***
Чифую проснулся с необъяснимым тянущим чувством в груди и, не обнаружив рядом с собой тёплого тела, сразу же кинулся искать Баджи. Пожалуйста, пусть он готовит завтрак на его кухне. Пусть снова забыл включить вытяжку. Пусть сожжёт к чертям хоть все сковородки, но будет здесь. Однако ни куртки, ни одежды, ни обуви не осталось. И Мацуно стоит посреди пустой и, внезапно холодной, неуютной комнаты и чувствует себя невероятно жалким. Может, он сошёл с ума и вчерашний вечер был вымышленным? Просто одной из тех фантазий, которым никогда не суждено сбыться? Блондин резко помотал головой. С каких это пор ему так страшно потерять какого-то парня после первого свидания? Вдруг Баджи просто нужно было на работу пораньше? Так почему же на душе так противно скребутся кошки? Почему он стал таким чувствительным к чужим действиям? Рискуя прямо сейчас свихнуться, блондин решил не зацикливаться на этом и немного освежиться. Да, душ должен помочь. И он правда помог. Истерика отступила, Чифую вернулся на кухню гораздо спокойнее, чем был до этого, хотя и всё ещё взволнованный. Внимание привлёк пакет на столе и записка: «Прости, появились срочные дела, нужно идти. И доброе утро)» Мацуно и сам не заметил, как облегчённо выдохнул и счастливо улыбнулся.***
Всю пятницу Баджи был занят. Мать действительно желала свести его с очередной кандидаткой на «долго и счастливо». Все они были, как на подбор, искусственно красивые и тупые. Менялся лишь цвет волос и глаз, но в остальном никаких отличий. Только в этот раз мама пригласила девушку на обед, заранее проигнорировав все возмущения сына. Закончилась ссора, развернувшаяся по этому поводу, слезами и криками женщины, и тот обречённо согласился на встречу. Новая пустоголовая брюнетка с накаченными губами была такой же пустоголовой и отвратительной, как и её предшественницы. И точно так же пускала слюни на Кейске. Честное слово, в него что, встроен магнит для дур? Что их привлекает? Телосложение? Черты лица? Его. Очевидная. Незаинтересованность?! Парень успокаивал себя тем, что это лишь на один вечер. Но как же он ошибался. Девушка оказалась до жути приставучей. Марина? Мария? Он даже имени её не помнил! А она встретила его у офиса в законный субботний обеденный перерыв, который парень хотел посвятить отдыху. – Баджи! – воскликнула эта Мэри, заметив черноволосого у входа. – Эм, привет, – вежливо кивнул тот. – Слушай, раз уж нам скорее всего предстоит породниться, то нужно проводить друг с другом больше времени, пообщаться немного, – заявила девушка, мгновенно оказавшись рядом и схватив парня за руку. Кейске скривился и аккуратно отцепил её от себя. Скорее всего предстоит породниться? Женщина, у тебя проблемы с оценкой вероятностей. Лучше подходит слово «никогда». – Я не считаю это необходимым, – процедил он и отошёл подальше, как будто боялся заразиться. – А твоя мама считает, – обольстительно оскалилась девушка, прильнув обратно. – Она не упоминала, что моему отцу принадлежит больше половины акций одной мебельной компании? Мы обязаны узнать друг друга получше. Ты же не хочешь разочаровать мать? Баджи до крови прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущиеся наружу оскорбления. Вот же шмара. Однако придётся послушаться, хотя бы ради матери. Он выкрутится, как и во все предыдущие разы. – Отлично! – радостно воскликнула Маришка, увидев изменения, отразившиеся на его лице. – Тут рядом есть кофейня, готовят очень вкусно. «Пусть делает, что хочет, – подумал Кейске, – а я просто потерплю». Но когда они оказались у дверей «Формулы», он уже не был настроен так оптимистично. – Нет! Сюда мы не пойдём, – упёрся он, едва приметив светящуюся табличку. – Это ещё почему? – поинтересовалась девушка. – Эм… тут зёрна кислые, – ляпнул Баджи первое, что пришло в голову. – Возьми чай. – Часы сломаны и интерьер мне не нравится. – Ради бога, мы никуда не торопимся. Там есть свободный диван у стены. Она указала на диван, на который