***
Сегодня вечером Зейн провел на танцполе больше времени, чем за столом. В свою защиту, он знает, что ведет себя как придурок. Он танцевал с девушками и парнями, и все, о чем он может думать, это Лиам. Это пытка для его пьяного разума. — Хочешь поехать ко мне? — кричит ему в ухо девушка, с которой он танцует. Зейн хотел бы. Больше всего на свете Зейн хотел бы сказать «да», вернуться к ней и трахаться до тех пор, пока не забудет свое собственное имя, не говоря уже об имени Лиама. Он немного отстраняется и оставляет поцелуй на ее щеке. — Прости, — бормочет он, прежде чем отступить назад и пройти сквозь потные тела, чувствуя головокружение, опьянение и несчастье. Он почти не разговаривал с парнями за весь вечер, и он не стал бы винить их, если бы они ушли и оставили его одного. Но он видит стол, и они все там, хотя Лиам и Луи стоят, а Луи обнимает Лиама за талию, положив голову ему на плечо. — Хей, — говорит Зейн. Он с благодарностью берет стакан воды, который Гарри вкладывает ему в руку, и выпивает все залпом. — Похоже, тебе там было весело, — говорит Гарри. В его голосе есть резкость, которая заставляет Зейна ощетиниться, и он слишком сильно роняет стакан на стол. — Да, было, — категорично говорит Зейн. Он свирепо смотрит на Гарри, Гарри смотрит на него, и Зейн даже не знает почему. У него раскалывается голова, и его вроде как тошнит. Слева от него происходит движение, и Зейн поворачивается, чтобы увидеть, как Лиам натягивает куртку. По какой-то причине он выглядит расстроенным, и первый инстинкт Зейна — подойти к нему, раскинуть руки и обнять Лиама, пока он снова не улыбнется. Но он пьян, и он глупо влюблен в Лиама, и если он сделает еще один шаг навстречу ему, Зейн полностью опозорит себя. Поэтому он держится напряженно, обхватывает себя руками, защищаясь, и смотрит, как Лиам, спотыкаясь, уходит от стола. — Извини, мне нужно идти, — говорит Лиам. Его голос звучит хрипло, и Зейн задается вопросом, не курил ли он. Иногда его собственный голос становится очень хриплым, когда он выкуривает слишком много сигарет. — Утром у меня работа. — Да, мне тоже пора, — быстро говорит Луи и хватает свое пальто, прежде чем повернуться к Зейну. Он открывает рот, но ничего не произносит, потому что Лиам прикрывает его ладонью. — Давай, Лу, — говорит Лиам, и Зейн, должно быть, действительно пьян, потому что голос Лиама звучит немного отчаянно. — Пока, ребята. Лиам не смотрит на него, и Зейн чувствует себя так плохо. Они уходят, не сказав больше ни слова, Зейн стоит, слегка покачиваясь, глядя вслед Лиаму. — Что с тобой не так? — шипит Гарри, хватая Зейна за руку слишком сильно. Зейн думает, что у него останутся синяки. — Ты в некотором роде мудак, чувак, — говорит Найл, звуча смущенно. — Да, я знаю, — говорит Зейн, внезапно не в силах больше стоять. Он опускается в кресло и закрывает лицо руками. — Гарри, ты можешь отвезти меня домой? Раздается громкий раздраженный вздох, но затем рука обвивается вокруг его плеч, и Зейн поворачивается, чтобы уткнуться головой в плечо Гарри. — Да. Мы отвезем тебя домой. Зейн позволяет им вывести его из бара, и он цепляется за руку Гарри всю дорогу.***
Зейн просыпается полностью одетым с пульсирующей головной болью, во рту вкус картона, а его телефон звонит. Сбитый с толку, он тянется за стаканом воды и Нурофеном, которые кто-то оставил на его прикроватном столике, и выпивает все содержимое одним глотком. Ему удается сбросить свой телефон со стола, но он все еще звонит на полу. О чем Зейн думал, когда ставил «Mirrors» Тимберлейка в качестве мелодии на звонок? Оглядываясь назад и испытывая адское похмелье, он понимает, что это было ужасное решение, и он обо всем сожалеет. Его язык все еще сухой, даже после воды, поэтому он встает и вылезает из своей одежды, оставляя ее кучей на полу, и, пошатываясь, идет в ванную, чтобы почистить зубы. Затем он берет свой телефон. Пятнадцать пропущенных звонков от Гарри, и сейчас два часа дня. Дерьмо. — Гарри? — говорит Зейн, когда Гарри берет трубку. Его голос звучит надломлено. — Все хорошо? — Привет, Зейн, — Гарри