Квир-реалии

Глава двенадцатая ЗАПУТАЛСЯ В СИНЕМ Краткое содержание: Джастин просит Бена Брукнера помочь Брайану. Питтсбург, январь 2003 года. Бен Рабочие часы по понедельникам в начале весеннего семестра обычно довольно мертвые. У студентов нет времени паниковать из-за оценок или пропущенных заданий, и они все еще не оправились от выходных. Поскольку у меня не так много посетителей, утро понедельника — хороший шанс наверстать упущенное с документами. Очистить электронную почту. Сделать несколько оценок и несколько заметок для моей новой статьи… Если не… — Прошу прощения? Бен? Поднимаю глаза и с удивлением вижу Тима Рейли, стоящего у моей двери. — Тим! Пожалуйста, входи! Встаю и протягиваю ему руку. Я не разговаривал с Тимом с тех пор, как мы с Майклом расстались. Я видел его и Вика по крайней мере пару раз в неделю в доме Дебби или в закусочной. Забавно, что, когда отношения терпят неудачу, вы теряете не только человека, которого любите, но и целую группу людей, которые вам не безразличны. Мы с Майклом были вместе больше года, и расстались только в ноябре, после фиаско с Роном, но, похоже, мы расстались гораздо раньше. Встреча с Тимом напоминает мне о том, как одиноко я себя чувствовал в последнее время. У меня нет родственников в Питтсбурге, а семья и друзья Майкла были моей большой семьей так долго, что я стал воспринимать их как данность. Мне приходится вставать слишком рано утром, чтобы вечером бывать в баре, а парни, с которыми я встречаюсь в спортзале, чертовски надоели мне. Ладно, признаюсь, в последнее время у меня просто не было сил искать новых друзей, не говоря уже о новых отношениях. Может быть, это ментально, а может быть, и физически, но я просто слишком устал, чтобы это делать. Так чертовски устал от всего этого. — Надеюсь, я не помешал тебе, — говорит Тим, тепло пожимая мне руку. Он выглядит старше, чем в последний раз, когда я его видел, серебро постепенно вторгается в его золотые волосы, морщины вокруг глаз стали глубже и печальнее. Должно быть, он был красивым мужчиной в расцвете лет, но теперь у него тот мрачный взгляд, который я узнаЮ в подобных себе людях. Позитивных. Но особенно в тех. кто старше, которые выживали — до сих пор. Те, что держатся. Как Тим. Как Вик. Это напоминает мне, что я один из них. Что я стану тенью самого себя раньше, чем захочу это признать. Что я буду делать то же, что и они, держаться так долго, как смогу. И все больше и больше похоже, что я буду делать это в одиночку. — Ты мне совсем не мешаешь. Офис открыт в рабочее время. И я всегда открыт, — я пододвигаю стул к своему столу, — присаживайся, Тим. — Спасибо. Тим садится и оглядывает мой кабинет. Это не модно, но вполне пригодно. Достаточно места для моего стола, книг и компьютера. И мне не нужно делиться этим с другим профессором. Это всегда плюс. Даже у ассистента моего кинематографического класса, Алана Рэя, рабочее место в главном офисе, так что, слава Богу, он не дышит мне в затылок весь день. — Итак, Тим, — говорю я. Я должен задаться вопросом, почему он здесь, — полагаю, это не светский визит. — Нет, Бен. Это нечто другое, — Тим колеблется, — я не совсем уверен, как подойти к тебе по этому поводу, поэтому я полагаю, что лучше сказать прямо. Я поднимаю руку. — Если это касается меня и Майкла, Тим, я ценю твою попытку, но я так не думаю… — Нет, Бен, дело не в Майкле, — отвечает он, — вовсе нет. Но речь идет о другом человеке, кого ты знаешь. Я здесь, чтобы попросить о помощи для этого человека. Я хмурюсь. — Это Вик? У него проблемы с лечением? — Нет, это