Седьмая жрица

Редакция 141023

      Улица уходила полого вниз, где был виден перекрёсток. На вышлифованной ногами проезжей части маячили фигуры, идущие по своим делам. Муравьиная повозка Лофира уже скрылась из виду, куда-то свернула. Эглисса снова остановилась, вглядываясь в дымку.       Отсюда, из самой западной оконечности, было не разглядеть плато Ку'элларц'орль, и лишь переливчатое красно-синее зарево на возвышении подсказывало, где находится Дом Бэнр. Рядом сияло таинственным синим – Дом Хан'этт, правее туманно-зелёным – Миззрим, и за ним мрачно-пурпурным – Дом Дирр. И правый край плато был бесцветным. Вглядываясь в тёмный край, его уютный угол, бывшая Де'Вир не хотела верить собственным глазам. Где алое свечение, временами чередуемое с огненно-жёлтым или едко-зелёным? Должно быть, там теперь руины... Остро ощутив пустоту и холод в груди, она ускорила шаг, всё ещё не веря памяти своей и втайне от себя надеясь. Она устремилась вперёд, понимая, что спешит вникуда.       На перекрёстке этот "запал" прошёл. Взглянув вправо, Эглисса увидела пологий подъём в район Нарбонделлин, находящийся на невысокой возвышенности и отделённый от города простолюдинов скальной стенкой. Место для особняков и присутственных мест знати. Над высокими крышами изящных, больших зданий возвышались шпили поместий Шобалар и Туин'Тарл. Там всё сияло роскошью и магией, красотой архитектуры и опасностью ловушек. Эглисса вспомнила, как ходила туда по делам, а потом – из интереса, и водила с собой одного мага Дома, желая научиться распознавать магические ловушки.       Сейчас, глядя в ту сторону, заметила стражу с длинными глефами и патруль – всадников на длинномордых зубастых ящерах возле подъёма в элитный район. Не всем допускалось входить туда... "Нет, в Нарбонделлин мне лезть – точно не стоит". Замешкалась и отступила в проход между ближайшими двухэтажными зданиями. Их гладкие стены были прочны, двери заперты, окна – зарешёчены, даже на верхних этажах. В этом городе любое здание служит своим жильцам крепостью. Настало время придумать реальный план. В тихом воздухе переулка уловила запахи еды. Поняла, что голодна, как все демоны Бездны сразу.       "Мне нужна еда. И жильё. Деньги. Рынок," – первое, что пришло в голову. Не желая маячить возле чужих стен – пока не пустили стрелу – Эглисса направилась в другую сторону: к рынку через западный район. Она хорошо знала маршруты от дома на Ку'элларц'орль на юге города до Академии на самом севере. Её регулярный путь лежал мимо рынка, что по центру города, и пройти можно было по-разному, но в западный район заходить было незачем.       В доме Де'Вир на стене была объёмная карта города высотой в три роста, вылепленная из гипса. Все крупные постройки были изображены с модельной точностью, а разные районы имели свой цвет: в гипс добавляли краски. Двое специальных слуг следили за картой и вносили изменения, если в городе что-либо менялось.       Большое, освещённое огненно-рыжим крыльцо с красивой тёсанной лестницей заставило отвернуть от правой стены. Светящиеся друзы кристаллов лежали в закреплённых к колоннам чашах. "Тёплые Огни", – гласила надпись, высеченная в граните над стеклянной дверью. За стеклом темновое зрение подкрашивало фигуру охранника. Съёмные апартаменты для тех, кто по какой-либо причине не живёт в своём доме. По левую руку тянулась длинная ограда какого-то поместья, украшенная густыми переплетениями проволочных колючек. "Где взять деньги? – думала Эглисса на ходу, неся в руке свою глефу. – Могу ограбить кого-нибудь у границ Манифолка и Браэрина..." Поймала себя на мысли, что понятия не имеет, где и на кого лучше нападать – так, чтобы обойтись без последствий. Усталость тоже давала о себе знать... "Что ещё я могу? Влезть в дом какого-нибудь простолюдина, приставить клинок и потребовать еды? Убить простолюдинку, занять её место в квартире рядом с её мужчиной и детьми? Хм... И бойся яда в тарелке... Или вовсе, нагрянут жрицы того дома, чья это территория, будут выяснять, что за чужачка внедрилась"... Нет, ей хотелось расслабиться, как раньше, вернувшись домой, в свою колонну.       Но на улицах города дроу расслабляться нельзя. На первый взгляд, тут никому нет до тебя абсолютно никакого дела... До того момента, когда понимаешь, что уже поздно. Но Эглисса чутьём и глазом держала привычный круговой контроль, не задумываясь об этом.       Улица вела на север. Впереди темнели своды пещеры города, расцвеченные какими-то постройками, взбиравшимися высоко по стене. К ней примыкали витые башни, виднелись балконные галереи, внизу мерцали высокие сторожевые обелиски. "Это его Дом! – вдруг осенило бывшую Де'Вир. – Поместье Дармон Н'а'шезбернон, или До'Урден! Празднующие победу, взявшие богатую добычу. Их воины, должно быть, сейчас пируют и гуляют по всему городу..." Тревожными глазами окинула она улицу, выискивая вооружённые отряды, какое-либо необычное движение, хоть что-нибудь. Но кругом было тихо, на глаза попадалось лишь переливчатое мерцание стен да хаотичное движение горожан.       Улица свернула вправо на восток, и дроу устремилась вперёд, мимо ряда простых домов, разных вывесок, зубчатой ограды какого-то небольшого Дома. Её так и подмывало оглянуться на дом своих врагов, едва ли подозревающих о том, что она-то здесь... Это вызывало смесь опаски и затаённого азарта.       