keep this love (in a photograph)

Спальня Зейна выглядит так, будто в нее попала бомба. Одежда разбросана по всей кровати, туфли беспорядочно валяются на полу, а Зейн стоит в центре в одном полотенце, надежно обернутом вокруг талии, и смотрит на беспорядок, как будто надеется, что он исчезнет сам собой. И ему как-то надо решить, что надеть, потому что вытащить всю его одежду из шкафа не помогло ни в малейшей степени. Он прыгнул в душ, потому что ему нужно было отдохнуть от попыток выбрать идеальный повседневный-не-скучный-но-все-таки-горячий наряд, но также и потому что у него остался всего час до того, как Гарри заберет его на вечер с Лиамом, Найлом и Луи. Он натягивает черные боксеры, небрежно бросает полотенце на стул и начинает рыться в рубашках. Он выбрасывает все клетчатое, все полосатое и все с музыкой на случай, если у Лиама ужасный музыкальный вкус и ему не нравятся The Who или Боб Марли. Об этом он старается не думать, потому что не уверен, что сможет подружиться с человеком, у которого ужасный музыкальный вкус. Но все же он их отбрасывает на всякий случай. Это сильно сужает его выбор, и он снова и снова подбирает одни и те же четыре рубашки, задаваясь вопросом, предпочитает ли Лиам синий или красный, прежде чем с отвращением отбросить их. Его не должно волновать, что предпочитает Лиам, потому что он даже не знает, нравятся ли ему парни, и уж точно не знает, нравится ли он Лиаму. Только потому, что Зейн влюблен в Лиама, это не значит, что Лиам чувствует то же самое, и он повторяет это снова и снова, как мантру. Он натягивает серую хенли и черные узкие джинсы на случай, если в баре, куда они едут, есть какой-нибудь дурацкий дресс-код. Это всегда риск, когда Гарри выбирает место. Зейн надевает черные ботинки и, прежде чем повернуться к комоду, еще раз смотрит на себя в большое зеркало. Он надевает три своих любимых кольца и выбирает две серебряные цепочки на шею. Зейн смотрит на часы: у него пятнадцать минут, чтобы причесаться до прихода Гарри. Четырнадцать минут спустя Зейн открывает дверь, выглядя настолько измотанным и напряженным, что Гарри просто смотрит на него в течение минуты. — Э-э, ты в порядке, чувак? — спрашивает Гарри, проходя мимо него в дом. — Ты выглядишь немного бледным, Зейн. — Волосы, — ворчит Зейн, прежде чем снова подняться по лестнице, даже не заботясь о том, что Гарри следует за ним по пятам, и игнорируя взрыв смеха Гарри, когда они добираются до его спальни. — Все еще притворяешься, что Лиам тебе не нравится? — спрашивает Гарри, потому что он ужасный, ужасный друг. Он расчищает место на кровати и плюхается на нее, прежде чем заняться вещами. Может, Гарри не такой уж и ужасный. — Заткнись, — беззлобно бормочет Зейн, снова пытаясь уложить волосы более-менее прилично. Он не обращает внимания на то, как Гарри убирает его комнату, пока не поворачивается, довольный тем, что его волосы в идеальном состоянии, и видит комнату чище, чем когда он только начал готовиться. — Черт, спасибо, мужик. Гарри только пожимает плечами. — Это хорошо отвлекает. Именно тогда Зейн осознает, сколько усилий Гарри приложил к сегодняшнему вечеру. На нем рубашка бледно-горчичного цвета, расстегнутая до самой бабочки, а между ласточками — длинная цепь. На нем самые обтягивающие черные джинсы, в которых Зейн когда-либо видел Гарри. И он уложил волосы так, что они почти послушными и мягкими волнами падали на плечи. — Найл никогда не стянет с тебя эти джинсы, Гарри, — говорит Зейн. Гарри лучезарно улыбается ему. — Думаешь, он попытается? Зейн подталкивает его к двери, шлепая Гарри по заднице. Он слышит, как Гарри хихикает. — Я уверен, ты сделаешь все возможное, чтобы убедить его. В ответ Гарри останавливается в коридоре и виляет задницей перед Зейном, который толкает его в сторону лестницы. — Да ладно тебе, он захочет наброситься на тебя, когда увидит, — Зейн никогда не видел Гарри таким нервным. Это мило, когда он