Квир-реалии

Глава шестая БЕГЛЕЦ Краткое содержание: Флэшбэк: У отца Тима Рейли в доме священника двое посетителей. Питтсбург, декабрь 1988 года. Автор — Можно войти? — спросил дрожащий голос, когда отец Тим Рейли открыл дверь приходского приюта в церкви Святого Лоуренса. — Брайан, — ответил Тим, удивленно отступая назад. Его желудок подпрыгнул, — что ты здесь делаешь? — Это долгая история, Тим, — ответил мальчик, шмыгая носом. Шел снег. Через пять дней наступит Рождество. — Тогда заходи, — сказал Тим. И Брайан вошел в дверь, опустив голову. Тим отвел Брайана на кухню и поставил чайник на огонь. — Как насчет мятного чая? Или горячего шоколада? Брайан пожал плечами. — Что угодно. Он снял тяжелое зимнее пальто. Оно выглядело новым с пушистым меховым воротником. Брайан аккуратно повесил пальто на спинку одного из видавших виды кухонных стульев и сел на него. Его нос и щеки покраснели от холода. — Ты проделал весь этот путь пешком? — спросил Тим, садясь в кресло напротив. Он пристально смотрел на мальчика, которого так старался забыть последние несколько месяцев. — Я сел в автобус, а остаток пути шел пешком. Это недалеко, — Брайан достал бумажную салфетку и высморкался, — я немного простудился. — Разве у тебя завтра нет занятий? Брайан посмотрел вниз. — Завтра начинаются Рождественские каникулы. Тим фыркнул. — Нет, Брайан, это не так. Пятница — последний день для питтсбургских школ, и Рождество было в воскресенье. Так что же происходит? Почему ты здесь, когда уже 11 часов вечера? — Как ты думаешь, почему? — ответил мальчик, его губы дрожали. — Твой отец вернулся домой пьяным? — мягко спросил Тим. Брайан кивнул. — Думаю, он начал праздновать еще с понедельника. Вернулся из своей лиги боулинга немного раздраженным, и я совершил ошибку, оказавшись живым и на его пути. Я сидел в гостиной, делал домашнее задание и смотрел телевизор. Он сбросил мой учебник по химии на пол. Поэтому я встал и сказал ему, чтобы он не связывался со мной. Чайник засвистел, Тим встал, налил две чашки чая и поставил их на стол. — Это должно быть было трудно. — Знаешь, Тим, иногда… иногда ты можешь вынести не так уж много. Он… он довольно сильно ударил меня, но я просто стоял и ждал. Это его остановило. Поэтому я сказал, что если он ударит меня еще раз, я ударю в ответ… И вышибу ему, блядь, мозги! И он отступил. Он действительно отступил! — Этот человек — трус, Брайан. А трусы не любят, когда им бросают вызов, — сказал Тим, делая глоток дымящегося чая, — кроме того, ты больше не ребенок. Держу пари, ты такой же высокий, как и он. — Почти, — ответил Брайан, — отец мог бы раздавить меня, если бы захотел. Он все еще намного больше меня. Но он отступил, — Брайан взял чашку с чаем и уставился в нее, — но я не мог там оставаться. Не могу находиться в этом доме, — он посмотрел на Тима, его карие глаза сияли всем, что он не мог выразить, — я едва держусь там. Каждый день мне приходится ходить по яйцам. Я, блядь, считаю дни до выпуска, а потом… На сердце Тима было тяжело от всего, что пережил Брайан. — Что потом, Брайан? Брайан покачал головой. — Неважно. Если я поступлю в хорошую школу и получу стипендию, то смогу двигаться дальше. Смогу устроить свою собственную жизнь и забыть обо всех них. А если я этого не сделаю… Думаю, найду работу. Может быть, пойду во флот или что-то в этом роде. — Ты определенно попадешь в хорошую школу, Брайан, — ободряюще сказал Тим, — и получишь стипендию. Твои оценки все еще на высоте, правда? — Да, — прошептал Брайан. — А… твой спонсор? — спросил Тим, и в его голубых глазах мелькнула тень ревности, — он все еще в фокусе? — Да, — повторил Брайан, отведя взгляд от Тима. Брайан взял белую керамическую сахарницу и насыпал ложкой горку сахара, шумно помешивая. — Тогда почему ты не пошел туда? К Скэнлонам? Зачем пришел сюда? Мальчик поднял голову. Теперь Тим ясно видел, куда Джек Кинни ударил своего сына. Синяк начинал расплываться