Квир-реалии

Глава десятая ДО НУЛЯ Краткое содержание: Брайан пытается объяснить некоторые вещи Джастину. Питтсбург, январь 2003 года. Часть первая Джастин «Скажи, что тебя разделили, тебя разделили на части И не все части будут разговаривать с тобой. Разве ты не хотел бы снова стать тем, кем был? Что ж, детка, я тоже этого хочу. Так что лучше возьми ключи и гони вечно. Если ты останешься, это не поможет. Будущему снова сложиться. Всех идеальных наркотиков и супер-героев Было бы недостаточно чтобы довести меня до нуля…» «Шалтай-Болтай» Эйми Манн. *** Я мечтал проснуться с Брайаном с тех пор, как оставил его в Лос-Анджелесе в начале месяца. Мечтал об этом так сильно, что, когда это происходит на самом деле, мне кажется, что я все еще сплю. Но ненадолго. Потому что Эммет и Майкл поднимаются в спальню и «тихо» сообщают, что уходят. Конечно, Майкл и Эммет никогда ничего не делают тихо. Эммет хихикает, Майкл ноет, и все, чего я хочу, это натянуть одеяло на голову и зарыться в Брайана. Наконец они уходят. Я люблю Эммета и даже вроде как люблю Майкла, но все равно рад, что они ушли. Слава Богу, что они были в «Вавилоне», прошлой ночью. Слава Богу, они позвонили мне и, слава Богу, помогли мне. И помогли Брайану. Но теперь я хочу немного уединения, особенно с тех пор, как Эм слишком охотно дал понять, что они слышали, как мы трахались прошлой ночью. Не думаю. что Брайан вообще понимал, что делает, но мне плевать. Я ждал, что он займется со мной любовью целую вечность, черт возьми! И принял это как есть. Даже, если он без сознания. Но он знал, что это я. Он произнес мое имя. Где-то внутри этой тупой, идиотской, долбаной головы — он знал. Я вздыхаю, переворачиваюсь и обнимаю Брайана, словно защищая. Это один из тех моментов, которые я не хочу заканчивать. Но это неизбежно. Когда пресловутое дерьмо попадет в пресловутый вентилятор. Я ласкаю его волосы. Нюхаю его. Пробую его. Прижимаюсь к нему. Глажу его красивые руки и гадаю, что с ними случилось. Даже его браслет из ракушек каури выглядит немного потрепанным. Но сердечный амулет все еще идеален. Он ловит утренний свет, проникающий сквозь жалюзи. Я поправляю его на шее, поворачивая красную эмаль вверх. Никто никогда не сможет сказать, что Брайан бессердечен. Не до тех пор, пока у него есть это. Это доказательство. Мое сердце. Да, это глупо. Потому что я тупица. Мне все равно, кто так думает. Брайан смеется надо мной из-за этого, но правда в том, что он тоже придурок. Он ирландец, а они все притворяются твердолобыми, праведными и излишне честными, и Брайан тоже. За исключением тех случаев, когда он мягок, сентиментален и уклончив. Другими словами, он всегда в полном противоречии. Брайан — мастер играть не только с обеих сторон проблемы, но и с сорока семью сторонами проблемы. И он не видит в этом нелогичности. Что касается меня, то я очень прозрачный и наивный маленький WASP. Мне не нужно носить маленькое эмалированное сердечко на шее, потому что я ношу свое настоящее сердце на рукаве. Никаких извинений и никаких оправданий за это. И — пока — никаких сожалений. По крайней мере, пока он здесь. Рядом со мной. И спокойно спит. Я снова погружаюсь в свои сны. Пока не звонит телефон и практически не сбивает меня с кровати. Я хватаюсь за телефон, в то время как Брайан стонет и перекатывается по кровати. Я хватаю трубку: — Что? — Джастин? Это ты? Это женский голос. Но это не мама. У меня голова идет кругом от слишком долгого сна. — Хм? — Джастин, это Тесс Харди. Я тебя разбудила? У вас должен быть почти полдень. — О, Тесс, — я сажусь и смотрю на часы. Она права. Уже почти полдень. И моя голова идет по кругу, когда я слышу ее голос, — Тесс, да. Я проснулся. Так… в чем дело? — Как дела? Это самый тупой вопрос на свете! Потому что есть только одна причина, по которой Тесс Харди могла позвонить мне в субботу утром. Как дела? Эти «дела», находится примерно в двух футах от моего лица. Член Брайана! И Брайан. Здесь, а НЕ в Калифорнии. В той причудливой «Гавани Надежды». Потому что Брайан снова бросил реабилитацию. Вот в чем дело, Тесс! — Джастин, я должна сказать тебе кое-что очень важное, — говорит Тесс. Она разговаривает со мной так, будто мне около пяти лет, потому что думает, что я сойду с ума, — это насчет Брайана. — Что насчет