пиздец как не раздражает. Они идут пешком, потому что бар всего в двадцати минутах ходьбы. Это означает, что Гарри выпьет, что хорошо, потому что он выглядит так, как будто его будет тошнить каждый раз, когда Зейн посмотрит на него. К тому времени, как они добрались до бара, Зейн почти тащил Гарри, потому что пять минут назад Стайлс решил, что, возможно, это не очень хорошая идея и они должны перенести встречу. Но они пришли, и Зейн сразу же замечает парней. Они в кабинке, но все трое почти сидят друг на друге в то время, как другая сторона пуста, по-видимому, для них двоих. — Вот так, — успокаивающе шепчет Зейн Гарри, кивая туда, где сидят парни. Их еще не заметили, поэтому Гарри делает несколько глубоких вдохов, пока Зейн потирает ему спину. — Готов? — Меня тошнит, — говорит Гарри. Зейн принимает это за «да» и тащит его к кабинке. Луи видит их первым, его улыбка широкая и приветливая, когда он выскакивает из кабинки. — Привет, парни. Я принесу пиво, окей? — спрашивает он. — О, да, спасибо, чувак, — говорит Зейн. — Следующий раунд за мной. — Заткнись и сядь, — отвечает Луи. Это не так грубо, как могло бы быть, и Зейн смеется, когда Гарри тянет его вниз в кабинку. Они теперь в парах — Гарри напротив Найла, Зейн смотрит на Лиама. И Зейн физически чувствует, как его страсть растет, пока он смотрит на Лиама, одетого в синюю клетчатую рубашку поверх простой белой футболки. Его волосы выглядят так, как будто их уложили силой, поскольку они грозятся завиться на кончиках, и Зейн немного потерян, когда Лиам наклоняется и улыбается ему. — Привет, — говорит Лиам и прикусывает нижнюю губу. Зейн не может не смотреть, как зубы Лиама касаются его и без того пухлой, розово-зализанной губы, и ему приходится прокашляться и поднять взгляд, чтобы встретиться с яркими, возбужденными глазами Лиама. — Привет, Лиам, — Зейн поворачивается, чтобы поздороваться с Найлом, но тот уже увлечен разговором с Гарри, и они оба наклонены друг к другу. Зейн почти уверен, что если бы он заглянул под стол, они бы заигрывали. — Он ждал этого весь день, — тихо говорит Лиам. Еще один взгляд на Найла показывает, что он не слушает их вообще, потому что он даже не смотрит в их сторону, когда Гарри говорит с ним. — Он не единственный, — говорит Зейн, кивая в сторону Гарри. — Это странно. Видеть тебя снаружи, в нормальном мире. Лиам смеется и обхватывает рукой бутылку, из которой пьет. — Да? Наверное, для тебя. Прости, что разочаровал, но я обычный парень в выходной. — Нет, это неплохо, — быстро говорит Зейн. Ему хочется протянуть руку и дотронуться до рук Лиама, где его подстриженные, чистые ногти лениво царапают этикетку бутылки, но что-то удерживает его. — Я рад, что мы это делаем. Руки Лиама на мгновение замерли. Его лицо проясняется, и Зейн завидует тому, как легко Лиам выражает все эмоции на своем красивом лице. — Я тоже, Зейн. Пять стаканов пива падают на стол, и Луи садится частично на колени к Лиаму. Затем он толкает кружки по столу, закатывая глаза на Найла и Гарри, которые слишком увлечены друг другом, чтобы заметить остальных. — Итак, Зейн, ты готов сделать так, чтобы мы все выглядели как модели? — спрашивает Луи. Он тычет Лиаму локтем в лицо каждый раз, когда поднимает свою кружку, но, кажется, это не волнует Лиама или Луи. — Пейно всю неделю провел в спортзале, пытаясь избавиться от дряблого живота. Я сказал ему, что это проигранная битва, и он не может быть таким же великолепным, как я и Найлер, но он старается изо всех сил, не так ли, Лиам? — Да, Лу, — Лиам обнимает Луи и сжимает его бок. Зейн не уверен, шутит он или успокаивается, а может, и то и другое. — Не знал, что ты знаешь, где спортзал. — Ха-ха, — саркастически протягивает Луи. — А знать и не нужно. Они продолжают препираться в то время, как Зейн сидит и наблюдает, забавляясь их небольшим выступлением. И Зейн понимает, что это спектакль. — Зейн будет занят старым добрым фотошопом, когда