Странная жизнь братьев Диас

— Шон, это же моя любимая песня! Идём танцевать! Даниэль поднимается из-за их столика, оставляя на нём полупустой шот текилы. — Enano, ты же знаешь, я не люблю танцевать при других. Иди, покори всех. — Шон мягко улыбается в ответ, провожая глазами удаляющегося младшего брата. Тот лишь бросает напоследок колкий взгляд старшему и ускользает на танцпол. Поднимая руки вверх, он прикрывает глаза и отдаётся потоку латинской музыки, позволяя ей уносить его далеко за пределы реальности, где есть только он, любимая песня и ничего более. Совсем рядом с ним танцует молодая мексиканка, ненавязчиво проявляющая свой интерес, но Диас младший не особо спешит обратить на это внимание. Даниэль, в свою очередь, бесстыдно крутит бёдрами, то и дело приоткрывая глаза и посматривая на Шона, оставшегося за столиком. Тот крутит шот в руке, резко опрокидывая и выпивая всё содержимое за раз. Ему страшно от того, что сегодня грани правильного и неправильного слишком размыты. Он пытается не заглядываться на маняще покачивающиеся в ритм песни бёдра Даниэля, всё время одергивая себя и переводя глаза на других гостей бара, отчаянно надеясь, что хоть кто-то сможет его заинтересовать. Однако он каждый раз терпит полное фиаско и возвращается к младшему брату, а тот, поймав этот пьяный заинтересованный взгляд, самодовольно улыбается и отворачивается, позволяя старшему себя разглядывать. "Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт." Шон рвано отодвигает от себя пустой стакан, ощущая себя глупым волком, загнанным в клетку. Внизу живота неприятно тянет лишь от одного вида такого разгоряченного Даниэля, чья расстёгнутая рубашка обнажает подтянутый подростковый торс, шея покрыта испариной, а щёки горят румянцем. Шон проклинает себя и вновь старается зацепиться взглядом хоть за кого-то в этой толпе, лишь бы не ощущать это пожирающее чувство вины внутри себя. К слову, это чувство быстро отрезвляет. "Ты отвратителен, Диас." Сегодня семнадцатый день рождения Даниэля. Шон, как заботливый старший брат, организовал поездку в соседний городок, снял им номер в гостинице и повёл именинника в лучший бар во всей Мексике с недавних пор, в совладельцы которого удачно вписался их давний приятель Финн Макнамара. Объездив буквально каждый штат Америки, Финн вдруг понял, что соскучился по лучшему из всех парней, что он когда-либо встречал, Шону Диасу. Оказавшись на пороге их дома в Пуэрто-Лобосе, он заявил, что отныне они пара. И они правда ею пытались быть. Младший братец Шона оказался причиной их расставания во всех возможных смыслах. Бывшие любовники предпочли остаться в хороших отношениях, ведь отныне они живут в соседних городах. Макнамара так сильно соскучился по Диасам, что организовал аттракцион невиданной щедрости — весь алкоголь для них сегодня бесплатный, что братьям только на руку. Они определенно заслуживают отдыха от серых будней. Даниэль бесконечно счастлив вновь отправится в семейное путешествие, пусть и не такое, каким оно было в Америке. Да, эти долгие поездки на машине, завтраки на автозаправке при рассвете солнца очень полюбились младшим. Раньше они частенько позволяли себе спонтанно сорваться и куда-нибудь съездить на выходные, а то и на всю неделю, но с недавних пор Шона полностью поглотила работа в мастерской. Даниэль действительно очень ждал своего дня рождения, ведь сегодня, наконец, брат весь в его распоряжении, как раньше. Ради такого он готов ещё раз родиться за один год. Как нельзя кстати, к столику подходит милейшего вида официантка, обаятельно улыбающаяся Шону и интересующаяся, повторить ли ему заказ. Тот