Брайана? — говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Тесс должна знать, что я не хуже всех во вселенной умею лгать, когда мне задают прямой вопрос. Брайан говорит, что я как ходячий детектор лжи. — Брайан покинул «Гавань Надежды», Джастин. Она замолкает, ожидая моей реакции. — О нет, Тесс! — восклицаю я. И Брайан бормочет так громко, что я уверен, она слышит его даже в Калифорнии. — О да, Джастин! Они думают, что он мог уйти либо во вторник вечером, либо в среду утром. Очевидно, его сосед по комнате не сообщил о его исчезновении, и начали его искать, когда он не пришел за почтой в среду. Я думаю, он никогда не пропускал почту. Вот тогда-то они и начали его искать. — Они… у них есть какие-нибудь идеи, где он? Теперь я бормочу. Брайан и почта. Думаю обо всех тех письмах, которые я ему посылал, я не знал читает ли он их или что он о них думает. Просто отправлял их в вакуум. А он ждал каждый день, не желая пропустить ни одного. Я протягиваю руку и нежно глажу его по руке. — Он в порядке? — Нет, Джастин, они понятия не имеют. Я не хотела тебя расстраивать, дорогой, поэтому не позвонила тебе раньше, — объясняет Тесс, — они думали, что он, вероятно, появится через пару часов, но его до сих пор не нашли. — У них есть… адрес дома? Или как насчет лодки? Я думаю, Брайан определенно направился бы к своей лодке, — предлагаю я. — Они проверили все эти места, дорогой. Он не вернулся в дом Рона. И он не приходил на яхту, или в вашу старую квартиру, или в квартиру Дианы, или в любое другое место, куда, как ты ожидаешь, направится Брайан. — Прости, Тесс, но я не знаю, где еще он может быть! Звук моего собственного голоса настолько глухой, что я не могу поверить, что Тесс может его уловить. Но у нее сейчас свои проблемы. Я это понимаю. И мне жаль, что она сейчас втянута в последнюю драму Брайана. Мне жаль Тесс, и я хочу быть честным с ней, но моя главная преданность — Брайану. Всегда. — Я позвонила адвокату Брайана, Уолтеру Урбански, и он поручил своим людям заняться этим делом. Уолтер хочет найти Брайана до того, как детективы студии Хоуи Шелдона выследят его. Или до того, как коп, который был занозой в заднице из-за смерти Рона, поднимет много шума. — Да, Тесс, — неуверенно бормочу я, — это хорошая идея. Это плохие новости. Хоуи Шелдон и детектив Парра. Студия и копы ищут Брайана. Тем временем Брайан храпит рядом со мной, совершенно ничего не замечая. — Я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Ты что-нибудь слышал о Брайане? Пожалуйста, скажи мне, Джастин. Мне нужно знать. — Я с ним не разговаривал, — честно признаюсь я. И я правда не разговаривал. Почти. Я имею в виду, что стон «Трахни меня еще раз, Брайан!» на самом деле не считается разговором! — Мне очень жаль, Тесс. Что я могу сказать? Ненавижу лгать этой женщине, которая была так добра к нам, но я ни за что не стану стучать на Брайана! Особенно до тех пор, пока не узнаю его версию истории. Тесс громко вздыхает. — Джимми, кажется, думает, что Брайан отправится в Торонто, чтобы повидаться с ним. Как будто первым человеком, к которому Брайан подумал бы обратиться, был он! Но это однонаправленный ум Джимми. Я сказала ему, что крайне маловероятно, чтобы Брайан смог добраться до Торонто, так как у Брайана не было ни одежды, ни денег, ни какого-либо иного способа добраться до Канады, но ты же знаешь Джимми, — Тесс замолкает, — он просто одержим. Как и Рон. Это начинает меня пугать. Но это моя проблема, Джастин, а не твоя. — Я хотел бы что-нибудь сделать, Тесс! И я не лгу. Что-то, кроме того, чтобы сказать ей, что Брайан здесь. Я, конечно, понимаю влияние Брайана на других мужчин, и уже привык к этому, но Джимми Харди — это уже чересчур. Большинство парней просто влюбляются в Брайана, но на самом деле они не верят, что он полюбит их в ответ! В частности, я думаю о Дориане. Но Тесс права — Джимми похож на Рона. Неудивительно, что они были лучшими друзьями! — Знаешь, Джастин, в понедельник я ездила к Брайану в «Гавань Надежды». Тогда он казался нормальным, — утверждает Тесс, но ее голос звучит не очень убедительно. — Ты… ты ездила в «Гавань Надежды»? Ты видела Брайана в понедельник? Теперь я очень удивлен. Нам сказали, что посетители не допускаются. Вообще! И теперь Тесс говорит, что ОНА ездила туда, чтобы увидеть его! Это меня