keep this love (in a photograph)

— Ёбаный нахуй. Ты уверен, что он не модель? — спрашивает Найл у Лиама. Он открыто пялится на Зейна. — Уверен, — говорит Зейн, подняв брови. — Это пиздецки досадно, чувак, — говорит Найл. — Держу пари, ты отлично выглядишь голым. Зейн смеется, не в силах остановить себя, и Найл снова улыбается ему, явно довольный. — Найл! — Лиам шипит на него. — Будь вежлив с фотографом! — Да, Найл, — протягивает Луи. Он у плиты, заваривает чай и смотрит через плечо, подмигивая Зейну. — Зейн может немного поработать в фотошопе, если ты не будешь осторожен. Может быть, сделает тебе большой нос или добавит шестой палец. — Это просто добавит мне характера, да, чувак? — весело говорит ему Найл. Зейн уже любит его. — Ну, тебе это нужно, — дразнит его Бресси. Найл дуется на Бресси, который улыбается ему в ответ. И Зейн начинает думать, что эта фотосессия может быть намного веселее, чем он думал раньше. Луи берет в руки кружку дымящегося чая. — Не знаю, пьешь ли ты с сахаром, но здесь он запрещен. — Запрещен? Как по состоянию здоровья? — спрашивает Зейн, стараясь не оплакивать потерю своих обычных трех ложек с горкой. — Нет, мы запретили его из-за Пейно, — говорит Луи, хлопая несчастного Лиама по спине. — У него была зависимость. Он портил идеальную чашку чая тремя ложками сахара. Даже больше, если не смотреть на него как ястреб. — Заткнись, Лу, — бормочет Лиам. Он бросает взгляд на Зейна, которому приходится бороться с желанием потрепать его по голове и погладить плечи, потому что Лиам выглядит так печально. — У меня в чае тоже три сахара, — говорит Зейн. Он хочет посмеяться над оскорбленным взглядом, который Луи бросает в него, но ласковая, довольная улыбка Лиама больше чем компенсирует это. — Во всяком случае, мы еще не обсуждали все это голое, — говорит Лиам, многозначительно глядя на Найла, который просто пожимает плечами. — Если мы будем голыми, моя мама никогда не увидит этот календарь, — говорит Луи. — Она будет опустошена, но я сохраню свое достоинство. Бресси и Найл фыркают в унисон. — Мои сестры тоже не увидят этого, — говорит Луи, как будто он их не слышал, — или их друзья. — Да, потому что если мы и должны что-то защищать в этом календаре, так это твое достоинство, — сухо говорит Найл. — Не дай Бог, еще вылетит в окно. — Я думал, что оно вылетело в окно, когда Луи сверкнул задницей на рождественской вечеринке в прошлом году, — говорит Лиам со злой ухмылкой, которая заставляет Зейна моргнуть от удивления. — А может, это был его первый день тренировок, помните, ребята? Когда он должен был спасти манекен, но выбежал, крича, что его волосы горят? Найл смеется слишком громко, чтобы ответить, и Бресси не лучше. Луи смотрит на них обоих. — Я ненавижу вас всех, — говорит он с рычанием. — Кроме того, это далеко не так плохо, как то, что Найла приняли за стриптизера, когда мы ответили на вызов на вечеринку. — Эй, это не похоже на то, что я на самом деле разделся, — протестует Найл, смахивая слезы на глазах. — Я был на официальном пожарном дежурстве. — Ты бы разделся за бутылку Амстела, чертов лжец, — говорит ему Бресси. — В отличие от нашего бесстрашного капитана. — Да, но Лиам придет в себя, правда, босс? — говорит Найл. Он бросает скомканную салфетку в Лиама, который легко ловит ее. — Подумай о деньгах, Пейно. Подумай о детях. — Это благотворительный фонд по лечению ожогов, Найл, а не детская благотворительность, — Лиам качает головой, как будто это не первый раз, когда они разговаривают. — И я определенно не хочу, чтобы дети видели меня обнаженным. — Для этого и нужны реквизиты, Лимо, — говорит ему Найл со страдальческим видом. — Зейн сохранит твое достоинство, верно, Зейн? — Да, конечно, — говорит Зейн. Он все еще озадачен отношением Лиама ко всему этому, потому что он, похоже, вообще не согласен с идеей раздевания для благотворительного календаря. — Но, Лиам, тебе не придется делать то, чего ты не хочешь. — Не говори ему этого, — гримасничает Луи. — Лиам, ты должен сделать эту календарную съемку, хочешь ты этого или нет. — Мне просто нужно немного времени, чтобы