утвердительно отвечает, на что получает несколько отвлечённых вопросов. Завязывается лёгкий, непринуждённый разговор, что не ускользает от внимания Даниэля. Девушка вскользь интересуется, местные ли они, ведь она их ни разу до этого не видела, а городок совсем небольшой. Шон только успевает ответить, что они из соседнего Пуэрто-Лобоса, как на него сваливается шквал ненужной информации о том, что у официантки там с десяток троюродных братьев и сестёр. Пьяный Шон обязательно это запомнит. Обязательно. — То есть вы с ним вместе? — Шона резко трезвеет от этого неожиданного вопроса посреди разговора, мимолётно взглянув на веселящегося Даниэля. — А вы как думаете, сеньорита? — в надежде избежать прямого ответа на вопрос (даже для самого себя), он лишь многозначительно поднимает одну бровь, смотря прямо ей в глаза. Девушка смущенно улыбается и спешит за барную стойку, чтобы поскорей вернуться с повторным заказом. Шон начинает подозревать, что Даниэль специально ради подобных вопросов заставил старшего надеть одинаковые гавайские рубашки, ведь за сегодняшний день слышит их не в первый раз. Засранец, надавил тем, что он сегодня именинник и всё ему можно. Если честно, со стороны они действительно походят на влюблённую пару, и рубашки только подкрепляют этот сложившийся по кусочкам пазла образ. Возвращаясь к заданному вопросу официанткой, Шон каждый раз удивляется, неужели никто не видит такого явного сходства в их чертах лица. Как там говорится? Мы ищем себе в партнёры тех, кто похож на нас самих? Ну не настолько же! В этот момент Даниэль наконец-то возвращается с танцпола, заваливаясь на диванчик рядом с Шоном. Пытаясь отдышаться, он тянется и берёт недопитый коктейль, обхватывая губами трубочку и смотря на Шона. Тот лишь недовольно закатывает глаза. — Я тебя до гостиницы потом на руках не понесу, пьянь. — У тебя нет выбора. — Каждый раз пытаюсь об этом забыть. Даниэль фыркает и пихает старшего локтем, на что тот в ответ лишь усмехается. Официантка незаметно подпархивает в столику, оставляет на нем вновь заказанные Шоном напитки и также незаметно удаляется, смешиваясь с толпой. Ещё некоторое время они отвлеченно разговаривают, осушая бокалы и повышая градус алкоголя в крови. В конце концов Даниэлю наскучивает тут сидеть, он встаёт и тянет Шона на пляж, на котором сегодня жгут большой костёр и где их явно заждались. Шон повинуется и следует за пьяным братцем, который так забавно покачивается из стороны в сторону. Вдохнув ночной свежий воздух, Шон немного приходит в себя. Всё-таки последний шот был лишним. "Лишь бы не натворить глупостей." С этими мыслями он смотрит на впереди идущего Даниэля. — Ола! А вот и мои любимые, но безумно странные братья Диас! — им навстречу выдвигается лучезарный Финн, раскрывая объятия для младшего и покачивая его из стороны в сторону, — Сегодня кто-то повзрослел ещё на один год, поздравляю, Даниэль! Все мы сегодня в твоём распоряжении. — Финн, бро, спасибо большое! — волчонок одаривает старого друга благодарной улыбкой и высвобождается из его рук, наблюдая со стороны, как бывшие любовники, в свою очередь, здороваются куда более сдержано, коротко обнявшись. Кивнув головой в сторону компании веселящихся молодых людей, он обращается к Шону, — Прости. Не могу устоять! — Развлекайся, enano. Это твой вечер. После этих слов Даниэль моментально удаляется продолжить своё прерванное веселье в баре, а Шон и Финн присаживаются на бревно у костра, находясь в поле зрения именинника. — Он выглядит таким счастливым сегодня. — наконец озвучивает Финн, наблюдая за танцующим и смеющимся Даниэлем, что иногда спотыкается о других