дело дойдет до тебя, Лиам, — продолжает Луи. Он поворачивается к Зейну и бросает на него острый взгляд. Зейн на мгновение отвлекается, чтобы сфокусироваться на лице Луи, на острых углах его лица и блеске в глазах, который, он надеется, камера поймает правильно. — Если ты когда-нибудь окажешься перед камерой. — Я же говорил тебе, что сделаю это, — Зейн улавливает бормотание Лиама, но делает вид, что не слышит, поскольку это явно не предназначалось для его ушей. — Гарри — тот, кто подправляет фотографии, — медленно произносит Зейн. Он подмигивает им обоим, не сводя глаз с Лиама. — Не думаю, что он будет слишком занят этой работой. Лиам краснеет, а Луи наклоняется к Зейну. Зейн тоже наклоняется. — Наверное, это хорошо, приятель. Думаю, наш Найлер будет ужасным отвлечением в этот день. Подожди, пока Гарри посмотрит на его бледную грудь. Слепота — вот что это такое. — Эй, — протестует Лиам. — У Найла отличное тело. — Я знаю, что говорю, — отвечает Луи, откидываясь на бок Лиама. Он допивает пиво и лукаво смотрит на Зейна. — Твой раунд, да? — Да, — немедленно отвечает Зейн, поднимаясь на ноги. Его собственная кружка только наполовину пуста, и Лиам едва пригубил свою, Найл и Гарри тоже не допили свои. Не то чтобы они обращали внимание на свои стаканы. — Пейно поможет тебе принести их, не так ли? — говорит Луи, выскальзывая из кабинки и поднимая Лиама на ноги. Затем он скользит обратно и вешается на спину Найла. — Эй, Найлер. О чем вы говорите? Зейн остается достаточно надолго, чтобы увидеть, как Найл обернулся, моргая, словно выходя из оцепенения. Зейн слишком часто видел этот взгляд, потому что Гарри так действует на мужчин и женщин всех возрастов. Он поворачивается к бару, и Лиам легко идет рядом с ним. — Ты не должен нервничать, — тихо говорит Зейн, когда они идут к бару. Он смотрит не на Лиама, а вперед. — Насчет фотосессии. — Я не волнуюсь, — отвечает Лиам. Когда Зейн бросает на него взгляд, Лиам смеется и пожимает плечами. Они подходят к бару, и Зейн прислоняется к нему более чем довольный, чтобы ждать обслуживания. — Ладно, может, и так. Но я буду в порядке, честно, Зейн. Не волнуйся. Я не отступлюсь. — Я беспокоюсь не о том, что ты откажешься, а о том, что ты заставляешь себя делать то, чего не хочешь, — Зейн нерешительно протягивает руку и кладет ладонь на руку Лиама, чувствуя, как тот слегка прогибается от его прикосновения. — Нет, обещаю, — искренне клянется Лиам. — И, знаешь, ты не должен верить большинству вещей, которые говорит Луи. Я не был в спортзале больше, чем обычно. Он просто издевается. — Да, я понял, — говорит ему Зейн с нежной улыбкой. — О, хорошо, — говорит Лиам, краснея. — Я не знаю, когда впервые встретил его. Я думал, он ненавидит меня. Мы все время спорили. — Похоже, вы все уладили, — Зейн довольно хорошо разбирается в людях, так как он больше любит сидеть и смотреть. И он видел, как загораются глаза Луи, когда Лиам смеется над его шутками. И он наблюдал, как Лиам наклоняется к Луи с легкостью, становясь ближе, чему завидует Зейн, если быть честным. — Да, мы теперь вроде лучшие друзья, — весело говорит Лиам. Он привлекает внимание бармена и делает заказ, прежде чем устроиться поудобнее. — Я просто не хотел, чтобы ты думал, что он ведет себя как придурок. Многие думают так о Луи поначалу, но я хочу, чтобы он тебе нравился, потому что он классный, понимаешь? — Эй, — бормочет Зейн, кладя руку на широкое плечо Лиама, позволяя большому пальцу нежно потереться о его рубашку и стараясь не удивляться тому, что он легко проник в пространство Лиама. — Мне нравится Луи. Мне нравится Найл. И ты мне нравишься. Он чувствует, как плечи Лиама почти сразу расслабляются. Затем его крепко обнимают, и воздух со свистом вырывается из легких, когда он оказывается прижатым к очень теплой, очень твердой груди. «А Луи определенно лгал о животе Лиама», — лениво думает Зейн, борясь с желанием просто слегка наклонить