Ураган по имени Джейсон

Апчхи! Лоб едва не встречается с барной стойкой. Та хоть чистая. Уже. В кафетерии жарко и душно. Форменная блузка мокнет от пота, вентилятор только все портит. Треплет короткие русые волосы, выдувает здоровье на пыльную дорогу. - Будь здорова! – кучерявая Эсм достает из кармана фартука салфетку. Джесс мужественно сморкается и продолжает уборку. Аквариум мистера Мерфи так не блестел, как эта стойка. - Так о чем это я? А, Якоб. Как же он меня задрал, Джесс, ты бы знала! Заглядывается на любую, сука, юбку. Даже прихожанок в церкви глазами поедает, хотя они-то, ну… Ну вообще да? Жаль, сухое «угу» не уберет нытье Эсм так же эффективно, как тряпка – пятна. Со столешницы и репутации. Трещит негромко радио. Бирмингем – город не Волшебный, а Проклятый. Он прячет под мантией даже ку-клус-клановцев! Новость о задержании одного наделала в Алабаме шуму. Даже обсуждение войны в Афганистане отошло на второй план, хотя из телевизора в углу все бормочут. С осени бормочут. С сентября. Джесс живет одним днем. Прошлое отрезано, будущего нет. Не в мире, где в одночасье могут погибнуть тысячи – не по вине торнадо, а по решению каких-то уродов! Афины жужжат майскими пчелами. На другом конце света грохочет военная машинерия - в Афганистане наводят порядок. Чтобы неповадно было. Чтобы у мира и Америки вновь было прекрасное далеко. Катастрофы, война, терроризм. Зараза цветет в письмах, вспыхивает очагами в других странах. Иран, Ирак, Ливия... Жуткие вещи стали обыденными. Джесс не печалится. Краем уха слушает новости, корпит над учебниками. Трудится в придорожном кафе. Гудят ноги, ноют спина и шея. Заспанные глаза слипаются, в носу, как назло, щекочет, но вечно на больничном не просидишь. Деньги кончаются и с трудом достаются. Невероятно, но факт. - Брось его. Коллега с недоумением крутит в руках поднос. - Что? У вас все и так идет по наклонной. Если плохо сейчас, нахера ждать ухудшений? - И сразу все рубить? Я не это имела в виду! Все не так ужасно, я хотела… ну, поныть! Блядь, Джесс. Та закатывает глаза. Зачем тогда эти стоны? Пустая трата времени, у них пять минут до открытия и нихера не готово. Это состояние преследует Джессику всюду. Не готовы конспекты, не готова она сама к сдаче проекта… Не готово и понимание, что будет после окончания колледжа. Да, благодаря лекциям об истории моды ей удается веселить за барной стойкой посетителей. Другому за рассказы о временах, когда мужики пудрили носы, парики и носили каблуки вперед баб, дали бы в морду. Джессике дают чаевые. Пока это лучшее применение ее новых знаний. Пиздец как интересно, но толку? Нужно что-то менять. Факультет - для начала. Валит с ног не страх, усталость. Хочется упереться лбом в барную стойку и поспать лишний час. Джессика советует коллеге рубить, а сама не может. Устала. Не с кем посоветоваться насчет колледжа, даже поныть некому. Вопрос спрятан в дальний ящик вместе со столовыми приборами. Это все потом. В будущем, которого, возможно, не будет. Только выручка у нее всегда готова и подсчитана к сроку. Это Джесс готова делать и на пищевой кассе, и на заправке. Всяко лучше, чем улыбаться очередному потному водителю, хотя! Ей нравится. Новые люди, новые лица, много интересных историй. Мир Афин тем и чарует, что он огромен при его малости. Окна старых домов смотрят в космос. «Алабама-Роудхаус» стоит как раз на границе неба и грешной земли, у магистрали в Хантсвилл. Туда часто едут отставные. В основном, бывшие «воздушники», нашедшие себе применение в аэрокосмической отрасли. Они чистенькие и любезные. Любят хорошо поесть и щедро заплатить. Бывает, что заглядываются на шуструю веснушчатую официантку. Словца крепкого Джессика не боится, ест тоже мало – в основном глотает окончания слов. Южный рецепт! Дешево и сердито. Многие клиенты - как старые знакомые. Бывают и новички. Сегодня один будет точно - неугомонная Эсм слила даты ее смены какому-то военному. - Вон, пришел! В конце зала, - не прошло и часа с открытия, а она уже строит свои козни. – Симпатичный! Только торопится, так что иди быстрей к нему, я подменю. Эсм – дура. У Джесс нос не только веснушчатый, но и красный из-за насморка. У нее скорей попросят рецепт от врача, чем номер телефона. - День добрый, рады приветствовать Вас в «Алабама-Роадхаус», - тянет она гнусаво, копаясь в кармане фартука. Всякого говна навалом, а нужного все нет. Как в жизни. – Что будете заказывать? - Привет, Джесс. Поверх блокнота на нее смотрит… Да никто, хренов козырек все закрывает. Есть только голос – хрипучий, знакомый с пеленок. Сердце трепещет радостно-робко, сдается в плен страху. Он капелькой пота ползет меж лопаток. Стыд – что перец, нагретый солнцем песок. Жжет глаза, не дает покоя. Джейсон поправляет кепку. Трет вспотевшую шею, проходится по дернувшимся губам языком. Все также невозможно-вопросительно смотрит на Джессику. Щеки краснеют, бледнеют. Идут пятнами. - Привет, - она утыкается глазами в дрожащий блокнот. – Выбрал или мне попозже подойти? Разговор виснет, как учебный компьютер в институтской библиотеке. - Еще не определился. Попозже, - Джейсон кивает, прячет взгляд в меню. Сизая, не видевшая с утра бритвы челюсть шевелится – скрипит зубами. Про акцию «К омлету – кофе в подарок!» пусть читает сам! Все валится из рук. Джессика грохочет посудой, ныряет за стойку вслед за чашкой. Разбилась, сука! Вычтут из зарплаты - дурной знак, будто Джейсона за столиком недостаточно. Нашел. Пришел. Зачем? Извиняться, воевать? Денег просить? Джессика косится краем глаза. Джейсон уже не худощавый наркоман с бешеными глазами. Это пугает. Штаны камуфляжные, заправлены в поношенные берцы. Под серой футболкой бугрятся мышцы – дверь и в лицо пробьет на раз-два. На левой руке – броская татуировка. На правой, под рукавом, тоже что-то виднеется. Куртки нет, но и на улице – плюс тридцать