людей, но они лишь бережно помогают ему удержаться на ногах. — А я счастлив, что могу его таким делать. — Шон зарывается ступнями в холодный песок, игнорируя пристальный взгляд напротив. — Хватит себя винить в том, над чем ты не властен, дорогой. — Шон поднимает виноватый взгляд на Финна, — Только не начинай всё отрицать. Я всё давно понял и не осуждаю тебя. Любовь прекрасна, какой бы неправильной она ни была. А я напомню, что мы все с вами наплевали на мораль и правила общества ещё в Америке. — Шон грустно улыбается, на мгновение окунувшись в воспоминания семилетней давности. — Но он мой брат. Я не имею право так калечить ему жизнь. — Да пойми же ты наконец: он давно не ребёнок. Ты имеешь право на любовь, он имеет право на правду. И не говори мне, что эта твоя тайна не образовала пропасть между вами. Я частенько переписываюсь с Дэни, я вижу, как ему тяжело от этого неведения, а ты держишься какой-то совершенно несправедливой дистанции. Шон опускает голову и тяжело вздыхает. Голос разума сообщает ему, что Финн вновь прав. И ведь, действительно, как только Шон принял свои "неправильные" чувства к младшему, они сильно отдалились. Если до этого они были словно единый человек, делили на двоих эмоции и переживания, то теперь старший выстроил невидимые границы с младшим, насильно отделив его от себя. Он опять за двоих решил, что так будет лучше. Ни разу такого не было, и вот опять. Но вот только он даже не подозревал, что младший давно сгорает внутри от неразделенной любви к Шону. И вся близость, что была у них раньше, давала ему хоть малейший шанс быть рядом с любимым человеком, не требуя от него ничего взамен, то теперь, отобрав у него и это, он медленно сходит с ума. Оказалось, что впустить в их маленький мир кого-то ещё со временем стало совсем невозможно. Шон пытался. Даниэль пытался. Всё безнадёжно, они стали целым миром и бесконечной любовью друг для друга, осознание чего больно ранило их обоих. Больше они не прикасаются друг к другу лбами. Старший не может выдержать этой близости, постоянно выворачиваясь из объятий младшего. Младший злится от такой реакции, каждый раз безуспешно пытаясь выяснить в же причина, ведь этот жест всегда их успокаивал, дарил чувство надежности и защищенности в объятиях друг друга. "Что же произошло с нами?" Сегодня он намерен всё выяснить. Сегодня они вновь проводят время вместе, как раньше. Позволив себе выпить немного лишнего, они расслабляются и выходят за пределы всех незримых запретов. Да так резко, что Шон не сразу осознает, что происходит. Чего только стоят развязные танцы Даниэля, притягивающие всякое внимание старшего брата и сводящие с ума от желания. Шон судорожно цепляется пальцами за попытки держать дистанцию, но, по своей же глупости, снимает им номер с общей кроватью. Возвращаясь к реальности, Шон смотрит в голубые глаза напротив, пытаясь подавить в себе разгорающуюся тревогу. — Финн, знай, я всегда буду тебя любить. — Я знаю, родной. — он кладёт руку на колено Шона, как тогда в лесу, семь лет назад, — Но ещё я знаю, что в этой битве я не выйду победителем. Потому что здесь, — он тычет пальцем в грудь Шону вновь как тогда, и это не ускользает от внимания Даниэля, — всегда будет он на первом месте. Так было семь лет назад, так будет и семь лет спустя. Я люблю тебя, но ты заслуживаешь того, чего жаждешь так давно. — небольшая заминка в словах Финна цепляет внимание Шона. Словно он давно готовился к этой речи, но совсем не хотел её толкать, — Я буду рядом, если ты позволишь, но как друг. Тебе обязательно нужен такой взбалмошный идиот, как я. — старший волк по-доброму улыбается в