не Вик, — руки Тима беспокойно лежат на коленях, — это… Внезапно Тим встает и идет к двери, как будто уходит. Но он просто делает кому-то знак. В дверях стоит Джастин Тейлор. — Джастин, я думаю, тебе лучше войти. Бену нужно говорить с тобой. Джастин заходит в офис и приветствует меня. Он вежливо улыбается, но лицо у него бледное и встревоженное. Я пододвигаю для него еще один стул и закрываю дверь для уединения. — Итак, — начинаю я, — вы собираетесь объяснить, что здесь происходит? Они переглядываются. И тут до меня доходит. Связующая нить между этими двумя людьми и мной. Брайан. Это всегда Брайан. — Это из-за Брайана, верно? Джастин кивает. — Ты, наверное, не знаешь этого, Бен, но Брайан был в реабилитационном центре в Калифорнии. Я этого не знал, но меня это не удивляет. Брайан уже давно ходит по краю пропасти. Я думаю, что смерть Рона была достаточным толчком, чтобы отправить его за эту грань. Бедный Джастин. Мне жаль его. Это адская штука для ребенка его возраста, с которой ему приходится иметь дело. — Как у него дела в реабилитационном центре? Джастин облизывает губы. — Не слишком хорошо, Бен. Совсем не хорошо, — Джастин смотрит мне в глаза, — по правде говоря, он сбежал на прошлой неделе. И это уже второй раз за месяц, когда он пропускает реабилитационную программу. У него большие неприятности со студией, и, возможно, даже неприятности с полицией. Это меня удивляет. — С полицией? Как в этом замешана полиция? Джастин вздыхает. — Когда мы были в Лос-Анджелесе, Брайан разбил свой джип. Это было сразу после поминальной службы Рона. Он был пьян и под кайфом. Копы заключили сделку с главой студии Брайана, чтобы не выдвигать обвинений, если ему помогут. — И он не получит этой помощи? Очевидно, нет, если он оставил свою программу лечения, — теперь моя очередь вздохнуть, — это тяжело, Джастин, но какое это имеет отношение ко мне? Тим откашливается. — Джастин пришел ко мне сегодня утром, Бен, потому что он знает, что я работал с детьми, которые были зависимы, — он смотрит на Джастина, — но это было очень давно. Я не занимался такой работой больше десяти лет. И не в курсе того, что происходит в этой области. Однако я вспомнил, что некоторое время назад у нас с тобой был долгий разговор о твоем друге, который… Врач, который руководит реабилитационной клиникой где-то в северной части штата Нью-Йорк. — Джулиус Горовиц, — говорю я, — я знал его, когда учился в Йеле. Он работал в резидентуре в Нью-Хейвене. Теперь он директор «Спрингхерста». Это на озере Чаутаука, к югу от Буффало. — И они там проводят реабилитацию от наркотиков и алкоголя? — с тревогой спрашивает Джастин. — Да, Джастин. Я думаю, что они справляются со всеми видами зависимостей. — Как думаешь, они могли бы взять Брайана в эту программу? — выпаливает Джастин. — Прямо сейчас? Прежде чем его заставят вернуться в «Гавань Надежды»? Потому что я не хочу, чтобы он возвращался в то место, Бен. Это убивало его! Сейчас ему хуже, чем когда он только поехал туда! — Подожди, Джастин! — восклицаю я, нажимая на тормоза. — Я не разговаривал с Джулиусом Горовицем больше года. Не знаю, могу ли я просто позвонить ему и сказать, что у нас есть пациент для него, как можно скорее! Это так не работает! — Почему нет? — умоляет Джастин. Он встает и начинает расхаживать взад-вперед по моему кабинету, но на самом деле места для расхаживания не хватает, поэтому он все время натыкается на стул Тима. — Почему, черт возьми, нет? Брайану нужна помощь, а твой друг — врач! И Брайан — он тоже твой друг! Ты можешь ему