пять! Джейсон отбитый, но не из-за того, что мозги на солнце испек. Не зря же кепку еще носит. Кепку… - Все в порядке? – запястья Джесс касаются наманикюренные пальчики. Эсм обеспокоенно заглядывает ей в лицо. – Мне помочь или ты, как всегда, сама? - Да. Да, я сама, - она кивает, звучно сморкается в салфетку и, вооружившись блокнотом, возвращается к столику. У нее есть сила духа – и ручка на крайний случай. Гелевая, синенькая. Да. - Нам не разрешают говорить с гостями слишком долго, - пиздеж. Джессика врет лучше брата, оглядывает зал. Как назло, утром народу мало. – Давай по-быстрому, что хотел. В смысле, заказ. Джейсон ненавидит виснуть над меню, перебирать названия блюд. Наверняка это будет… - Комплекс. Я искал тебя, Джесс. - Да ладно, блядь? – верная догадка злит, как и его присутствие в кафе. - Я думала, совпадение. Гребанное чудо произошло! Мир от террора не спасло, зато столкнуло распавшийся концерн в одном захудалом кафе. Джесс поджимает губы, скрипит ручкой в блокноте. Джейсон опускает голову, прячет лицо под кепкой. Как знакомо. А вот прямой взгляд после глубокого вздоха ей незнаком. Джейсон вскидывает голову, прошивает ее глазами, точно пулей. - Восемь месяцев, как я завязал. Я теперь военный, Джесс. - Ты пошел в армию? - В морскую пехоту! – перебивает он в то же мгновение. Что за жестко-командный тон? Ее на место ставят? Серьезно?! Брат и сам понимает свою ошибку. Замирает, нервно стучит пальцами по столу, убирает руку на колено и добавляет уже тише: - Есть разница, - он раздраженно цепляет козырек, тянет его ниже, морщится как от зубной боли. – Блядь. Извини, само вырвалось. - А, ну раз это единственное, за что ты извиняешься… Поздравляю с началом службы, - она сует блокнот в карман. – Заказ будет готов минут через пять, ожидай. Длинные пальцы хватают ее за запястье. Реакция у Джейсона молниеносная. Теперь о подушки он не запнется. Джессика вздрагивает, замирает затравленным зверьком в змеиных кольцах. Какого хера она боится? Какого хера он вообще приехал?! Она вырывает руку. Ей позволяют. Это бесит, щелкает спусковым крючком. - Зачем ты приехал? Лучше бы не возвращался! - Прости, - то ли за этот испуг, то ли за все былое. – Я… У меня будет выпускной в июле. Будет здорово, если ты придешь. - Обязательно! Надерусь, как ты, и приду. Джессика вихрем вылетает из зала и из разговора. Заказ ему относит Эсм и очень этому рада. Правда, не рад Джейсон. С завтраком он расправляется в считанные минуты. Ну и аппетит. На траву, что ли, опять подсел? - Ты его отшила, что ли? – разочарованно тянет подруга, глядя вслед Джейсону. Тот, расплатившись, смотрит на часы и быстро уходит. – Вроде классный парень. Ты плечи его видела вообще? Может, он еще придет? Не обидишься, если я… - Не надо тебе такого счастья, - Джессика хмыкает, прячет купюры и монеты в кассовый аппарат. Центы еще теплые. Согрелись в его руке? На улице – жара, асфальт плавится. В этом и дело! - Слушай, а вы… Мне показалось, или вы чем-то похожи? - Да ладно? Я похожа на накаченного мудака в камуфляже? Спасибо на добром слове. Мудак? Эсм тут же извиняется, сетует, что за смазливым лицом придурки малозаметны. Джессика молчит. Открывать душу неохота. Эсм больше дура, чем подруга. Не поймет, сколько ни втолковывай, но права в одном. Джейсон действительно придурок. Пропадал хрен знает где и вдруг заявился! Военный. Надо же, кого только не берут в армию. Ах, простите, в морскую пехоту! После этого замечания все пошло по пизде. Все должно было быть не так. А как? Щетка яростно елозит по зубам. Джессика смотрит на себя в зеркало. Где Эсм увидела сходство между ней и Джейсоном? Она похожа на мать, брат – одно лицо с отцом. Разве что с руками генетика поигралась, перетасовала их точно карты. Жаль, что материными «художественными» руками он колол героин, тырил чужие деньги и едва ее не прибил. Жаль, что она отцовскими «рабочими»... Нет, не надо об этом! Стоп. Теперь о покое можно забыть. Это не про Джейсона – затишье рядом с ним обманчиво. Восемь месяцев. Помнится, и недели не продержался! Кому врет, зачем?.. Верно она сказала - лучше бы он не возвращался. Джессика с досадой бросает в кофе кубик сахара. Брызги летят на любовно вытертую стойку, едва не попадают на рукав униформы клиента. Бла-бла, извините. Бла-бла, тяжелый день… Дни. Неделю Джессика пытается выкинуть Джейсона из головы. Поздно, засел там, как наркотик. Иронично. Джейсон привел себя в порядок настолько, что наивные дурочки-Эсмы клюют, как курицы – на зерно. Джесс и сама была дурочкой, клюнула на картинку в журнале. Нет уж. Дважды в одну реку не войти. - Вы же служили, верно? – это научный поиск. Джесс контролирует ситуацию. - Было дело, - ВВС-ник приподнимает руки, чтобы не мешать уборке. - На административной должности, правда, но… - Знаете что-нибудь о морской пехоте? Этот вопрос ожидает каждого, кого Джессика сочтет хоть на йоту сведущим. - Да они все заносчивые придурки! Мнят из себя хер знает кого, а сами чистят побережье, чтобы цивилизованные люди не запачкали ботинки, - паренек с повязкой на глазу, комиссованный, морщится. Фыркает пренебрежительно. – И еще они жрут цветные мелки, прикинь? - О, это силы быстрого реагирования США. Высаживаются на берег противника первыми. Дикие ребята, - присвист с кофейной пенкой зависти. – Как дикие звери, преданы своей стае, корпусу, то бишь. - Почему интересуетесь? Брат Ваш служит? А Вы учитесь? – интеллигентный мужчина поправляет манжету рубашки, улыбается мягко. – Значит, Вы превзошли его, мисс. Намного. Про морпехов говорят, сила есть – ума не надо. - Пехота-то? – пожилой отставник усаживается поудобнее, расстегивает пиджак на заметном брюшке. – Это английские бульдоги, дьявольские псы. Драка вперед разговора. А? Разница в чем между армией и… Морпехи злее и стройнее, - вздох сожаления. - В прямом смысле. - О, я был