пару ночей назад черноволосый уложил такого трепетного и нежного Чифую. – И вообще, тут бариста неприятный, – заявил он. – Сейчас там девушка, – возразила Маша. – Ну же, порадуй меня! Кейске присмотрелся. Действительно, за стойкой была сменщица Эма. Да, он припоминал, что Мацуно не работает по выходным. В таком случае они точно не пересекутся. Со вздохом черноволосый открыл дверь и пропустил надоедливую брюнетку внутрь. Вот потянуло же её именно в «Формулу», где даже аромат хранил множество воспоминаний. Они сидели на диванчике вплоть до конца обеденного перерыва. Марина придвигалась ближе к черноволосому с каждой минутой. Она пила свой невероятно сладкий коктейль с приличным содержанием алкоголя. По мере того, как стакан пустел, её речь становилась всё более бессвязной и нелепой, а тело всё бесстыдней. И вот она уже закинула ногу на бедро сжавшегося на краю Кейске и обвила руками его шею. Носом она утыкалась ему в щеку, ластилась, так и норовила поцеловать. Парень только хотел оттолкнуть её, как дверь открылась.***
Чифую шёл в кофейню субботним днём в удивительно мрачном настроении. Мало того, что небо затянули серые тучи, так ещё Баджи не объявлялся. Он не зашёл в пятницу, никак о себе не напоминал. Они даже телефонами обменяться не додумались. Так как блондин упоминал, что по выходным не работает, вряд ли он застанет черноволосого в кофейне. И вряд ли увидит до понедельника. Они так странно разошлись на утро после свидания. Даже не увиделись. Ну разве он не мог хотя бы подождать, пока Чифую выйдет из душа, чтобы попрощаться? А между тем до Рождества оставалось всего ничего. И на выходных парень планировал заняться украшением ёлки, декором квартиры. Только вот не суждено. Вечером в пятницу написала Эма и попросила заменить её на вторую половину дня в субботу и воскресенье. У неё видите ли курсы по лепке из глины! Но она может себе позволить, потому что кто её отец? Верно, хозяин заведения! С досадой и раздражением на душе Мацуно подошёл к «Формуле», а когда вошёл и по привычке окинул помещение взглядом, эти чувства мигом испарились. В первую секунду он увидел лишь Баджи, и сердце затрепетало с надеждой. Только потом он заметил чужие костлявые пальцы на белоснежной шее, чужие отвратительно пухлые губы у его виска. Но все скопившиеся в голове опасения подтвердили распахнувшиеся от ужаса глаза Баджи. Чифую на ватных ногах подошёл к столику молодой парочки. Зачем? Он не знал. Мог лишь неотрывно смотреть в ярко-жёлтые глаза черноволосого. – Добрый вечер, – холодно проговорила девушка на коленях у Кейске, крепче прижав его к себе. – Что-то случилось? – Кто ты? – тихо пробормотал блондин, когда смог наконец собраться с мыслями. Свой голос воспринимался как чей-то чужой. – Девушка Баджи. Вы знакомы? Брюнетка пробубнила что-то ещё. Но парень больше ничего не слышал. В ушах стоял пронзительный звон, странно напоминающий звон разбивающегося сердца. Резко отвернувшись, он стремительно вышел из кофейни. Баджи, видевший, как радость в глазах Мацуно сменяется сначала на гнев, после на разочарование, а затем на тщательно скрытую боль, резко скинул руки Марины с себя и бросился следом. – Чифую, постой! – крикнул он. Черноволосый бежал без куртки так быстро, как не бегал даже от полиции. Блондина нужно было остановить во что бы то ни стало. – Отвали! – заорал тот в ответ. Чифую бежал в своих грёбаных ботинках на плоской подошве, поскальзываясь на каждом повороте. Бежал так быстро, как не бегал даже на школьных марафонах, где всегда по неизвестной причине стремился победить. Нельзя было позволить черноволосому догнать его, чего бы это не стоило. Но Баджи, тем не менее, оказался быстрее. Он за считанные секунды достиг цели и ухватил баристу за предплечье, резко дёрнув на себя. – Выслушай меня. Всё не так, как тебе кажется. Боже, как банально звучит. Но ничего другого в голову не пришло. – Не так?! А как? – голос Мацуно позорно дрожал. – У тебя всегда была