помочь! Пожалуйста, Бен? Я, блядь, умоляю тебя! — Джастин, пожалуйста, сядь и сделай глубокий вдох. Все будет хорошо. Я говорю это Джастину, но выражение его лица говорит, что он не верит, что будет так. Джастин откидывается на спинку стула и проводит пальцами по лохматым светлым волосам. — Прости, Бен, но я схожу с ума. Я… я должен что-то сделать. Ты понятия не имеешь, каково это было с тех пор, как Брайан появился в Питтсбурге в пятницу вечером. Эммет и… и Майкл увидели его в «Вавилоне», и он был под кайфом. Они позвонили мне, и я сразу же отправился в клуб, чтобы забрать его. Но Брайан говорил бессвязно. Я даже не мог его понять! Эммет сказал, что Брайан был в… К-дыре, это когда ты замираешь? Ты когда-нибудь слышал об этом? — Да, — киваю я, — я слышал об этом. Это пугающее явление. — Да, блядь, — тихо отвечает Джастин, — Брайан сейчас в порядке, физически, и, похоже, не страдает от каких-либо последствий, но он очень подавлен. Он ужасно провел время в реабилитационном центре в Калифорнии. У него было достаточно проблем с «Программой», которую «Гавань Надежды» пыталась засунуть Брайану в глотку, но еще более отвратительным является отношение, которое царило в этом месте, Бен. Они были кучкой гребаных гомофобов, и заставляли Брайана чувствовать себя дерьмом, потому что он гей! Потому что любит меня! Они сказали ему, что то, что он гей, это просто его способ восстать против общества, и что, как только он преодолеет свою потребность во внимании и начнет «мыслить здраво», ему больше не нужно будет «выбирать» быть геем. Ты же знаешь, что это самая большая куча дерьма на свете, Бен! Это не только психология дерьма, но и опасно для психического состояния Брайана. Эти люди изводили его и заставляли чувствовать себя виноватым за то, что он такой, какой есть! Это никому не поможет! Это не поможет ему справиться со своей… своей зависимостью. Это просто чистая гомофобная ненависть! — Это очень серьезное обвинение, Джастин, — говорю я, глядя на Тима Рейли. Он, очевидно, уже слышал все это от Джастина. Его лицо выглядит мрачным. — И это еще не все, Бен, — продолжает Джастин, — они… они сказали Брайану порвать со мной. И с большинством его друзей тоже. Даже со своим сыном Гасом. И с Майклом. Со всеми, кого ОНИ называют «помощниками». Это трудно проглотить. Я понимаю, что многие программы лечения наркомании придерживаются жесткой позиции в отношении так называемых стимуляторов, но я никогда не думал о том, что Джастин может быть стимулятором. Джастин — НЕ главная проблема Брайана. И ни его друзья, ни его сын тоже. Нет, вовсе нет. БРАЙАН — главная проблема Брайана. Джастин серьезно смотрит на меня. — Я знаю, что Брайан ведет себя так, как будто он одиночка, замкнутый в себе, и ему никто не нужен, и вся эта чушь, но это именно то, что есть, Бен — чушь. Брайан как-то сказал мне: «ТЫ — все, что тебе нужно», и притворялся, что он никогда не хотел быть частью какой-либо группы или какой-либо другой… любой пары. Но он больше в это не верит. Брайану ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужны люди! И особенно сейчас ему нужны его друзья. Отрезать себя от всех людей, которых он любит и которым доверяет — это худшая идея, о которой я когда-либо слышал в своей жизни! Он был бы в отчаянии, если бы последовал этому совету. Я… — Джастин замолкает, — я бы боялся за него, если бы он так поступил. Вот почему я думаю, что покинуть «Гавань Надежды» было хорошей идеей. Если это их философия единственного способа для людей преодолеть свои пристрастия, то это пиздец! Может быть, это работает