Впереди типичный бытовой раб города – гоблин в безрукавке и портках из мешковины рылся в одноколёсной тачке с мусором, выбирая, видимо, что-то ценное. Закончил, взял тачку "за рога" и покатил в переулок.       Путь преградила ещё одна усадьба Дома, состоящая из хаотичной чащи островерхих, слово клыки, сталагмитов разной величины, соединённых висячими мостиками. Голубоватые друзы мерцающих минералов частично развеивали таинственную тьму в этом "лесу" – это было видно сквозь частокол из тонких, одинаково неровных шипов, порождающих лабиринт теней. Свернув направо, Эглисса увидела несколько скоплений корявых, словно грибы, зданий, и за ними открылось пространство, над которым доминировала главная достопримечательность – колонна Нарбондель на уступе плато района Нарбонделлин.       Теперь она была гораздо ближе и впечатляла размерами. Тёмная, неровная, как неотёсанная стена пещеры, она была результатом слияния сталактита со сталагмитом – естественного процесса в Подземье. "Сколько ж веков прошло?.." – Эглисса поймала себя на том, что стоит и глазеет, задрав голову, прямо как визитёрша из Чед Насада. Огненный венец охватывал колонну почти у самого верха; слабый свет от него окрашивал сумрак и все обращенные к нему поверхности, подобно гигантской свече. Скоро он пойдёт вниз, а суточный цикл – к концу. Оборвав своё созерцание, Эглисса пошла вперёд, и списала это на усталость.       Ниже, под обрывом, сгущался туман над Мглистой Пропастью – опасным местом ровно посреди города. Впереди была невысокая ограда, за которой начинался этот ужасный зловонный разлом неизвестной глубины, куда веками сливались все нечистоты города. В разломе вечно висело облако пара, и временами оттуда поднималась вонь; также это было отличным местом, чтобы избавиться бесследно от... чего-то или кого-то. Никто не спешил селиться вокруг Мглистой пропасти, несмотря на удобное расположение в центре города. Не желая приближаться, Эглисса быстро прошла мимо края с левой стороны, стараясь держаться ряда зданий по правую руку. Обычные мастерские и магазины с глухими, прочными дверями и ставнями на всегда закрытых круглых окнах, или вовсе без окон.       Минуя очередной переулок, дроу резко обернулась на звук кнута. Гоблин-уборщик, хныча, повалился на мостовую, его тачка упала на бок. Над ним возвышалась дроу с хлыстом в руке. Чёрный цвет, ломаными линиями переходящий в ярко-оранжевый на её платье – какой-то из меньших домов, вроде Текен'дуис... Малый да агрессивный. Гоблина корчило судорогами от ядовитого укуса. Трое рабов жрицы – дроу и два здоровых гоблино-орка – подошли сзади, оказавшийся ближе поддал тачку ногой так, что она упала и придавила лежащего. Надо было быстрее убираться с дороги. Бывшая Де'Вир миновала банальную сцену, не сбавив шага.       Это был её родной мир дроу во всём многообразии сугубых и хаотических проявлений. Она относила увиденое к низшим проявлениям. Высшие проявления она видела в другом месте – и среди них жила: тайный отлаженный распорядок в доме Джинафэ, священно оберегаемый теми, кто в него посвящён. В нём Эглисса видела корень силы, и была уверена, что в других Великих Домах должно быть что-то похожее. Наблюдая за вершинами общества дроу, она подметила логичную особенность: только умно обустроенные Дома достигают высот и удерживают их. Был ли таким Мензоберранзан в целом?..       Над крышами Нарбонделлина виднелся край более высокого плато Ку'элларц'орль, бугристый от шляпок гигантских грибов рощи Къорббливвин. Зелёные точечки "вечных" фонарей обозначали его край. Вдалеке мерцали таинственными синими и красными оттенками огромные купола дома Бэнр, занимавшие почти всё пространство на своей территории, а пики на их вершинах терялись под сводом, с которого навстречу им свисали "висячие дворцы", увитые спиралями галерей и лестниц. Край плато не давал увидеть дворцы других Домов, но световые пятна на сводах ясно давали понять, где какое поместье. Тёмное пятно необжитой пустоты в правой части бросалось в глаза, вызывая резкое чувство неправильности. Эглисса резко отвернулась, приложила руку к виску, загораживая от себя ту сторону обзора, скривилась, сжала зубы и пошла правее, чтобы край Нарбонделлина скрыл от неё те своды. Наоборот, она повернула голову влево к северу, где над широкой лестницей С'срил сияло кроваво-сиреневое зарево Арах-Тинилита. Легче не стало. Эглиссу тянуло дальше, к подъёму на Ку'элларц'орль, она рвалась пойти туда и выяснить, может, там что-нибудь осталось?.. "Нельзя. Забыть!" От этих слов у Эглиссы свело горло, ей стало попросту больно; она почти бежала вперёд. Захотелось закрыть глаза, зажать ладонями и закричать – сорвать связки, сорвать своим протестом эту пелену реальности, которую не было сил выносить.       К кому это пылали в ней такие чувства? К Джинафэ, к дочерям? Нет. К мужчинам? Тем более нет. К детям? Дети казались ей чем-то исключительным, священным: будущее Дома. Но недавно она была готова опустить кинжал и на ребенка, если так потребуется Дому. Она считала себя сильнее Виконии, и была уверена, что не повторит её ошибки. Воины тоже казались ей своего рода детьми, каждого из которых она готовила послужить Дому. Именно Дому – который был той силой, той связующей основой, что придаёт смысл существованию и делает его возможным.       