голову к шее Лиама и вдохнуть. Он позволяет себе прижать ладони к спине Лиама, нащупывая мышцы, которые вызывают у Зейна зуд раздеть Лиама прямо там. — Ты нам тоже нравишься, — говорит Лиам, прежде чем отстраниться, выглядя немного смущенным, потому что Зейн держит руку на плече Лиама, пока тот вытаскивает бумажник, чтобы заплатить за выпивку. — И, да, я нервничаю из-за фотосессии, но я думаю, что все будет в порядке. Ты будешь держать меня за руку, да? Лиам поворачивается к нему с доверчивым выражением на лице, и Зейн изо всех сил старается не растаять. — Да, конечно, — хрипло отвечает Зейн. — Я просто хочу, чтобы все было хорошо, — продолжает Лиам. — Я не хочу все испортить. — Лиам, ты не сделаешь этого. Хорошо? — Надеюсь, что нет, — Лиам снова прикусывает нижнюю губу, и Зейну приходится отвернуться, чтобы не отвлекаться. Он берет две кружки и ждет, пока Лиам возьмет остальные три, прежде чем они пройдут через бар. Они видят, что Луи сидит рядом с Гарри, и они спорят о том, у кого лучшая защита между любимым округом Дерби Найла и домашней командой Луи Донкастер Роверс. Со стороны кажется, что Гарри пытается прекратить их разногласие, но, на самом деле, он их подзадоривает. — Давайте, ребята, не будем больше об этом, — говорит Лиам, садясь рядом с Найлом и обнимая его за плечи. Найл закрывает рот, защищая статистику вратарей Дерби, и слегка наклоняется к Лиаму в то время, как Луи откидывается назад, скрещивает руки на груди и выглядит смехотворно самодовольным. — Ты же не хочешь отпугнуть Зейна и Гарри? — О, мы с Зейном часами спорим, кому выбрать музыку в машине, когда мы едем на задания, — беззаботно говорит Гарри. — Это пустяки. Однажды Зейн угрожал вышвырнуть меня из машины, когда ехал на скорости девяносто миль в час. — Ты пытался включить альбом Игги Азалии! — Зейн до сих пор обижается при одном воспоминании об этом. — Парень, — Найл качает головой, и Лиам в знак солидарности похлопывает его по плечу. — Я чувствовал себя модно! — Гарри мило надувает губы. — Приятель, это ужасный каламбур, — самым серьезным тоном сообщает Луи. — И нет. — Я бы вышвырнул тебя из машины за это, — говорит Найл Гарри, и Зейну почти жаль Стайлса, когда он выглядит немного убитым горем. — Но я оставил его, — говорит Зейн, и его губы изгибаются в улыбке, когда он смотрит на слегка успокоившегося Гарри. — Он готовит действительно хороший кофе. И с камерой у него все в порядке. — Эй, — протестует Гарри, будучи наполовину искренним, потому что он улыбается Зейну, как будто тот повесил Луну. — Но Гарри никогда не разрешено выбирать песни в караоке — вот что я скажу, — говорит Найл. — Караоке сегодня? — взволнованно спрашивает Лиам, наклоняясь вперед, пытаясь разглядеть кого-то с микрофоном и экраном с субтитрами. — Нет, чувак, это завтра вечером, — Найл печально вздыхает, и Зейн не пропускает быстрый взгляд, который он бросает на Гарри, прежде чем повернуться к Лиаму. — Хотя жаль. — Пейно любит караоке, да, брат? — Луи швыряет смятую салфетку в Лиама, который легко ее ловит. — Любит Тимберлейка. Сразу же выпендривается. — О, как будто ты не такой, — легко отвечает Лиам. — На прошлой неделе ты пел песню Эми Уайнхаус. — О боже, это было прекрасно, — вставляет Найл. Так начинается спор о том, кто лучший певец — в основном между Найлом и Луи в то время, как Лиам преданно защищает их обоих. — Но мы с Пейно уничтожили тебя, когда пели Бубле, — Найл дико жестикулирует, а Гарри смотрит на него с трепетом. Зейн хотел бы иметь с собой камеру, чтобы запечатлеть этот момент. — Разнесли в пух и прах. — Ты поешь, Зейн? — тихо спрашивает Лиам, пока Найл и Луи препираются. Гарри сидит с мечтательным выражением лица, и Зейн почти уверен, что он представляет себе, как Найл поет ему серенады с песнями Майкла Бубле. — Не особо, — пожимает плечами Зейн. — Зейн — блестящий певец, — громко перебивает Гарри, заставляя Зейна моргнуть от удивления. — У него хриплый