по левой щеке. «Должно быть, это была тяжелая пощечина», — подумал Тим. Ему ужасно хотелось прикоснуться к синяку. Как-нибудь вылечить его. Исцелить этого мальчика, полностью и навсегда. — Сначала я зашел к Майки. Его школьный друг. Невысокий мальчик с грустными глазами, который любил комиксы. — Но дома никого не было. И я не мог пойти к Фрэнку. Его дочери все дома на Рождество, и у них там много родственников, и вечеринки, и все такое каждый вечер, — Брайан отпил немного чая, — чай приятный и теплый, — прокомментировал он, — Фрэнк сказал мне держаться подальше от дома, пока все эти люди рядом. Я думаю, что его жена Грейс начинает что-то понимать. Или он боится, что одна из его дочерей западет на меня, — Брайан горько усмехнулся. — Ты знал, что это произойдет… в конце концов, — тихо сказал Тим. — Знал. Но иногда, когда тебе действительно нужно быть с кем-то… — Брайан сделал паузу, играя со своей чашкой, — я подумывал о том, чтобы съездить на Либерти-Авеню и подцепить там какой-нибудь трах. Я достаточно высокий, чтобы ко мне не приставали, когда я захожу в бары. И достаточно горячий, чтобы выбирать кого захочу. Это означало бы место, где можно остановиться на ночь, и немного дополнительных денег, чтобы купить что-нибудь поесть и продержаться пару дней. Тим вздохнул. Это всегда было самым большим его страхом. Что Брайан вернется к проституции, когда все станет сложнее. Это была одна из причин, по которой Тим был так полон решимости найти ему хорошего спонсора. Но все как-то пошло не так. — Так почему же ты этого не сделал, Брайан? — Не потому, что у меня с этим проблемы, потому что у меня их нет, Тим! — огрызнулся Брайан, — трах — это блядство. Кто-то всегда что-то получает от этого, будь то еда, наличные или просто кайф… Я не знаю. Мне не хотелось быть сегодня с каким-то незнакомцем. Просто не знаю. Поэтому я пришел сюда вместо этого. Если ты хочешь, чтобы я ушел, просто скажите об этом. — Нет, — ответил Тим, — я не хочу, чтобы ты уходил. Ты голоден? На кухне в главном доме осталась курица. И у меня здесь есть кое-что для сэндвичей. — Я не голоден. Хотя спасибо, — Брайан допил остатки чая, — я просто очень, очень устал. Тим отвел Брайана в лазарет и включил свет. Это была та же комната, где жил Брайан бОльшую часть времени в Сент-Лоуренсе. Туда его перевезли после того, как Тим обнаружил, что трое старших парней издевались над ним прошлой весной. — Это все еще не модно, но не так уж плохо, — весело сказал Тим. Брайан огляделся. Его картонная коробка с книгами исчезла, а щетки и расчески больше не было на маленьком комоде, но в остальном все выглядело так же. Над кроватью висел портрет Святого Сердца*. — Возьми дополнительное одеяло. Отопление в этом старом доме не слишком хорошее. — Спасибо, — сказал Брайан, — я уверен, что все будет хорошо. — О, и еще здесь есть салфетки, — Тим открыл шкаф, где хранились средства первой помощи, и достал коробку, — ты же хочешь позаботиться об этой простуде. — Еще раз спасибо, — Брайан поставил коробку на маленький столик рядом с кроватью. Он вытащил салфетку и высморкался, — спасибо, что позволил мне остаться здесь, Тим. Лучше здесь, чем бродить по улицам посреди ночи. Тим думал о том, что случилось с Брайаном в последний раз, когда он сбежал из дома в разгар зимы почти год назад. Он оказался в Нью-Йорке с пристрастием к наркотикам, продавая свою задницу, чтобы выжить. Он едва пережил это испытание. Но теперь у него есть альтернатива, думал Тим. И он не хотел, чтобы все вернулось на круги своя. Тим поднялся наверх и приготовился ко сну. Ему нужен был отдых. В этом году у мальчиков был полный цикл занятий по подготовке к Рождеству. Они устраивали большую вечеринку и обменивались подарками на Сочельник, а затем День открытых дверей для попечителей и «Друзей Святого Лаврентия» в день Рождества. В последнее время у Тима не было много времени на размышления, потому что все было так