Она вспомнила, как, стояла на галерее самого верхнего уровня родной колонны под самым потолком великого Мензоберранзана, смотрела на комплекс Бэнр и сознавала, что находится на уровне его вершин, а то и выше. Стайки летучих мышей носились под ней, крутились, ловя насекомых, и прилипали к стенам и выступам потолка. Такой Дом был тут один. Казалось, этот Дом подпирает собой свод, и без него мир обрушился бы всем дроу на головы. В какой-то миг Эглиссе послышался звук – будто и вправду трескается потолок...       Словно бы своды грозились упасть на неё, устремилась она вперёд: не затем, чтобы прибыть, а затем, чтобы уйти. Как бы она хотела сейчас обмануться... Стать действительно Чиарой Ши'Ко из далёкого Чед Насада, которой нет никакого дела до всех событий в этом городе, кроме праздного любопытства. Тогда она, пожалуй, прошлась бы до рынка и повернула назад – в обратный путь на Чед Насад, город висячих домов...       Тёмное заслонило поле зрения – какой то грузный гоблиноид с объёмным мешком на плечах пёр на неё – седьмую жрицу Священного круга Четвёртого Дома... Дома, которого больше нет, и никогда не будет. Она машинально уклонилась, и её выдернуло из раздумий. Гоблиноид с грузом шарахнулся в сторону, что-то нечленораздельно бурча. Глад'н'риль была в руке, да так и осталась в покое. Больше-не-седьмая жрица проигнорировала помеху, как заколдованная следуя вперёд. Мглистая Пропасть осталась позади, застройка стала плотнее, народу вокруг стало больше, что говорило о приближении к рынку. В основном дроу, некоторые с рабами. По их одежде было трудно распознать принадлежность к Домам, но некоторые ходили с охраной.       Что-то не давало обманываться. Всю свою жизнь она стремилась к тому, чтобы её обмануть было как можно труднее. Чиаре Ши'Ко некуда было идти, и у неё ничего не было в Чед Насаде. Потому, что Чиары самой не существовало. Не должно теперь существовать и Эглиссы Де'Вир... Холодные мурашки прошибли её от затылка до пят. Она почувствовала, что растеряла способность рационально мыслить и не знает, что ей делать там, на рынке. Ошарашенная женщина остановилась у какого-то столба, оглядывая многолюдную улицу – дроу с масками равнодушия и самоуверенности на лицах следовали по своим делам. Затем свернула правее – в сторону теней небольшой грибной рощицы под стеной Нарбонделлина. Вошла под сень гигантских грибных шляп на кривоватых ножках возле скальной стены, едва мерцающей налётом светящейся плесени. Тут всё было так знакомо, и это было так неправильно. Закружилась голова. Нерешительно прошла дальше и села на край пригнутого к земле гриба, напоминавшего по форме большое кресло. Кто станет вглядываться в лицо одинокой дроу, грустящей под сенью грибного дерева, не иначе как по делам душевным? Кроме шпионов и карманников? Но она никто, звать её никак, и у неё нечего украсть.       Самое худшее, что может случиться с Домом, – считала Эглисса, – это падение. Всю жизнь она была уверена, что её Дом не падёт до скончания веков. Она четко понимала, за что ценит свой Дом: за уверенность в "завтрашнем дне", разум, благородство, смелость быть немного "иноходцем" – поступать по велению души, и хитрость сочетать это с традициями дроу и прихотями богини. Она видела смысл в существовавшей структуре своего Дома; здесь была иерархия по способностям и последнее время почти не случалось карьерных убийств, несмотря на то, что немало жриц сменилось в круге. Верховная Мать тщательно перебирала всех, кого можно, по талантам составляя круг; своим указом низлагая одних и возвышая других; при её тонкой политике убийство ради места вызвало бы её гнев. Благодаря таким перестановкам Эглисса несколько лет назад попала в круг. И, кажется, Джинафэ была довольна ею.       Седьмая жрица мысленно восхищалась тем, с какой спокойной стойкостью Де'Вир переживал Черное Молчание Ллот. Ещё неизвестно, протянул бы столько лет любой другой Дом? Впрочем, Джинафэ, несомненно, верила, что это своеобразное испытание для избранных, которое скоро закончится небывалым возрастанием силы Де'Вир. Она ослепла в гордыне своей.       И как это они пропустили приготовления к войне? Была обыкновенная тишина, привычный ход жизни города, и ничего, совершенно ничего не вызывало подозрений. Ни слухов, ни изменений настроения где бы то ни было... И информаторы, коих в городе было немало, молчали. Эглисса-то была в курсе... Невозможно перекупить стольких дроу, каждый из которых материально зависим от дома Де'Вир, и не станет скрывать любые подозрения. Внезапность была идеальной, и Эглисса замирала, обдумывая это. Может, идущие по улицам полчища кто и заметил, но Джинафэ была на молитве и не позволяла никому беспокоить круг. А предводители воинов пока сообразили, что к чему, пока стражи подняли тревогу... И горгулий надо было пробудить, а магически ошеломлённые жрицы круга не смогли этого сделать.       Эглисса считала, что её Дом лучше и сильнее, чем есть. Она хотела, чтобы он таким был. Но Дом оказался слабее... Она просчиталась, но оказалась наказана очень низкой ценой – не смертью.       