для некоторых людей, но не для Брайана! Я слушаю, что говорит Джастин, и меня впечатляет его понимание своего партнера. Когда я жил с Майклом, он много говорил о Брайане и его особом понимании Брайана, до тошноты. Но мне никогда не казалось, что Майкл по-настоящему понимает, о чем говорит Брайан, особенно взрослый Брайан. Майкл идеализирует его. Он видит в Брайане больше персонажа, чем живого человека, супергероя, того, кто спас Майкла от хулиганов и всегда приходил ему на помощь, когда тот попадал в беду. Мужчина, которым все остальные хотели быть, и с которым хотели трахаться. Но Джастин видит настоящего Брайана. Ущербного Брайана. Брайана, который является человеком, уязвимым, искалеченным и невероятно требовательным. Это тяжело для молодого человека в возрасте Джастина. Ему сколько — двадцать? Но Джастин не обычный двадцатилетний парень, ментально он гораздо старше. И это хорошо, потому что даже такой взрослый мужчина, как Рон, не смог бы справиться с Брайаном. Но у Рона были свои собственные демоны, с которыми он боролся, даже если не считать того, что он имел дело с кем-то таким трудным, как Брайан. — Хорошо, Джастин, — говорю я, — позволь мне позвонить Джулиусу Горовицу. Лицо Джастина светлеет, и он смотрит на Тима с новой надеждой. — Бен! Большое спасибо! — Я ничего не могу тебе обещать, — предупреждаю я его, — лучшее, что я могу сделать — это поговорить с Джулиусом и узнать его мнение о ситуации. Если он не сможет взять Брайана в «Спрингхерст», тогда у него может быть какая-то альтернатива, которую он может предложить. Джастин внезапно опускает голову и прижимает ладони к глазам. Я понимаю, что он пытается не плакать, но не знаю, от разочарования или от облегчения. Возможно, немного и того, и другого. — Я должен сказать тебе, Бен, — говорит Джастин через несколько минут, — эти выходные были кошмаром. Во-первых, Брайан появился в Питтсбурге в полном дерьме. Он был в плохой форме, умственно и физически. Я проводил все свое время, слушая, через что он прошел, и пытаясь утешить его. Пытаясь понять, что все это значит! А вчера было просто ужасно! Человек из студии Брайана позвонил в лофт и угрожал всеми возможными способами. Потом пришла моя мама и… и она все еще смотрит на Брайана, как будто он какой-то антихрист, который разрушил мою жизнь. Потом мы поехали к Линдси и Мел, чтобы повидаться с Гасом. А Гас вел себя как большинство маленьких детей — как заноза в заднице! — Джастину приходится остановиться и сделать глубокий вдох, прежде чем он сможет продолжить. Тим протягивает руку и похлопывает Джастина по руке. — Гас не пошел к Брайану. Даже несмотря на то, что он спрашивал о своем отце, он вел себя так, будто не помнит Брайана. Или как будто боится его. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Гас виделся с Брайаном и… маленькие дети забывают. Он подбежал ко мне и даже не взглянул на Брайана. И Брайан был опустошен. Одна из вещей, которые постоянно вдалбливали ему в реабилитационном центре, заключалась в том, что он должен уйти из жизни своего сына, пока не «вылечится» или что-то еще, черт возьми! Как будто Гас подтверждал эту мысль. Я видел, что даже Мелани было жаль Брайана. И я чувствовал себя совершенно беспомощным и ничего сделать для него. — Уверен, что Брайан разбирается в маленьких детях, — говорю я, — они не всегда делают то, что должны делать, или то, что вы от них хотите. — Я знаю, — отвечает Джастин, — и Брайан действительно понимает это — на интеллектуальном уровне. Но в глубине души он был раздавлен отказом Гаса. Сразу после