звучит пугающе жизнерадостно. Зейн морщится, когда падает обратно на кровать и натягивает одеяло на голову. — Как голова? — Такое ощущение, что по ней проехал грузовик, — ворчливо признается Зейн. — Эм, спасибо, что отвез меня домой прошлой ночью. — О, не беспокойся, — продолжает Гарри тем же веселым тоном. — Итак, Зейн. Не хочешь рассказать мне, почему ты был таким придурком прошлой ночью? «Не совсем», — это первая, самая непосредственная мысль Зейна. У него нет намерения унижать себя еще больше, чем он уже сделал. — Не знаю, о чем ты говоришь, — лжет он. — Просто делал то, что мы делаем по вечерам. Ты, наверное, уже забыл — ты же влюблен в пожарного Найла. — Ты это серьезно? — Гарри отбрасывает все попытки казаться веселым. В его голосе слышится смутное возмущение. — Ты правда это серьезно? Ты был полным придурком. Прошлой ночью ты едва ли сказал кому-нибудь два слова. И Лиам… — Лиам что, Гарри? — Зейн уже устал от этого разговора. Он просто хочет снова заснуть. Возможно, навсегда. — Лиам понял, что я в некотором роде мудак? Это не совсем новость, друг. Потому что я такой и есть. — Нет, на самом деле, это не так, — твердо говорит Гарри. — Вот почему прошлая ночь была полной чертовой неожиданностью. О чем ты думал? Почему ты продолжал выставлять напоказ других людей перед… — Потому что я пиздецки одинок и больше не хочу, — прерывает его Зейн в отчаянии. «И парень, которого я хочу, не хочет меня», — добавляет он про себя. На другом конце провода тишина, и Зейн запускает руку в волосы. — Слушай, мне жаль, что я был придурком. Я обещаю, что в следующий раз такого не будет, хорошо? Извинись перед своими друзьями и скажи им, что я идиот, ладно? — Они могут быть твоими друзьями тоже, — тихо говорит Гарри. — Они хотят быть ими. Лиам и Луи — ты им действительно нравишься. И Найл тоже хочет быть твоим другом, и не только потому что мы трахаемся и ты важен для меня, Зейн. Зейн невольно улыбается. — Пошел ты, Стайлс, — мягко говорит он. — Ты тоже важен для меня. И в следующий раз я буду вести себя наилучшим образом. Я обещаю. — Хорошо, — Гарри звучит спокойно, и Зейн с облегчением закрывает глаза. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь из Макдональдса от похмелья? — Нет, я порядке. Я поговорю с тобой позже, Гарри, ладно? — Пока, чувак. Зейн хочет снова заснуть, но его тело не подчиняется. Еще один душ, смена одежды, два куска тоста, и Зейн в саду, пытается вспомнить некоторые позы из йоги, которые Гарри однажды пытался ему показать. Но через пять минут он сдается и просто лежит на траве, уставившись в небо. Он вытаскивает свой телефон из кармана, пока лежит, и открывает чат с Лиамом. Он знает, что Лиам на работе, но все равно отправляет сообщение. «привет, извини, что вел себя как член прошлым вечером: (x» Лиам отвечает, когда Зейн работает над личными проектами, которыми пренебрегал. «привееет, не беспокойся! было бы круто увидеть тебя снова, ага! хочешь попозже выпить кофе? только мы! : D x» Зейн так рад, что Лиам не из тех людей, которые держат обиду, что он просто обхватывает колени руками и прячет голову. Они договариваются встретиться в том же месте после смены Лиама, и на этот раз Зейн не обманывает себя, что это свидание. Он надевает джоггеры и футболку, на которой, возможно, есть брызги краски. Он натягивает шапку на растрепанные волосы и даже не смотрит на себя в зеркало, когда выходит из дома. Ему нравится думать об этом как о прогрессе. На этот раз, когда он заходит в кафе, он готов к тому, что Лиам будет сидеть с кем-то другим. Он видит Лиама, сидящим у окна, в полном одиночестве. Зейн не может не оглядываться по сторонам, просто чтобы убедиться, что никто не ждет, чтобы сделать ему сюрприз. — Зейн? — на лице Лиама та полуулыбка, которая заставляет его выглядеть моложе, чем он есть на самом деле. — Привет, — говорит Зейн, двигаясь вперед и садясь на сиденье напротив Лиама. Перед ним стоит кофе, и он поднимает бровь. — Американо, верно? — спрашивает Лиам. — Я запомнил. — Да, — хрипло говорит Зейн. — Да, ты запомнил. Он обхватывает руками