Мелкие жёлтые пылинки – грибные споры медленно падали сверху и оседали на всё вокруг, припорошив шляпку кресла-гриба, оставались на плаще. Дроу отдыхала, следя за ними параллельно тихому ходу своих усталых горьких мыслей. Маленький паучок спускался откуда-то сверху по тоненькой паутинке. Дроу сфокусировала взор на нём и наблюдала, как он скользит вниз, наращивая ниточку. Тихое движение воздуха колыхало его, сносило в её сторону. Дроу замерла, увидев, что паучок спускается прямо ей на грудь. Бросив ниточку, паучок побежал, щекоча ей кожу, по груди, ключице, шее, куда-то в волосы, а она боялась шевельнуться – только бы не раздавить священное животное. Как парализованная, Эглисса сидела некоторое время, пока не почувствовала щекотку у себя на руке. Осторожно, мягко вскочила с гриба, вытянув руку. Паучок пробежал к кончикам пальцев и спустился по ниточке на гриб. "Ох, Богиня, неужели ты всё ещё со мной?.." – выдохнула дроу, накручивая паутинку на пальцы и следя за животным, бегущим вверх по спинке "кресла".       Они были не только религиозно-священными, но и жизненно полезными в этом городе. Разнообразные пауки-охотники питались всякой живностью от мошек и до крыс, и являлись своего рода стражами быта дроу от кровососущих насекомых, некоторые из которых, вроде иблитской мухи, разносили смертельные болезни. Это же касалось тараканов, клопов и всего прочего, что ползает. Вентиляционные ходы, заплетённые паутиной, были отличным решением, обеспечивающим спокойный сон в спальне дроу без комариного зуда и чесотки во сне. Младшие жрицы дома Де'Вир специально следили, чтобы все нижние этажи были заселены пауками, и Эглисса в своей спальне наверху не раз наблюдала их на потолке. Сейчас, озадаченная этим, несомненно, знамением, она запустила руку себе в волосы и нащупала на макушке золотой ободок, скреплявший их, чтобы не разлетались при резких движениях. Вытащила ободок. Тонкое искусное изделие изображало, конечно же, паучьи ножки, по четыре с каждой стороны, охватывающие голову, и тельце наверху. Чистое свирфнеблинское золото мягко грело глаз отражённым светом.       Эглисса решительно вышла из переулка на рыночное пространство – обширную площадь, загромождённую прилавками, телегами, палатками, сборными павильонами и тому подобными конструкциями, где торговцы самого разного происхождения арендовали места у Домов, имевших право присутствия на рынке в зависимости от могущества. Заранее постаралась "исправить" лицо: душевные переживания никогда не должны отражаться на внешности дроу.       Рынок Мензоберранзана был, конечно же, хаотичен. Расположение рядов здесь постоянно менялось так, что покупателям приходилось каждый раз искать свой товар и проходить мимо множества других товаров: нет-нет, да и соблазнишься... Это создавало толчею, шум и гам, в котором свободно жилось ворам и карманникам, охотящимся как на кошели, так и на товар с прилавков. Эглисса, терзаемая вкусными запахами, шла быстро, завернувшись в плащ и зажав ценное украшение в руке.       Показываться знакомым торговцам не следует. С зеленокожими такими вещами не торгуют. Дергаров стоит избегать – эти рвачи сколь безнравственны, столь и упрямы. Пошла вдоль рядов где торгуют дроу – тут и цены выше, и подход лучше. На ходу просмотрела множество прилавков, и, дойдя до конца, вернулась к лавке, обстановка в которой ей приглянулась больше других. Изделия из кости, серебра, минералов и привозной с Наземья лакированной древесины висели на досках, расположенных за загородкой: смотреть можно, стащить – не дотянешься. Под тяжёлым пологом было тихо, и царил мерцающий полумрак. – О, прекрасная воительница, чем могу служить? – зазвучали обольстительно сбивающие с толку речи сухощавого морщинистого дроу, чей безвременно увядший вид говорил о далеко не лучшем образе жизни. – Пришла познакомиться с новинками? Эглисса протянула ему свой ободок. Он осторожно взял его в руки, словно это был какой-то шедевр. – Такой красивый – неужели желаешь продать? – Надоел, – бросила бесцветно. – Вот как? У меня есть много подходящих вариантов дивной красоты... – Рассчитай, – перебила она. – А как же – прекрасные волосы останутся без украшения?.. Эглисса видела свою теперешнюю внешность, и это лицемерие задело её, пробуждая гнев. – Потом. – Сейчас, конечно же... – он отошёл куда-то, забренчал монетами. – Ах, какие самоцветы Миззримы добыли в копях свирфов... Целая партия пришла, но по рынку ещё разойтись не успела – только у нас и парочки купцов, цены скоро взлетят, рекомендуем поспешить! – Рассчитай! – настаивала она, демонстрируя нетерпение. Хотела уж плюнуть и пойти к конкурентам, но торгаш утащил украшение в лавку. Да что притворяться – купец уже определил своё отношение. Грех не обмануть неудачливую женщину, спешно меняющую красоту на деньги. Видно же – богиня её больше не поддерживает. Чему возмущаться? Сильное общество стремится сразу отторгнуть тех, кто ослаб, и ему не важно, какова причина этой слабости. – Сейчас-сейчас, – донеслось из полутьмы. Он появился, неся в ладонях горсть золотых и серебряных монет. Разложил на прилавке, Эглисса внимательно пересчитала. – А я ведь считать умею, а не только убивать, – скептически заметила она, глядя на деньги. – Почему сорок? Цена этой вещицы не меньше восьмидесяти, а по-хорошему все сто пятьдесят. – Позвольте, я ещё не всё принес! – донеслись шаги, и на стол попала ещё такая же куча мелочи. – А ещё помельче не мог? – сердито стрельнула глазами больше-не-жрица. – Самое подходящее, что было. Измельчал клиент, сейчас такие в самом ходу... Наполнив деньгами перевязочный мешочек До'Урденов, Эглисса пошла прочь, держась за него рукой. Подвяжет волосы верёвочкой. Вспомнив про вооруженного паука, и про то, что Дом с этим гербом нынче в тихом почёте, передвинула мешочек наперёд, чтобы было его видно тем, перед кем придётся доставать его содержимое. Желудок жгло и сводило. Теперь еда и жильё.       