взбесило! Причина, по которой я уехал из Лос-Анджелеса, заключалась в том, что меня заверили, что я не смогу видеть Брайана! — На что было похоже это место? Как он тогда выглядел? Он вел себя так, будто собирался сбежать? Я уверен, что Тесс слышит раздражение в моем голосе. Она сглатывает. — Он был довольно подавлен, Джастин, но я думала, что это потому, что он серьезно относился к Программе. Я не думала, что он просто… сбежит — снова! — Ну, он так и сделал! — резко говорю я. Я протягиваю руку и нежно глажу Брайана по груди. — Если он ушел из реабилитационного центра, Тесс, у него должна была быть чертовски веская причина. Да, и я хочу УСЛЫШАТЬ эту причину в деталях! Голос Тесс звучит смиренно: — Что меня действительно беспокоит, Джастин, так это то, что еще один человек тоже сбежал, я имею в виду, вышел из реабилитационного центра вместе с Брайаном. Он закоренелый наркоман — героин, крэк, что угодно. То, что Брайан уехал с ним, не очень хорошая новость, дорогой. Это может означать, что… что Брайан где-то отсиживается, ловит кайф. Возможно, это не так, но я хочу предупредить тебя. — Отлично! С такими людьми Брайан встречается в реабилитационном центре? Отличные модели для подражания, Тесс! — Дорогой, в реабилитационном центре именно такие люди! Другие наркоманы, — отвечает Тесс. — Спасибо, что напомнила мне, почему реабилитация — это такая ОТЛИЧНАЯ идея! — говорю я. Теперь я злюсь. Я знаю, что Брайан со мной в безопасности, но что, если бы его здесь не было? Я бы сейчас точно с ума сошел! И не зря! — Это ПИЗДЕЦ, Тесс! И я имею в виду полный пиздец! Тесс извиняется, но на самом деле это не ее вина. Вся эта система — говно. Я прошу ее держать меня в курсе и вешаю трубку. И еще раз я благодарю Бога за то, что, несмотря на то, что он был под кайфом и снова облажался, Брайан приехал СЮДА, когда покинул эту ебаную «Гавань». Может, он и не в реабилитационном центре, но, по крайней мере, он не «отсиживается» с каким-нибудь мерзким наркоманом в Лос-Анджелесе! Или, по крайней мере, он БОЛЬШЕ не отсиживается с этим парнем. Потому что это, по крайней мере, объясняет, где он был между тем, как покинул «Гавань Надежды», и тем, как появился в «Вавилоне» в пятницу вечером. Я встаю, потягиваюсь и, прихрамывая, иду на кухню, чтобы сварить самый крепкий кофе, который у нас есть в лофте. По дороге вижу куртку Брайана с бахромой, лежащую на полу рядом с одним из кухонных табуретов. Поднимаю ее, встряхиваю и несу в спальню, чтобы повесить в шкаф. В конце концов, звуки с кровати становятся все громче и громче. Ворчание, рычание и кашель, которые говорят мне, что Брайан проснулся. Поэтому я поднимаюсь туда, вытаскиваю его из постели и тащу прямо в душ. Я бы предпочел сейчас заняться любовью, чем принимать душ, но как бы сильно я ни хотел поцеловать его и сказать, что люблю, все равно хочу убить. Но не сразу. Я делаю воду достаточно холодной, чтобы убедиться, что он действительно проснулся, не провоцируя воспаления легких. — Хорошо! Сдаюсь! Я проснулся! — он отплевывается, когда холодная вода обрушивается на него с полной силой. — Джастин! Имей сострадание! Господи Иисусе! — Теперь ты в порядке? — спрашиваю я. Брайан чихает и кивает, поэтому я медленно включаю горячую воду. Я почти так же промок, как и он, поэтому я остаюсь там с ним. Помогаю ему намылиться. Мою его. Мою ему голову. Мне нравится это делать. Затем выключаю воду и вытираю его насухо. — Одевайся, а я принесу кофе. Как насчет тостов? К моему удивлению, он не жалуется на углеводы, свой желудок или что-то в этом роде. — Да, — говорит Брайан, — я бы хотел кусочек тоста. Часть вторая К тому времени, как я поджариваю тост и наливаю кофе, Брайан уже сидит за стойкой на одном из табуретов. На нем те же потрепанные джинсы, что и прошлой ночью, и больше ничего. Красивые затуманенные зеленые глаза, мокрые волосы, обрамляющие лицо, и джинсы, спадающие с бедер. Другими словами, он выглядит так сексуально, что я хочу, чтобы он бросил меня на прилавок, зажал кожу моей шеи зубами и трахнул меня так энергично, чтобы все бокалы для вина повылетали с полки. Но я не могу позволить ему понять, что именно об этом думаю. Я должен играть крутого парня. Мне придется. — Брайан, — тихо начинаю я, — я спрошу только один раз, поэтому я ожидаю, что ты дашь мне прямой