кружку и улыбается Лиаму, отчаянно пытаясь не придавать значения своему бешено колотящемуся сердцу. Лиам, помнящий его заказ, не означает ничего, кроме того, что он наблюдательный и внимательный человек — две вещи, которые он уже знал о Лиаме. Черт возьми, Зейн знает, что Гарри заказывает три разных кофе, в зависимости от времени суток и настроения. — У тебя хорошо прошла смена? — спрашивает Зейн. — Я не знаю, как ты работаешь утром после вчерашнего. — На самом деле, я не так уж много выпил прошлой ночью, — Лиам возится с салфеткой, немного разрывая ее по краям. Зейн сосредоточенно наблюдает за ним, потому что, в противном случае, он начнет думать о том, как мило выглядит Лиам со свежевымытыми и взъерошенными волосами. Он одет в то, что, как начинает понимать Зейн, является предпочтительным стилем Лиама — белая майка под рубашкой и синие джинсы. Он выглядит невероятно хорошо, и если Зейн немного наклонится вперед, он сможет уловить запах Лиама — свежий и прохладный. Он выглядит непринужденно красивым в то время, как Зейн чувствует себя ужасно. — Но, да, смена прошла хорошо. Я включил Луи в программу тренировок, потому что у него ужасная сила верхней части тела. Оказывается, он ужасен в поднятии тяжестей и чуть не сломал руку, поднимая слишком тяжелый вес. — Значит, ты его спас? — спрашивает Зейн, улыбаясь в свою чашку и делая быстрый глоток. — Да, кому-то нужно было, — говорит Лиам со смехом. — Он кричал, что у него все в порядке, даже когда его придавило к земле. Луи чертовски упрям. — Звучит как хорошая черта характера, когда ты спасаешь жизни, — мягко говорит Зейн. — Да, за исключением тех случаев, когда он становится безрассудным и начинает подвергать себя опасности, — выражение лица Лиама стало немного отстраненным, и его глаза опустились. — Ты не можешь сказать мне, что ты не такой же, — мягко дразнит Зейн. Он легко подталкивает ногу Лиама под столом. — Может быть, — неохотно признает Лиам. Он берет свой напиток, и у его глаз появляются морщинки, когда он улыбается Зейну поверх своей чашки. — Да, я так и знал, — бормочет Зейн, качая головой. — Я не думаю, что Гарри до конца осознал, насколько опасна, на самом деле, работа Найла. Он станет сущим кошмаром, когда разберется с этим. Лиам наклоняется вперед, складывает руки на столе и хмурится. — Это нелегко, — тихо говорит он. — Вот почему Лу и Эль всегда то расстаются, то сходятся. Они не могут жить друг без друга, но она борется со всей этой пожарной темой. — Это отстой, — тихо говорит Зейн. — И все же это вполне объяснимо. — Хотя, на самом деле, это даже не из-за работы, — говорит Лиам. — Это его безрассудство. Луи вбежит в горящее здание, не останавливаясь, чтобы убедиться, что это безопасно, или, по крайней мере, чтобы определить риски. — Значит, это то, что ты делаешь? — спрашивает Зейн. Он обнаруживает, что тоже наклоняется вперед, копируя Лиама. — Я понимаю желание просто вбежать, — говорит Лиам, прежде чем вздохнуть и провести рукой по волосам. Страдание на мгновение запечатлевается на его лице. — Но я должен защищать свою команду. Я не могу рисковать ими, если это слишком опасно. И как бы я ни хотел помочь, я должен подавать пример, даже если это означает, что мне придется физически сдерживать Луи ради его же блага. — Держу пари, он это ненавидит. — Он как-то не разговаривал со мной две недели, — говорит Лиам, ухмыляясь. Зейн откидывается на спинку удобного кресла и слушает истории Лиама. А потом они говорят о своих сестрах и о том, какие они ужасные, за исключением тех случаев, когда они замечательные. Зейн внимательно слушает, как Лиам без злобы рассказывает, как над ним издевались в школе, а сестры его защищали. К концу истории Зейну приходится глубоко дышать, чтобы ослабить болезненную хватку за подлокотники. Трудно смотреть на Лиама, видеть непринужденные улыбки, серьезные взгляды и дружелюбные глаза, и знать, что кто-то хотел отнять у него все это. «Легко понять, почему этого не сделать», — думает Зейн, пока Лиам громко смеется над рассказом Зейна. Он думал, что может летать, когда был