Гостиницы – слишком людное и дорогое место. Не то. Идти надо в простой, но не рабский район, вроде Истмира. Золотой ободок был один, и денег хватит ненадолго. "Истмир. Я ведь запросто снова найду эту дверь. Может, там свободно?" Снова нахлынули воспоминания про Зака и квартиру, которую он брал для двоих. И снова душу подтопили чувства. Отмела эту мысль сразу по ряду причин, в том числе – снять её обойдётся довольно дорого.       Ряды, где торгуют съестными припасами, встречали покупателя хаотическим лабиринтом, овеянным волнами солоноватых, грибных, пряных, мясных и рыбных запахов. Здесь прилавки были открытыми, стояло множество бочек, торговцы в фартуках и характерных бесформенных шапочках выставляли горшки, взвешивали, рубили и отрезали, считали монеты... Стоял гомон, такой же густой, как и смесь запахов. Желудок Эглиссы свело, и она ничего не могла с собой поделать – повернула в эти ряды.       У ближайшего прилавка, заставленного горшками и бутылями из мутного стекла, работал обыкновенный раб. У гоблина была тёмная серо-зелёная кожа, длинный кривой нос, скуластое лицо в морщинах, растопыренные гротескно большие уши, одинаково похожие на эльфийские и свиные, и жёлтые ромбовидные глаза с вертикальными зрачками. Он был одет в грязно-бежевый халат из мешковины, застёгнутый на железные крючки – своеобразная униформа работника рынка. У гоблинов было темновое зрение, отличный слух и нюх, отчего некоторые говорили, что это – богиней проклятая помесь крысы и дроу, и девочек пугали, что якобы от связи с не-дроу рождаются такие вот дети. Но Эглиссу не волновало это ни капли. Её нюхом завладел запах маринованных грибов, водорослей и раков, и она подошла, разглядывая кругляши, плавающие в бутыли. Это не должно стоить дорого, голод мешает соображать при выборе жилья, и она указала на бутыль, глядя на гоблина. Тот быстро сложил пальцы в жесте, обозначавшем цифру. Эглисса быстро выудила четыре мелких монеты и кинула на прилавок; сцапав бутыль, пошла прочь. Закинула глефу ремешком на плечо и острыми ногтями выдрала пробку, выудила первый гриб. Грубоватый на ощупь и вкус, отнюдь не деликатес со знатного стола, гриб всё равно принёс ей наслаждение. Эглисса припомнила, как ещё давно, по пути в школу воинов, проходила через рынок, чтобы ухватить какое-нибудь лакомство и насладиться в одиночестве в своей преподавательской. Трапезные Де'Вир или Мили-Магтира могли предоставить куда более качественные блюда, но это же там, где увидят другие, кто-нибудь обязательно начнёт шептаться и подкалывать, заметив маленькую слабость...       Занятая тасканием грибов по одному, дроу миновала мелковещевой ряд, где что-то позвякивало, шелестело, мерцали гирлянды светящихся мхов, кто-то постукивал в кастаньеты... "Вот они..." Доски объявлений услуг – широкие и высокие ширмы, возле которых дежурили пара стражников-дроу и несколько крупных, вооружённых зазубренными тесаками орков. По неряшливому виду и хаотичному обмундированию – наёмники. Эглиссу они не интересовали. Она напрягала глаза, вглядываясь в объявления о сдаче жилья, примечая уровень цен. "Комната, квартира, убежище, хранилище, жилище..." Переходила от одной доски к другой, игнорируя подозрительные взгляды наёмников. Досмотрев последнюю ширму, обнаружила себя с рукой, опущенной в рассол в пустой бутыли из-под грибов. Недовольно закусила губу и перешла к той доске, где заметила слово "квартира" при минимальной из распространённых цен. "Квартира. Значит – не будет соседей за одной дверью". Указала пальцем. К ней шагнул наёмник-дроу. – Где хозяин? – спросила Эглисса. – Берёшь? Пойдём, – махнул рукой худосочный лохматый дроу с копьём в руке и кривым клинком, заткнутым за ремень. Его голову защищала много раз гнутая и выправленная полумаска, за спиной висел шипастый орочий щит. Наёмник быстро повёл Эглису куда-то в переулки между тесно стоящих хаотически разномастных построек, похожих на грибы без шляпок; она старалась запомнить все повороты. Наконец он свернул к крыльцу с лестницей и перилами, наверху была дверь, перед которой пререкались двое тёмных гномов на своём непонятном языке. Стражник доски рявкнул на них, направляя копьё, и дергары скатились с лестницы, позволяя пройти новым посетителям. Поднявшись, он постучал семь раз и вошёл, раскрывая дверь перед женщиной-дроу. Эглиссе пришлось пригнуться. Это была контора, тесная, тёмная и прокуренная, и за коренастым столом, заваленным писчими листами, сидел тёмный гном и пускал в потолок клубы дыма из трубки. Гном был низок ростом, его бугристый череп покрывала полупрозрачная щетина, оставшаяся от волос, и чуть более густая поросль топорщилась на широкой челюсти в качестве бороды. Стражник доски что-то сказал ему быстро и невнятно. Гном пожевал, вынул трубку, потянулся в ящик стола, поискал и вытащил ключ.       