Странная жизнь братьев Диас

«Кому: Даниэль Диас с/о Мистер и Миссис Рейнальдс Бивер-Крик» Даниэль добрых несколько минут гипнотизирует взглядом запечатанный конверт, колеблясь и не решаясь открыть. Всматривается в каждую букву, с интересом пробегается глазами по приклеенным маркам и, наконец, выкарабкивается из транса, услышав бабушкино: — Не тяни, открывай. Клэр уходит на кухню, продолжая спокойное общение с дочерью по телефону и оставляя Даниэля в комнате одного. На выдохе он осторожно вскрывает конвертерную упаковку, вытаскивая содержимое. Две полароидные фотографии и всё. Младший волк всё же заглядывает вовнутрь, убеждаясь, что никакого письма в конверте вновь нет. "Надежда умирает последней." Иронично и очень наивно. Даниэль наконец обращает всё своё внимание на фотографии, рассматривая на них счастливое лицо брата и рядом стоящего Финна. Они так лучезарно улыбаются, позируя для фотографии. Шон не так давно отрастил щетину, Даниэль про себя подмечает, что тому очень идёт. "Хотя, казалось бы, куда прекраснее становиться этому засранцу." Финн не изменился, вот только улыбка стала чуть реже. Даниэль с ухмылкой задумывается, где тот мог потерять зуб. "Надеюсь, в какой-нибудь уличной потасовке." Вторая фотография интересует Даниэля гораздо меньше, но всё же он и её берёт в своё внимание. Пляж возле дома их отца. Сразу узнаёт это место, Шон частенько присылает виды оттуда. Младший как-то грустно улыбается, понимая, что он бы мог сейчас быть там, рядом с Шоном, а не довольствоваться одними лишь пикселями. Ощущая оставшийся вес конверта, он наклоняет и высыпает на ладонь горсть песка. Знает, что брат не хочет с ним говорить, но всё равно заботливо отправляет ему по маленькому кусочку своей жизни. Даниэль сжимает ладонь с песком в кулак, отворачиваясь к стеклянной двери, выводящей на задний двор дома Рейнальдсов. Что осталось от братьев-волков? На дереве красуются вырезанные ножичком два диких зверя, а внизу большими буквами: Братья-волки. Сколько раз Даниэлю хотелось сложить руки и завыть во весь голос, так, чтобы старший волк ему обязательно ответил, но он каждый раз пресекает эту идею на корню. Ему никто не ответит. И так прошло уже шесть лет. "Но ведь так правильно, да?" Твердит он себе каждый день. Так часто, потому что хочет наконец в это поверить. «Так было правильно, Даниэль.» – вторят бабушка с дедушкой, окутывая младшего всё большей паутиной правил и запретов в их доме. В какой-то момент Даниэль начинает понимать свою мать, которая так рвалась сбежать из родного дома. «Так было правильно, сынок.» – пытается успокоить его мама, поглаживая по волосам и ощущая чужие всхлипы на своём плече. Она сама безумно скучает по своему старшему сыну, и конечно понимает, как младший в нем нуждается, но всё, что она может – это пытаться успокоить Даниэля словами. Быть рядом, но не пытаться заменить Шона. Ей слишком тяжело видеть его таким разбитым каждый раз, когда он приезжает к ней в гости. Даниэль не замечает, как песок рассыпается сквозь его пальцы, облаком оседая на пол. Выругавшись про себя, он хоронит надежду собрать все крупицы, поэтому решает просто уйти в свою комнату. Здесь ему делать больше нечего. Осторожно закрыв за собой дверь телекинезом, он кладёт фотографии на стол, упираясь в него руками. Быстрым движением отрывает два кусочка скотча и приклеивает новые фотографии на стену к другим. За шесть лет Шон прислал ему с десяток, а то и сотню фотографий. Себя, их дома, океана, пляжа, и даже обычных прохожих людей. Одни фотографии и ни одного рисунка. Видно, что больше не доверит ему ничего личного и сокровенного. Лишь фотография, запечатлевшая момент. Даниэль долго смотрит на лицо Шона с фотографий, как оно менялось, как оно красиво, не смотря на все шрамы и отсутствующий левый глаз. Вновь ловит себя на тех самых запретных мыслях и мотает головой, жмурясь и отчаянно пытаясь их прогнать. "Так было лучше." Лучше для кого? Для Шона, оставленного своим собственным младшим братом в тот момент, когда он нуждался в нем больше всего? Для Даниэля, который потерял часть своей души и сердца, и ничем не может заполнить эту пустоту уже шесть лет? Для кого лучше то? "Я действовал из лучших побуждений." Прикрываясь псевдовысокой моралью, он пытался так похоронить твои странные чувства к брату. Выпрыгнув из машины, он понадеялся, что всё пройдёт, что это лишь временное помутнение, вызванное близостью во время путешествия, но оно предательски не проходит до сих пор. Даниэль открывает глаза и вновь растворяется в своей боли. Он решил, что будет правильно оставить старшего брата одного. Любовь эта слишком порочна, поэтому должна остаться с Даниэлем здесь, в Америке. Он обязан позволить Шону начать новую нормальную жизнь. "А Шон и начал." Смотрит на довольного Финна с фотографии и горько