девушка? Или это просто следующая жертва? – Жертва? Нет, чёрт, просто послушай. – Не хочу я тебя слушать! – крикнул блондин на всю улицу. Так громко, что прохожие стали растерянно оборачиваться. – Ты говорил мне, что я могу довериться, что ничего страшного не произойдёт. Я признался тебе, что запал на тебя, сука, с первой встречи. Если бы ты уже меня трахнул, то наверняка рассмеялся бы прямо в лицо. Добился, чего хотел? После всех этих заверений в надёжности я вижу тебя с другой девушкой. Ладно бы в другом месте, но ведь нет! Прямо в «Формуле», там, где я работаю. Хотелось плюнуть мне в лицо? Что ж, спасибо, очень вкусно. Убирайся. Последние слова блондин уже рычал прямо в лицо растерянному Баджи. Так хотелось схватить его за шикарный хвост и с размаху ударить головой о стенку. Хотелось схватить, трясти за плечи, орать и безудержно плакать. Гигантский ком в горле перекрывал дыхательные пути, душил, лишал последних остатков гордости. – Я бегал за тобой две недели! – неожиданно заорал Кейске. – Уговаривал, подарки дарил. А ты кривился, как изнеженная девица. Всё тебе не то. «Ну не знаю…», «надо подумать», «я так не могу». Ты не видишь, сколько я старался? И всё ради твоего снисходительного «ладно»! Не хочешь послушать меня даже сейчас! Да на что я время тратил?! – А я скажу тебе, – процедил Мацуно, вырвавшись из захвата крепких рук черноволосого. – На то, чтобы трахнуть меня. Хорошо тебе было? Приятно смотреть, как сдаётся тот, на кого ты потратил столько усилий? – А знаешь? Приятно. Но оно того не стоило, – отдышавшись, холодно бросил Баджи. – Я оказался прав на твой счёт. Ты – последняя тварь. Катись к чёрту. А, точно, тебе некуда, ты и есть чёрт. – Ничего лучше придумать не мог? Придурок, – выплюнул Кейске, развернулся и ушёл прочь. Чифую потерянно смотрел на поворот, за которым скрылся парень. Было так невыносимо больно. Дурацкие органы чувств. Почему нельзя вырезать сердце из груди, чтобы никогда больше не чувствовать ничего подобного? Ком в горле, не ставший меньше ни на грамм, поднялся ещё выше. Блондин больше не мог сдерживать слёз. Здесь не было Баджи, который посмеялся бы над ним. Но ощущалось всё это таким унизительным. Как он мог поверить? Признаться в чувствах тому, кто на следующий же день его кинул? Это правда, он придурок. Блондин дрожащими руками достал сигарету. Обычно это помогало успокоиться и сдержать рвущуюся наружу истерику. Но сейчас он не мог и кончик поджечь. И, даже когда затянулся, слёзы не переставали течь по щекам. Едкий дым только раздражал глаза, отчего картинка перед глазами плыла и мутнела. Чифую тихо сполз по стенке притянул колени к себе. На снегу было холодно, руки замёрзли, всё тело сотрясалось от рыданий. Как назло пошёл снег, а, с резкими порывами ветра, он превратился в метель. Парень шептал что-то неразборчивое себе под нос. Он отчаянно желал замёрзнуть насмерть прямо здесь. Потому что через четыре дня Рождество. Ёбаный праздник надежды и тепла. Но сейчас ни капли не тепло, а надежду растоптали со всей возможной жестокостью. Мацуно потерял счёт времени. Грудь разрывало от обиды, злости и сожаления. Он клялся себе в том, что больше никогда никого не впустит себе в душу, не позволит пробудить в нём чувства. Потому что то, что получаешь в итоге, однозначно того не стоит. Серо-синие, занавешенные пеленой метели сумерки сменились на не менее снежную темноту вечера. На окоченевших ногах Чифую плёлся домой, проклиная каждый огонёк тепла, каждую улыбку, каждую кофейню, каждую ёлку, пекарню и фонарь. Он не помнил, как добрался до квартиры, не помнил, как стянул с себя мокрую насквозь одежду, не помнил, как набрал номер Казуторы и разрыдался ещё сильнее, когда услышал «пользователь занят». Не помнил, как решил позвонить Такемичи, как рассказал ему всё с начала и до конца, сбиваясь и всхлипывая. Так и не услышал его ответ и вырубился, обхватив подушку, которую не стирал, чтобы она продолжала пахнуть Кейске.