Да, Эглисса слышала – дергары захватывают жилища бедняков, чтобы сдавать их в аренду приезжим. Притом жильцы выдворяются самыми разными способами – от приглашения на "доходную" вахтовую работу или угона в долговое рабство до колотушки по голове в тихом месте. – Плати, – буркнул гном, снова затягиваясь через трубку. Эглисса припомнила цену. И решила поторговаться: – Двадцать за три сразу? Дергар был упрямее рофа: – Нет. Плати или иди дальше. Не желая даже взгляда тратить на это ничтожество, бывшая жрица отсчитала восемнадцать монет. Успокаивала себя тем, что это всего на пару циклов Нарбондели. Эглисса получила ключ. – Идём, – позвал стражник. Опять переулки: куда-то дальше на восток; жилища всё ниже, кривее, пространства меньше, всё больше не-дроу в качестве прохожих. Наконец, наёмник свернул к дверце под нависающим козырьком-балконом. – Вот, твоя дверь, – дроу остановился, затем указал рукой прямо по улице: – Общий колодец вот здесь. Отхожее место там дальше – не спутаешь. Эглисса поковырялась ключом в замочной скважине, нашла зацеп и отперла изношенный замок дергарского производства. По привычке держа глефу наготове, приоткрыла дверь. Это была не квартира, а комната дюжину шагов в длину. Внутри виднелась кровать. Эглисса шагнула внутрь и огляделась. Страж доски объявлений молча повернулся и уже шагал прочь.       Эглисса медленно зашла в своё новое жилище. Кроме кровати, внутри обнаружился круглый стол на одной ножке и две таких же табуретки. Эту мебель делали из целиком забальзамированных грибов определённых видов, обрабатывая специальными составами – получалось немногим хуже дорогостоящей наземной древесины. В углу стоял открытый каменный сундук; в другом был занавешенный чулан. С оружием наизготовку она приблизилась туда, лезвием отодвинула штору. В чулане стояло грязное пустое ведро, и было несколько полок, на которых лежали какие-то тряпки. Потыкав их глефой, Эглисса успокоилась и села на низкую, широкую кушетку, положив рядом Глад'н'риль. Заметила на входной двери железные петли и внушительный засов, прислоненный к стене. Позволила себе немного расслабиться. Взгляд упал на клинок глефы, тускло блестящий в свете, падающем через узкое зарешеченное, словно в тюрьме, оконце формы неправильного овала. Стекла в нём не было, зато была внутренняя ставня, стоящая у стенки внизу.       На воронёных лезвиях Глад'н'рили появились зарубки и выщербины – после боя с драуком. Впервые. Но на уцелевших местах сталь сияла не позволяющей расслабиться остротой. Эглисса помнила, как однажды неосторожно порезалась о своё оружие... "Из какого колдовского материала состоят драуковы ноги?.. – думала она. – Отнести бы верную глефу к хорошему оружейнику..." По новым меркам, ремонт обойдётся в целое состояние, и придётся несколько дней ходить безоружной. Это в доме Де'Вир был Тал'анн, Мастер оружия и кузнец в одном лице. А пока – это типичное бывалое оружие, как у наёмников. Теперь бездомная воин-жрица должна понимать, что за Глад'н'риль её могут и убить, если распознают ценность. И чем хуже оружие сейчас выглядит, тем ей безопаснее.       Глад'н'риль досталась Эглиссе случайно, когда она уже была жрицей. Как-то раз она приметила, что один маг дома ходит с посохом о двух лезвиях и как-то по-особому улыбается, когда считает, что на него никто не смотрит. – Что это? – спросила Эглисса, повстречав его очередной раз в коридоре. – Мой новый посох, – задрал нос гордый маг. – Глад'н'риль. – Что он может? – Проводить энергию, – был ответ. – Кристальные волокна, встроенные внутрь, позволяют мне взаимодействовать с ним. Магу так и хотелось похвастаться. А между слов и в облике его так и сквозило что-то вроде: "Да что ты, жрица, понимаешь в тонких науках? Ты максимум-то училась считать количество паучьих ног..." – Где ты его взял? – она пошла рядом. – Купил, – отмахнулся маг. Общество жрицы его не воодушевляло, и он даже не старался скрыть недовольство. Круговой коридор внутри главной колонны вывел их на небольшую веранду, с которой был выход на внешнюю галерею и уходил коридор внутрь. В стенах то и дело встречались закрытые двери личных покоев, обшитые цветными металлами, украшенные искусно коваными узорами грибов, корней или паутины. Мягкий свет давали засеянные мерцающим лишайником узорчатые панно, закреплённые на стенах. Здесь было пространство. – Разреши-ка взглянуть, – попросила жрица, с заинтригованной улыбочкой принимая древко. Как от неё отделаться, маг не придумал, а прямо отказать не решился.       Она сделала два шага назад, стала в стойку, плавно повела глефой в руках и почувствовала её. Тяжёлое, крепкое древко овального сечения сразу предупреждало: мощь требует силы. Отменно сбалансированное, оно звало руку вперёд, брало "на слабо", обещая при нужной подаче нанести неотразимый удар. Сколько шестов, глеф, копий, алебард и секир из оружейной Де'Вир побывало в руках у Эглиссы, но подобных среди них не было. А ещё, в её руках появилось чувство необычайной надёжности и веры в себя, откуда ни возьмись. Понятно, что эти свойства заинтриговали чуткого мага...       