голос — он просто скромничает. — Да? — тон Лиама побуждает Гарри рассказать ему больше, что Гарри, конечно же, делает. — Да, правда, он любит только R&B и рэп, но ты должен услышать его высокие ноты, — взволнованно говорит Гарри. — Они просто невероятные. Абсолютный обморок. — Жаль, что сегодня нет караоке, — печально говорит Лиам. — Напои Зейна, и он запоет, — шутливо шепчет Гарри, а Зейн закатывает глаза. — Что ж, моя очередь, — весело говорит Найл и каким-то образом перелезает через Лиама и Зейна, чтобы выйти из кабинки. Никто не удивляется, когда Гарри идет вслед за ним, и они направляются к бару, склонив головы друг к другу, и их смех звучит громко и ясно в унисон. — Э-э, сопротивляться бесполезно? — беспомощно спрашивает Лиам. Зейн только гримасничает, смотря на свое пиво, прежде чем откинуть голову назад и допить стакан. Несколько часов и много, много стаканов спустя, Зейн знает, что у него глупая улыбка, когда Гарри лапает лицо Найла. Он наблюдает, как Гарри проделывает все трюки, чтобы заставить Найла поцеловать его, но либо Найл не заинтересован, чему Зейн не верит ни на секунду, либо он так же решительно настроен не целовать Гарри, как Гарри — не отпускать Найла домой сегодня вечером. — Ты думаешь, они собираются переспать? — Лиам шепчет ему на ухо. — Гарри неумолим, — шепчет в ответ Зейн. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Лиама, глупая улыбка все еще на месте, и когда он двигается, его бедро прижимается к Лиаму. Он даже не пошевелился, потому что был пьян, голова кружилась, а Лиам улыбался ему. Лиам выглядит таким же пьяным, как чувствует себя Зейн, и его глаза стали косыми и немного расфокусированными, что Зейн считает восхитительным. Зейн теснее прижимается к Лиаму, тихонько напевая себе под нос, когда его голова опускается на плечо Лиама, и радуется, когда Лиам обнимает его за плечи. — Вы двое выглядите уютно, — Гарри сидит напротив них, на коленях у Найла — это должно напрягать, но никто из них не выглядит несчастным из-за этого. Гарри запускает пальцы в волосы Найла и мягко тянет в то время, как глаза Найла закрыты, улыбка играет на его губах. Зейн слишком пьян, чтобы ответить, но, да, сейчас ему чертовски уютно. Они потеряли Луи около часа назад из-за симпатичной брюнетки. Лиам и Найл не казались удивленными исчезновением Луи, поэтому Зейн считает, что это то, что Луи обычно делает. — Наверное, нам пора, — говорит Найл, не открывая глаз. Он не делает абсолютно никаких признаков того, что собирается двигаться. — Ты весьма пьян, — говорит Гарри с серьезным лицом, прежде чем разразиться хихиканьем. — Я весьма пьян. Зейн знает, к чему все идет, поэтому неохотно поднимает голову с плеча Лиама: — Нет, Гарри. Лиам отвезет Найла домой, а ты вернешься ко мне. — Но мы могли бы присмотреть друг за другом, — дуется Гарри на Зейна — его руки замирают, все еще оставаясь в волосах Найла, вызывая у Хорана недовольный стон. Пальцы Гарри снова начинают двигаться. — И я могу приготовить ему завтрак в постель. — Нет, — отрезает Зейн. Гарри заметно сдувается, падая на Найла, который громко хрюкает, но его руки поднимаются, чтобы обхватить Гарри, сжимаясь вокруг его бедер. Пальцы Лиама сжимают плечи Зейна, и тот, слегка повернувшись, видит, что Лиам краснеет, счастливый, и не двигается, хотя они гораздо ближе, чем должно быть, в личном пространстве. — Привет, — говорит Зейн немного глупо, но его мозг работает не так быстро, как обычно. К тому же, Лиам выглядит так мило с его кривой усмешкой и яркими, немного рассеянными глазами. Некоторое время назад они перешли на коктейли, и Зейну пришлось сидеть и страдать от вида губ Лиама, обхвативших соломинку, или случайного движения языка Лиама вокруг трубочки, и временами это было мучительно. Ему пришлось исчезнуть в туалете, чтобы привести себя в порядок, потому что у Луи, как он узнал, были острые глаза и развязный язык. Зейн не был готов позволить себе