ответ, одобрительно кивая головой и кладя ладонь на колено своего бывшего возлюбленного. Со стороны все повторяется, Даниэль закипает – он не может позволить всему этому вновь случится. Дальше по сценарию идёт поцелуй, но он даже в мыслях не готов с этим смириться. Ревность Даниэля находит выход в костре, что вспыхивает с новой силой, но мало кто сейчас обращает на это внимание. Жаль, он не умеет читать по губам. — Приезжай к нам в гости. У Даниэля полно друзей в школе, а вот я не вылезаю из мастерской. Кстати, у тебя ведь скоро день рождения? — О чем воркуете, голубки? — Даниэль подлетает к парням, чуть не завалившись на Финна. Он с силой нажимает на плечо Финна, тем самым разрывая физический контакт бывших любовников. — О тебе, дружок. Сегодня все наши разговоры только о тебе. — Финн многозначительно улыбается Шону, что замечает и Даниэль. Волчонок лишь еще больше закипает от такого пристального внимания со стороны бывшего хиппи к персоне своего старшего брата, — Кстати, советую вам сходить искупаться. Вода просто потрясающая. Братья переглянулись и сразу же согласились с ним, признавая, что сейчас самое время побыть им наедине, вдалеке от посторонних глаз. Собравшись, они спешно попрощались с Финном и его компанией, обещая утром встретиться для совместного завтрака. Макнамара уж очень редко видится с братьями Диас, поэтому не хочет их отпускать как можно дольше. Отойдя на достаточное расстояние от костра, Даниэль наконец решает задать волнующий его вопрос: — Вы решили сойтись? — Что? Enano, с чего ты взял? — Шон удивленно смотрит на младшего брата, отвлекаясь от подступающих волн океана к его лодыжкам. — Ты отдалился от меня, но так близко был с ним сейчас, я видел! Скажи, ты ведь хочешь его, как тогда? — Даниэля уничтожает эта ревность, поэтому ему сейчас же нужны ответы, иначе он совсем себя изведёт. — Это вообще никак не связано... Подожди. Ты ревнуешь? — Ты такой придурок, Шон. — волчонок устало закатывает глаза, избегая прямого ответа старшему. — Эй! Следи за языком. — Диас старший тянется дать подзатыльник младшему, но его руку останавливают силой телекинеза, после и вовсе поднимая всего его над землей, — Даниэль, прекрати! — А что ты мне сделаешь? — до младшего резко доходит, что он может отыграться на старшем за все свои недавние переживания... приходит он к этой мысли не без помощи бурлящего в его крови алкоголя, конечно. Он силой относит Шона к океану, опуская совсем над поверхностью воды и грозясь окунуть, — Мы же шли искупаться, мне кажется, сейчас самое время. — Enano, опустишь меня в воду, и я тебя придушу. — Я боялся, ты и не предложишь. Но отреагировать Шону не дают. Даниэль, как и грозился минуту назад, ослабляет свою мощь и Шон погружается в воду, прокричав что-то нечленораздельное младшему. Тот лишь довольно улыбается своей маленькой удавшейся шалости. Скидывая на ходу рубашку на песок, Даниэль медленно погружается в воду и идёт спасать своё ворчливое чудо. Шон уже не злится и не кричит. Лишь недовольно смотрит на подплывающего Даниэля и обрызгивает того водой. "Ладно, заслужил." — Прости. — В мокрой рубашке до гостиницы пойдёшь сам. Они долго и пристально смотрят друг на друга, но первым это напряжение решает разбавить Даниэль. Он начинает широко улыбаться, заигрывая бровями, на что Шон сдаётся, одаривая того побежденной улыбкой. Барахтаясь в воде, они погружаются в воспоминания из детства и то, как Шон в первый раз учил Даниэля плавать. — А раньше ты грозился опустить меня в воду, когда я просил о пощаде. — Никому не советую заводить братьев со суперспособностями. Они ужасно мстительные. Даниэль в ответ накрывает