знаком с одним морпехом! – усатый инженер добродушно усмехается. – По телевидению тогда крутили рекламу их корпуса: юноша забирается в гору, пронзает демона мечом и становится, значит, морским пехотинцем. Так вот, мой знакомый подался как раз из-за этой рекламы. И он очень гордился тем, как принимает решения… Мне продолжать? Чем старше собеседник, тем большее уважение звучит в насмешливых словах. Джесс охотится за смыслом, не за оттенками. Какая-то секта драчливых злобных полудурков. Значит, Джейсон – образцовый морпех. Притянуло металл магнитом. В корпусе таких, как он, много. Значит, ноги Джессики там не будет. Не то чтобы она вообще собиралась. Что за выпускной? Откуда, где проходит, когда? Прозвучало только "июль". Правы были опрошенные насчет мозгов морпехов. Последние крупицы, и те Джейсон просрал. Время мчится быстрее ветра. В кинозале прохладно и пахнет попкорном. Почему «Лило и Стич» проигрывает «Шреку» в кассовых сборах? Шутки в последнем отвратительны. Несправедливо. Вечером не так жарко. Джессика тянет из кармана мобильник. Синей Nokia уже год. На корпусе – царапины, кусочек пластика отколот из-за падения на лестницу, а когда-то был совсем новым... Вот! Вот об этом и речь, Джейсон объявился - прощай, покой! Джесс смотрит уведомления. Звонок с неизвестного номера, код не Алабамы. Ошиблись номером? Дозвониться не удается, поздно. Джессика кладет телефон в карман и забывает об этом на все выходные. Трель рингтона застает ее на середине пары. Шипят однокурсники, Эсм возится рядом. Проснется от шума – будет ныть неделю! Джессика ныряет под парту. - Мисс Колчек? День добрый, Вас беспокоит База военно-морской пехоты в Куантико, отдел по работе с общественностью. Вы можете говорить? Блядь, сейчас? Джессика уже под столом, так что может, да. Только тихо. - Ваши контактные данные внесены в список заявок для посещения выпускного, - монотонно сообщает сотрудник. - Вы подтверждаете свое участие? Джесс ловит ртом воздух как выброшенная на берег рыба. Сука, Джейсон! Хер с ним, с местом работы и учебы, откуда он взял ее номер? - Вы слышите, мисс? Вы будете? - Да, - ляпает она, не дослушав. То есть нет! Стоп, сука, она не… На том конце линии принимают ответ и разражаются целой инструкцией. Перебивать как-то неловко. Случайная мысль и вовсе затыкает рот. Джессика тянет под парту тетрадь. Ручка скатывается сама. Однокурсники давятся смехом, она – ругательствами. Вирджиния?! Нахера она вообще вспомнила про свой выпускной. Да, Джейсон таки пришел, но… Трястись двенадцать часов в транспорте для того, чтобы отдать долг за ту пародию на праздник? Не жирно ли? У кассы автовокзала висит карта. В Интернете, оглядываясь на строгую библиотекаршу, удается подглядеть цены на попутные гостиницы – и приуныть. Денег хватит только на ночевку на месте. Эсм готова махнуться сменами, чтобы освободить ей середину июля. Придется пахать без выходных остаток месяца. Джессика недовольно сопит. Стоит ли брат того? К ее Джейсону можно рвануть на край света. К тому, от которого пришлось бежать в Афины, она не вышла бы даже в подъезд. Джесс залезает на заднее сидение автобуса. Думает о том, как же тупо Джейсон ее развел. Он знал! Сука, знал, что она не усидит, поэтому и включил в списки несмотря на грубый ответ. Сволочь он, а никакой не брат. Ничего, хватит бегать. Она приедет и пошлет его нахер. В глаза, торжественно! Руки обнимают рюкзак с парадной одеждой и документами – свистнут еще! Глаза слипаются. Ноги сминают пыльный коврик в гармошку. Впереди долгий путь. Дешевле было бы добираться попутками, но времена нынче неспокойные не только на мировой арене. Случается, что и девушки на дорогах пропадают. Джессика, конечно, не проститутка, но на обочине студенческий не спрашивают. Лучше поберечься. Впрочем, на редких остановках она не боится никого и ничего. Хочет лишь в туалет, поесть что-то кроме захваченных бутербродов и поспать. В горизонтальном положении. Из открытой форточки тянет солью и песком. Шесть утра. Солнце уже норовит засветить в глаза. Челюсти щелкают от зевка, хрустит затекшее все. Будто ей не восемнадцать, а тридцать! Почти приехали. Молния рюкзака заедает, вгрызается в рукав блузки. Джесс дергает ее все яростнее: впереди контрольно-пропускной пункт, а документы еще не в руках! Куантико – закрытый военный городок, совсем крохотный, на пять сотен человек. Кто бы мог подумать, родной Рок-Крик - не такая уж дыра. Бывает хуже. Сонным голодным воробьем Джесс наблюдает за сотрудником КП. Его палец скользит по длинному списку, приближается к букве «К». - Проходите, - он возвращает паспорт, кивает странно-стриженной головой. – Вы же на выпускной? Поспешите, а то забег пропустите. До базы своим ходом, аренда авто – прямо и направо. У нее нет прав. Джессика впервые вне Алабамы. И пусть держит морду кирпичом, волнение и усталость дают о себе знать. Срань господня, семь утра! Кто начинает мероприятия так рано? Коридор заканчивается развилкой – в «М» и «Ж» туалеты. Джесс заходит в свой. Блузка вся измялась в дороге… И все же лучше, чем несвежая футболка. Она причесывает волосы, хлопает себя по щекам. Спать по-прежнему охота, холодная вода должна помочь. Кран радостно плюется в Джесс. А мокрая одежда за парадную считается? Плевать, как кран минутой ранее. Высохнет. На развилке Джессику едва не сбивает с ног какой-то верзила в военной форме. Здравствуй, Куантико. Иди-ка нахер. Сэндвич все же соблазняет своим видом на витрине. Джессика жует его на ходу – времени до начала осталось совсем мало! – и оглядывается по сторонам. Сама она арендовать машину не может. Нужно к кому-то приклеиться – со спокойной душой. В конце концов, не могут же маньяки ютиться на территории военного городка! Или могут? Форма отведет все подозрения. Красный Пежо дерзко щурится запыленными фарами, подставляет солнцу обнаженный салон. У