быть полностью униженным сегодня вечером. — Привет, — радостно отзывается Лиам. — Хочешь поехать на такси? — Ко мне? — глупо спрашивает Зейн. От удивления у него отвисает челюсть, и он беспомощно смотрит на Лиама. — Да, мы можем сократить расходы вдвое, — говорит Лиам. — Найл может переночевать у меня, а ты сказал, что Гарри останется с тобой, так что мы можем поделиться, верно? Я живу рядом со станцией. В двух кварталах отсюда. — О, — говорит Зейн, чувствуя себя еще глупее. На мгновение ему показалось, что Лиам… Но, конечно, это было не так. — Да, конечно. Я в двадцати минутах отсюда, на Джордж-стрит. — Тогда в путь, — Лиам сияет от радости. — Да, — бормочет Зейн. Он придвигается чуть ближе к Лиаму, потому что ему не хватает прикосновений, а Лиам такой милый, твердый и теплый, и, самое главное, он, кажется, не возражает, что Зейн полностью вторгается в его пространство. У Зейна возникает искушение забраться к Лиаму на колени и тут же уснуть, уткнувшись лицом в его грудь. Он выглядит удобным и широким, и Зейн уверен, что Лиам слишком мил, чтобы остановить его. — Да, звучит неплохо, приятель. Он довольствуется тем, что мягко кладет руку на живот Лиама, лениво поглаживая большим пальцем мягкий хлопок и натянутую кожу под ним, пока в баре не зажигается свет и их не выводят наружу. — Ты думаешь, что у Луи все в порядке? — Зейн спрашивает Лиама, пока они ждут такси. Гарри и Найл жмутся друг к другу, шепчутся не так тихо и хихикают, уткнувшись друг другу в плечи. — Да, он пошел домой с Эль, — говорит Лиам. Он достает телефон и быстро печатает, потом поднимает глаза и пожимает плечами. — Они часто расходятся, но в итоге всегда вместе. Луи всегда хочет прийти в этот бар, потому что Эль обычно здесь со своими друзьями. Если бы они хотели держаться подальше друг от друга, Эль пошла бы в другой бар или Луи не пришел бы сюда. И у них все хорошо с этим, хотя это звучит совершенно безумно. У Лиама звонит телефон, и он смотрит на экран, прежде чем улыбнуться. — Да, он у Эль. — Я не в том положении, чтобы судить, — говорит Зейн, поднимая руки в капитуляционном жесте. — Мои последние отношения были несколько месяцев назад, и они не были идеальными. Я немного дерьмо в отношениях вообще-то. — О, — говорит Лиам, и его красивое лицо хмурится. Зейн хочет протянуть руку, чтобы разгладить морщины на лице, но вместо этого засовывает руки в карманы. — Держу пари, что нет. — Нет, правда, — отвечает Зейн с легким смешком и насмешливым фырканьем. — Держу пари, у тебя это хорошо получается. Я имею в виду отношения. Ты явно помнишь каждую годовщину, приносишь цветы домой и устраиваешь сюрприз на двоих. По щекам Лиама пробегает румянец. — Мне нравится быть в отношениях. Зейн чувствует странную боль в животе. — Да? Ты сейчас с кем-то встречаешься? Лиам вздрагивает, и Зейну сразу же хочется вернуться назад и сделать что-нибудь другое. Например, обвить руками шею Лиама и умолять обнять его, потому что Лиам определенно любит обнимать. А Зейн любит обниматься больше всего на свете. — Нет, я сейчас один, — Лиам выглядит немного потерянным и грустным, поэтому Зейн тянет его в быстрые объятья, которые заканчиваются до того, как начаться. — Мой последний парень понял, что не может справиться с моими сменами, и решил, что я должен сократить свои часы. Может, сменить работу на офисную. Зейн не очень хорошо знает Лиама, но он знает, как сильно Лиам любит свою работу. Он слышал, как Лиам рассказывал о вызове в дом престарелых на прошлой неделе, чтобы вытащить людей из сломанного лифта. Лиам почти не упоминал о том, как опасно было для них проникнуть в шахту лифта и спуститься, хотя Найл побледнел, когда Лиам начал излагать суть истории. Луи первым вошел в лифт и сумел открыть двери достаточно широко, чтобы помочь людям выйти через проем. Лиам говорил о силе Бресси, помогавшей женщине в инвалидном кресле, не причиняя ей боли и не тряся ее, и о том, как здорово