Идеальная жертва (5)

Одной рукой тычу в экран доставки — что брать-то? в самом деле молоко? не замечал, чтобы Ру его пил, — второй хватаю домашний телефон и набираю номер Като. Выключен. Господи, что вообще Ру любит? Как назло, всё из головы вылетело, мысли скачут, как мячики. Вот десерт этот, помню, хвалил, протёртые фрукты, полезно... Это и есть «смузи»? Вот уж не думал. Ладно, дайте два. Ищу следующий номер, домашний. Две порции десерта… Чего бы ещё заказать… Гудки возле уха наконец-то сменяются щелчком соединения, я набираю воздуха, чтобы поздороваться, однако попёрхиваюсь, услышав басовитое: «Да?..» Ошибся номером? В недоумении смотрю на экран телефона. Нет, «Катерина, медик». Прикладываю телефон обратно к уху, там раздаётся приглушённое: «Милая, а кто у тебя записан “к Б”?» И тут я неожиданно узнаю голос. — Юхас?.. «А, это вы, капитан, — теперь голос звучит с облегчением узнавания. — Добрый день. Вам Като?». От растерянности у меня получается вопрос: — Д-да?.. «Секунду». У Като шашни с Юхасом?.. Внезапно. А впрочем, плевать, у меня есть дела поважнее. Медичка наконец-то отвечает, и я, на автомате тыча в экран заказа еды, принимаюсь шипеть бессвязицу о том, что мне срочно нужны транквилизаторы, просто необходимы, и если она поможет, то я буду целовать ей руки, ноги и что она только захочет, потому что Эрику очень плохо, а я не могу позвонить в больницу — они его заберут и запрут в палате, а ему нельзя быть одному, а они этого не поймут, потому что не видят, что происходит у него в голове, а я вижу. Като, судя по её тону, мало что поняла и вообще прихерела от таких внезапных просьб, но адрес спросила и пообещала быть через двадцать минут. На самом деле я бы предпочёл просто получить лекарства, чем пускать её сюда, но ладно, хрен с ним, сейчас уже не до хорошего. Тем временем пикает доставка, и я, набрав полные руки еды, несусь обратно в комнату. Это по-прежнему тяжело: словно приближаешься к мощному источнику электричества, кожа чешется от напряжения, нервы скручивает, и всё тело требует броситься в противоположном от него направлении. Отодвигаю кровать. Эйруин не реагирует. Усаживаюсь на пол неподалёку, раскладываю вокруг еду: стаканы с десертом, печенье сладкое, печенье солёное, печёное яблоко. Что за херню я набрал? — Ру? Я пришёл. Давай поедим? Смотри, у меня тут печенье карамельное, и это... месиво с бананом, помнишь, тебе вроде нравилось? Груша, киви, вся фигня. Выглядит вкусно. Давай? Я два взял, тоже поем. Сняв крышку со стаканчика, жадно поглощаю ложку за ложкой, но вскоре осознаю, что это выглядит странно: принёс Эйруину еду и сам жру, пока он лежит лицом в стенку. Но я тоже не могу уже терпеть это всё! Сколько можно контролировать ситуацию, дайте мне просто отключиться на пять минут и пожрать смузи! Неужели я не заслужил? Закончив, берусь за печенье. Жую, невидяще уставившись в пространство. В комнате ни малейшего движения, даже дыхания не слышно, только моё хрумканье. Громкий стук во входную дверь. Ру подскакивает, как сжатая пружина, и снова вжимается спиной в угол, панически уставившись на приоткрытую дверь комнаты. Не успеваю закрыться, и сознание обжигает образами: сотни, тысячи раз, когда за ним приходили и куда-то вели или, бывало, волокли по полу за цепь на шее. Господи, как он всё это терпел, прятал в памяти, жил с этим? Тянусь было к нему, но на моё движение Ру тоже вздрагивает, переводит испуганный взгляд — я замираю на полпути и медленно опускаю руку. «Это врач. Ру, это не они. Этого больше нет. Всё по-другому. Это врач. Я позвал. Хорошо? Я пойду открою. Всё нормально». Плавно встаю с пола. Иду. Аккуратно, чтобы не хлопнуть, закрываю за собой дверь комнаты. Открыв входную, сразу подхватываю Като под руку и прямо в кроссовках тащу на кухню. Из-за большой чёрной сумки не сразу вписываемся