усмехается. "Высокая мораль… высокая мораль." Эта высокая мораль давно покрылась трещинами, открывая истинное состояние души Даниэля. Ни о чем он не жалел так, как о том прыжке. И всё ради чего? Крис. Соседский парень и лучший друг Даниэля. Он — это лучшее, что есть в этом Богом забытом Бивер-Крике. Потрясающий мальчишка, который вырос рядом с Даниэлем, стал его лучшим другом и верным товарищем в команде супергероев, но он так и не смог заменить ему Шона. "Кровные узы — это самое важное, что у нас есть. Так говорил отец." Бабушка и дедушка. Люди, которые воспитывали его в ежовых рукавицах, устанавливая ловушки из правил, нравоучений и запретов. Хорошие люди, но уже через год жизни с ними Даниэль понял — они не заменят ему Шона. Пусть тот был лишь братом, но он также был и опекуном, и лучшим другом. С каждым годом душа всё чаще рвалась нарушать установленные правила. Мама. Человек, живущий далеко, но являющийся одним из редких лучей света в его нынешней жизни, но и она не смогла заменить ему Шона. Каждый раз, приезжая к ней в гости, он знал, что от Аризоны до границы Мексики рукой подать. Он знал, что может в любой момент сорваться, преодолеть несколько часов в дороге, разрушить блок пост на границе и воссоединиться с братом, но там его давно не ждут. Он может стать лишь третьим лишним, которому вовсе не рады. Слишком поздно что-то менять. Вот если бы был у него дар перематывать время... А что Шон? Шон так и не смог простить его. Старший преодолел столько препятствий, ставил жизнь Даниэля важнее своей собственной, помогал им выжить на улице все эти полгода, чтобы потом младший бросил его ради собственного комфорта? К чёрту. Клэр еле-еле уговорила старшего присылать хотя бы фотографии в конвертах, чтобы Даниэль знал, что у того всё хорошо. На больший контакт он не готов идти. И вряд ли когда-либо будет. Даниэль предполагал, что так может быть. Он понимал, что может обидеть Шона, но он надеялся, что со временем всё наладится. Но сильно ошибался. Тот прыжок стал самой глубокой и кровоточащей раной на сердце старшего волка и по сей день. Шон не знал, что за всем этим стоял и страх Даниэля перед собственной любовью к старшему брату. Он не знал, что этим прыжком Даниэль пытался спасти свою душу. Так отчаянно, что даже начал ходить с Клэр в церковь, пытался излечиться молитвами, стоя на коленях. — Святой отец, я согрешил. — Слушаю, сын мой. Даниэль молчит минуту. Две. Встаёт и покидает стены святилища. "Нет. Я так не могу." Даниэль так и не смог загубить эту любовь в себе, с каждым годом лишь всё больше сожалея, что не он сейчас с Шоном на фотографиях. "Зато он счастлив с Финном." Да, тут он прав. Шон счастлив, но и Финн не смог заменить ему Даниэля. Волчонок отходит к кровати, обессиленно падая на неё и закрывая лицо руками. "В итоге, ты остался одиноким волком." На пару мгновений позволяет своей фантазии разыграться, представляя себя рядом с Шоном на заднем дворе их отцовского дома в Пуэрто-Лобосе. Как они могли бы купаться в океане по утрам, а вечерами провожать закат солнца на веранде. Сидеть, отвлеченно болтать и пить холодное пиво из банок. Смотреть друг на друга с бесконечной любовью в глазах, быть свободными от правил, запретов и высоких моральных принципов. Быть рядом и вместе. В душе опять поднимается волна удушающей тревоги. Надо срочно прекращать. Нехотя раскрывает глаза и достаёт телефон из кармана домашних шорт. Открывает список контактов и листает до буквы Ш. Долго смотрит на мексиканский номер, переходя во вкладку сообщений. Десятки сообщений от Даниэля, оставшиеся без ответа, лишь сухие поздравления от Шона с днём рождения из года в год в одну и ту же дату. "Ты так жесток ко мне." Пальцы застывают над открытой клавиатурой. Душа снова тянется за границу под жаркое мексиканское солнце, но тело остаётся лежать на кровати в Америке, постепенно разрушая себя изнутри. "Ты должен жить дальше, Даниэль. Ты его больше не вернёшь." Он всё это прекрасно понимает, он честно пытается двигаться дальше. Случаются приступы гнева, и он силой срывает все полароидные фотографии со стены, грозясь вот-вот их сжечь, порвать или просто выбросить. Всё, что угодно, лишь бы забыть обо всём, что связанно с Шоном. Каждый раз он вовремя останавливается, бережно вешая их обратно и проживая одну паническую атаку за другой. "Волки сильны лишь вместе. В клетке или по раздельности они падут." И Даниэль пал. Он обещает себе каждый раз бросить идею вернуть любовь брата, но каждый раз надеется, что в этот раз Шон обязательно возьмёт трубку и они поговорят. Он сможет всё объяснить старшему, и тот его простит. Он обязательно его простит. Нажимает на кнопку исходящего звонка, слушая длинные телефонные гудки. Что осталось от братьев-волков? Рисунок на дереве и очередной пропущенный вызов от Даниэля в телефоне Шона.