капота стоит паренек в уродливых очках и потертых джинсах, насвистывает какой-то попсовый мотив. Номера не арендные, машина из Мичигана – это минус. Парень совершенно не похож на маньяка – это плюс. По очкам можно вдарить и дать деру. Куда, Джесс будет думать по факту, если прижмет. - Извините, Вы не на базу едете? – не стоило говорить, не дожевав сэндвич. С южным акцентом это безнадежно. Парень улыбается ровными белыми зубами, понимает каким-то чудом. - Я не еду, как видишь. Стою, но через пять минут, - он сверяется с часами, оглядывается на двери автовокзала, - если мой друг продолжит страдать херней, снимусь с якоря без него. А что? Тебя подбросить до базы? Кивок. Он щурится, прикрывает глаза ладонью. - Не вопрос. Будешь моим юнгой, рад знакомству! Я Джоуи. - Я… А я Джессика, - черт, как неловко! Она суетится, перекладывает сэндвич в другую руку, стряхивает с ладони крошки. – Клевая машина. - Не отцовская Импала, конечно, но ничего. Тоже красная! - Джоуи посмеивается с неловкости, терпеливо ждет. У него неожиданно крепкое рукопожатие и странная стрижка. Виски выбриты, а наверху – короткий ежик. Видела она нечто подобное на КП... Возможно, разбить ему очки будет не так просто. - Ник! – от зычного крика Джессика едва не давится едой. – Ник, твою мать, блядь! Ты решил переполнить Мировой Океан? А я говорил, нехер пить пиво перед дорогой! - Слишком тихо. Сходи на пункт, возьми у парней рупор, чтоб все знали, что я, блядь, ходил отлить. Джесс знает этого здоровяка! Он едва по ней танком не проехался у туалетов. Впрочем, сейчас Ник куда любезнее – смотрит на нее удивленно-заинтересованно. Взгляд – как у лабрадора, добрый, а руки – не то что псу, льву шею свернут в одну секунду. Ситуация осложняется. Джессика улыбается еще шире. - Ты себе подружку нашел за эти пять минут? – Ник перемахивает через борт кабриолета. - Ну ты даешь. А как же Розали? - Розали обхаживает мою мамку в Лансинге! Мне нельзя отставать, раз тут нет ее мамки... Приходится обходиться тем, что есть. - Эй! - в ответ на возмущение Джоуи лишь подмигивает. Салон уютный, чистый. Пахнет, правда, картонной ванилью, от которой свербит внутри. Джессика молчит, садится на заднее сидение. Не ее машина, не ее правила. Джоуи настраивает радио на попсу и, присвистывая, выезжает с парковки. Подвеска мягкая, дороги и того лучше. Едешь – будто летишь. Джессика подремывает, ежится от бьющего в лицо ветра. В мокрой блузке не слишком приятно ездить с открытым верхом. - Блядь, выдвинул бы ты крышу, - Ник делает музыку тише. - Продует же. - Ты совсем разнежился в Кэмп-Пендлтоне. Что за голливудские капризы? - Да не меня продует! – Джоуи здраво подмечает, что в закрытом салоне будет жарко, и на Джессику набрасывают форменную куртку. Правда, как на кресло в спешке, накрыв чуть не с головой, но она не возражает. Мямлит «спасибо» и устраивается поудобнее. В щеку врезаются острые грани значков. Джессика ворочается. Нос утыкается в нашивку с орлом на фоне земного шара. Рядом вышита алыми нитками единица на фоне темного звездного неба. Попутчики понижают голоса, говорят еще тише. База, сроки вылета, обстановка в Афганистане – будто меню обсуждают, а не войну. Ник вздыхает. Кто-то уехал на авианосец, кто-то вернулся с назначения... Что будет, давно понятно. Вопрос, когда и куда? Вроде и хочется, чешутся кулаки. А вроде и колется, семью еще не перевез. Джоуи активно поддерживает. В воздухе тянет неохотой, пока разговор не касается недавнего инцидента в аэропорту Лос-Анджелеса. - Прибить бы этих сук, - цедит Ник сквозь зубы. - Если и сниматься, то чтоб им задницы надрать. - Да, блядь, летать нынче опасно. Были бы у гражданских вертушки, как у нас, - Джоуи снижает скорость. Поворот. Машину немного кренит. - Тебе лишь бы их сбагрить кому-нибудь! И передвигаться пешим ходом. - Вот, блядь, не надо, окей? После спуска на тросе фобию все, как отрезало! - Жаль, я этого не видел, чем тебе ее там отрезало. - А не на что было смотреть! Раз вы двое смогли, чем я хуже? И вообще, мне рассказали инструктора, что у тебя самого были проблемы с крепежами. Если бы не Дж… Эй! - он вдруг тормошит Джессику, сдергивает куртку. - Справа кареты Его Превосходительства! Что? Где? Она спешно трет глаза, выныривает из-за борта. За колючей проволокой – зеленое поле, испещренное грунтовыми взлетно-посадочными площадками. На некоторых стоят вертолеты – новые, блестящие. Охереть, отсюда взлетает Буш? И вообще – сюда летают важные шишки? - Ты все равно не торопись на фронт, - Джоуи через зеркало следит за реакцией Джесс, щурится сытым котом. – Если умотаешь вперед Джейсона, он тебя заебет и выебет. Ранг-то выше твоего. - Еще полгода протирать штаны на базе из-за него? – Ник усмехается. – Хотя ты прав. Риск того не стоит. - Нет, на публике он, конечно, скажет что-нибудь типа: «Ты выполнял свой долг, сержант Кей, и выполнил его достойно!». А вот в приватной беседе… - Джоуи кашляет и хрипит умирающе-возмущенно: - «Ты упиздил на войну без меня? Какого хера, Никки?». Знакомые манера, хрипотца, которой Джоуи давится. И проскользнувшее имя… - Вы о ком? – Джессика опирается на передние сиденья руками, просовывает голову вперед. - Да есть у нас сослуживец один, Джейсон Колчек. Амбициозный дохера. Бесстрашный чертила, друг и командир – интересная характеристика. Исчерпывающая. Джессика хмыкает, ловит в зеркале взгляд Ника. - Так вы служите вместе? – да уж, боялась маньяков, а попала к двум морпехам. Неизвестно, что хуже. Оказывается, Ник уже в составе I-ой морской дивизии США. Джейсон тоже к ней приписан, проходит курсы повышения. Джоуи же скоро туда заступит, только выпустился из Школы Пехоты. Джесс давит смешок. Морпехи тоже ходят в школу? - Да мы с Джейсоном с пеленок, в одной казарменной люльке, как… как пальцы на руке! – Джоуи трясет кулаком, хватается спешно за руль. – Правда, завтра