в дверной проём. Непривычно видеть её в гражданском: серых джинсах и чёрной водолазке. Короткие тёмные волосы ощутимо пахнут парфюмом — в глубине носа тут же свербит. Фу бля, не могла, что ли, не брызгаться этой хернёй?! Закрыв за нами дверь кухни, шепчу: — Спасибо, что пришла. У нас тут... слегка пиздец. — Я догадалась, — Като снимает мои пальцы со своей руки. — Принесла?.. — Ты знаешь, я не имею права ничего тебе давать, только если я сама. После осмотра. — Като!.. — аж зубы сводит от злости. Но нашу медичку ничем не испугаешь, даже моим оскалом. — Син. Я должна его увидеть. Может, ему нужна нормальная помощь. — Не нужна ему ваша помощь! — от нервного напряжения я уже срываюсь на повышенный тон. — Ни хрена вы не понимаете про нас, хватит уже этой херни! Или давай, или проваливай, сам разберусь! И тут — щёку обжигает пощёчиной. От неожиданности хлопаю глазами. Като осматривает моё лицо и кивает удовлетворённо. — Давай, в двух словах. Что случилось? Потирая щёку, ворчу: — У него была амнезия после травмы. А теперь он вспомнил. Прошлое и… всякое. — И только? Звучит не очень страшно. — Хренли ты понимаешь в «страшном»! — Ладно, не психуй. Пусть так. Но мне всё равно нужно его увидеть. Непроизвольно делаю шаг, встав между ней и дверью. В голове продолжается свистопляска мерзких образов Ру, но сейчас они чувствуются приглушённо. Хочется верить, что я научился хоть немного их контролировать. Като протягивает руку, гладит меня осторожно и неожиданно мягко говорит: — Син, я понимаю. Но подумай головой, ты не в том состоянии, чтобы колоть что-либо. Вдруг ошибёшься. Ты давно вообще спал нормально? Выглядишь хреново, если честно. — Ага, давайте мою внешность обсуждать. — Ты знаешь, что я права. Тебе самому нужна помощь. Есть же психологическая поддержка для семей пострадавших. — Каких ещё «семей»... — ворчу я неловко, отводя глаза. — Ой, давай ты не будешь мне эту херню втирать, а? Это можешь всяким вашим мужикам рассказывать, Главному и прочим, но не мне. Давай пойдём, и я посмотрю, хорошо? — Мне не надо, чтобы ты «смотрела»! У нас тут, блядь, не кино — смотреть! Ему помощь нужна, но не в этих ваших больницах, где закроют в дурке, кота в руки сунут и типа помогли! Като прыскает от смеха, но в ответ на мой раздражённый взгляд подбирается. — Извини, как-то внезапно. У меня нет с собой кота, — она похлопывает по объёмистой сумке. Смотрит выжидающе, и я, помявшись, всё же отступаю от двери. Но когда Като берётся за дверную ручку, накрываю её пальцы ладонью, останавливая, и говорю с нажимом: — Только давай без тупых советов и всякого этого снисходительного дерьма. А если нет, лучше сразу уходи — я сейчас действительно не в настроении. Она прикладывает два пальца над сердцем — туда, где на униформе нашивка с фамилией. — Обещаю. Может, наконец-то пустишь? — Я первый. И не подходи к нему близко. Отодвинув медичку, распахиваю дверь кухни и топаю к комнате. Останавливаюсь, стучу. «Ру, это мы». Образы в его сознании меняются — как будто Эйруин вынырнул из воспоминаний в настоящее. Оглядывает комнату: опасное помещение, перегружающее органы чувств. Всё вокруг слишком резкое, яркое и контрастное. Кажется, что само пространство искажено, и от этого мутит. Пауза. Като было тянется к дверной ручке, но я бухаю кулак в стенку гардероба, перегораживая путь. Наконец в сознании звучит: «Кто с тобой?» «Врач. Нормальный. Можно мы зайдём? Пожалуйста?» Пауза. «Если нужно». «Хорошо. Всё нормально. Мы заходим». Бесшумно открываю дверь и, обернувшись к медичке, прижимаю палец к губам. На кровати свалены грудой подушка и скомканные покрывало с простынёй. Резонно, если ждёшь нападения, нужно чтобы ничего не сковывало движений. Заходим. Като уже, оказывается, успела снять кроссовки, вместо них зелёные носки. Она оглядывает занавешенное окно и