no one can fix me but you

      Акааши сидит на диване в гостиной Пуффендуя и читает вслух учебник по предсказаниям, чтобы Бокуто смог хоть что-то сказать на завтрашнем уроке. Они поступают так с тех самых пор, как Кейджи попал на Пуффендуй, из-за чего он всегда знает программу на год вперёд. Котаро лежит головой у него на коленях и, кажется, стремится в скором времени провалиться в сон. Это можно сказать по тому, как он закрыл глаза рукой и тихо бурчит себе что-то под нос. Ничего, Кейджи его не ругает. В конце концов, Бокуто сегодня сильно старался на тренировке по квиддичу, он заслужил слегка отдохнуть.       Акааши всегда ходил на тренировки Котаро. В основном, конечно, потому, что иначе Бокуто просто постоянно отвлекался на телефон, написывая Кейджи, как он справляется, что происходит, и спрашивая, как Акааши сам поживает ту небольшую четверть часа, что они не виделись. Когда Пуффендуйец на скамейках и, делая домашнее задание, поглядывает за старостой своего факультета, Котаро, надо признать, конечно, тоже отвлекается, но гораздо меньше, уверенный, что Кейджи за ним внимательно наблюдает и что совершенно необязательно спрашивать, видел ли тот, как Бокуто забил мяч в ворота. Он, конечно, в чем-то прав. Акааши всегда за ним наблюдает краем глаза.       Именно поэтому он точно знает, что сегодня староста барсуков заслужил свой отдых. Котаро старался больше обычного. Наверное, потому, что в скором времени ему предстоял матч со Слизерином, который недавно выиграл у самого Гриффиндора. Стоило постараться, чтобы и в этом году Пуффендуй имел возможность занять первое место в гонке факультетов, и Бокуто старался достаточно сильно, чтобы устать.       Кейджи переворачивает страницу, когда Котаро вдруг нарушает тишину:       — Знаешь, Каши, я рад, что ты попал на Пуффендуй, — рука Бокуто лежит так, что его глаз не видно, но губы, они растянуты в такой милой улыбке, что младший облизывается, удерживаясь от порыва поцеловать их. Нельзя. Они просто друзья, не больше. — В смысле, я, конечно, не сомневался, что так и будет, но всё равно рад этому.       — Не сомневался? — Бубнит себе под нос Акааши, пробегаясь глазами по странице. Они почти закончили, и он немного зол, что Котаро, по-видимому, совсем его не слушал, думая о том, как хорошо, что его друг рядом. Это, конечно плохо, но так же, как плохо, это и мило.       — Ну да, — Бокуто убирает руку с глаз и ловко выхватывает учебник из рук Кейджи, укладывая его на журнальный столик рядом. — Я ещё в поезде понял, что ты прирождённый Пуффендуйец!       Акааши хмурится.       — Бокуто-сан, верните книгу. Мы уже почти закончили.       — Не-е-ет, я хочу поговорить! — Бокуто ноет, как ребёнок, и эту его черту Акааши отлично знает.       Он тяжело вздыхает, откидывая голову назад. Ничего не получится – Котаро не настроен учиться. Кейджи может его заставить, но староста все равно ничегошеньки не запомнит, так что лучше подчиниться и тогда, возможно, после недолгого разговора, они смогут вернуться к учебе.       — О чем же?       Глаза Бокуто загораются от счастья и маленькой победы, которую он смог одержать, и в этот момент он особенно сильно напоминает избалованного ребёнка.       — А когда ты понял, что попадёшь на Пуффендуй?! Когда мы познакомились?!       Акааши тяжело вздыхает, переносясь мыслями в свой самый первый день в Хогвартсе.       Это было много лет назад. Столько, что уже и не сосчитать.       Они с Бокуто познакомились ещё в поезде – мальчик ворвался в купе с криками, что это его любимое место, и Акааши пообещал, что уйдёт, но Пуффендуйец просто попросил его подвинуться. На том они и порешили. Котаро тогда ехал на свой второй год обучения, он был старше и казался мудрее, хотя, как потом выяснилось, это совсем не так. Он рассказывал удивительные истории об обучении в школе волшебства, обещал, что обязательно станет охотником факультета и благодаря ему они завоюют первое место в гонке факультетов, а, когда пришла тележка со сладостями, он накупил еды на них двоих. Не то, чтобы у Акааши не было денег, но Бокуто был просто щедрым малым, который готов поделиться последней рубахой с ближним. Таким он был, таким и остался.       