этого мы ушли от девочек и отправились к моей маме на ужин. Я никогда не видел Брайана таким… таким подавленным. Это было почти так, как если бы он физически оцепенел. Даже Молли спросила, не болен ли он. Молли похожа на меня — она всегда говорит то, что думает! Но Брайан сказал, что он просто устал. Перед отъездом мама отвела меня в сторону и сказала, что состояние Брайан ей не нравится, и мне пришлось согласиться. Я боюсь, что у него будет нервный срыв или что-то в этом роде, если я не доставлю его туда, где он действительно сможет получить помощь! — Меня это тоже касается, Бен, — добавил Тим, — Брайан всегда очень хорошо подавлял свои эмоции. Он делал это так много лет, что я думаю, теперь, когда он больше не может подавлять свои чувства, поток всех этих эмоций в одно и то же время начинает переполнять его. — Может, ему нужно принять какой-нибудь антидепрессант? — предлагаю я. — Нет! — яростно кричит Джастин. — Никаких наркотиков! Этот шарлатан в Калифорнии подсадил его на «Ксанакс», и это только запустило еще одну гребаную вещь, к которой он пристрастился! — Джастин, в какую бы программу лечения ни включился Брайан, тебе придется позволить врачу принимать эти решения, — твердо говорю я ему, — если доктор Горовиц согласится лечить Брайана и назначит ему лекарства, ты не можешь убеждать Брайана не принимать их. Джастин скрещивает руки на груди. — Только если я буду знать, что могу доверять этому доктору, и я уверен, что он не какой-нибудь гомофоб, как мудаки из «Гавани Надежды»! Или что он не гребаный толкатель таблеток, как доктор Холл! Это он прописал все это дерьмо Брайану, а затем дал Рону лекарства, которые… которые убили его. — Я разделяю твою озабоченность, Джастин, — уверяю я его, — Джулиус Горовиц не гомофоб. Я его друг, и я знаю это наверняка. «Спрингхерст» лечит самых разных людей, но специализируется на терапии зависимости для гей-сообщества. Но что бы ни случилось, мы должны делать шаг за шагом постепенно. Джастин кивает. — Я знаю, Бен. Просто… мне до смерти страшно. Вчера вечером, когда мы ушли от мамы, Брайан сказал: «Почему бы нам не пойти в «Вуди»?» Я подумал, что это может его развеселить. Воскресный вечер там обычно довольно тихий. Итак, мы сели в баре, выпили пару кока-колы без спиртного, и говорили о разных вещах. И все, казалось, было в порядке. Но потом Брайан начал нервничать. Он оглядывался по сторонам и нервничал. Внезапно встал и сказал, что ему нужно в туалет. И я видел, как парень на другом конце бара снимал Брайана. В ЭТОМ взгляде невозможно ошибиться. Парень был жутковатым, но Брайану нравятся все виды, понимаешь, о чем я? — Джастин горько смеется, — короче, Брайан пошел в туалет, и, конечно же, жуткий парень пошел за ним, — Джастин морщится и вздыхает. — Ты последовал за ним и остановил его? — спрашиваю я. Я знаю, что у Брайана и Джастина была какая-то договоренность насчет траха. Я не уверен в деталях, но не могу представить, что трахаться с каким-то парнем в туалете, пока твой партнер сидит в баре и ждет, было частью их соглашения. — Я был очень зол и думал о том, чтобы вернуться домой, — признается Джастин, — просто сесть в джип и оставить его в «Вуди», — Джастин замолкает, — но я не мог этого сделать. Не тогда, когда он в беде. Когда он делает такое дерьмо, и на самом деле все дело в проклятом обезболивании Брайана! Это бессмысленно! Трах для Брайана бессмысленен! — его голос становится грустным. — Так было всегда. И, вероятно, так будет всегда. Я бросаю взгляд на Тима Рейли, который выглядит расстроенным. Потому что