ответ. Его глаза бегают по сторонам, как будто он хочет смотреть куда угодно, только не на меня, и глубоко вздыхает. — Какого хрена ты здесь делаешь? — Я знал, что ты вытащишь меня, Солнышко, — шепчет он. Его пальцы дрожат, когда он сжимает кружку черного кофе с примерно фунтом сахара в ней. — Я не собираюсь тебя отчитывать, Брайан, — отвечаю я, — просто хочу знать. Ты до смерти напугал меня прошлой ночью, ты это знаешь? — Прости, — он берет кусочек тоста, как будто собирается откусить, но затем кладет его обратно. — Извинения — это чушь собачья, Брайан, цитирую Мастера, — касаюсь его руки, — просто скажи мне! Он смотрит на свою пустую чашку. — А что тут рассказывать? Я сбежал из реабилитационного центра. — Ну, да! — говорю я. — Я это вижу! Настоящий вопрос в том, почему, Брайан? Я думал, там все в порядке. Тесс сказала мне, что приходила к тебе, и у тебя все было хорошо. Что, кстати, меня бесит. Как получилось, что ОНА приехала навестить тебя, а ты отправил МЕНЯ обратно в Питтсбург? Брайан пожимает плечами. — Она просто появилась. Откуда, черт возьми, я знаю? Она важный спонсор, так что, я думаю, именно поэтому ее впустили. Я был потрясен, увидев ее там. — Хорошо, — отвечаю я, — я тебе верю. Итак, скажи мне, Брайан, Тесс сказала, что с тобой все было в порядке, когда она увидела тебя в понедельник. Но ты сбежал во вторник! Что на самом деле произошло в «Гавани Надежды» после того, как там побывала Тесс? Почему ты ушел? — Я… я не был в порядке, Джастин. Ничего не было в порядке! — выплевывает он. — И я больше не мог там оставаться, Джастин. Просто не мог! — Брайан уронил голову на руки. — Это было хуже, чем долбаная тюрьма! По крайней мере, в тюрьме хотят только наказать тебя, но в ЭТОМ гребаном месте они… они хотели сломать меня, изменить меня. — Может быть, именно так они пытаются помочь тебе, Брайан, изменив твое деструктивное поведение, — мягко говорю я, повторяя то, что доктор Лоренц сказал мне и Тесс, когда мы высадили Брайана в «Гавани Надежды» на следующий день после возвращения в Лос-Анджелес с Мауи. — Нет! Они не пытались изменить мое поведение, Джастин. Они пытались изменить МЕНЯ! — настаивает Брайан. — Пытались превратить меня во что-то неузнаваемое. Кого-то, кого я не хотел бы ЗНАТЬ, не говоря уже О ТОМ, ЧТОБЫ БЫТЬ им. Я имею в виду, они даже не позволили мне иметь свой собственный шампунь! Или мыло! «Мыло, которое у нас есть в ванных комнатах, устраивает всех, Брайан», — вот что сказал мне этот ублюдок! А как же моя КОЖА? — спросил я его. — Твоя кожа не имеет значения по большому счету, — сказал он. Да, это не важно для НЕГО, уродливого ублюдка! Какое ЕМУ, блядь, дело? Мне хочется посмеяться над тщеславием Брайана, но я этого не делаю, потому что чувствую, что дело не только в этом. Речь идет о его личности и его ощущении того, кто он есть. Он должен заботиться о себе, иначе не будет чувствовать себя Брайаном. И, давайте посмотрим правде в глаза, он актер, и в Голливуде важно хорошо выглядеть и выглядеть молодым. Естественно думать, что они знают об этом в каком-нибудь престижном месте в Малибу, которое обслуживает проблемных знаменитостей. Или… может быть, именно поэтому они это делают. — Брайан, я знаю, что дело не в мыле или шампуне. В чем на самом деле? Ты можешь мне сказать, — я останавливаюсь и заставляю его посмотреть на меня, — если ты не можешь сказать мне, тогда кому? Брайан делает еще один глубокий вздох. — С той минуты, как вошел туда, я понял, что они ненавидят меня за то, что я педик. Я просто чувствовал это. И это не было паранойей, Джастин. Это было по-настоящему. Парень, который был моим консультантом, Скип, бывший героиновый наркоман, который «преуспел» и является частью программы на полный рабочий день. Он как член гребаного культа! И они хотят, чтобы ТЫ тоже стал их членом! Это их настоящая цель. ТАК И ЕСТЬ! Не хочу скептически относиться к гомофобии и культовой атмосфере в «Гавани», но я должен. «Гавань Надежды» была самым рекомендуемым местом, в которое заглянула Тесс. Тонны известных людей прошли там реабилитацию. Поэтому я должен быть откровенным. — Брайан, не будь королевой драмы. — Я не веду себя как гребаная королева драмы, Джастин! — парирует он. — Я серьезно! Когда Скип пожал мне руку, я ПОНЯЛ, что он гребаный гомофоб. Как будто ему не