Принимая вызов, Эглисса дала силу. С шумом воздуха описав дугу, из которой можно сделать два удара, шагнула вперёд, выкинула клинок вправо, затем, с отступом – влево, и резко остановилась в широкой стойке. Разрезное платье жрицы, которое она дополнила тонко выполненными защитными накладками, не мешало двигаться, в отличие от мантии мага. Он стоял подальше, на всякий случай. – Купил, говоришь? – приподняла светлые дуги бровей жрица. – У кого? – Да у одного, этого... – маг поморщился, будто запамятовал, – на рынке, ну, торговца магическими предметами. "Ага, ври мне... Скупщика краденого и награбленного?" – Эглисса не сказала эту фразу. Вместо этого снова поглядела на клинок глефы, зафиксированной в руке. Мягко блестела изгибами и рёбрами воронёная сталь. Одна сторона каждого клинка изящно изогнута, вторая состоит из прямых линий и острых углов, наподобие зубьев пилы, и получается контрастно-красивое обоюдоострое лезвие. – И задорого? – Не помню, слуга платил. Жрица молча кивнула: "Деньги из казны – зачем узнавать цены?" Такая вещь априори не могла быть дешёвой, но Дом Де'Вир был достаточно богат, чтобы спокойно делать дорогие покупки; а маг привык жить на широкую ногу и не видел в этом ничего особенного. Подумаешь – цена средней квартиры простолюдина... И со знанием дела заявила: – Это боевая глефа – оружие воина, а не посох. Я забираю её: в руках мага она не покажет себя. Маг остолбенел. Его серое лицо ещё потемнело. – Глефа требует силы тела и выучки, которых у тебя нет, – по-деловому говорила жрица. – Два лезвия – это хорошо, когда умеешь их направить. В подтверждение словам последовал ещё один стремительный и красивый взмах. – Приходи завтра после общей молитвы на воинскую тренировку, и я покажу, что тебе нужно, чтобы пользоваться такими вещами. Научишься – получишь обратно. Она смотрела на него вполне серьёзно. Маг сделал каменное лицо, выждал, чтобы понять, что она закончила, резко повернулся и зашагал прочь, весь напряжённый и угловатый от гнева. Оставив своё приобретение и жрицу позади. Маг ненавидел жриц. И их улыбки, приводящие к потерям. "Ты волен сам всё изменить, – подумала Эглисса, недвижно глядя ему вслед. – Я дала тебе шанс... И почему я готова поклясться, что завтра ты не придёшь?.." Воин-жрица чувствовала досаду. Белоручки-маги считали, что лишь им подвластна истинная мощь, и недооценивали божественную одарённость жриц и силу тела воинов. Впрочем, Эглисса знала пару исключений – магов-воинов в других домах, и искренне уважала их. В Доме Де'Вир такого не было...       Нестерпимый желудок – вернее, голод – поднял дроу с кушетки. Присоединилась ещё и жажда. Дроу взяла бутыль из-под грибов и вышла, заперла за собой дверь. Идти пришлось недолго, послышался приятный звук – шелест воды. Четырёхгранный обелиск посреди улицы исторгал из своей сколотой вершины курчаво-пенистый поток воды, сбегавший по его грани и падавший с подножия водопадиком в чашу пару шагов в поперечнике. На дне чаши виднелись какие-то черепки, и, похоже, кости... Эглисса брезгливо покривилась. Стекая из чаши по желобку, вода исчезала в отверстии в мостовой. Подойдя к обелиску, бывшая жрица Великого Дома внесла горлышко бутыли в поток, сполоснула её и стала набирать. Увидела, как в её сторону ковыляет стриженный, худой, как скелет, подросток-дроу в тёмном кафтане на вырост, с двумя пузатыми жбанами. Вода набиралась до нетерпения медленно. Эглисса оглянулась и увидела, что подросток остановился поодаль в тени стены и смотрит на неё исподлобья мрачными и не по-детски серьёзными багровыми глазами.       Наконец-то наполнилось. Отставив бутыль, Эглисса сложила руки лодочкой, умылась, выпила воды – по вкусу не чета той воде, что журчит в естественной пещере возле патрульного маршрута... Подхватила бутыль и, провожаемая немигающим взглядом подростка, быстро пошла в свою квартиру. Оставив бутыль на столе, вытащила из-за пояса своё сокровище жрицы – толстую алую свечу с белым фитилём. Спохватилась, схватила глиняную ставню-затычку и вставила её изнутри в оконный проём. Стало темно, дроу чуть попривыкла, и снова стала приемлемо видеть свечу. Некоторое время с удовольствием смотрела на неё, щупая воск. "Зачем её таскать с собой по рынку? Но можно ли доверить её сохранность этой конуре?" Заткнула свечу обратно за пояс, высыпала на стол наличность и пересчитала, затем запахнулась в плащ и вышла, заперев дверь. Взглянула на улицу, определяя направление на рынок. Здесь, среди рядов жилищ, Нарбондели было не видать, но цветные зарева от больших домов на далёких сводах позволяли безошибочно определить направление и даже удалённость. В воздухе висела тонкая дымка, вечная пелена пара.       В Мензоберранзане печей не топили – тут не было топлива и некуда отводить дым. Но тут было сухо и относительно тепло за счёт горячей подземной воды, проходившей по каналам и трубам под городом и собиравшейся в озеро Донингартен; нечистоты сбрасывали в разломы и пропасти – за этим здесь строго следили. В домах были водопроводы, питающиеся этой водой, а наверх её доставляли различными механизмами либо рабским трудом. Например, ученики Мили-Магтира носили воду вверх в качестве тренировки; и воины домов тоже.       Еду здесь готовили не на огне, а методами вымачивания в различных растворах, доводивших мясо и грибы до кондиции. И сейчас Эглисса снова шла вдоль рядов с маринованными грибами и мясом. На её плече была только что купленная тряпичная сума, в которой лежала пара бутылей сладковато-терпкого настоя. К одной из них дроу регулярно прикладывалась, после чего вновь затыкала грибной пробкой. Жизнь как будто бы налаживалась.       