средний оттопырится и всех нахер пошлет. Дадут Джейсону лейтенанта, и все. Грянет субординация. Сегодня последний день халявы, Ник, слышь? Нужно наверстать на будущее. - Ладно тебе, все это наносное, - Ник качает головой. - Джейсон не такой человек. Ага, она-то знает. Счет знакомства с Ником - на минуты, а его наивность уже сносит башню. - И что? Он выстрадал право строить из себя заебись какую важную курицу, - Джоуи прыскает, подмигивает задорно. – Плюс это его обязанность. Офицеры должны держать дистанцию, а Джейсон строгий в этом плане. Спуску не даст. - Хз. Ну будет он звать тебя «рядовой Гомес», а меня «сержант Кей», и что? Будто это что-то меняет. - И впрямь, - легко соглашается Джоуи. Вздыхает. - Эх, хотел бы я стать офицером… Без купания в грязи и напряга. Отдельная комната, офицерская столовая. Почти как дома. - Если ты попросишь, Джейсон наберет тебе офицерских котлет в лоток. - Лоток – для кошек, а у меня – контейнер! - Джоуи громко фыркает. Очки едва не улетают с переносицы. Просить, вот еще. Они избранные, гордые - морпехи! Таков девиз корпуса, один из. Голос Джоуи полон гордости. Ник и сам поднимает голову, расправляет плечи. Странные. Хвастаться-то нечем. Или Джесс чего-то не знает? - Я много слышала о морских пехотинцах, - развести их на информацию будет легко, пока они ждут проезда на территорию базы. – Например, что вас зовут дьявольскими псами. И еще кое-что странное… Про мелки. Проверка документов проходит в молчании. На Джессику смотрят так, будто собираются выкинуть из машины на ходу. Она смотрит на ворота. Эмблема с орлом и глобусом. У Джейсона похожая татуировка, нет? Очень важно вспомнить. Слишком уж напряженная атмосфера в машине. Задница сжимается от грядущих неприятностей. Ворота позади – и салон оглашается дружным гоготом. - Повезло тебе, что девочка. За это можно и в зубы словить, – Ник смеется негромко, отворачивается. - У Джоуи спроси, он жрал. Я свидетель. - Блядь, ты в свою мамку памятью пошел? Она мой визит также хорошо помнит, - господи, только не эти шутки. – Это было один раз. Ну типа… Сука, мы в корпусе, когда работаем с картами, используем цветные мелки! Я грызу ручку, когда думаю, тут тоже в рот потянул. - Кто тебе сказал такое, Джессика? Ставлю на ВВС, эти хмыри вечно нам завидуют. В мгновение ока Джоуи ставит на флотских. Стучат кулаки, и на Джесс устремляются два выжидательных взгляда. Победа за Ником. - Блядь, что б они понимали, – Джоуи негодующе хлопает ладонями по рулю, притормаживает. – Отец мне рассказывал, был такой реальный случай. Зашли в сортир ВВС-ник и морпех. Облегчились, собрались на выход. ВВС-ник такой: «Ты куда? Нас учат мыть руки опосля!», а морпех ему: «Да? А нас учат не ссать на руки!». - Какой кошмар, - на лицо просится улыбка. Не от истории, Боже упаси, от довольной очкастой хари. - Кошмар не кошмар, а ситуацию описывает как есть! Мы – сильнейшие, лучшие из лучших. Даже лучше, потому что мы кто? - Высади нас здесь, разведчик, - советует ему Ник. – Иначе через всю парковку потом пешком чесать. Территория базы огромна. Джессика едва успевает крутить головой. Множество корпусов – считай, целые районы! Спортивное поле, площадка для вертолетов. Куча людей. Военные, гражданские – все снуют по парковке Браун-Филд точно муравьи. Найти место для авто сложно. Впрочем, торопиться некуда. На забег они уже опоздали. - Значит, другие военные вас не любят? Завидуют? – Джессика держится около Ника. Вокруг них – столько суеты и ни черта не понятно. Куртка Ника на плечах обнадеживает. Он сам излучает близкую сердцу ауру. Пока она рядом с ним – не потеряется. Как этого не хватало. Мысль цепляет кожу острым краем значка, черным орлиным клювиком. - Не совсем. Я могу обрисовать, как сам понимаю, но чур никому. А то меня опять окрестят ебанным Конфуцием, - он закуривает, выпускает в голубое небо струю горького дыма. - Представь себе многодетную семью. Старший брат – это Армия США. Его знают все, у него все самое крутое. Лучшие машины, жирные бока, красотка рядом и враги, которые ссутся под себя от страха. Ник жмурится от солнца и удовольствия. Затягивается поглубже. - Следующей идет сестра. Это Военно-Морской Флот США. Она думает, что самая главная после матери… - А кто мама? Вопрос простой, но ответ неожиданно сложен. Почти все военные силы США подчиняются Министерству Обороны. Морская пехота стоит особняком, под Управлением Военно-Морских Сил. Почему? - Не будем о родителях, - маневр Ника нехитрый, но действенный. – Вернемся к сестре-ВМФ. Она любит выебываться, ходить на дискотеки и обсуждать старшего брата, но вцепится своими накрашенными ноготками в любого обидчика. Если не струсит. Пепел с сигареты подхвачен ветром. Летит куда-то в океанские дали. - Дальше по старшинству идет средний брат. Это типа Военно-Воздушные Силы. Он чистюля что пиздец, поет в церковном хоре и играет на этом... На пианино. Склонен к выебонам не меньше сестры. Улыбка Ника тепла, будто прибрежные воды – летом. - А теперь мы добрались до морской пехоты. Это младший брат. У него нет своих игрушек, все дарят старшие, он самый боевой и крикливый, что так-то взаимосвязано. Ник усмехается. Дым струится из раздутых ноздрей, как у быка - пар. Джессика все думает о родителях. Больная тема вне этого шутливого разговора. Флот подчиняется Министерству. Оно и есть мама в данных декорациях. Морпехи тянутся за другой матерью, Управлением ВМС. Значит ли это, что пехота – сводный младший брат? И игрушки ему достаются от других, поскольку родная мама купить их не может?.. - Он лезет в драку с врагом самым первым и пиздит его, пиздит, пока не подтянутся старшие, - продолжает Ник. - Приходят они зачастую на готовое. Вроде он всех и бесит, но все его любят. А кто не любит, тот завистливый хер, который не видит дальше своей фуражки. - Мудрый вывод, - хмыкает Джессика. - А