терпелось стереть прикосновение моей руки. И некоторые из его комментариев только доказали это! Обо мне и моем гребаном «образе жизни». О Роне. И о… тебе… — Брайан делает паузу и вздыхает. Я хмурюсь. — Что за комментарии, Брайан? — это не то, что я ожидал услышать. Что обо мне? Какое я имею к этому отношение? — Например, в групповой терапии — там абсолютно все — групповая терапия, у вас никогда не бывает никакой гребаной личной жизни! Я упомянул что-то о том, что меня тошнит от того, что с нами обращаются как с младенцами, все время наблюдают и не доверяют. И ВСЕ ОНИ набросились на меня — консультанты и другие наркоманы — и сказали мне, что наркоману НИКОГДА нельзя доверять. Что никто больше не должен мне доверять — никогда. Поэтому я сказал им, что мой партнер доверяет мне безоговорочно. Я чувствую, как колотится мое сердце. Я так рад слышать, как Брайан говорит, что он это знает. И что он в это верит. Что это наконец-то пробилось сквозь его великолепный, толстый череп! — И это правда, Брайан. Я доверяю тебе и люблю тебя безоговорочно. — Я знаю, — просто говорит он, — но потом Скип говорит: «Тебе нравится превращать все в большой драматический момент, не так ли, Брайан? Все должно быть о ТЕБЕ, богатом, знаменитом актере. Ну, здесь ты ничто. Ты просто наркоман и пьяница, как и все остальные. Наша работа — заставить тебя понять это», — Брайан печально смотрит на меня, — и он также сказал, что его работа — помочь мне освободиться от всех тех форм поведения, которые сделали меня наркоманом и пьяницей. И отрезать себя от всех тех людей, которые позволяют мне безнаказанно быть наркоманом и пьяницей. Всех помощников, как мой «так называемый партнер». Вот как он выразился! Мой «так называемый партнер»! Это действительно привело меня в бешенство! Я сглатываю. — Ч… что он имел в виду, Брайан? «Оторвать тебя от всего этого поведения» и " оторвать тебя от всех этих людей»? Что именно это значит? Брайан смотрит прямо на меня. Его зеленые глаза больше не выглядят затуманенными. — Они сказали мне, что я должен продать дом, машины и лодку. Что я должен избавиться от всего своего имущества. Потому что они были бессмысленны. Что я должен выбросить старые письма, старые фотографии — все, что было частью моей «старой жизни», особенно все, что связано с Роном… — его голос срывается, и он смотрит на стойку, — или с тобой. У меня внутри все холодеет. — Но… почему я? Я могу понять, что они не хотят, чтобы ты зацикливался на… на Роне и прошлом… но почему Я? Что это значит? — Они сказали мне порвать с тобой, Джастин, — прямо говорит он, — Скип велел мне уничтожить все подарки, которые ты мне подарил. Сжечь все наши совместные фотографии. Они сказали, что я даже не должен читать твои письма. Что… что я должен полностью отрезать тебя. Вот что они сказали. — Почему? — шепчу я, опустошенный. — Потому что ты мой «помощник», Джастин, — заявляет он, — мои отношения с Роном «доказали», что я был поверхностным педиком и, как все педики, я не способен испытывать какие-либо глубокие чувства к кому-либо. И что мои отношения с ТОБОЙ только подтверждают этот диагноз. Меня интересует только моя собственная нарциссическая потребность во внимании и драме, а ты питаешь эту потребность. — Это совсем не так! — выпаливаю я. Но Брайан останавливает меня. Его глаза сверкают гневом. — Это было после того, как я выложил все свои гребаные кишки всей банде, рассказав им о своих родителях и Бауэри, а затем о тебе и выпускном. После того, как я рассказал им обо всем! — Брайан стискивает зубы. — Но им было наплевать! Им было все равно, сколько дерьма я пережил в своей гребаной жизни. Или сколько боли мы с тобой перенесли вместе. Для них это был весь мой «нарциссизм» и моя потребность быть центром вселенной. Вот почему я стал актером, сказал Скип, чтобы удовлетворить свое эго. Вот почему… почему Рон покончил с собой, — голос Брайана падает до шепота, — Рон покончил с собой… в последней отчаянной попытке привлечь мое внимание. И вот почему он сказал, что я с тобой, чтобы подпитывать свое эго симпатичным молодым парнем, когда я… просто стареющий педик. Я, блядь, не могу поверить в то, что слышу! Я ничего не знаю об этих реабилитационных программах, кроме того, что они должны встряхнуть вас и заставить измениться. Но это кажется