На прилавках, кроме сосудов, встречалось огромное множество разных ингредиентов, требующих готовки. Некоторые из них шевелились. Над столом подпрыгнула безглазая рыбина, выскочившая из рук остроухой покупательницы в нежно-лиловых одеждах. Юноша-прислужник в тех же цветах пополз на карачках под стол, поймал её и запихнул в сумку. Сумка стала извиваться в его руках. Донёсся испуганно-раздражённый женский возглас: – Неси её! Что ты мне её даёшь?.. В меню жителей этого города встречалось немало деликатесов, подаваемых к столу живьём, чаще всего это живность водной среды и насекомые; но Эглисса предпочитала, чтобы на её тарелке ничего не ползало и звуков не издавало. Вид некоторых лакомств заставил бы её брезгливо скривиться. Она шла мимо моллюсков, червей, непонятной пузырчатой глянцево-чёрной массы, лап крупных членистононих... А готовые кольца нарезанной и завяленной толстой змеи легли в её сумку. Многие прилавки опустели под конец дня. Рынок начинал сворачиваться, вдоль рядов ездили телеги купцов, запряжённые самой разной силой, от тройки дюжих орков с торчащими жёлтыми клыками до мелкого ящеровола. На обратном пути Эглисса раздобыла себе самое важное – жгучее снадобье для ран, и перевязочный мох...       Вещевые ряды работали подольше. Огненное кольцо Нарбондели уже скрылось за крышами. Множество разных вещиц манило и возбуждало любопытство. До́ма у неё было всё необходимое, но только то, что действительно нужно. Там не было этого разнообразия всякой всячины – круг обязанностей воин-жрицы не оставлял лишнего времени на досуг. Теперь разглядывание ассортимента поглотило её и, казалось, загладило все пережитые несчастья. От резных изделий из кости: гребней для волос, ножичков, вилочек, ложечек, разных подставок шла она дальше, к нефритовым подсвечникам, писчим перьям, скребкам, иглам... Один из гребней уже лежал в её сумке. Цены на подсвечники заставили идти дальше. Кожа. Пояса, перевязи, подсумки, искусно выделанные руками дроу. Пощупала кожи. Тонкие. Для обычной обывательницы, любящей кружева и не носящей ничего серьёзнее кинжала. Мысли о том, что жильё придётся снимать не один цикл, и наверняка будут неожиданности, а источник доходов ещё не найден, омрачили настроение. Эглисса в очередной раз оглянулась по сторонам. "Может, в конце цикла прижать тихо в углу вон того подстриженного парня, что торгует духа́ми, и выменять его жизнь на вакансию?.. Но что я понимаю в духа́х?" Тысячи ароматов, доступных жрицам, были для неё привлекательны, да и только. "Да и не выглядит он столь высокооплачиваемым, чтобы получки хватало на двоих... А вон те торговцы минералами и изделиями из них наверняка хорошо охраняются. Вместо вакансии получу стрелу..." Эглисса стояла и рассматривала гранёные кристаллы разных форм, цветов, с разными узорами. Многие из них светились за счёт магической энергии, пронизывающей лавку. Степенный и стройный дроу в опрятной мантии следил за подозрительной посетительницей. Он отлично умел понимать, кто пришёл за покупками, а кто "просто тратит время". Решив больше не тратить, Эглисса пошла прочь. Дальше были оружейные ряды: клинки, кинжалы, ножи, серпы, глефовые лезвия, наконечники копий, метательные звёзды... Глаза разбегались. Разные размеры, формы, узоры, отделка... Но Глад'н'риль, наверно, стоила как весь ассортимент средней лавки скопом. "Какая дроу ходит без кинжала? – подумала Эглисса и взглянула на себя. Стала присматриваться. Разные марки дергарской стали, адамантит, какие-то привозные цветные металлы соседствовали с откровенно дешёвыми поделками из перекованных отходов, лезвия которых могут сломаться или даже погнуться при ударе. Всё более-менее приличное съело бы разом весь нынешний бюджет, и это заставило дроу в неудовольствии отойти прочь от оружейных рядов. На границе с вещевыми она купила крошечный ножичек из цельного куска адамантита, увесистый и острый. В самый раз порезать еду, и в сапоге будет незаметен. Обелиск на рынке, дублирующий Нарбондель, погас окончательно. Вездесущий тихий шум рыночной торговли сменился более громким шорохом сборов, стуком закрывающихся прилавков. Торговцам надо отдыхать, пополнять запасы и прятать непроданное. Скоро "Черная смерть Нарбондели", время, которое в ином месте назвали бы ночным, время воров. Рынок опустеет, и лишь внимательные стражи товаров обратят своё внимание на каждого появившегося, и оно не будет доброжелательным. Но это продлится недолго, рынок откроется в первой четверти восхождения огня по колонне. Напоследок перебрав в голове сочетание своих желаний с возможностями, Эглисса покинула рынок – в сторону своего жилья.       Обнаружив жилище нетронутым, она заперлась на замок изнутри, вложила в крюки ржавый железный засов и рухнула на кровать, оставив сумку на полу. Совершенно без сил смотрела в потолок, бесцельно изучая разводы на каменной породе. Принялась читать молитву, благодаря богиню за то, что в этом испытании ей сопутствует... Вроде как успех?       Голод, сбитый перетасканными из банки по дороге грибами, снова "сосал под ложечкой"; обрабатывать саднящие раны просто нет сил. Выпила воды и легла снова. Молитва ко Ллот потянулась меланхоличными повторениями тихим усталым голосом, и сознание подземской эльфийки стало плавно уходить в сон с мыслями, что в пару последних циклов она познала совершенно новый уровень борьбы за себя, выходящий далеко за пределы её обыкновения. Новый уровень силы?