еще кто-нибудь есть? - Есть еще береговая охрана, но это мелкая девчонка. Выдувает из носа сопли пузырями и вечно ноет, - Ник отмахивается, щелкает по сигарете пальцем. – Это я к чему. Мы – одна большая семья. Можем сраться между собой, но всегда вместе. Семья – это святое. Он смотрит на Джесс наставнически-спокойно, попыхивает табаком. Крепкие у него сигареты. Взгляд Ника оседает в легких, в голове – его рассказом. - Это что, намек? – Джессика щурится, задирает нос. Да что знает этот морпех о ней? О брате? - Ага, вбитый в челюсть киком справа. Мы с Джейсоном с первого дня бок о бок. Думаешь, я его ухмылку не узнаю? Ник хмыкает сам, качает головой. Оглядывается, и окурок летит в урну, не на тротуар. К ним уже спешит Джоуи. Шаг у морпехов широкий, быстрый. Джессика едва поспевает. Злится – на них и на себя. Вот в чем дело, ухмылка! Нужно быть серьезной. Не забывать, зачем она приехала сюда. Обстановка наконец знакомая. Лекционная аудитория, забитая людьми. Мамы и папы, бабушки и детвора, служивые – кого только нет! Одиночество бы накрыло, но с двух сторон морпехи подпирают локтями. Джессика хохлится, принимает скучающий вид. - Не каждому под силу стать морским пехотинцем, но лишь единицы достойны звания офицера морской пехоты! Ноги у военного-лектора - на ширине плеч. Руки заложены за спину, локти в сторону. Выглядит, да и звучит так себе. Вспыхивает проектор. Лекция начинается, и скептицизм сливается, будто вода – из бачка. Стремительно и с звоном цепочки рвущихся шаблонов. Тренировки? Нечеловеческие нагрузки? В видеоролике морпехи друг за другом, точно черти из табакерки, взбираются по длинному канату, лезут на стену. Следующий кадр! В касках и с винтовками ползут по лесу, под стрекот стрельбы и взрывов. Щелчок! Вдоль казарменных рядов проходится военный в шляпе. Орет так, что у Джессики закладывает уши. Джейсон послал бы всех нахер. Или ушел бы колоться, он мастер и в том, и другом. Через нее тихо шепчутся Джоуи и Ник. Со знанием дела спорят о сложности той или иной преграды, присвистывают на особо трудных. Гребанная селекция, Ник рад, что не прошел первичный отбор на офицера. Что? Джейсон круче этого верзилы? Брат не может быть на месте этого морпеха. На месте любого из заснятых! Ни на тросе под вертолетом, ни в надувной лодке, которую швыряют волны, ни… - О, глянь! Квигли, - Джоуи тыкает ее локтем под ребра. – Из грязи в князи. Посреди леса – не канал, а реальное болото. Поперек и вдоль – трубы, бревна. Морпехи ныряют с головой, бредут по грудь в грязи. Они все – в грязи, гигантские комья с винтовками наперевес. Только глаза горят. Белеют на черном лице, и зубы скрипят во рту. - Традиционное испытание для офицеров, - авторитетно заявляет Джоуи. Джесс верит. Ее не могут наебывать в таких масштабах. - Офицер морской пехоты – не только солдат, отвечающий самым высоким стандартам! – гаркает лектор. - Он не только являет собой пример физической, умственной и моральной подготовки лучших военно-вооруженных сил мира! Офицер – образец духа и традиций морской пехоты, он вдохновляет и мотивирует бойцов! Служит примером и щитом своим подчиненным! Пример из Джейсона – хоть куда. Научит, как не надо... И надо? Что насчет Щита? Когда-то брат обещал защищать Веснушку-Джесс. Всегда и везде, в любой шторм. Так странно вспоминать Бирмингем в поисках чего-то хорошего. Ответ находится сам собой. Лежит на поверхности болота. Джейсон не дал ей попробовать. Ни разу, ничего. А она просила. - Вопросы? – гавкает на аудиторию лектор. Кто-то безумный, отважный и очень маленький тянет тонкую ручонку. - Какое офицерское звание получает кандидат, сэр? - Хороший вопрос! – Джесс трусливее этого ребенка, не смеет открыть рот. – Кандидаты, успешно прошедшие отбор и программу подготовки, получают звание второго лейтенанта морской пехоты США. Этот ранг дает право командовать взводом! Джоуи подсказывает: тридцать человек. Губы скоро начнут кровоточить, так яростно Джессика в них вгрызается. Людям хочется посочувствовать. Чисто из принципа, только принципы и убеждения трещат по швам, как атласное платье. Сперва их лелеешь, потом хер знает, что с ними делать. Джейсон сочтен годным. Достойным звания лейтенанта. Кто компетентней – Веснушка-Джесс или военная машина США? Она отстает от морпехов, теряется среди сомнений и семей. Все спешат наружу, на плац. Там выстроились без пяти минут офицеры. Трудно стоять на месте, аки скала разрезать собой людской поток. Джессика не спешит. Сжимает на плечах куртку Ника и сверлит взглядом их. Его. - Вы охерели? – Джейсон залихватски поправляет фуражку. Шаг из строя навстречу, руки и душа - нараспашку. – Чего на пробеге не было? Для кого я тут убиваюсь, мать вашу? - Это все этот придурок. Нажрался пива перед выездом, - жалуется Джоуи, вытягивается в струнку. Отдает честь? – Сэр, поздравляю с выпуском, сэр! - Рядовому Гомесу приношу благодарность! – гаркает Джейсон. Ладонь припадает к виску так же четко, как когда-то игла – к вене. Джессика моргает, прогоняет морок. В уголках губ и глазах брата прячутся смешинки. Джоуи сдается первым. Хлопки по спине и плечам выбивают из одежды пыль, но не дурь. - Чего? - Да смотрю, пошли ли тебе на пользу грязевые ванны. Не пошли. - Иди ты в задницу. Ник! - Заметил наконец, - ворчливо тянет тот. С ним нет никаких «уставных» заигрываний - просто крепкие дружеские объятия. Будто дух друг из друга давят! – А мы не одни. Мы с… Блядь, где она? Джоуи, мы ее просрали? Шаг. Еще шаг. Тогда обида с возмущением на пару подхватили Джесс подобно урагану, унесли прочь. Ветер дует в спину, бежать так легко. Сейчас она будто идет против, преодолевает упругое сопротивление воздуха. Встает напротив. Не знает, зачем. Кто перед ней? Автомеханик-Джейсон хмыкнул бы, задрал подбородок, протянул добродушно-липко, размякшей жвачкой на зубах: «Ступор мысли у