беспокойно. Он чувствовал себя виноватым за то, что не следил за успехами Брайана так, как должен был. Брайан был большим потенциалом, историей успеха, и он не хотел, чтобы мальчик упал на обочину только потому, что Тим был слишком занят, чтобы быть рядом, когда Брайан действительно нуждался в нем. Но было так много других мальчиков, думал Тим, так много людей, и все они нуждались в чем-то. Тим вздохнул, закончив молитву. Он сделал короткую запись в своем дневнике. Редко удавалось записывать все, о чем он думал. Его Духовный наставник был бы разочарован отсутствием прогресса в этом отношении, но что он может сделать? Днем просто не хватало времени. И никогда не бывало достаточно времени для себя… Тим лег в постель и закрыл глаза. Все, казалось, шло так хорошо. Финансирование Святого Лаврентия было увеличено. Теперь у него было два помощника мирянина, Джон и Эндрю, которые помогали присматривать за мальчиками и замещать Тима, когда ему требовался перерыв. И этот маленький сбой с Брайаном… это не казалось слишком серьезным. Он позвонит приходскому священнику миссис Кинни и отвезет его в их дом, чтобы облегчить Брайану дорогу домой. Или пригрозит Джеку Кинни социальными органами. Это срабатывало и раньше, и наверняка сработает снова. Брайан был так близок к тому, чтобы поступить в хороший колледж и выбраться из этой адской дыры его дома. Осталось всего несколько месяцев… Дверь в комнату открылась. Было очень темно, но Тиму даже не нужно было догадываться, кто это был. Он чувствовал его присутствие, его тепло, его дыхание на всем протяжении комнаты. Брайан откинул одеяло с кровати и забрался в нее. — Брайан, иди вниз, — сказал Тим, — я серьезно. Я не поэтому разрешил тебе остаться. — Мне холодно. И там внизу темно. Ты же знаешь, я боюсь темноты. Брайан придвинулся к мужчине. Конечно, он был голый. Прикосновение было таким знакомым, таким желанным. Даже когда Тим протестовал, его тело тянулось к Брайану, чтобы дать ему понять, как сильно его не хватало. Эрекция Тима выдавала его всякий раз, когда он был так близко. — Я знаю, что ты хочешь меня, Тим. Тебе не нужно ничего делать. Просто позволь мне остаться здесь. Не отталкивай меня тоже, — голос мальчика дрогнул от волнения. — Брайан, я не хочу причинять тебе боль. Оттолкнуть тебя не значит отвергнуть тебя. Но ты же знаешь, что это неправильно. — Какая разница? — мальчик пожал плечами, — я спал здесь с тобой все лето. Так какое значение имеет еще одна ночь? — Не в этом дело. Как ты сам мне лаконично указал, я не твой бойфренд. Ты не можешь продолжать это делать, — Тим сглотнул, сердце застряло в горле, — я не могу продолжать это делать. Голова Брайана лежала на его груди, и Тим знал, что он плачет. У этого парня было так много всего — внешность, ум, обаяние — и все же он был так отчаянно несчастен. Так отчаянно нуждался. Изголодался по любой привязанности. И Тим понял, что он тоже. Он изголодался по кому-то близкому. Кому-то, с кем можно поделиться своими чувствами. Но не просто кто-то. Он изголодался по Брайану. Тим пытался бороться со своими чувствами к мальчику все лето, надеясь, что, когда Брайан вернется домой, эмоции, переполнявшие Тима, исчезнут. Но они не исчезли. Они были так же сильны, как раньше. И присутствие Брайана здесь, рядом, в его постели, просто раздувало это пламя. Тим погладил Брайана по волосам. На ощупь они были как шелк. — Тим? Что со мной такое? Ты думаешь, я сошел с ума или что-то в этом роде? — Конечно, нет, малыш, — сказал Тим, крепко обнимая его, — почему ты так говоришь? — Не знаю. Наверное, мои чувства. Иногда я просто чувствую себя чертовски запутанным. Я не знаю, что делаю половину времени. — Думаю, что это нормально для семнадцатилетнего парня, Брайан. Даже у взрослых внутри все смешивается. Я знаю, что говорю. — Но ты знаешь, кто ты, Тим. Ты священник. Тебе не нужно сомневаться. Ты уверен. — Правда? — серьезно ответил Тим. — Я совсем не