еду, разложенную на полу, но не комментирует. Подходим к шкафу, и я опускаюсь на пол, цепко тяну и медичку за собой. Она, конечно, смотрит укоризненно — мол, что за балаган? — но мне плевать. Дождавшись, когда она присядет на корточки, передвигаю кровать. Ру сидит всё так же, в углу между стеной и шкафом. Обхватил колени. Смотрит на нас с агрессивной насторожённостью — как на врагов. Или на тех, кто пришёл причинить ему боль. — Эрик, ты помнишь Като? — стараюсь говорить тихо и размеренно. Его взгляд прыгает к ней, но тут же возвращается к моим глазам. «Врач». — Да, наш медик. Она осмотрит тебя, хорошо? — мысленно добавляю: «Постарайся не кусать её. И не ударить». Эйруин раздражённо щурится: «Я не псих». «Я знаю. Просто сейчас тебе может быть страшно или неприятно, что она тебя трогает, и вдруг ты случайно её толкнёшь, а она — не как мы. С ней надо мягче». Он слегка кивает, и я отпускаю руку Като. — Привет, Эрик, — она улыбается. Громкий голос — как ножом по нервам. Ру передёргивает, и даже я морщусь за компанию. Но Като не обращает внимания. — Ничего себе ты косы отрастил! Как только твой командир допустил такое? Ладно. Помнишь эти штуки? — расстегнув сумку, вытаскивает датчики аналитика и протягивает Ру. — Хочешь, сам поставь. Или давай я. Эйруин резко выхватывает у неё датчики, два крепит к вискам и один, наклонив голову, на затылок. — Отлично, — Като снова улыбается ему и опускает взгляд на экран. — Давай посмотрим, что тут. Я на экран не смотрю. Профессиональные модели считывают много параметров, я всё равно в этом не разбираюсь. Единственное, что меня интересует, — чтобы Като в итоге сделала что-нибудь. — Замечательно... — бормочет медичка. — Теперь давай кровь... Ру вздрагивает, вскидывает на меня взгляд — словно бы укоряющий, и я тороплюсь пояснить: «Это для анализа. Ничего страшного. Ты же знаешь». — Като, ты можешь предупреждать насчёт уколов? — голос звучит более раздражённо, чем я планировал. Наверное, я похож на курицу-наседку, оберегаю взрослого мужика от укольчиков маленькой такой иголкой. Но и к чёрту. Вообще-то они действительно неприятные. — Ага, — Като даже головы не поднимает. — Сейчас. Ру чуть морщится от очередного укола, и у меня аж руки тянутся к нему, хотя бы по плечу погладить... Ничего, скоро Като уйдёт, а пока ничего страшного с ним не случится. — И что там? — Витаминки. Так и хочется закатить глаза — «витаминки», блядь! Я понимаю, что у медиков своя специфика, они не могут объяснять каждое действие, однако хотелось бы больше конкретики. — А как насчёт?.. — делаю многозначительную паузу. — Да, сейчас уколю, — Като всё так же сосредоточенно щёлкает по экрану аналитика. Ну, хоть что-то. — Как потом? Оставишь запас? — Завтра я приду. Ладно, нормальный вариант. Лучше, чем ничего. Сойдёт. Закончив с обследованием, Като поднимает голову, жизнерадостно улыбается Эйруину. — Ну что ж, всё выглядит неплохо. Значит, сейчас уколем немного успокоительного, чтобы ты поспал, хорошо? Ру смотрит на неё не мигая и никак не реагирует. — Вот и славно, — Като такая прям на оптимизме, будто у нас тут идеологическое собрание и она вместо парторга вдохновляет бойцов на подвиги. Нажимает кнопку на экране аналитика. Ру уже даже не реагирует, только в моём сознании отдаётся гнетущее чувство, воспоминания о тысячах других уколов, которые были раньше. Медичка выключает аналитик, протягивает ладонь за датчиками — Эйруин возвращает — и легко поднимается с пола. Застегнув сумку, тепло улыбается Ру на прощание и кивает мне на выход. На кухне закрывает за нами дверь, и улыбку как ветром сдувает. Шипит возмущенно: — Ему нужна профессиональная помощь! — Что не так? — Нет, показатели в норме, я про психиатра. Так же нельзя. — А то я не знаю! Но он не хочет ходить в больницу. Или предлагаешь силой тащить? Или сдать в дурку, чтобы