Веснушки-Джесс?». Наркоман-Джейсон ощетинился бы в ответ на долгий взгляд, прижал локти к бокам, вздернул нервно-агрессивно плечи: «Чего, блядь, уставилась?». Морпех-Джейсон стоит, зацепившись большими пальцами за карманы камуфляжных штанов. Локти – в стороны, как у лектора, на губах – легкая ухмылка. Щека чуть дергается. Волнуется, виду не подает. Глаза сияют, они живые. Чуть прищурены, изучают ее лицо. Пытаются угадать, поймать эмоцию. Они оба не знают, чего друг от друга ждать. - Поздравляю, почти-лейтенант Колчек, - Джейсон однажды уже облажался, теперь ее очередь. - Благодарю. Мисс Колчек, - аккуратно, без силы, что бурлит и может напугать. Рукопожатие – что перемирие, полоска нейтральной земли на военной базе США. Можно, не торопясь, приглядеться друг к другу. Обвыкнуться. - Мисс Колчек? – Джоуи вертит головой. – Ты не говорил, что ж… А-а-а, блядь! Мисс. Сестра, что ли? Вы знали! Вы оба, сука, знали! - Да, я знал, - Джейсон серьезно кивает. Ник кашляет от смеха, объясняет это курением. - А я ваших мамаш знал, вот что! Вы заебали, шепчетесь друг с другом, а я потом в дураках хожу! А если б я к ней подкатил? Это ж… Как к тебе подкатить, ай! Господи Боже, миловал меня. - У тебя все равно нет шансов, она не любит третьесортный юмор, - ее раскусывают как орех – плоскозубцами. Джоуи все равно негодует. Какая разница, что говорит здравый смысл, когда кое-кто задрал своими секретами! - Ничего, и ты себе в части напарника найдешь, - утешает его Ник. – Будешь сливать ему все тайны. - Не найду! Мне никто не нужен, я самостоятельная, сука, личность! – Джоуи гордо поправляет очки и меняет гнев на милость. Экскурсия по базе – спасение от неловкости. Для Джессики – точно, Джейсон же чувствует себя вполне вольготно. Или кажется таковым? По-хозяйски свободно он машет рукой, лавирует по дорожкам, не глядя. Кругом - соседи на базе, один другого выше. Президентская эскадрилья вертолетов, Федеральное Бюро расследований... Будто прачечная и магазины на углу улицы, каждому - свое. Джессика уже не удивляется, спотыкается на ровном месте. Управление по борьбе с наркотиками? Взгляды скрещиваются точно мечи. Джейсон дергает бровью. Идет дальше, не сбивается с мысли. Вот это муштра. Ноги у Джессики ноют, голова гудит от обилия информации. Джейсон не щадит, не исключает ни пункта из экскурсии. Поле, музей. В столовой Джессика нагоняет остальных по скорости уничтожения еды. Не замечает, что те поддаются. Они будто не устали - с раннего утра на ногах и все также бодры. Нелюди. - Что, куда махнем? – Джоуи бухается на место водителя. - Есть злачные места в вашем захолустье? - Какие, блядь, злачные. С нами дети, - Ник укоризненно приподнимает брови. Джессика шлепается на заднее сидение, бунтует чисто факта ради. - В смысле? Мне уже есть восемнадцать! Первые ее слова за последние несколько часов. Никто не слушает, все смотрят на Джейсона. - Махнем на побережье. - Сколько у тебя свобода? – не возражение, уточнение. – Возврат в семь? - Да. Успеем. Джоуи заводит мотор, выруливает с парковки. Сперва – в магазин за выпивкой и закусками, потом – на береговую линию. Морпехи действуют слаженно. Один тащит ящики в багажник, другой держит дверь. Третий расплачивается – Джессика моргнуть не успела, а уже все готово. Как? Как они это делают? Она косится на Джейсона. Они оба сидят сзади, совсем рядом и так далеко. Граница пролегает складкой на обивке сидения. - Куда поворачивать, сэр? – бойко спрашивает Джоуи. Джейсон резко встает, опирается бедрами и руками в спинки сидений. Ветер едва не срывает фуражку с головы. - Направо по грунтовке, метров через триста. Спуск и сразу на пляж. Можно в песке увязнуть! Это понимает даже Джессика, но никто не говорит. Даже не думает возражать. Что за блядская магия, за единодушие такое? Прибой с шорохом накатывает на песчаный берег, уползает бессильно обратно, оставляя лишь пену. Синева простирается до горизонта. Мелькают росчерками чайки, кричат надрывно. Джессика выходит из машины первой. Океан ластится нашкодившим псом, лижет обувь. Мир так огромен. По сравнению с ней, с красным Пежо!.. Даже с Бирмингемом, что казался ей великаном. Автомобильный гудок пугает птиц. Те трещат, разлетаются в разные стороны. На берегу уже расположилась другая группа отдыхающих. Ник прикладывает ко лбу руку, докладывает: - Наш, моряки и летчик! И девчонки, пара штук. Те встречают морпехов гоготом и сожалением, что весь мел уже сожран, угостить нечем. Джейсон заверяет, что купленное говно – только для них-родимых, и компании сливаются в одну. Машины трутся бортами, гремит из динамиков музыка. Звенят бутылки и тосты. Шум и смех отпугивают жадных чаек, не дают тырить закуски. Хорошо. Джессика сидит на капоте кабриолета, качает рассеянно ногой. В зоне прибоя - ожесточенно-шутливая схватка. Конкурс оскорблений плавно перерос в: «Кто кого первым завалит в воду?». Прямо в одежде. Флотские против морпехов. Битва яростней, чем финал UFC. - Не налегай, - Джейсон стоит рядом, опершись бедром о машину, тоже держит в руках светлое пиво. - Не заметишь, как развезет. - Я немножко, - запотевшая бутылка холодит ладони. - Не будешь им мешать? Так можно? - Сегодня – можно, - тянет хрипло-насмешливо, глазами следит за сражением. Джессика – за ним. Что говорить – неясно. Надо. - Как ты меня нашел? - Через арендодателя, - она так и знала! - Здорово, что ты приехала. Блядь, я думал, что все просрал тогда в кафе. - Не знаю, чему вас тут учат, - с волнами на берег накатывает облегчение, - но в задушевных беседах ты все также плох. - Эх, а на ораторском тренинге меня хвалили. Напиздели, значит. Джоуи перебрасывает противника через бедро. Хоть и поскальзывается сам, движения сильные, быстрые. Их ожидаешь от крупного Ника, не от очкарика с тупым юморком. А ведь Джоуи может убивать. Он умеет. Джейсон тоже. - Нику надоело сидеть на базе, - отваги