Бокуто вообще был не похож на людей, которых Акааши знал. Мать и отец оба всегда были сдержанными и холодными, такого сына они и вырастили. В них было не много эмоций, и они редко играли с сыном. Ещё чуть-чуть и они превратились бы в чистокровок, которые вообще не разговаривают со своими детьми. Поэтому встреча с Котаро ударила по Кейджи, как молот по наковальне – сильно и неожиданно, превращая его в другого человека. Бокуто был шумным, радостным, шутливым, игривым и не боящимся показать свои истинные эмоции. Это было удивительно, неожиданно, странно, – выбирайте, что больше нравится, – но Акааши хотел знать, хотел почувствовать столько же и хотел показать, как для него это важно.       Кто же мог знать, что спустя столько лет Котаро окажется именно тем, в кого Кейджи так нежно влюбится и не будет представлять своего дня без него?       Поэтому Акааши опускает свои руки на голову Бокуто и начинает медленно перебирать его волосы в пальцах. Староста барсуков тут же прикрывает глаза и начинает мурлыкать, словно котёнок. Удивительно, он ведь куда больше похож на сову.       — Я вообще не знал, что попаду на Пуффендуй, — Котаро улыбается, смотря на Бокуто, и думает, как вообще можно не влюбиться в этого парня? Большинство девчонок Пуффендуя так и сделали. Когда-нибудь Котаро выберет одну счастливицу и всё это закончится. Обидно. — Я лишь надеялся, что меня отправят именно туда.       — Правда?! — Глаза Бокуто почему-то выглядят грустно.       Кейджи только кивает в ответ. Не станет повторять это снова.       — Шляпа вообще хотела отправить меня на Когтевран.       — И что же изменило её мнение? — Бокуто поворачивается на бок и смотрит на огонь в камине. Он звучит обижено, но Акааши представить себе не может, что именно задело Котаро. Неужели он правда обижается на шляпу?! Дурак. Милый, но дурак.       — Я попросил её отправить меня на Пуффендуй.       — Почему? — Котаро смотрит через плечо с какой-то надеждой в глазах.       — Потому что меня заворожил один Пуффендуйец, — Акааши смеётся и наклоняется к Бокуто, целуя его в макушку. Для них это нормально. Это ничего не значит. К сожалению.       Когда Кейджи отстраняется, он видит не улыбку и не звёзды в глазах, но видит слёзы. Бокуто плачет, и сердце внутри груди Акааши тут же падает вниз.       — Бокуто-сан, что случилось?! Почему Вы плачете?! — Он заставляет Котаро повернуться к нему лицом, но тот только утыкается в чужие ноги носом.       — Потому что я мог потерять моего Акааши! — Он разражается рыданиями прямо в чужие ноги, словно ребёнок, у которого отобрали игрушку.       Кейджи смотрит на это и не может не улыбаться. Это так похоже на то, что сам он чувствует к Бокуто, но это, к сожалению, не оно, сколько бы Акааши не обманывал себя.       Он наклоняется ниже и обнимает Котаро так крепко, как только может, и шепчет на ухо тихо, так, чтобы мог слышать только староста.       — Всё нормально. Я здесь. Тебе нечего бояться, — Акааши поднимает голову Котаро за подбородок и трётся носом о его нос. — Давай-ка лучше закончим читать, и ты пойдёшь спать.       — Не хочу спать без Акааши, — Бокуто обхватывает своими сильными руками чужой торс и утыкается носом в живот Кейджи. — Не хочу…       — Тогда поспи здесь. Я буду рядом.       — Обещаешь?       — Обещаю, — Акааши снова клюет Бокуто в макушку. — Можешь засыпать. Всё будет хорошо.       Он не может этого обещать, но он знает, что сделает всё возможное, чтобы всё было так.