка. Ямагучи видел в нём смысл ходить на занятия, стараться получать хорошие оценки, выглядеть хорошо, улыбаться широко.       Эта влюбленность не была болезненной. Она была радостной и простой, когда Тадаши встречался с тем парнем взглядом и, краснея, отворачивался. Она не была чем-то особенным вплоть до самого лета, когда бабушка посоветовала Ямагучи признаться этому парню перед поездкой домой. Если он ответит взаимностью – хорошо, а, если не ответит, у Тадаши будет всё лето пережить это. Звучало логично, только вот это и оказалось единственный ошибкой, которую Ямагучи совершил. Он должен был промолчать, должен был проигнорировать это, должен был перестать надеяться. Он должен был быть умнее.       Где-то в туалете Тадаши избили парни, друзья этого героя-любовника, и всё, что мальчик помнит, это ненавистный взгляд человека, в которого он был так нежно влюблён. Он не остановил их, не сказал прекратить, не позвал учителей. Он так же сильно ненавидел Ямагучи за его чувства, как все эти годы мальчишки ненавидели его за веснушки на щеках и необычный внешний вид. Это было больнее, чем простые удары по внутренним органам, и било прямо по старым ранам, которые, только успев зажить, открылись снова.       Ямагучи другой. Он отличается. Он носит короткие шорты, порванные футболки и сетчатые колготки. Он красит волосы, любит пирсинг и бьёт татуировки. У него есть чокер. Он посредственный волшебник. Его не любят в школе, собственные родители. Он рисует цветы на углах домашней работы и готовит булочки на ужин в тайне от всех. Ему нравятся цветы, а не квиддич. Он читает книжки и слушает музыку, не любит пить, зато курит так рано. Он сам делает украшения.       В Думстранге ему нет места, как и в любом другом месте на планете.       Ямагучи возвращается домой весь побитый, и вот тогда он уже не может что-либо скрывать от бабушки. Он разражается рыданиями на кухне, сидя на привычном стуле, на котором сидел долгие годы. Он плачет, а раны и царапины болят от солёных слёз. Он рассказывает обо всём: о том, как над ним издевались с самого первого дня, как он пытался поговорить об этом с папой и мамой, о том, почему не рассказал бабушке с дедушкой, и о том, как больно, что дедушка умер. Он рассказывает, что его палочку пытались сломать, что его глупые фотографии, сделанные из-под тешка, развешивали по всей школе, что его вечно чем-то обливают, из-за чего он всегда носит с собой запасную одежду, что его избили, называя «пидором», из-за того что он просто влюбился в парня. Тадаши плакал, потому что его самые радостные мечты детства о том, каким прекрасным волшебником он станет, разбились о жестокую реальность.       И тогда бабушка сделала то, о чем никто даже подумать не мог. Такое было просто невозможно. Раньше. Но его бабушка была боевой женщиной, сильной и уверенной в себе. Такой её сделала смерть мужа, приключения дочери и слёзы единственного внука. Она ходила по всем школам всё лето, мало спала и почти недоедала, лишь бы добиться перевода Ямагучи в другую школу. Она так старалась, как никто ещё никогда не старался, пытаясь добиться своей цели. В ней была та сила, которую Тадаши мечтал унаследовать.       И ей удалось.       Осенью Ямагучи пошёл в Хогвартс, навсегда оставляя тот отрезок своей жизни в прошлом.       Он помнит, как волновался, что ничего не изменится, и, по правде сказать, изменилось не многое – Тадаши стал объектом насмешек для Гриффиндорцев, они издевались и подшучивали над ним на каждом углу, придумывая всё новые несмешные розыгрыши. Но кое-что всё же изменилось – Ямагучи нашёл друзей, он больше не был один.       С Ячи мальчик познакомился в первый же день. Она налетела на него, потому что просто не смогла увидеть парня за всем тем количеством принадлежностей для садоводства. Вещи попадали на землю, и они оба упали к ней же, собираясь поднять всё это.       — Боже мой, простите меня, пожалуйста! — Хитока покраснела до самых ушей, собирая грабли и лопаточки в кучу. — Я Вас не увидела.       — Ничего, всё нормально, — Ямагучи лучезарно улыбнулся в ответ, беря мешки с землёй на руки. — Давайте я Вам помогу. Сложно, наверное, всё это нести самой.       — Нет, что Вы! Не нуж… — Ячи наконец подняла глаза от пола, смотря на своего пострадавшего, и вдруг затихла. — Ой…       — Что-то не так?       — Т-ты ведь… ты… — она так мило заикалась, пытаясь подобрать слова, что страх внутри Тадаши тут же исчез. — Ты ведь тот самый парень, который перевёлся в Хогвартс из Думстранга, не так ли?       — А, ты про это… — Ямагучи закатил глаза в ответ, не зная, что ответить. — Это так важно?       — Н-нет, наверное, нет, — Ячи закусила губу, пытаясь собраться с мыслями.       В тот раз ей это так и не удалось. И, если честно, удалось ей это сделать совсем не скоро. Она ещё долго ходила, молчала, пытаясь подобрать слова. Хитоку интересовало, как именно Тадаши оказался в Хогвартсе, но смелости не хватало спросить. Зато её хватило у Хинаты, с которым Ячи познакомила Ямагучи спустя несколько дней на занятиях по зельеварению.       Шоё оказался совсем не таким, как Хитока – он был шумным, радостным, активным, немного глупым, наивным спортсменом, который жизни своей не представлял без квиддича. Если честно, Тадаши никогда не встречал таких ребят, но большим плюсом Хинаты являлось то, что он совсем не боялся издёвок. Над ним тоже издевались и, надо признать, был один Слизеринец, который издевался над ним куда больше и сильнее, чем другие Гриффиндорцы издевались над Ямагучи. Шоё совсем этого не боялся и, как самый настоящий дурак на свете, давал отпор. Он давал отпор не только Кагеяме, который издевался над ним, но и парням, которые издевались над Тадаши. Хинату не волновало, что эти парни были старше него, не волновало и то, что это вызывало поток издёвок над ним самим. Он был сильным и уверенным, прямо как бабушка Ямагучи. Он знал, чего хочет и чего никому не позволит. В нём была сила, о которой Тадаши мог только мечтать.       Ямагучи не знал, чем приглянулся Гриффиндорцу и Пуффендуйке. Он был тихим слабым плаксой, который боялся любого взгляда в свою сторону, а ещё он вечно извинялся. Но они почему-то решили, что он станет отличным другом. У Тадаши никогда не было друзей прежде… он не знал, что делать, как себя вести, что говорить. С ним это было впервые, но Ячи и Хината так уверенно приняли его в свои ряды, так радостно и так счастливо, будто бы давно ждали именно его. С ними Тадаши было хорошо и спокойно. Впервые в жизни он ощутил себя на своём месте, что он кому-то, по правде, нужен, и это было так же удивительно, как снег летом.       Что-то в Хогвартсе изменило Ямагучи, и это было хорошо.       Хината познакомил Тадаши со старостой своего факультета – Дайчи Савамурой, а также с его верными приближенными Иваидзуми Хаджиме и Ушиджимой Вакатоши. Они, если честно, были спокойными и закрытыми, такими, к которым Ямагучи привык ещё в Думстранге, но были и другие. Например, Нишиноя Юу и Танака Рюноске. Вот они были прямо, как Шоё – шумные и гиперактивные, вечно искали приключений на пятую точку. Но это было забавно, было забавно находить их в новых приключениях, а потом смотреть, как Дайчи их отчитывает. В Хогвартсе вообще было забавно.       Вместе с Хинатой и Ячи Тадаши стал смелее. Он познакомился со старостой своего факультета Бокуто Котаро и его верным другом Акааши Кейджи, и это знакомство, в отличие от прочих, было приятным. Бокуто был веселым непоседой, а Акааши его практически нянькой, который всегда был рядом. Ему можно было доверять и приходить с любой проблемой, даже самой мелкой. Ямагучи также познакомился с Сугаварой и Асахе, добрыми парнями с Пуффендуя. Он даже сам к ним подошёл и был рад узнать, что они этому только рады. Коуши сразу обнял его за плечи, убирая выпавшие прядки за уши, а Асахе похвалил его татуировки. Они оба были тёплыми и вовсе не из-за температуры или магии. В них был какой-то свет, которого Тадаши не знал прежде, не видел ни в ком другом. Сугавара так же увлекался растениями, как и Ямагучи, а Асахе помог получить высший балл за контрольную по защите от тёмных искусств.       