маленьким, совсем как Супермен. Донии пришлось уговаривать его спуститься с садовой шпалеры, на которую он забрался, прежде чем она подняла его и кружила, чтобы Зейн думал, что летает. Его взгляд скользит по обнаженной шее Лиама, когда он слегка откидывает голову назад. Кожа безупречная, гладкая и загорелая. Боже, он просто хочет укусить ее. Попробовать. Оставить кучу засосов, говоря, что он был там. Зейн проглатывает остатки своего уже остывшего кофе и прочищает горло, неловко ерзая на стуле. — Ну, я думаю, мне лучше идти, — говорит Лиам, звуча немного неохотно. — Мне нужно домой, покормить собаку. — У тебя есть собака? — спрашивает Зейн, когда они поднимаются на ноги, и Лиам берет их пустые кофейные чашки, чтобы отнести их к стойке. Лиам одаривает бариста улыбкой, и Зейн с удивлением наблюдает, как бедная девушка краснеет и бормочет «спасибо». Лиам кивает, когда возвращается к Зейну, и они вместе выходят из кафе. — Да, его зовут Локи, и он аляскинский кли-кай, что немного похоже на хаски. Моя сестра присматривает за ним, когда я не могу вернуться домой после дежурства. — Локи? — спрашивает Зейн, приподнимая бровь, когда они идут рядом. Становится холоднее, сентябрьские ночи становятся короче, и Зейн засовывает руки в карманы куртки, чтобы согреть их. — Как из Тора? — Тебе нравится Тор? — спрашивает Лиам — его глаза загораются, когда он широко улыбается Зейну. — Ты читаешь комиксы? Не только смотришь кино? — Люблю их, — Зейн пожимает плечами, нисколько не смущаясь. — Мне нравятся все виды искусства. — Хорошо, в следующий раз мы поговорим обо всех твоих любимых фильмах и о том, что лучше: Marvel или DC, — взволнованно говорит Лиам. Он практически подпрыгивает, когда они приближаются к концу дороги, где их пути разойдутся. — Я люблю супергероев, приятель. Раньше я притворялся, что вырасту и стану одним из них. Зейн представляет себе более молодого, худощавого Лиама, отчаянно пытающегося завести друзей и сторонящегося злых детей, задирающих его. Желудок Зейна скручивается. — Похоже, ты это сделал, Лиам. Ты зарабатываешь спасением жизней. И у тебя нет никаких крутых способностей, таких как невидимость, суперсила или целебные способности, — он бросает на Лиама преувеличенно пронзительный взгляд. — Верно? — подозрительно спрашивает он. — Я бы хотел, — смеется Лиам, слегка толкая Зейна локтем, пока они идут. — Конечно, — говорит Зейн с удовлетворенным кивком. — Я думаю, что это делает тебя лучше, чем супергерой. Если это что-нибудь значит. Они доходят до конца дороги и поворачиваются навстречу друг другу. Лиам выглядит очаровательно застенчивым и серьезным, и Зейну приходится напоминать себе, что он строит дружбу с Лиамом и ничего больше. Это никогда не может быть чем-то большим, независимо от того, как сильно ему нравится Лиам, и, боже, он нравится ему все больше и больше с каждой их встречей. Но Лиаму он не нравится, и Зейн это уважает. Он старается уважать это. — Это так, — тихо говорит Лиам. — Спасибо, Зейн. — И, эй, мой любимый супергерой прямо сейчас — Халк, хотя выбор довольно часто меняется, — говорит Зейн, ухмыляясь, когда Лиам выглядит слегка возмущенным его выбором. — Раньше это был Супермен. — О, приятель, нет, — Лиам качает головой, и Зейн клянется богом, что Лиам заткнет уши пальцами, если Зейн продолжит говорить. — Бэтмен! Это должен быть Бэтмен. — Бэтмен неплох, — пренебрежительно говорит Зейн, просто чтобы увидеть, как вытягивается лицо Лиама. Но он приходит в себя через минуту, к удовольствию Зейна. — Я шучу, Лиам. Я люблю Бэтмена. Лиам выглядит таким облегченным, что Зейн смеется, прежде чем заключить Лиама в короткие объятия. Дружеские. Дружеские объятья. — Я уезжаю в Шотландию на несколько дней с Гарри на съемки, но напиши мне, ладно? Мы поговорим о супергероях, — Зейн отступает назад и засовывает свои предательские руки обратно в карманы. Они прощаются, и Зейн ждет минуту, чтобы посмотреть, как Лиам уходит, прежде чем он поворачивается к дому, его плечи слегка сгорблены, когда он пытается вспомнить, что, черт возьми, ему нужно взять с собой в поездку.