я знаю, что он один из тех «бессмысленных» парней, с которыми Брайан когда-то занимался сексом. И я тоже. Для меня это действительно было мимолетным событием. Я ехал на Белую вечеринку в Майами, не ожидая какого-либо глубокого опыта или значимых отношений. Я был там, чтобы повеселиться и потрахаться. И я это сделал. Но для Тима Рейли все было по-другому. Не знаю всей истории, но знаю, что его давние отношения с Брайаном значили для Тима гораздо больше, чем для Брайана. Что это все еще много значит для Тима, даже после всех этих лет. И я не могу не думать о Роне тоже. — В итоге, я встал и пошел в туалет, — продолжает Джастин, — я был готов надрать задницу этому подонку и вышвырнуть Брайана вон! Но… когда я вошел туда, Брайан был один. Он просто стоял у раковины, разглядывая себя в зеркале. У него и этого жуткого парня не было времени, чтобы что-то сделать. Даже Брайан не может трахнуть парня менее чем за 5 минут или даже дать ему отсосать, особенно когда он не был с самого начала возбужден. А он не был. Я был с ним весь вечер и знаю, когда Брайан тверд, а когда нет! Но это было просто… странно. Это было почти так, как будто он был… был под кайфом. Поэтому я спросил его, под кайфом ли он, и он сказал: «А как ты думаешь, Солнышко?» Тим бросает на меня многозначительный взгляд, а затем искоса смотрит на Джастина. — Ну, и, — спрашиваю я Джастина, — он был под кайфом? — Я… Я больше не понимаю, Бен, — тихо отвечает Джастин, — просто не понимаю. Но он понимает. Джастин ДОЛЖЕН это чувствовать! В конце концов, он здесь, в моем офисе, отчаянно хочет отправить своего партнера в реабилитационный центр! Тим кашляет и снова ловит мой взгляд. Джастин стискивает квадратную челюсть и смотрит прямо на меня. — Вот почему ты должен позвонить своему другу, Бен. Чем скорее, тем лучше. Джастин и Тим уходят, и почти пришло время для заседания комитета департамента, от которого я не могу уклониться. Но прежде чем отправиться на встречу, я звоню доктору Джулиусу Горовицу в «Спрингхерст» в Нью-Йорке. На самом деле ему очень интересно то, что я говорю. В итоге я опоздал на заседание комитета на 10 минут. *** Через пару часов меня приглашают в дом Брайана, и я поднимаюсь на лифте в его лофт. На самом деле за все время моего знакомства с Брайаном, я был в лофте всего несколько раз. Мы трахнулись на Белой вечеринке в Майами, и большинство моих взаимодействий с Брайаном с тех пор были в групповой обстановке или через Рона или Майкла, и каждый из этих мужчин любил держать Брайана при себе. Не то чтобы я верил, что Майкл когда-либо думал о реальной связи между мной и Брайаном. Конечно, было сексуальное влечение, но это к делу не относится, потому что я был полон решимости заставить его помириться с Майклом. Или мне так казалось. И мы с Майклом все еще были бы вместе, если бы Рон не заставил меня признаться в нашем романе. Но это все в прошлом. Я продолжаю жить своей жизнью, и уверен, что Майкл тоже. Мы даже не видели друг друга с того ужасного ноябрьского дня на лодке Брайана в Лос-Анджелесе, и не думаю, что увидимся в ближайшее время. Вот почему у меня отвисает челюсть, когда Майкл появляется в дверях лофта. — М… Майкл, — заикаюсь я, — я не ожидал увидеть тебя здесь. — Почему? — говорит он, защищаясь. — Я лучший друг Брайана, — Майкл отступает, — заходи. Майкл прав. Почему я должен удивляться, что он здесь? Брайан переживает трудные времена и Майкл — его лучший друг, о чем он постоянно напоминал мне, когда мы были вместе. Мне сказали, что зацикленность Майкла на Брайане была одной из