В Пуффендуйе вообще всё было по-другому.       Там люди постоянно готовили, что очень нравилось Ямагучи. Они увлекались цветами и много времени проводили в оранжерее. Им нравилось вместе делать домашнее задание, а старшие помогали младшим. Весной они ходили на пикники всей оравой, и каждый приносил что-то вкусное. Все занимались каким-то рукоделием и были рады делиться этим с близкими. Было нормально, выглядеть ненормально. Цвета волос менялись каждую неделю, и это сопровождалось ничем иным, как комплиментами и восхищением.       С Тендо Ямагучи познакомился не при самых лучших обстоятельствах. Он знал, что существует некий Сатори, над которым Ойкава издевался особенно сильно, но ни разу так и не осмелился подойти к парню с красными волосами. Зато Тендо сам по себе оказался смелее.       Тадаши тогда стоял в туалете, пытаясь отмыть краску со своей мантии, и тихо плакал. Гриффиндорцы опять над ним подшутили. Не очень смешно, надо признать, но, может быть, так думал только Ямагучи? Тем парням похоже было весело. Они улыбались и смеялись, когда подарок, который они дали Тадаши «в качестве извинений» взорвался, забрызгивая всю мантию противным кислотно-розовым цветом. Ямагучи тогда ничего не сказал и просто удалился в туалет. Слёзы как-то сами собой полились из глаз, когда он облокотился о дверь, и он не мог успокоиться даже сейчас, когда обиженно оттирал краску.       Обида захватила его с головой. Как он мог быть таким глупым, таким доверчивым? Честное слово, пора взрослеть. Некоторые люди не меняются, не исправляются, не становятся добрее, не понимают своих ошибок, и те парни не исключение. Тадаши надо просто отпустить и забыть, но он почему-то не может. Что он такого сделал, чтобы заслужить издевательство? Он ведь просто учится, как и любой другой здесь. Разве это правильно, так себя вести? Конечно, учителя в Хогвартсе будут получше, да и Дайчи всегда наказывает этих «шутников», но этого недостаточно. Никто из них не может прекратить страдания Ямагучи, и это плохо.       Дверь одной из кабинок открылась, и из неё вышла тень. Тадаши дёрнулся, втягивая голову в плечи, чтобы гость не заметил его слёз, и продолжил с новой силой оттирать краску. Она смешалась с жёлтым цветом, и всё это выглядела отвратительно в купе, но какой у Ямагучи есть выбор? Он может лишь продолжать стараться убрать этот цвет.       Тадаши думал, что сейчас незнакомец помоет руки и просто уйдёт, но он встал совсем рядом с Ямагучи, облокачиваясь спиной о раковину, и долго смотрел, пока, наконец, не произнёс:       — Не обращай внимания. Все Гриффиндорцы – придурки.       Голос был очень знакомый, и Ямагучи вздрагнул от неожиданности, поднимая голову. Перед ним стоял сам Тендо Сатори тоже с заплаканными глазами и красным носом, почти в цвет своих волос. Кажется, сегодня Ойкава перегнул палку, раз заставил Пуффендуйца прятаться в туалете и плакать. Тадаши невольно вспомнил свои годы в Думстранге, где так заканчивался каждый обеденный перерыв. Ямагучи было жаль Тендо, и он не знал, что может сказать, кроме как:       — А все Слизеринцы – мудаки.       Так они и стали друзьями, а эти слова превратились в их личную мантру.       Гриффиндорцы – придурки.       Слизеринцы – мудаки.       Так они говорят друг другу каждый раз, когда кого-то обижают, находят друг друга в туалете, когда над другим издеваются, защищают и смеются над своими обидчиками. Это становится их новой реальностью. Они не такие, как Хината, они не могут защититься, поэтому приятно иметь под рукой человека, который понимает. Никто другой не в силах их понять, даже семья, потому что они не такие. Они не отличаются, над ними не издеваются, их не высмеивают, не выставляют на посмешище всей школе. Такое случается только с ними, и только они плачут в туалете, как маленькие дети, хотя уже давно выросли из этого. Кто-то другой сказал бы, что им стоит быть смелее, сильнее, разборчивее, но только Тендо и Ямагучи понимают, что это невозможно.       