Странная жизнь братьев Диас

По стенам вверх ползут языки разгорающегося пламени, поглощая каждый сантиметр церкви. По стенкам сердца вверх ползёт сожаление, поглощая каждый сантиметр души Шона. "Я слишком долго шёл за ним. Я должен был вернуться раньше. Я должен… должен… должен." Нескончаемый поток самоосуждения, лишь при одном испуганном мальчишеском взгляде напротив. Воздух наполняется ядовитым дымом, заполняя всё пространство вокруг плотной пеленой. Лёгкие наполняются вяжущей горечью отчаяния. Говорить становится всё сложнее. — Я не брошу тебя, Даниэль. Не отдам. — начинает он уверенно. Шон точно знает, з̶а̶ч̶е̶м̶ за кем он пришёл, и он ни перед чем не остановится. Аргументы начинают сыпаться на Даниэля, словно ледяной дождь. Вся приторная глазурь лжи Лизбет на сердце Даниэля начинает медленно таять. — Enano, никто не разлучит нас с тобой. Первый удар от Николаса приходится аккурат на синяки, оставленные грёбанными расистами у дороги. Они резко вспыхивают под одеждой, на мгновение выбивая из Шона все силы. Встаёт без посторонней помощи. Терпимо. — Я проделал долгий путь ради тебя. — "Слишком долгий путь." — И никто меня не остановит. Шон пристально смотрит в глаза своего волчонка и пытается уцепиться за тонущий островок его веры в старшего брата. В карих глазах напротив он видит лишь прожигающее насквозь сомнение. Шон распрямляет плечи, горло дерёт запах гари. — Я пойду за тобой куда угодно, даже в ад. Договорить ему не дают, в лицо резко прилетает кулак помощника Лизбет. Шон снова на полу. Встаёт, превозмогая ноющую боль во всем теле и сжимая зубы до пульсации в челюсти. "Ты позволишь ему вновь меня ударить, enano? Разве я этому тебя учил?" — Слушай, я знаю, что был не самым лучшим братом. Я вёл себя как мудак... — сглатывает подступающий ком сожалений всех прожитых лет бок о бок в Сиэтле, — Я не ценил тебя… Рисковал твоей жизнью. Прости. Голос отчаянно срывается, в глазах скапливается влага всех недосказанных слов, что должны были быть произнесены дни, недели, месяцы назад. В ответ Даниэль тянет болезненное "Шон", проходясь по всем не зажитым ранам братьев. Лизабет даёт новый приказ своему щенку. — Пусть бьет меня сколько хочет, я тебя не брошу. Следующий удар приходится на те же раны, куда он бил ранее. "У этого козла своя отточенная техника для ударов?" — Даниэль, не дай им этого сделать! — голос матери дрожит. Её сердце разрывается от боли за своих сыновей, стоящих сейчас порознь. "Останови его, волчонок. Почему ты позволяешь кому-то обидеть меня вновь и вновь? Почему?" Тело становится ватным, оно не чувствует ничего, кроме жуткой агонии. С трудом встаёт на ноги. Его Даниэль прямо сейчас находится на другой стороне пропасти. Как её преодолеть? — Будь у меня такой дар, я бы вернулся в прошлое… Мы бы сидели в нашей гостиной в Сиэтле. — слова даются сложнее, в глазах плывет, он с трудом может сфокусировать внимание на взволнованном взгляде младшего брата, — Папа принёс бы нам пиццу и чипсы, а потом выбрал фильм, потому что сами мы вечно из-за этого ругались… И он всегда выбрал твоё любимое кино... Горькая усмешка в глаза прошлому. Оно прожигает волков изнутри, заставляя сближаться всё больше с каждым прожитым днем. Ценить жизнь другого как свою собственную. Много лет они жили лишь по соседству, даже будучи самыми близкими и родными людьми друг другу. Даниэль, наивный малыш, тянулся к старшему брату, надеясь получить заботу и любовь, но Шону было не до него. Подросток. Столько всего хочет успеть. Хотел. Сейчас же они стали центром вселенных друг друга. Их общей вселенной. Формируясь в плотную зависимость друг от друга, эта отчаянная любовь помогла им пройти долгий путь от Сиэтла до Хэйвен-Поинта. И сейчас она проходит проверку на прочность. — Но это не в моих силах. Я могу лишь сражаться ради тебя... "Каждый божий день я веду борьбу за твоё доверие, любовь, душу. Как долго мне ещё сражаться за тебя, enano?" — Мы с тобой крутейшая команда, братец. Мы пойдём дальше. Удар пистолетом по незажившей ране под повязкой оглушает на несколько секунд. От резкой боли Шон вновь оказывается на полу, не различая звуков вокруг. Секунда. Две. Из последних сил встаёт, ненавидя и презирая всё вокруг. Место, возведённое во имя Бога, но осквернённое человеческой гнилью. Они не должны быть здесь. Воздух наполняется едким дымом, растущим отчаянием Шона, страхом Даниэля и жгучей ненавистью Лизбет. Пламя уничтожает церковь? Веру Лизбет? А может надежду Шона, что сегодня они воссоединятся и выйдут отсюда одной командой? Однажды Финн сказал: "Ты нуждаешься в Даниэле гораздо больше, чем думаешь." Шон лишь отмахнулся, проведя последующую бессонную ночь в размышлениях об этих словах. "Что же, Финн, ты оказался чертовски прав. И посмотри, где я сейчас." — Ничто. НИЧТО не остановит меня, Даниэль. Мы братья. Взгляд единственного оставшегося глаза вновь пытается сфокусироваться на заплаканном лице волчонка, крепко застрявшего в цепких лапах хитрой лисицы. — Помнишь, папа любил повторять, что самое главное — это наши кровные