главных причин разрыва его отношений с Дэвидом Кэмероном, но я всегда старался держать их дружбу в перспективе. Я никогда не видел в Брайане угрозы для нас. Для меня было так очевидно, что он не видел в Майкле ничего, кроме друга и я всегда старался помнить об этом, когда Майкл, казалось, мечтал о Брайане. И в конце концов это я облажался. Я разрушил наши отношения. Не Майкл. Не Брайан. Я предал Майкла за бессмысленный трах с Роном. Я должен был рассказать Майклу о том, что произошло. Должен был смотреть, как его лицо искажает гримаса боли. И мне пришлось уйти. Брайан сидит на своем совершенно белом итальянском диване, рядом с ним Джастин, а Тим Рейли в соседнем кресле. Я всегда удивляюсь, как кто-то может жить в комнате с белой, неприкасаемой мебелью. Это кажется символом стерильного, неприкасаемого состояния ума. Или, возможно, стерильной, неприкасаемой жизни. Но Джастин тоже живет здесь, и он совсем не стерилен. Все, что угодно, только не неприкасаемый. Я вижу его вещи повсюду — его одежда, книги, рисунки — и удивляюсь тому, как тонко, но неумолимо этот молодой человек захватил власть и изменил жизнь Брайана. И это может быть только хорошо. Я пытаюсь представьте, как Брайан выживал бы сейчас без Джастина. Это очень трудно представить. Джастин встает и подходит. Его лицо осунулось, но он улыбается мне. — Бен! Мы говорили о тебе. И твоем друге, докторе Горовице. Мы с Тимом рассказывали Брайану все о его реабилитационном центре «Спрингхерст». — Да, — добавляет Майкл, — мы посмотрели в Интернете. Там много чего есть… о таких местах, -Майкл бросает взгляд на своего друга. Его лицо также выражает беспокойство. Эти морщины, которые собираются у него на лбу прямо над носом. То, как его брови поднимаются вверх. И я понимаю, как много я пропустил не видя его последние несколько месяцев. — «Спрингхерст» кажется очень хорошим заведением. — Но это в Нью-Йорке, — говорит Брайан ровным тоном. Его голос очень спокоен, а манеры чрезвычайно приглушены. Я привык к сильному Брайану Кинни. Самоуверенный жеребец с дерзким отношением и гламурным гардеробом. Страшно видеть этого побежденного мужчину в выцветших джинсах, старой футболке и с босыми ногами, ссутулившегося на диване. — Это чертовски далеко. — Это не так уж далеко, Брайан, — вставляет Тим, — примерно в трех часах езды. Не так уж плохо. Джастин провожает меня к другому белому креслу. Затем он снова садится рядом с Брайаном, а Майкл садится с другой стороны. Они как подставки для книг, эти двое, всегда поддерживающие этого человека. Иногда сражаются друг с другом, как враги, а иногда сотрудничают, как братья, но всегда связаны вместе в их заботе о Брайане. — Ты говорил со своим другом? — Джастин наклоняется ко мне. — Что он сказал? Я киваю. — Джулиусу было очень интересно услышать обо мне. И он сказал, что у него есть место для Брайана в «Спрингхерсте». Тим вздыхает с облегчением, но и Джастин, и Майкл все еще выглядят обеспокоенными. А Брайан просто пуст. — Это здорово! — Джастин кивает. — Правда? Он смотрит на Майкла, ища поддержки. — Единственное, — добавляю я, — дело в том, что Джулиус Горовиц хочет, чтобы Брайан немедленно прибыл туда. Завтра днем. Он сказал, что у него уже будут готовы документы для заполнения, когда вы приедете, и что комната Брайана будет ждать его. Брайан моргает. Паника пробегает по его лицу. — Нет, — говорит он, — я пока не хочу уезжать. Не завтра. — Это… так скоро, — бормочет Джастин. Он хватает Брайана за руку и цепляется за нее, — может быть, в конце недели? Или на следующей неделе? Как