Когда весь мир против тебя (а в школьные годы именно Хогвартс становится твоим миром), не остаётся ничего, кроме как найти такого же полного боли подростка и идти с ним под руку сквозь ад.       Они сидят в столовой, поедая самостоятельно приготовленные рулетики. Хината уже давно убежал тренироваться вместе с Кагеямой. Все остальные ушли вместе с ним. Кажется, у Ячи была какая-то домашняя работа, Кенма грустил из-за Куроо, Лев опять пошёл доставать Яку. Всё было так же, как и всегда, и это успокаивало. Обед подходил к концу, все ученики медленно рассасывались, и только Тендо пытался успеть запихнуть в себя весь обед разом, потому что опоздал, переписывая тест по зельеварению. Ямагучи рад видеть своего друга, потому что, так как Сатори был старше него, они виделись редко, каждый занимаясь своими делами. Но теперь у них было время только наедине, и Тадаши не мог перестать улыбаться.       Он рассказывает про то, как Цукишима помог ему, когда они с Ячи делали новое зелье, и пытается не улыбаться слишком сильно, чтобы рулет не выпал изо рта.       — И он просто дал мне свои записи. Можешь себе это представить, Монстр?!       — Эй, парень, не думаю, что ты должен так его называть.       Ямагучи испуганно поворачивается на голос, который, если честно, звучит очень грозно, отчитывая Тадаши. Он ожидает увидеть там кого угодно, но только не Вакатоши, который, скрестив руки на груди, грозно смотрит на Ямагучи. Тот испуганно сглатывает еду, которая, пожалуй, слишком болезненно падает в желудок.       Видел ли Тадаши когда-нибудь, как Ушиджима разговаривает? Кажется, нет. Тот всегда был молчаливым и спокойным, его лицо было каменным, не выражающим ни единой эмоции. Вакатоши вообще не богат на слова, будто бы его словарный запас состоит из жалких «да» или «нет». Ямагучи всегда находил это немного странным. Ушиджима дружит с Дайчи и Иваидзуми, но, если честно, даже те могут показаться душой компании рядом с ним. Тадаши не знает ровным счетом ничего про Вакатоши, как и весь Хогвартс. Единственное, что о нём известно наверняка – он играет в квиддич. Но нравится ли тот ему? Даже это неизвестно.       И сердце Ямагучи в буквальном смысле убегает в пятки, когда такой холодный и скрытный человек вдруг отчитывает его за то, что Тадаши назвал собственного друга «Монстр».       Вообще-то это их личная традиция. Тендо называет Ямагучи «Веснушка», Ямагучи называет Тендо «Монстр». Они придумали это несколько месяцев назад, чтобы справиться с обидами своих врагов. Гораздо проще не реагировать на обидные слова, когда так тебя называют даже друзья.       Вакатоши не мог об этом знать, потому что вообще никто об этом не знал, но, в конце концов, какое ему дело? Разве это так важно для него? Странно, что вечно закрытый парень вдруг решил защитить совершенно незнакомого ему Пуффендуйца. Это почти ненормально.       Ямагучи вновь испуганно сглатывает.       — Как? — Он не отрывает взгляда от Ушиджимы и теребит край своей мантии под столом, чтобы не выдать собственного страха.       — «Монстр», — кажется, голос Вакатоши становится таким же острым, как нож. — Он совсем не похож на монстра, поэтому прекрати.       Ямагучи не знает, что ответить, потому опускает глаза в пол и кивает.       — Ладно.       Больше Вакатоши ничего не говорит. Он разворачивается на пятках и уходит. Когда он уходит достаточно далеко, чтобы не иметь возможности услышать их, Ямагучи тихо шепчет:       — Что это было?       — Не знаю, Веснушка, не имею ни малейшего понятия, — Тендо завороженно смотрит вслед своему защитнику. — Он крутой, не так ли?       — Такой же придурок, как и все Гриффиндорцы, — Ямагучи обиженно фыркает, кидая новый рулет себе в рот.       Тендо громко смеётся в ответ.       — А твой очкарик такой же мудак, как и все Слизеринцы.       Тадаши кивает в ответ.       Тендо прав. Он прав во всём.