уверен. Ни в чем. Особенно когда ты здесь. Я сейчас веду себя совсем не как священник, не так ли? — Я облажался? — спросил Брайан, вытирая глаза краем простыни. — Прости, если я тебя разозлил. — Не извиняйся, Брайан. Ты не облажался. — Но я знаю, что это так. Я облажался со всеми, с кем был близок. Может быть, если бы мой старик не избил меня. И, возможно, если бы я не оказался в Нью-Йорке. Может быть, если… — мальчик остановился и скорбно сдавленно вздохнул, — может быть, тогда я не был бы так запутан. Может быть, я мог бы быть нормальным. Может быть, я все еще могу им стать. — Ты имеешь в виду «нормально», когда тебе нравятся девушки и ты делаешь все то, что делает семнадцатилетний парень? — Наверное, — Брайан вздохнул, — Но ведь этого никогда не случится, правда? — Я думаю, что замешательство, которое ты чувствуешь, вполне нормально, Брайан, — сказал Тим. Его пальцы обхватили прядь шелковистых волос Брайана, — большинство твоих ровесников чувствуют себя запутанными. У большинства из них проблемы с родителями. Многие из них пытаются понять, что такое жизнь. И ты тоже. Брайан фыркает. — И большинство из них были наркоманами? Или шлюхами? Сколько из них трахают своего священника? Или сорокапятилетнего мужика, который финансирует их образование? Это делает меня действительно нормальным, Тим! — Брайан, послушай меня, — ответил Тим, — я не говорю, что то, что ты делаешь, или то, что мы делаем, правильно. Но это не делает тебя плохим. Потому что это не так. Иногда мы выживаем, как можем. Иногда мы делаем выбор, который не всегда является лучшим, но всегда есть другие шансы. Много, много шансов. Ты должен верить, что то, какой ты есть, не так уж плохо. В этом нет ничего плохого. Бог создал тебя таким. И Он создал нечто прекрасное, когда создал тебя, Брайан. — Тогда почему мне так плохо? Тим глубоко вздыхает. — Может, тебе лучше спуститься вниз? — он начал садиться. — Нет! Позволь мне остаться здесь и просто спать, хорошо? — воскликнул Брайан. Он потянул Тима обратно, поглубже в одеяла. Декабрьский воздух в плохо отапливаемом доме священника был холодным. Тим баюкал голову Брайана на груди, пока не почувствовал, что его прерывистое дыхание стало ровным. Брайан крепко спал, но Тим смотрел в темноту перед собой. Интересно, что он теперь будет делать. Знание того, что чувства, которые, как думал Тим, начали отступать, были прямо здесь, такие же сильные, такие же невозможные, как и всегда. *** На следующий день Брайан отказался возвращаться домой, и Тим отправил его работать с другими мальчиками. Они подготавливали Святого Лаврентия к Рождеству путем уборки и украшения. Брайан, который привык командовать другими мальчиками из своего предыдущего пребывания, взял на себя ответственность и заставил молодых шевелиться так, как помощники Тима по совместительству, Джон и Эндрю, никогда не смогли бы заставить. Что-то было в Брайане, что делало его прирожденным лидером, или прирожденным тираном. Он выглядел властно, высоко подняв голову уже и без того высокого тела, и у него была черта характера, которую, как чувствовали мальчики, им лучше не пересекать. Тим действительно чувствовал себя уверенно, оставив Брайана за главного, пока сам работал в офисе, а Джон ходил по магазинам. Тим задумался, не позвонить ли родителям Брайана. Наверняка им интересно, где он. Наверняка они беспокоятся о нем. Но потом вспомнил, что это были те же самые люди, которые даже не сообщили о пропаже своего сына, когда он сбежал почти год назад. Те же самые люди, которые никогда не навещали его в больнице во время его реабилитации от наркомании. Кто принял перевоспитанного Брайана обратно в свой дом с великой неохотой. Но, в конце концов, на Тиме лежала ответственность. Он нашел номер Кинни и позвонил. К его облегчению, сработал автоответчик. Тим оставил короткое, фальшиво веселое сообщение, в котором сообщал миссис Кинни, что ее сын находится в доме Святого