они там его заперли? — Нет. Так — не предлагаю, — медичка раздражённо поджимает губы. После паузы продолжает: — Он что, вообще не разговаривает? — Отвык немного. Пока челюсть была сломана. Потом начал. Это сейчас, последние дни… Но со мной он разговаривает. Мне даже не стыдно за враньё — ну ладно, неполную правду. Като, конечно, нормальная, но тут наше с Эйруином дело, я сам разберусь. А сейчас мне нужно быстрее вернуться к нему, пока Ру от транквилизаторов не заснул прямо на полу. Так что я нажимаю на дверную ручку, открывая дверь, намекая, что пора бы Като идти. — Спасибо. Если завтра зайдёшь, будет прям здорово. — Зайду, — она кивает, но выходить не торопится. Смотрит на меня. Лезет в сумку. — Тебе тоже выпишу. Закажешь через доставку. Протягивает рецепт. Киваю. Не то чтобы я рвался что-либо принимать, сейчас нужно контролировать ситуацию, но пусть будет. В прихожей молчим. Медичка обувается, а я прислушиваюсь к сознанию Эйруина. Теперь и закрываться не нужно, отдельных ярких образов больше нет, всего лишь фон — тягостный, но терпимый. Закрыв за Като дверь, бросаюсь в комнату. Ну так и есть: прижался лбом к стене и норовит уснуть прямо так. Зато наконец-то расслабился. Пробравшись за кровать, бормочу: — Ру? Давай наверх? Поспишь нормально. Он разлепляет глаза, пытается сфокусировать взгляд на моём лице, затем на кровати. Наконец кивает. Кажется. Во всяком случае, я буду считать это лёгкое движение знаком согласия. Отодвигаю кровать дальше от стены, поднимаюсь на ноги и тяну Ру. Он вскакивает неожиданно резво, почти даже сам. — Так, тише. Распрыгался… Тебе спать нужно. Коленом пихаю кровать на её законное место у стены, а тем временем Ру сильно сжимает моё запястье: «Ты останешься? Не уходи». — Конечно. Тогда давай лучше туда, на большой удобнее. Обернув его в покрывало, веду в мою — нашу — спальню, помогаю забраться на кровать. Чёрт, у меня же занавесок нет! Чтобы избежать света, Ру двигается к самой стенке. Как раньше, когда он спал здесь, со мной. — Есть не захотел? Слегка качает головой. Взгляд уже снова плывёт. Может, нужно ещё одно покрывало? Из приоткрытого окна тянет ароматным летним воздухом, стены за целый день прогрело солнцем, но пальцы Ру всё такие же холодные. Ладно, не буду перегибать палку, не простынет же он, в самом деле. Неожиданно в животе раздаётся голодное завывание. Я ведь не обедал, сбежал из столовки, бросив еду на столе Новака, а смузи эти только раззадорили аппетит. Однако стоит мне осторожно встать с кровати и сделать шаг к двери, как вокруг Ру сгущается ощущение беспокойства. Шепчу мысленно: «Я поем и сразу вернусь. Скоро. Всё в порядке, спи». Жду. Помогло или нет? Сопит тихо, не шевелится. Крадусь из комнаты. Сначала у Эйруина собираю разложенную по полу еду — нечего приманивать тараканов, крыс или ещё кого похуже. Затем на кухне заказываю две пиццы «Южная» — она больше всего похожа на «Красный прапор», я специально выяснял. Скучаю иногда по «прапору». Попиваю чай, глядя в окно. Дело к вечеру, но спать ещё рано. Хотя усталость чувствуется, да и хорошо бы поспать сейчас, чтобы к моменту пробуждения Ру тоже быть в кондиции. Мне нужны силы на всё это. Ну-ка, что там за рецепт Като дала? Получив заказ, колю все три ампулы. Непонятно, поможет ли. Пока чистил зубы, по телу начало растекаться приятное расслабление. Ух ты ж, отличные укольчики! Нужно название запомнить. Вернувшись в комнату, раздумчиво смотрю на пол. Сейчас Ру точно нельзя лапать: он и так прикосновения не любит, а теперь вообще взвинченный. Хоть руки себе привязывай. Или на полу спи. В итоге всё же крадусь к кровати. Но только забрался, как Ру принимается ворочаться. Нет, лучше пойду на пол. Однако Ру, нащупав мою руку, тянет к себе, а когда я аккуратно укладываюсь рядом, прижимается лбом к плечу. Так мы и засыпаем.