на прямой вопрос не хватает. Джейсон пожимает плечами, откидывается спиной на капот. - Мне тоже, честно говоря. Сколько уже?.. Блядь, восемь месяцев грызу гранит науки, впереди еще шесть. - Серьезно? Разве ты уже не офицер? - Офицер, но не действующий. Закончу Базовую Школу и только тогда поеду в часть. Он усмехается, закидывает руку за голову, глядя в ясное небо. Мирное небо. - Если мы одолеем Афган к зиме… Будет круто, конечно. И пиздец обидно, хотя, - он пожимает плечами, - в других странах тоже полно террористов. То ли еще будет. - Ты еще не навоевался? – Джесс тоже ложится, подкладывает под щеку руку. – Тебе не хватило? - Столько людей погибло. Нужно сравнять счет, перебить ублюдков. Ленивый Джейсон, развалившийся на диване в красной кепке «Фермера», останется дома. В прошлом, в подвале семьи Колчек, вне бушующего шторма. В родных глазах – та же агрессия, жажда войны, бешеный азарт. Теперь есть, куда их направить. Есть знание, как, есть сила в руках и винтовке. Есть уверенность в этой силе. Вальяжность осталась, а вот небрежности нет места. Морская пехота. Дьявольские псы, первые в бою и подготовке. Джейсон – образцовый морпех, страшный враг. Джессика знает. Его упорства, ума и бесстрашия хватит на целый взвод. Мир разбился, рухнул к подножью Нью-Йорка в сентябре прошлого года. Ему нужны такие солдаты. - Восемь месяцев... Ты после теракта? – Джессика осекается, вспоминает звонок мистера Мерфи. – Или нет? Что случилось с отцом? - Ничего, - отрезает Джейсон. Кадык дергается, льется в горло пиво. Взгляд – в сторону. – Блядь, ничего особенного. Все к этому шло. - Ты пиздишь, - она приподнимается на локте. В горле – застарелый комок, пересохшая жвачка. – Блядь, Джейсон, ты обещал меня защищать, но не так буквально! Что тогда произошло? Он молчит. Молчит долго, а на берегу грохочет музыка. Битва в воде набирает обороты. В небе мечутся, хрипло крича, чайки, и шумит лопастями вертушка. Черная точка в голубом небе. Война далеко – и так близко. - Как ты уехала, он ремонт дома забросил. Начал больше пить, больше скандалов, ссор. Потом – бац, блядь! – и все. За пару дней сгорел. Она разбила отцу сердце. Побегом ли, кражей… Обличающим ли письмом. Может, не стоило его писать? Оставить обвинения на Джейсоне, в мыслях отца - правоту. Не после той истории с драмкружком. Она не смогла. Правильно ли? То, что забилось вглубь молотком новых проблем, просится наружу, режет глаза морской солью. - И где он… похоронен? - В Рок-Крике. Я подумал, он был бы за. Джейсон поразительно спокоен. Будто переболело. Переломало. Только ли в теракте дело? Вопросы тяжелы, как груз на душе. Так просто не взвалишь - нужно освободить место. - Спасибо, - шепчет Джессика, трет нос рукой, будто хочет его оторвать нахрен. – Как же… Как же все дерьмово вышло. Не будет плакать. Джесс запретила себе еще тогда, на празднике в Афинах. Все старое, дрянное осталось в Бирмингеме – и так взбесило, сунувшись в ее кафетерий. Так бесит и греет сейчас, притянув ее к себе. - Не распускай сопли, Джесс. Хер знает, как было бы иначе. Оставь. Нужно идти дальше. Да, брести по болоту, что выше пояса. Винтовку вверх, зубы сжать – смотрим только вперед! Так показывали на лекции? Без бравого командира идти трудно. Неизвестно, куда и зачем. Сорвать бы все эти значки, нашивки с камуфляжной куртки и выбросить. В океан, нахрен из жизни! Чтобы был рядом. Чтобы никуда не уезжал. - Я скучала, - над ухом – хриплый смешок. Он тоже. Он тоже скучал. Сердце под военной формой и ухом Джессики бьется ровно, спокойно. Грохочет упавшее в воду тело, хрипит сквозь бульканье ругань. Брат шевелится. Пульс ускоряется. Отпускать его так не хочется. Надо. Джессика приподнимается на локте, сползает с теплого плеча прежде, чем Джейсон попросит. - Охренели? – он встает рывком, как никогда легко и ловко. Съезжает с машины, примащивает у колеса бутылку. - Трое на двое, и вы проигрываете? Ни на минуту нельзя оставить! К врагу идет пиздец. Или к насквозь мокрым Джоуи и Нику? Джессика последний раз шмыгает носом, утирает запястьем лицо. Штиль. На море и душе спокойно. - Привет. Не возражаешь? – рядом встает ВВС-ник. Прилизанные гелем волосы растрепаны, на воротнике рубашки - песок. - Вот придурки, а? - Верно. Придурки, - Джессика улыбается. Вода у берега кипит не от волн – от битвы, что ожила с прибытием подкрепления. Они вместе. Брат не один. Старый груз скачет по воде галькой, уходит на дно океана. Парни дерутся, пока преимущество не становится очевидным, потом сушатся под солнцем на пляже. Джоуи надирается пива так, что краснеет ярче собственной тачки. Джессику учат определять время по солнцу. У небесных светил нет минутной стрелки – это доходит слишком поздно. Сборы – как на военную операцию, стремительно-решительные. Рычат двигатели, маты летят вперед машин. Выговор нависает дамокловым мечом. Розовеет небо – робко рдеет, точно девчонка при первом поцелуе! – и несется навстречу гладкая лента дороги. - Сколько времени?! – румяный Джоуи оглядывается, щурится без очков. Джессика включает мобильник. - Осталось семь минут! - Блядь, сука! – Джейсон вскакивает на ноги, впивается пальцами в водительское сидение. – Не успеем, поднажми, Никки! - Уложимся, брат, не ссы! – Ник с предвкушающей улыбкой давит педаль газа. Движок не рычит, ревет. Инерция вжимает Джессику в спинку кресла. Так трудно подняться. Зацепиться руками за водительское сидение, подтянуться. Встать во весь рост, встретить лицом и грудью упругий ветер. Джоуи тянется к станции, прибавляет громкость. Грохочут басы, ревут моторы, гудят и свистят висящие на хвосте моряки. На плече – длинные пальцы брата, надежная хватка. Держит, страхует. Поддержит всегда. Они летят над всем миром, над бескрайней Атлантикой. Навстречу закату, только вперед - к базе! К будущему. Там нет террора и войн. Там все будет хорошо.