узы. Удар. Снова удар. Ещё один. Даниэль молит не трогать его, но силу не применяет. Лишь жалобно просит остановиться. Разум плывет, кровь окрашивает пол святилища. Пытается встать, ноги не держат. Кровь и гарь мешаются в горле. Всё ещё терпимо? Всё ещё того стоит? — Я не остановлюсь. И пусть она делает что угодно. Я буду возвращаться... Снова и снова. "Даниэль. Останови их. Спаси меня." Шон хмурится, сглатывая мерзкий коктейль в своём горле, смотрит на брата. На часть себя. На центр своей жизни в настоящем и, отчаянно цепляясь за эту надежду, будущем. "Не дай им распять меня здесь на кресте твоих сомнений." — Я люблю тебя, Даниэль. — глаз застилают слёзы и дым. Разум грозится покинуть его, тело не слушается, предательски качаясь из стороны в сторону, но голос твёрд. Впервые он раскрывает перед братом своё сердце и душу, показывает настоящие чувства, сожалея, что не сделал этого ранее. Любовь к младшему брату, подобно лозе роз, обвивает и без того разбитое сердце старшего. Бутоны распускаются, наполняя жизнь старшего множеством пьянящих ароматов, напоминая, ради чего он борется. Острые шипы напоминают, почему он борется каждый божий день. — И я люблю тебя. — сразу же слетает с губ младшего брата. Он не думает ни секунды над своим ответом, от чего земля под ногами Шона твердеет. Он облегченно вздыхает, понимая, что не потеряет своего волчонка сегодня. Даниэль тянется к брату, делая первый шаг навстречу, но лиса не отступает. Хватает за плечо младшего волка и даёт последний указ. Ствол пистолета целится в голову Шона впритык. Шон ведь не боится? — Если хочешь убить меня... Вперёд. Я не боюсь. "Не дай мне умереть у твоих ног, Даниэль. Я обещал тебе, что нас ждёт прекрасное будущее. Дай же мне сдержать свое обещание. История братьев-волков не должна закончится вот так." — Выстрели мне в лицо и живи с этим. Даниэль наконец просыпается. От страха и сомнений. Сила накаляет воздух вокруг него. Он злится на Лизбет, на прихожан, на себя. Как он мог позволить такому случится? Как он мог так слепо верить Лизбет? Ведь сам говорил: "Я уже не ребёнок". Одним движением руки он откидывает щенка Лизбет, спасая жизнь Шону, хотя сам же заставил висеть её на волоске. "Спасибо, enano. Спасибо." — Шон, мне так жаль. Правда. Старший волк падает на колени, чтобы младший мог дотянуться. Шумно вздыхает, не веря, что ещё одна битва выиграна. Снова. Младший жмётся к старшему, пытаясь извиниться, раствориться в нём. Слёзы пачкают щеку старшего, смешиваясь с кровью, потом и остатками сожалений. Шон лишь улыбается, похлопывая Даниэля по спине. Они вновь одна команда, вновь одна единая вселенная. — Я растерялся. "Я не виню тебя, братец." — Мне казалось, что она другая... Прости. "Я не виню тебя. Я просто так не могу. Хотя иногда, знаешь, очень бы хотелось." Он коротко усмехается своим мыслям, но не озвучивает их. Шон молчит, лишь крепкие объятия на его шее сейчас что-то значат. Они могли бы простоять так целую вечность, боясь разрушить этот долгожданный момент, но пора уходить. Им предстоит долгий путь домой. Туда, за границу, где они будут вместе, свободны и счастливы. Младший волчонок помогает встать старшему, подставляя своё плечо. Сейчас им нужно покинуть это пылающее святилище. "Ад. Я обещал тебе, что спущусь за тобой в ад и вот я здесь. Я вновь забрал тебя из рук нашей погибели." Лизбет была теперь лишь загнанной в угол лисицей, потерявшей всё и трусливо жмущейся к двери. Но ни она, ни кто-либо ещё больше не встанет на пути у братьев Диасов. Коротким движением руки младший волк отшвыривает её в сторону, распахивая "врата ада". Путь свободен. ̶Ц̶е̶р̶к̶о̶в̶ь̶ ад остается за спиной. Он пылает до самого креста, на котором сегодня чуть не распяли душу грешника Шона. Грешника, потому что он горит бесконечной любовью к своему младшему брату и готов свернуть всё на своем пути. Разве это преступление? Они идут рука об руку, молчат, но снова вместе. Также молча садятся в машину, Шон спереди, сразу же откидываясь на спинку сидения. Тело, поглощённое болью, больше не подчиняется ему. Даниэль стыдливо жмётся на заднем сидении. Ему бесконечно стыдно. Снова. Шон медленно начинает проваливаться в тяжёлый сон, но в последний момент ощущает нежное объятие сзади. Младший волчонок тянется к старшему и всё снова становится на свои места. Каждый раз, когда Шон обнимает Даниэля, младший понимает: всё будет в порядке. Пока Шон рядом, пока он его обнимает, аккуратно придерживая макушку, они со всем справятся. Они вернутся домой. В Пуэрто-Лобос. Шон мягко улыбается уголками губ. С трудом поднимает трясущуюся ладонь и протягивает к маленькой руке брата на своей шее, аккуратно сжимая её. Короткий жест, значащий очень многое для них. Их связь никто не сможет порвать, пройдёт год, два, шесть или пятнадцать. "Как долго мне ещё сражаться за тебя, enano? Знаешь, я готов бесконечно, лишь бы знать, что каждый раз буду выходить победителем." — Больше не дай мне в этом усомниться. — шепчет Шон, наконец проваливаясь в беспокойный сон, не отпуская руку младшего волчонка.