Найл помогал медсестрам и успокаивал всех. Он рассказывал о том, как Луи стоял в дверях, чтобы они ни перед кем не закрылись. И как Лиам шикнул на Найла, когда тот попытался вмешаться, чтобы объяснить, что Лиам руководил всей спасательной операцией и помогал на каждом этапе спасения. То, как глаза Лиама вспыхнули от гордости и удовлетворения от хорошо выполненной работы, было достаточно, чтобы сказать Зейну, что это было призванием Лиама в жизни так же, как Зейн знал, что держать камеру — это его. Зейн не может себе представить, чтобы кто-то захотел отнять это у Лиама. — Что ж, он звучит, как настоящий тупица, — беспечно говорит Зейн. Он толкает Лиама бедром и строит самую глупую рожу, какую только может, чтобы заставить Лиама рассмеяться, довольный, когда из него вырывается низкий гортанный смешок. Их прерывает такси, подъезжающее к обочине, и это короткая борьба, чтобы решить, кто куда сядет. Это черное такси — места впереди нет. Лиам и Зейн решают сесть спиной к водителю, потому что они более трезвые, чем двое других, которые шлепаются на задние сиденья с хихиканьем и визгом, когда Гарри ударяется локтем в дверь, а Найл падает на Гарри. — Аккуратнее с коленом, Найл, — говорит Лиам, забираясь последним. — Что у тебя с коленом? — спрашивает Гарри, наклоняясь, чтобы посмотреть на обтянутое джинсами колено Найла. Найл смеется и отталкивает Гарри, не обращая внимания на его недовольную гримасу и прижимая Гарри к себе. — У меня колени восьмидесятилетнего деда, — говорит ему Найл. — Лиам и Луи продолжают уговаривать меня сделать операцию. — Ты должен, — твердо говорит Лиам. — Ты даешь им слишком большую нагрузку, а потом два дня лежишь с пакетами льда и стонешь, что хочешь встать. А остальным нужно останавливать тебя от слишком сильного давления. — Да, я согласен с Лиамом, — говорит Зейн, пожимая плечами. — Как бы то ни было, — добавляет он, улыбаясь Найлу, который добродушно закатывает глаза. — Подожди, у тебя больные колени, — медленно произносит Гарри. — Значит, ты не можешь встать на колени? — Гарри! — Зейн громко стонет, а Найл заливается смехом, который заставляет его наклониться и вытереть глаза от влаги. Лиам качает головой, и Зейн ловит его улыбку, когда он смотрит в окно. — Я не говорю, что это нарушает условия сделки, но, знаешь, хорошо знать заранее, — серьезно говорит Гарри. — Пожалуйста, заткнись, — умоляет Зейн. Найл все еще смеется, а Гарри начинает выглядеть раздраженным, поэтому Зейн пытается изо всех сил надуть губы, хотя он давно не практиковался в этом. Первый раз был, когда ему исполнилось пятнадцать, и он хотел, чтобы Ребекка Фергюсон, на год старше, заметила его. Его отношения с Ребеккой продолжались шесть недель, но надутые губы не исчезли. И это, по-видимому, все еще работает, потому что Гарри опускает тему. — Два дня, — бормочет Лиам в тишине, воцаряющейся в такси. — Наверное, надо хотя бы сделать вид, что отжимаешься и приседаешь, — ворчит Найл. — Пейно и Бресси посрамят всех нас. — Конечно, нет, — преданно отвечает Лиам. — Я уверен, что с Зейном мы все будем выглядеть великолепно. Он действительно хорош. Зейн поднимает бровь, глядя на него со своего места, прислонившись к окну машины. — Не то чтобы я много знаю о фотографии, — говорит Лиам с самоуничижительной улыбкой. — Но мне понравилось то, что показал Луи. — И это даже не лучшая моя работа, — Зейн не настолько скромен, чтобы не заметить этого, хотя и пьян. — Видишь, Найл? — радостно восклицает Лиам. Он потирает свою голову, как будто алкоголь дает о себе знать, и Зейн сочувствует, потому что поездка в машине начинает заставлять его чувствовать себя немного плохо. — Зейн сделает нас похожими на моделей. — Ваши лица сделают вас похожими на моделей, — говорит Гарри. Он засунул руку под рубашку Найла, а Зейн слишком устал и пьян, чтобы попросить его прекратить. Найл его тоже не останавливает. — И пока я не видел вас голыми. Пока что, — Гарри