Шона с головой импровизированной волной, показывая язык в знак своего недовольства. Старший стряхивает капли воды с глаз и искренне смеётся. — Ладно, все равно люблю тебя, засранец. Секунда. Пропущенный удар сердца. "Сейчас самый подходящий момент." Даниэль неожиданно подплывает к Шону в плотную, так, что их ноги соприкасаются под водой. Всё веселье в глазах волчонка резко перерастает во вселенскую серьезность. Даниэль кладёт руки на плечи Шона, разворачивая его к себе и крадя всё его внимание. Старший замолкает, взглядом выражая глубокую заинтересованность и беспокойство такой резкой сменой настроения Даниэля. — Шон, знаешь, что я загадал на день рождения? — Нет. Они ещё несколько секунд молча смотрят друг другу в глаза, видя в них испуг, перемешивающийся с искрящимся возбуждением. Никто не позволяет себе отстраниться, в глубине души понимая, что сейчас они достигли точки невозврата. Наконец младший вырывается из оцепенения и поддаётся вперёд, мягко касаясь губ старшего. Касается аккуратно, словно всеми своими движениями спрашивая разрешения на такой порыв чувств. Шон не отвечает, но и не отодвигается. Перед глазами лишь подрагивающие ресницы младшего брата, нахмуренные брови и ощущение влажных губ на своих. Шон ещё до конца не осознаёт, что сейчас с ним это происходит. Пьяный рассудок предательски подводит его. Даниэль решает отстраниться первым, боясь встретиться взглядом со старшим, он смотрит немного вниз, на выпирающие под мокрой тканью ключицы Шона. Решив поставить точку в этой немой сцене, он набирается смелости произнести заветное признание: — Я загадал тебя, Шон. Я люблю тебя. Старший брат молчит, в душе бушует ураган, соразмерный тому, что снёс несчастный городок Аркадия Бэй. Шон и не знал, что может испытывать столько чувств одновременно. "То есть, всё это время мои чувства были взаимны?" Осознание больно бьёт его под дых, заставляя сожалеть о каждом грубом слове и жесте в сторону его волчонка. Он исправится. Он обязательно исправится. Теперь всё будет иначе. — Только не молчи, прошу тебя. — Даниэль замечает, что томительное ожидание какого-либо ответа затянулось. Он нервно кусает нижнюю губу, не понимая — он сейчас разрушил их семью и лишился всего, что у него есть? Или приобрёл нечто большее? Шон в ответ осторожно обнимает Даниэля за талию и тянется к его губам, нежно целуя. Волчонок жмурится, боится, что этот момент вовсе не реален. Боится, что всё это лишь сон, плод его больного воображения. Попробовав коктейль волнений и страхов Даниэля на вкус, Шон ласково поглаживает младшего брата по голой коже спины, заботливо успокаивая. Осознавая, что это все же реально, что его принимают и отвечают взаимностью, Даниэль с удовольствием тает в руках старшего, позволяя дрожи во всем теле отступить. За одно мгновение они преодолевают пропасть и вновь становятся единым целым, но теперь чем-то гораздо большим. И им предстоит ещё долгий путь, чтобы понять и распробовать эту новую запретную близость. Нехотя оторвавшись друг от друга, Шон наклоняется и касается лбом лба младшего. Заветный жест, означающий, что всё наконец-то вернулось на свои места. Прикрыв глаза, Шон одной лишь кожей ощущает, что Даниэль светится бесконечным счастьем и благодарностью. Благодарностью, что Шон принимает его, отвечает такой же взаимной любовью и, наконец, открывается перед ним. Даниэль так долго этого ждал. Сердца братьев-волков наполняются новыми чувствами, согревая их давно потерянные души. Шон, как лучший старший брат, сделал всё, чтобы в этот день Даниэль был самым счастливым. — Желаниям свойственно исполняться. С днём рождения, Даниэль.