Лаврентия и что она должна позвонить отцу Тиму, чтобы обсудить ситуацию. Тим также добавил, что Брайан помогает с празднованием Рождества, и Тим позаботится о том, чтобы ее сын присутствовал на мессе, так как это был Священный день долга. Тим надеялся, что эта часть информации вытряхнет миссис Кинни из ее безумного оцепенения, поскольку она была ярой приверженкой своего собственного религиозного долга. Но прошло два дня, и ни Джоан Кинни, ни ее жестокий муж не перезвонили. Брайан не казался особенно обеспокоенным. Тим одолжил Брайану пару своих старых джинсов, несколько трусов и футболок, и мальчик с легкостью вернулся к рутине в Доме Святого Лаврентия. И каждую ночь, Брайан забирался в постель Тима, и они занимались любовью. Это было более чем просто. В пятницу, за день до Сочельника, Тим отправил Брайана, Эндрю и мальчиков в местный торговый центр в старом фургоне, чтобы купить друг другу небольшие подарки. Они также собирались съесть пиццу в фуд-корте, чего мальчики с нетерпением ждали всю неделю. Тим сидел в своем кабинете в доме священника, когда услышал звонок. Выглянув, увидел мужчину, стоящего в дверях. Это был Фрэнсис Скэнлон. — Я знаю, что Брайан здесь, — сказал Скэнлон, отряхивая снег со своего дорогого верблюжьего пальто. — Откуда вы знаете, что он здесь? — холодно ответил Тим. Фрэнк Скэнлон был последним человеком, которого Тим хотел бы видеть. — Мне сказала его мать. Я звонил туда сегодня днем, искал его, — ответил Скэнлон, ожидая у входа приглашения пройти. Но Тим колебался. Он не хотел, чтобы Фрэнсис Скэнлон, с его дорогим пальто, роскошной машиной и Золотой карточкой, забрал Брайана. Тим давно пожалел о том дне, когда привел Брайана в дом Скэнлонов, выставляя его на показ, как призового пони. Но уже слишком поздно сожалеть об этом. — Забавно, что миссис Кинни до сих пор не позвонила, чтобы сообщить, что она получила информацию, которую я оставил на ее автоответчике. Чтобы сказать мне, что она понимает, что ее сын здесь, в Сент-Лоуренсе, и что он в безопасности. Скэнлон слабо улыбнулся. — Уверен, она знает, что Брайан в хороших руках. Но Тим не улыбнулся в ответ. Вместо этого он пригласил адвоката в свой маленький кабинет. Тим сел за потрепанный стол, а Скэнлон занял один из старых, разномастных стульев. — Я могу что-нибудь для вас сделать, мистер Скэнлон? Скэнлон нахмурился. — Я пришел за Брайаном, чтобы отвезти его домой. Тим уставился на него. — Чтобы что, мистер Скэнлон? Отвезти его домой? Его мать просила вас вернуть его? — Не… совсем, — Скэнлон явно чувствовал себя неловко. — Тогда что… именно? — Я подумал, что отвезу Брайана туда, где он сможет остаться. Я имею в виду до тех пор, пока это разногласие с его отцом не уляжется. — Мистер Кинни все еще сердится? Так вот почему они не позвонили сюда, чтобы спросить о своем сыне? — но Скэнлон не ответил. Тим выпрямился в кресле. — Брайан уже остался… он здесь, мистер Скэнлон, — теперь Тим по-настоящему разозлился, — и если он уедет отсюда, то только для того, чтобы вернуться домой. Но не с вами, потому что вы не собираетесь везти Брайана к себе домой, не так ли? Он говорит, что у вас в доме полно гостей. Есть ли место и для Брайана? Фрэнк Скэнлон заерзал на стуле. — Нет, я не думал о своем доме. Я… Я думал, что пристрою его где-нибудь. Только до тех пор, пока все не… не уляжется. — Где-нибудь? Как в отеле, мистер Скэнлон? Что именно вы имели в виду? Тим уставился прямо на этого человека, рассчитывая таким образом дать Скэнлону понять, что знает все. Всё. Так что притворяться было бесполезно. — У меня есть маленькая квартирка. Вообще-то, моя юридическая фирма арендует ее. Для клиентов… и все такое, — Скэнлон сглотнул, — я думал, он может остаться там на время. Тим откинулся на спинку стула, его сердце бешено колотилось. Это была его собственная вина. Он лично выбрал этого человека спонсором Брайана. Откуда Тим мог знать, что все пойдет не так? — Итак, эта