довольно экстремальным, даже для встряски. — Может быть, это просто… я не знаю, Брайан… шоковая терапия? Пытаться заставить тебя отреагировать. Пытаться заставить подняться, что важно. Я уверен, что они на самом деле не имели в виду то, что сказали о Роне… или обо мне. — Нет, Джастин, — твердо отвечает он, — они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО имели это в виду. Они вдалбливали одной женщине, что она должна развестись со своим мужем, потому что он был ее помощником. Я слышал, как Скип сказал ей это, и вся Группа согласилась. И она… она позвонила и сказала парню, что разводится с ним! Потом вернулась и рассказала об этом Группе, и все они зааплодировали и поздравили ее с тем, что она поступила правильно! Я, блядь, не мог в это поверить! Я тоже не могу в это поверить. Это звучит как полная чушь! Зачем им это делать? Как это помогает человеку справиться с зависимостью? Брайан двигает языком во рту, как будто подыскивает нужные слова. — Они также сказали мне никогда не возвращаться в Питтсбург. Никогда. Что «корни моей зависимости» были здесь. Что я никогда больше не увижу Майкла, или Деб, или Вика. И они сказали мне, что я должен уйти из жизни моего сына, пока не стану достаточно «зрелым», чтобы оказывать на него хорошее влияние — может быть, через пять или шесть лет. Теперь я злюсь. — Они сказали, что самое лучшее для твоего сына — это уйти из его жизни? Как они могли так говорить? Неужели они выросли без отца? Это такая чушь, Брайан! Мы оба знаем, что это чушь собачья! Он смотрит на меня, и я вижу боль на его лице. — И это еще не все. Они сказали, что я должен порвать с тобой. Это был поступок номер один, на котором настаивали Скип и вся банда. Потом Скип сказал мне, что когда я «избавлюсь» от тебя и мой разум «прояснится», тогда я смогу думать «нормально». Тогда я бы понял, что быть педиком — это просто часть моего саморазрушительного поведения и желания внимания. Моя потребность «притворяться» быть «вне закона» и идти против «блага» общества. Тогда мне больше не нужно было бы «выбирать» быть педиком — я мог бы быть нормальным и порядочным гражданином! Все мое тело немеет от того, что говорит мне Брайан. — Он это сказал, Брайан? Что ты «выбираешь» быть геем, потому что восстаешь против общества? Твой консультант сказал тебе это? Я не могу в это поверить! Брайан смотрит мне прямо в глаза. — Да, он сказал мне это, Джастин. И доктор Лоренц тоже, за исключением того, что он использовал больше психологического жаргона. То, что я «выбрал» гомосексуалистов, было «проявлением» отсутствия любви со стороны моих родителей. Что этот бунт был «подтверждением моей низкой самооценки». Бла-бла-бла-бла! Это то, что я получал там 24/7, с той минуты, как они будили меня в шесть утра, до отбоя в девять. Что я был никчемным куском дерьма, не только из-за моих пристрастий, но и из-за моей сексуальности. Я же говорил тебе, Джастин, что лучше сяду в тюрьму, чем вернусь в Гавань гребаной Надежды! По крайней мере в тюрьме, меня будут трахать! — Господи, Брайан. Я смотрю на свою чашку кофе. Он также нетронут. Не знаю, что еще ему сказать, кроме того, что я, вероятно, тоже послал на хуй это место. На самом деле меня поражает, что Брайан продержался почти две недели. Это говорит мне о том, что он пытался, но в конце концов не смог с этим справиться. И я его не виню. Получается, он подвергался психологическому насилию каждый божий день, пока был там. Просто за то, что он такой, какой есть, и любит так, как чувствует. Но почему это должно меня удивлять, после того, что я пережил в своей собственной жизни? Наверное, я все еще чертовски наивен! — Те письма, которые ты мне посылал, Джастин, — продолжает Брайан, — мне не разрешали читать в одиночку. Скип всегда открывал их и читал первым. А потом он сидел и смотрел, как я их читаю. Я охуеть как ненавидел, когда он смотрел на меня, зная, ЧТО я читаю! Зная… то, что ты вложил в эти письма. И зная, что он осуждает меня и тебя за то, что ты написал. Я чувствовал себя изнасилованным… и, что тебя тоже изнасиловали. И я даже не мог предупредить тебя, Джастин. Я так сожалею об этом. Я чувствую, как внутри что-то скручивается, но грустно улыбаюсь ему. — Все в порядке, Брайан. Я бы все равно написал эти письма, даже если бы знал. Эти письма были для