приспособиться, — говорит Лиам, и в его тоне появляется дрожь разочарования, которую даже Зейн может распознать при коротком знакомстве. — Со мной все будет хорошо. Конечно, я это сделаю. Это для благотворительности, да? — И это будет со вкусом, правда, Зейн? — Луи выжидающе смотрит на него. — О, да, — Зейн кивает, хотя и не уверен, как он собирается сделать календарь, полный полуголых или полностью обнаженных пожарных, со вкусом. Для этого календаря есть только одна демография, и она не ищет стиль. — Конечно, могу. — Ну, вот и все, — весело говорит Луи. — Зейн обещал. Лиам выглядит ужасно неловко, даже когда рука Луи опускается на его плечо. Он выглядит немного бледным даже под копотью, и он не смотрит никому в глаза. — Может быть, ты покажешь мне остальную часть станции, — бормочет Зейн, когда Лиам замолкает. — Конечно, — слабо говорит Лиам. Он поворачивается к остальным. — Вы, ребята, остаетесь тут, верно? — Да, мы остаемся здесь, босс, — говорит ему Бресси, когда он опускает руку на плечо Найла и фиксирует Луи взглядом, который Луи возвращает с надутым лицом, которое не подходит пожарному. И Зейн подозревает, что Бресси немного зефирный под этими бицепсами. — Отлично, — говорит Лиам с явным облегчением. Он ставит свою кружку на прилавок и хватает недопитый чай Зейна, чтобы поставить его рядом со своей чашкой. Затем он начинает слишком нетерпеливо подводить Зейна к двери. — Приятно было познакомиться, — кричит через плечо Зейн. Он мельком видит Найла и Луи, улыбающихся ему. — Увидимся позже! — Пока, Зейн! — хор голосов слабо доносится через кухонную дверь, но Лиам уже ведет его через здание к лестнице. — У нас наверху есть койки, — говорит Лиам, поднимаясь наверх. — Я не думаю, что ты захочешь фотографировать в том месте, потому что там есть немного, э-э, приобретенного запаха. Зейн делает шаг внутрь, прежде чем морщит нос и понимает смысл слов Лиама. — Вы никогда не открываете окна? — Чаще, чем ты думаешь, — говорит ему Лиам. — Ты привыкнешь. — Не уверен, что смогу, приятель, — со смехом говорит Зейн. — Но ты прав — я не собираюсь здесь снимать, так что, может быть, мы могли бы спуститься? — Конечно, — с усмешкой говорит Лиам. Он делает несколько шагов назад, и теперь Зейн может видеть, что он скрывал от взгляда Зейна. — Лестница или шест? — Ебёна мать, — Зейн смотрит через плечо Лиама вниз, на этаж ниже. Это выглядит выше в реальной жизни, чем в кино. — Хочешь попробовать? — спрашивает его Лиам. В его глазах пляшет блеск, и дыхание Зейна сбивается на секунду, прежде чем он мотает головой в молчаливом отказе. — Никогда не был фанатом высот, — честно говорит ему Зейн. Кажется, немного нелепым говорить Лиаму, что он боится чего-то настолько глупого, когда Лиам буквально сталкивается с горящими зданиями в жизни. — И американские горки не люблю. Я не очень авантюрный, правда. — Не думай, что тебе придется, если не хочешь, — пожимает плечами Лиам. Зейн бессильно улыбается: — Полагаю, что нет. — Но, может быть, к тому времени, как ты закончишь с этим календарем, я смогу заставить тебя спуститься с шеста, — украдкой добавляет Лиам. Он смеется над поднятыми бровями Зейна. — И, возможно, я заставлю тебя позировать обнаженным к тому времени, когда мы закончим с этим календарем, — говорит Зейн. Они застыли там, может быть, на несколько секунд, слишком долго просто глядя друг на друга с одинаковыми глупыми усмешками. — Ну, мне лучше уйти, и я не собираюсь спускаться по этому столбу сегодня, — решительно говорит Зейн, нарушая тишину. — Зануда, — дразнит Лиам. Он ведет Зейна вниз из станции, пока они не стоят у двери машины Зейна. — Так, какой следующий шаг? Зейн прислонился к дверце машины, скрестив лодыжки и надев солнечные очки, чтобы защитить глаза от теплого августовского солнца. — Я бы хотел вернуться со своим помощником, — говорит Зейн. — Таким образом, мы можем спланировать, что мы будем использовать для фотосессии, и ты будешь нужен. Если, например, мы захотим использовать то, что не позволено, или сделаем что-то еще, что не разрешено, то ты можешь сказать нам, и мы придумаем что-нибудь