квартира, которая используется для быстрых обедов с партнерами и других грешков, и вы планируете спрятать семнадцатилетнего подростка там, Скэнлон? Несовершеннолетнего парня, которым вы пользуетесь в сексуальных целях с тех пор, как я привел его к вам домой в августе. Мальчика, которого я представил вам и вашей жене, потому что ему нужна была помощь в обучении. Потому что он красивый и умный, но у него нет денег, а его отец — никчемный пьяница и насильник. Он мальчик, которого вы сейчас используете всеми возможными способами, это верно, мистер Скэнлон? Скэнлон молчал. Он смотрел куда угодно, только не на отца Тима. — Скажите мне, Скэнлон, когда ваша жена поймет, что происходит? Или один из ваших партнеров что-то заметит и поймет что вы делаете? Потому что я не самый умный парень в мире, но мне совершенно очевидно, что ваш интерес к Брайану больше не является филантропическим. — Брайан, очевидно, доверился вам, отец Рейли, — нервно сказал Скэнлон, — а не нужно было! Тим отвернулся. — Я так хорошо знаю Брайана, что, когда увидел вас вместе на Ирландском Фестивале еще в октябре я понял, что что-то происходит. И разговор с Брайаном только подтвердил это. Рот Фрэнка Скэнлона двигался вверх и вниз, как будто он что-то жевал. — Вы не возражаете, если я закурю, отец? — Да, я возражаю, мистер Скэнлон, — сказал Тим, используя свой строгий «священнический» голос, — я не разрешаю здесь курить, если вы не возражаете. — Простите, отец, — сказал Скэнлон, — я не могу поверить, что вы… вы знали… еще в октябре. И Брайан знал, что вы знаете! Почему он не предупредил меня? Он никогда ничего не говорил! — Почему он должен что-то говорить? — ответил Тим, его голос стал резче. Ему были ненавистны разговоры с этим человеком. Он понимал, что его гнев был абсолютно лицемерным, что все дело было скорее в ревности, чем в защите Брайана. Но этот человек, у которого было все — богатство, власть, престиж семьи — теперь на Брайана тоже претендовал. Это было неправильно. Это было несправедливо. — Потому что он обещал мне быть… осторожным, — ответил мужчина. — Брайан не стесняется того, кто он есть, и он ни капли не сожалеет, мистер Скэнлон, — возразил Тим хладнокровно, — вы бы знали это о Брайане, если бы говорили с ним о чем-нибудь, кроме секса! — Тим помолчал. — Как вы думаете, что я собираюсь сделать, позвонить вашей жене? Вашим партнерам или клиентам? — Конечно, нет! — возразил Скэнлон. — Послушайте, отец, я знаю, что вы хотите для Брайана самого лучшего. Ну, я тоже. Я хочу помочь ему. Хочу, чтобы он уехал из своей семьи и имел шанс добиться успеха, — Фрэнк Скэнлон нервно теребил свои мягкие кожаные перчатки, — вы, наверное, думаете, что я злодей, Отец. Я знаю, что я… грешник. Но мне не с кем об этом поговорить! Даже с моим собственным духовником! Я слишком боюсь. Я никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Вы можете понять, о чем я говорю, отец? Тим глубоко вздохнул. Ему было трудно смотреть в глаза собеседнику. Потому что он точно знал, что чувствовал Фрэнсис Скэнлон. — Возможно, могу. В некотором роде, мистер Скэнлон. Мужчина вспотел, даже в холодном кабинете. — Я люблю свою жену, отец Рейли. И мою семью. Правда… с Брайаном это как другой мир. Мы с Грейс оба набожные католики, как вы знаете. Мы оба были… девственниками, когда поженились. Это то, во что я верил, и именно так я прожил свою жизнь. За все эти годы я даже не думал… завести роман, не говоря уже о… мальчике! — пробормотал Скэнлон. — Я не могу этого объяснить, отец, но Брайан… он… он… — мужчина замолчал, его глаза метались по комнате, — однажды вечером в сентябре, после того, как я взял Брайана на пиратскую игру, мы сидели в моей машине, разговаривали, и он… он наклонился и поцеловал меня. В губы! Я был так потрясен, что не знал, что и думать! Но он не остановился. Как будто он точно знал, что делает, точно знал, чего хочет. И я поцеловал его в ответ, отец! Поэтому