тебя. Не для него. Неважно, что он их читал. Брайан кивает мне и продолжает. — Скип также прочитал те, что от Деб и Вика, и от Тима тоже. И Майкл прислал мне посылку… несколько комиксов. Они не позволили мне взять их. Скип сказал, что это пример «детского мышления», — Брайан смотрит вниз, моргая, — но, пожалуйста, не говори об этом Майки. Он был бы, блядь, раздавлен. Я имею в виду, даже в Кенсингтонско-Валлийском центре — в том сумасшедшем доме, где я жил после возвращения из Нью-Йорка — мне разрешили взять его комиксы. И пару книг для чтения. Но в «Гавани Надежды» это запрещено. Чтение — это «изоляция», то, что вы делаете в одиночку, и поэтому оно не разрешено. — Мне так жаль, Брайан. Я даже не могу представить Брайана в этом месте. И мы с Тесс сами отвезли его туда! Мы ясно дали понять, что он ДОЛЖЕН преуспеть там, что он не может потерпеть неудачу, несмотря ни на что! Брайан чувствовал, что должен это сделать. Преуспеть. Но потерпел неудачу. Снова. — То, что Тесс пришла ко мне, было чистой случайностью, Джастин. Я уверен, что они позволили ей увидеться со мной только потому, что она представитель меценатов, и они хотят быть на ее стороне и провела для них сбор средств. Остальным вообще не разрешалось никаких посетителей, поэтому после того, как она пришла, Скип и другие в моей Группе дали мне понять, что я не должен воображать себя каким-то гребаным привилегированным персонажем только потому, что кому-то разрешили навестить меня. И мне так чертовски промыли мозги по поводу завершения Программы, что я притворился, что все было замечательно, когда увидел ее. Просто замечательно. Чего я действительно хотел, так это закричать, чтобы она вытащила меня оттуда! Но я не мог признаться Тесс, что не могу справиться с Программой. Не мог. Потом Тесс пошла в туалет. Ее не было всего около пяти минут, но этого было достаточно, чтобы я открыл ее сумочку и… и украл одну из ее кредитных карточек. У нее больше карт, чем у меня! Я подумал, что она этого не заметит. Я вздыхаю. Так вот как он сюда попал. По кредитной карточке Тесс. — Где сейчас карточка, Брайан? — В моей куртке. Это карта VISA. Я взял страницу из Руководства Джастина Тейлора по побегу — с небольшим добавлением «Джека». Спрятал карточку в носок. Там, на Бауэри, я всегда прятал деньги от Стэна. Видишь? Навыки, которым вы учитесь в юности, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пригождаются, — он улыбается, но это такая грустная улыбка, — этот другой парень, Эрни, и я были на дежурстве по мытью посуды во вторник после ужина, и знали, что задняя дверь будет открыта. Я спрятал куртку в пластиковый мешок для мусора и стал ждать своего шанса. Эрни увидел, что я делаю, и пошел со мной. Мы вышли через заднюю дверь и спустились на пляж. У меня не было обуви, но это не имело значения. Я бы прошел по битому стеклу, чтобы вытащить оттуда свою задницу. Брайан делает глоток кофе и морщится. Холодный. Думаю о его красивых ногах и о том, как они сейчас изодраны. Это цена, которую он заплатил, чтобы уйти из того места. И снова ко мне. — Примерно через милю мы вышли на главную дорогу и поехали в Лос-Анджелес. Я нашел банкомат и воспользовался картой VISA, чтобы получить немного наличных. Угадать ПИН-код Тесс было самой легкой частью всей эскапады. ЭНН для Энни. Джимми — это ТЕСС. Я много раз видел, как он снимал наличные. Люди так чертовски наивны! Поэтому я позвонил в «Транс-Кон Эйруэйз» и заказал билет первого класса до Питтса… и затем… — Брайан поднимает глаза и фыркает, — ты не захочешь знать остальное. — Нет, Брайан, — говорю я, — я хочу знать остальное. — Эрни взял наличные, купил немного наркотиков и бутылку «Джим Бима», и мы пошли в квартиру, где жил его друг. Я принял совсем немного, потому что знал, что мне нужно быть в сознании, чтобы добраться до аэропорта и сесть в самолет, — Брайан делает паузу и тычет языком в щеку, — ладно, может быть, больше, чем немного, — он снова делает паузу, — ладно, я обдолбался. Сильно обдолбался. И я… я опоздал на рейс. Проснулся на следующий день или, может быть, это было через день. Я даже не знаю, какой это был день. Но я знал, что должен немедленно убраться оттуда, иначе мне никогда не выбраться. Знал, что мне придется тащиться в Лос-Анджелес и садиться на самолет. О, но сначала мне нужно