усмехается, подчеркивая это. — Я чертовски уверен, что вы благословлены и физически. Найл издает короткий писк, и Гарри убирает руку в то время, как Найл потирает левый сосок, ругаясь себе под нос. — Никаких увечий на моделях, приятель, — бормочет Зейн. — Прости, Зейн, — говорит Гарри без тени раскаяния. — Просто проверяю товар. Зейн стонет, когда такси подъезжает к его дому. Он лезет в задний карман за бумажником и, бросив быстрый взгляд на счетчик, достает десятку и протягивает ее Лиаму, который пытается сунуть ее обратно в руки Зейна, но безрезультатно. — Мы договорились пополам, — возражает он, и Лиам вздыхает и убирает деньги в карман. — Это нормально, что он в таком состоянии у тебя дома? — спрашивает Лиам, потому что он просто замечательный, а увлечение Зейна быстро переходит в нечто большее. — Да, все будет в порядке, — хрипло говорит Зейн, вылезая из такси и помогая Гарри выйти. Они стоят на обочине, обняв друг друга, и Зейн не совсем уверен, кто кого поддерживает, но они достигли равновесия, которое удерживает их в вертикальном положении. Лиам скользит по сиденью и хватается за ручку двери, но держит ее открытой. — Тогда увидимся во вторник, — говорит он, явно имея в виду их обоих, но Зейн понимает, что Лиам смотрит прямо на него. — В десять? — Мы придем, — заверяет его Зейн. — Спасибо за вечер — нам было весело, правда, Гарри? — Не так весело, как хотелось бы, — бормочет Гарри так тихо, что его слышит только Зейн. У Зейна возникает искушение пнуть его, но он боится, что они оба упадут, если он это сделает, а ему бы очень не хотелось лежать на асфальте. — Спасибо за приглашение, Найл, — говорит Зейн, слегка наклоняясь, чтобы заглянуть в такси, но Найл свернулся калачиком на заднем сиденье и тихонько похрапывает. Зейн подавляет смешок. — Я передам, когда он проснется, — бессмысленно шепчет Лиам. — Ну, мы лучше отпустим тебя, пока счетчик работает, — говорит Зейн, только немного неохотно. Он поднимает руку, когда Лиам тихо закрывает дверь, и они машут друг другу, когда такси отъезжает, оставляя их позади. Зейн тянет Гарри за руку, и они вместе, спотыкаясь, идут по дорожке к входной двери, где Зейну приходится прислонить Гарри к стене, чтобы достать ключи. — Ты все еще собираешься притворяться, что не влюблен в пожарного Лиама? — Гарри наблюдает, как Зейн дважды промахивается с ключом, прежде чем вставить его в замок. — Ты флиртовал с ним весь вечер. — Не было такого, — лжет Зейн. Определенно не весь вечер. Может быть, ближе к концу, после тех рюмок виски с колой. Он помогает Гарри войти, и они медленно направляются на кухню. Зейн наливает два стакана воды и шарит вокруг в поисках Нурофена, который они быстро выпивают. — Было, — обвиняет Гарри, указывая на Зейна пустым стаканом. Зейн снова наполняет свой бокал, поскольку он не придурок и не хочет просыпаться с похмельем, и наливает и Гарри. — Хочешь, я напомню, сколько раз ты пытался уговорить Найла поехать с тобой домой? Чтобы пообжиматься. — Заткнись, — бормочет Гарри, следуя за Зейном по лестнице. — Он просто не хочет торопиться. — Ага, — Зейн не совсем уверен, что Гарри и Найл уже говорили об этом, но он слишком пьян, чтобы обращать на это внимание. Он просто хочет забраться в постель и немного помечтать о бицепсах Лиама. — Если я не встану утром, угощайся и не хлопай дверью, когда будешь уходить. — Я знаю правила, Зейн, — напоминает ему Гарри. Он наклоняется, чтобы небрежно поцеловать Зейна в щеку, прежде чем исчезнуть в гостевой спальне. В принципе, она является комнатой Гарри, потому что там никто больше не спит, кроме его семьи, которая в очень редком случае решает остаться на ночь. Зейн, почистив зубы, забирается в постель и хватает запасную подушку, чтобы прижать ее к телу. И когда он закрывает глаза, он вспоминает раскрасневшееся, счастливое лицо Лиама, когда Зейн свернулся рядом с ним в баре, и он легко засыпает, крепко прижав подушку к груди.