он продолжал… делать это! Целовать меня. Трогать меня. А потом он сделал… больше, — лицо Скэнлона покраснело, — он вынул мой пенис из брюк и… и… никто никогда не делал этого со мной раньше! Грейс никогда бы этого не сделала. Она бы никогда даже не подумала о таком! Но…я не остановил его, отец. Я не хотел его останавливать. Я хотел, чтобы он сделал это, и сделал больше. После этого мне нужно было еще. — Кажется, я понимаю, — пробормотал Тим. — Сначала я не мог остановиться. А потом, не хотел останавливаться. Тим сидел и слушал, сердце его билось где-то в горле. — Но вы знали, что это неправильно, мистер Скэнлон. Вы это знали. Тим моргнул и посмотрел вниз, сгорая от собственной вины, своего собственного позора. Его член затвердел, слушая рассказ Фрэнка Скэнлона. Предвкушая, что в эту ночь Брайан будет полностью в его распоряжении, если этот другой мужчина не увез его. — Да, — прошептал Скэнлон, словно на исповеди, — я знал, что это неправильно. Но мне было все равно! ЕМУ тоже было все равно! Брайан рассмеялся над моим страхом. Он выглядит таким невинным, отец, но он похож на демона. Он научил меня делать то, чего я никогда не делал… Я и представить себе не мог, что люди так поступают. То, что мужчины делают друг с другом. Греховные вещи. Наверное, в этом я наивен, отец. Невежественен. Тогда я не знал об этих вещах, но теперь знаю. И это все, о чем я думаю. Все время, — Скэнлон сглотнул, — я думаю, что мне нужен психиатр. Я не знаю, как остановиться. Я молился, но это совсем не помогает! Что мне делать, отец? — Возможно, вам следует полностью отдалиться от Брайана, мистер Скэнлон, — осторожно сказал Тим. Фрэнк Скэнлон посмотрел прямо на отца Тима. — Я не могу. Понимаю, что должен, но не могу. Я сказал Брайану, что не смогу увидеться с ним до Нового года. Слишком много людей, слишком много семейных торжеств и деловых мероприятий на Рождество. Но я не мог оставаться в стороне. Вот как я узнал, что он сбежал. Тогда я пошел искать его, — Скэнлон повысил голос, — я должен увидеть его, отец! Я просто хочу поговорить с ним! Вот и все! Просто… поговорить. — Думаю, вам лучше отправиться домой, мистер Скэнлон, — отец Тим встал и подошел к двери своего офиса, открывая ее, — вам нужно время, чтобы обдумать, что вы делаете, и Брайану тоже. Дайте себе время. И дайте ребенку немного свободы, — Тим кивнул, — наслаждайтесь Рождеством. Подумайте о том, что ваша жена и семья много значат для вас. Не выбрасывайте все это из-за навязчивой идеи, которая вполне может исчезнуть так же быстро, как и появилась. Скэнлон отодвинул старый стул и встал. Он надел свое длинное верблюжье пальто. Затем остановился рядом с Тимом в дверях. — Быстро исчезнет? Это продолжается уже три месяца, и с каждым днем становится только сильнее. Я не могу избавиться от этого, отец. Пытался. Но не могу. — Простите, мистер Скэнлон, — ответил Тим, — я буду молиться за вас, — и Тим смотрел, как мужчина вышел под мокрый снег. «Но, — подумал Тим, — а как же я? Моя одержимость Брайаном длится гораздо дольше, чем Скэнлона, и она тоже не исчезает. И кто будет молиться за меня?» Руки Тима дрожали, когда он закрывал входную дверь в Дома священника. Затем он вернулся в свой кабинет, чтобы дождаться возвращения Брайана из торгового центра с другими мальчиками. Ждал, чтобы сказать Брайану, что он должен покинуть Сент-Лоуренс и немедленно вернуться домой. И что он никогда больше не сможет вернуться сюда. *Святе́йшее Се́рдце Иису́са Христа́ или Пресвято́е Сердце Иисуса Христа — особый культ в Католической церкви. Распространению культа особо способствовали видения французской монахини Маргариты Алакок (XVII век), а также иезуиты. Было образовано множество братств Пресвятого Сердца, и в 1765 году установлен праздник. В 1790 году, когда иезуитский орден был официально упразднён, некоторые бывшие члены ордена во Франции действовали под именем «Общество священников Сердца Иисуса».