было купить обувь. Я купил их на улице, у какого-то продавца. Все модные наркоманы предпочитают пластиковые тапки, — и тут Брайан останавливается, ожидая, что я его отругаю. Но я молчу. Просто не могу. И даже не знаю, могу ли я вообще винить его. — Продолжай, Брайан. Я все еще слушаю. — Мы с Эрни нежно попрощались, и я вышел на улицу, снял еще немного наличных и поймал такси до Лос-Анджелеса. Мне нашли место на тот вечер, и я ждал в аэропорту, в основном в баре. В самолете меня узнали, и мужчина-стюард из Первого класса просто продолжал приносить мне все, что я хотел выпить. Я выглядел как гребаный бомж, но наверное, они привыкли к тому, что кинозвезды приходят на борт, выглядя как беженцы. Они, наверное, подумали, что я Джонни Депп! К тому времени, когда мы приземлились в Питтсе, я вообще не чувствовал гребаной боли. — Держу пари. Я видел, как обращаются со знаменитостями в Первом классе. Особенно стюарды-геи, которые обслуживают Брайана! — Но когда я сошел с самолета, я… просто не мог пойти в лофт. Я знал, что облажался, и что ты будешь… так чертовски разочарован во мне, — Брайан снова смотрит на меня, — почти так же разочарован, как я в себе. Я был в полном дерьме, поэтому пошел в Бани. В конце концов я заснул в кабинке. К тому времени, как проснулся через пару часов, я… был возбужден, и мне нужно было снова успокоиться. Конечно, в Банях нетрудно справиться с любой из этих проблем. Затем кто-то предложил отвезти меня куда-нибудь. На улице было темно, и у меня, конечно, не было часов, поэтому я попросил его отвезти меня в «Вавилон». А остальное ты знаешь. Майкл и Эммет, должно быть, видели, как я вошел. Я был на танцполе, и Майки подошел ко мне и начал ругаться. Я не мог, черт возьми, иметь с ним дело, поэтому я направился в заднюю комнату. Он последовал за мной и… и я оттолкнул его. Но, думаю, что толкнул слишком сильно, потому что он оказался на заднице. Он встал и вышел. Следующее, что я помню, это как ТЫ вытаскиваешь меня оттуда. А потом проснулся здесь, в лофте. Это все. Я в отчаянии сжимаю свою холодную чашку кофе. — Брайан, ты помнишь, как отключился? Эммет сказал, что ты, должно быть, приняли какой-то особый К. Что-то вроде «К-дыры» — так они это называли. Ты помнишь это, Брайан? Ты был просто… пуст! Уставился в пространство, ничего не говоря! Это напугало меня до усрачки! Ты был таким почти час! — Господи, — говорит он, — нет, я… я не очень хорошо помню. У какого-то парня на танцполе был К… я думаю. Я не принимал его целую вечность. Может быть, поэтому это так сильно унесло меня, — Брайан кивает, — видишь, Солнышко, я всегда говорил, что не принимай наркотики от людей, которых не знаешь, — и он смеется своим высоким, истеричным смехом. — Это не смешно, Брайан, — говорю я, пытаясь контролировать свой голос, что нелегко, потому что я чувствую себя так близко к тому, чтобы полностью выйти из-под контроля! — Я понимаю, почему ты сбежал с реабилитации, и я даже отчасти понимаю, почему ты сорвался, хотя думаю, что это совершенно хреновая причина! — я беру его лицо в свои руки и заставляю посмотреть мне в глаза. Я хочу, чтобы он знал, насколько я серьезен. — Брайан, послушай меня, мне, блядь, все равно, в КАКОМ ты состоянии, или как ты злишься, или разочарован, как ты думаешь — первым делом всегда приходи ДОМОЙ. Может быть, я рассержусь, или мне будет больно, или что-то еще, но, по крайней мере, ты будешь со мной и будешь в безопасности. Так что обещай мне, ладно? Обещай прямо сейчас, Брайан! Я хватаю его за руку и крепко сжимаю. Достаточно крепко, чтобы он больше никогда не убежал. — Хорошо, я обещаю! — вскрикивает он. — Не ломай мне пальцы, черт возьми! Я обещаю. До тех пор, пока ты обещаешь, что не заставишь меня вернуться в Адскую Гавань! — Я гарантирую это, Брайан. Ты туда не вернешься. И я не шучу. Мне все равно, что говорит Тесс, или Хоуи Шелдон, или студия, или даже полиция. Сейчас важно то, чего МЫ хотим! Я беру бесполезные чашки кофе и недоеденный тост и бросаю их в раковину. Затем обнимаю его и прижимаю к себе. Его руки обнимают меня, и он кладет голову мне на плечо. Я уверен, что сделаю все, что нужно, чтобы защитить Брайана от повторения чего-то подобного. КЛЯНУСЬ! Затем снова беру Брайана за руку и веду его обратно в постель, где мы остаемся до конца дня.