другое. — Хорошо, — Лиам серьезно кивает. — Просто чтобы предупредить тебя. Мой помощник немного отвлекает, — говорит Зейн. Это преуменьшение, так как Гарри собирается устроить беспорядки в этом месте. Зейн уже боится этого, особенно если Гарри приблизится к Найлу, который просто тип Стайлса, с его невинным видом, который маскирует злое чувство юмора, и все это завернуто в симпатичный пакет светлых волос и голубых глаз. — Он будет абсолютным кошмаром, и я заранее извиняюсь за все, что он говорит. Лиам прищуривается, и Зейн считает это милым. — Я уверен, что он не может быть настолько плох. — Ты не знаком с Гарри, — добродушно ворчит Зейн. — Но, да, просто дай нам знать, что мы можем использовать, а что — нет, и мы решим, нужно ли нам делать какие-то снимки в студии. Хотя было бы неплохо сделать их все здесь. Более аутентично, я полагаю. — Я сделаю все возможное, — говорит Лиам, и Зейн ему абсолютно верит. — Просто позвони, когда у тебя будет свободный день. — Звучит неплохо, — Зейн ищет свой сотовый, хлопая по карманам, и находит его в заднем. — Какой у тебя номер телефона? Лиам, кажется, замирает, заставляя Зейна взглянуть вверх, чтобы увидеть, как лицо Лиама стало забавного розового оттенка под сажей. Зейн подавляет смех, когда он сосредотачивается на своем телефоне. — Рабочий или личный — что лучше для тебя. — Я дам тебе свой мобильный, — хрипло говорит Лиам. Он диктует свой номер, и Зейн вводит его в телефон, записывая под именем «пожарного Лиама». — Я должен, эм, взять твой? На случай, если мне придется тебе позвонить? По какой-нибудь причине? — Конечно, звучит хорошо, — легко говорит ему Зейн. Это не то, что он делает обычно, но ему нравится Лиам. Вообще-то он ему очень нравится. Он делает дозвон Лиаму и вешает трубку после двух гудков. — Вот, это мой. Но тебе, наверное, надо сперва руки отмыть, прежде чем взять свой телефон. — Профессиональный риск, — Лиам мрачно смотрит на свои руки, а потом застенчиво убирает их за спину. — Мне нравятся парни, которые марают свои руки, — бормочет Зейн, прежде чем его мозг фильтрует это. Как только он понимает, как звучит сказанное, он чувствует, как его лицо горит от смущения. — Я имею в виду… — Нет, я понял, что ты имел в виду, — быстро говорит Лиам. Он кусает нижнюю губу, и мгновение Зейн просто смотрит в восхищении, потому что нижняя губа Лиама определенно отвлекает сама по себе. Когда Лиам пожевывает ее зубами, это непристойно. Зейн смотрит, как его губа пухнет и блестит от слюны… Блять. Зейн моргает. — Увидимся позже, Лиам, — говорит Зейн — его голос немного хриплее, чем обычно. Он протягивает руку, потому что собирается, по крайней мере, притвориться профессионалом, даже если его взгляд постоянно возвращается к губам Лиама. Когда рука Лиама скользит по его, то теплая и твердая и выглядит такой большой по сравнению с его рукой. Зейн никогда раньше не задумывался о своих руках, но теперь он хорошо осведомлен, как отличаются его длинные, изящные, худые пальцы по сравнению с мощными, грубоватыми пальцами Лиама и шершавыми руками рабочего. Он мучительно осознает это. — Пока, Зейн, — говорит Лиам, отступая назад, когда они разрывают рукопожатие. — Было очень приятно познакомиться. — Взаимно, Лиам, — Зейн достает ключи и открывает дверь машины. Он проскальзывает внутрь и опускает окно, ухмыляясь Лиаму, который опирается локтем на край. — И подумай о том, как вы хотите раздеться для этой фотосессии. Мне нужно знать, прежде чем я приведу Гарри в следующий раз, чтобы мы могли поработать над реквизитом. Лиам молча кивает, когда он снова закусывает нижнюю губу между зубами, и пришло время, Зейну уйти, прежде чем он сделает что-то неловкое во всей этой ситуации. Он ставит задний ход и отъезжает. Он машет из окна Лиаму. — Держись подальше от неприятностей! — говорит Зейн, прежде чем снова засунуть руку в машину и свернуть на дорогу. Он смотрит в зеркало заднего вида и видит, что Лиам машет ему в ответ. Зейн усмехается, поправляя солнечные очки и устраиваясь удобнее на своем месте. Вполне возможно, что Гарри будет не единственным, кому понравится эта съемка.