насчет этого, Бен? — Джастин, — твердо говорю я, — мы говорим не об отпуске. Это программа лечения. Джулиуса Горовица я знаю уже много лет, и он не шутит. Но он хороший человек. И хороший врач и психиатр. Я позвонил ему после того, как вы с Тимом ушли из моего офиса, и он перезвонил мне днем сказал, что будет рад принять Брайана. Он согласился взять его, потому что думает, что может помочь. Но это означает, что Брайан тоже должен показать, что он серьезен, — я смотрю прямо на Брайана, — ты должен показать, что делаешь это не только для того, чтобы избежать каких-то неприятностей со своей студией. Или потому что ты хочешь чтобы твой парень не обвинял тебя, что ты принимаешь наркотики. Вот тогда-то я и вижу искру старого костра Кинни. — Джастин НИ В ЧЕМ меня не обвиняет, Бен! — восклицает он. — И я делаю это не только для того, чтобы заткнуть рот Хоуи Шелдону и всем голливудским акулам. Мне нужно сделать это для… для себя. — Хорошо, — отвечаю я, доставая лист бумаги с адресом «Спрингхерста», — Джулиус говорит, что его будет нетрудно найти. Это сразу за границей штата Нью-Йорк. Я уверен, что вы можете распечатать маршрут из Интернета. Джастин и Майкл в смятении смотрят друг на друга. — Но… завтра? — наконец говорит Майкл. Внезапно Брайан встает. — Действует ли там правило одного чемодана? Я хмурюсь. — Джулиус ничего не говорил о чемоданах. Все, что он сказал, — это быть там. Завтра. — Полагаю, я узнаю все Правила, когда доберусь туда, — продолжает Брайан, — мне лучше начать собираться. Затем он крадется наверх, в спальню. Джастин следует за ним. Тим встает и пожимает мне руку. — Спасибо, Бен. Серьезно. Я не знал, как помочь Джастину. Вот почему предложил тебя. — Все, что я сделал, это установил связь, — отвечаю я, — я сам отвезу Брайана и Джастина в «Спрингхерст». Во вторник у меня нет занятий. Таким образом, я смогу повидаться с Джулиусом, и Джастину не придется возвращаться одному. — Я могу это сделать! — перебивает Майкл с ноткой гнева в голосе. — Я могу поехать на джипе туда и вернуться с Джастином! Логично, чтобы я сделал это! В конце концов, я лучший друг Брайана! Мы с Майклом долго и неловко смотрим друг на друга, прежде чем вмешивается Тим Рейли. — Почему бы вам обоим не поехать? — предлагает он примирительным тоном. — Майкл может сесть за руль джипа, а ты представишь их, Бен. Это также даст Брайану и Джастину немного больше времени вместе, пока вы будете в пути. Майкл пожимает плечами. — Я не против. Если ты не против? — Майкл смотрит на меня так, что я чувствую себя чертовски виноватым. — Я имею в виду, если ты не против ехать со мной в джипе всю дорогу и обратно. — Отлично. Тогда все улажено, — отвечаю я, надевая пальто, чтобы уйти, — и нет, Майкл. Я не против прокатиться с тобой. Я бы никогда не возражал прокатиться с тобой — до тех пор, пока ты не возражаешь прокатиться со мной. Дело не в нас, Майкл. Речь идет о помощи другу. Майкл медленно провожает меня до двери. — Ты прав, Бен. Это касается Брайана, а не нас. И спасибо за всё. Майкл смотрит на меня так печально. Эти огромные темные глаза могут выглядеть обиженными миллионом разных способов. И я думаю о том, какую я на самом деле причинил ему боль. Причинил нам обоим такую боль. Этого было достаточно, чтобы погубить нас. — Увидимся завтра утром. Около девяти? Майкл кивает. — Мы будем готовы к отъезду. Он закрывает за мной тяжелую металлическую дверь лофта. Этот лязг металла звучит так окончательно, как будто звон колокола. Он звенит у меня в ушах всю дорогу сквозь снег, заметающий январский день.