Квир-реалии

Глава сорок первая НЕКУДА БЕЖАТЬ Краткое содержание: Джастин задерживает дыхание. Питтсбург, март 2003 года. Джастин «Некуда бежать, детка, негде спрятаться. Некуда бежать, детка, негде спрятаться. Это не любовь, от которой я убегаю. Это боль разбитого сердца, Которая, я знаю, придет. Потому что я знаю, что ты мне не подходишь, Но ты стала частью меня. Куда бы я ни пошел, я вижу твое лицо. Каждый мой шаг, который я делаю, ты делаешь со мной, да… Некуда бежать, детка, негде спрятаться. Некуда бежать, детка, негде спрятаться. Я знаю, что ты мне не подходишь, Но я никогда не буду свободным от тебя, нет. Каждую ночь, пока я сплю, Ты прокрадываешься в мое сердце. Я просыпаюсь с чувством сожаления, что встретил тебя, Надеюсь, скоро я забуду тебя…» *** Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть дверь. Звенит колокольчик, возвещая обо мне. Майкл сидит за прилавком, листая экземпляр «Зеленого фонаря». Он поднимает глаза, и я вижу, как меняется его лицо в ту секунду, когда он меня видит. У нас с Майклом за эти годы было много проблем. Когда я впервые встретил Брайана, Майкл хотел, чтобы я исчез. Я встал между ним и Брайаном и испортил их дружбу. Вот как это видел Майкл. Позже Майкл смягчился по отношению ко мне. Он понял, что я никуда не денусь, и поэтому терпел меня. Он разозлился, когда я переехал к Брайану, а затем разозлился, когда я начал жить в доме Деб в его старой комнате, но он справился с этим. И даже был добр ко мне после того, как меня избили. Затем, когда Брайан уехал в Лос-Анджелес с Роном, мы с Майклом стали маловероятными союзниками. Мы оба были задеты отступничеством Брайана и его молчанием. Он облажался перед нами обоими. И тогда Майкл встал на мою сторону против Теда, когда мы с Тедом поругались в закусочной. Вот тогда мы по-настоящему подружились. Он даже какое-то время жил со мной в лофте. Мы тусовались и сблизились из-за нашей тоски по Брайану. И именно Майкл подтолкнул меня поехать в Лос-Анджелес с Линдси. Он сказал, что мне нужно показать Брайану, что я готов на любой шаг, чтобы доказать, что я хочу быть с ним. Майкл сказал мне, что я не должен совершать ту же ошибку, что и он, никогда по-настоящему не показывая Брайану свои чувства. То, как сильно он его любил. Но Брайан знал. Он всегда знал, что чувствует Майкл. Брайан просто не чувствовал того же самого. Это была печальная правда. Брайан всегда знает. В глубине души он знает. Он знает. Но что знает Брайан? — Убирайся к черту, — говорит Майкл, не повышая голоса, который резок, холоден и чист, как хрусталь, — убирайся из моего магазина. И никогда не возвращайся. — Майкл, нам нужно поговорить, — говорю я, подходя к стойке. — Поговорить? О чем? Глаза Майкла обычно очень мягкие, даже собачьи. Но теперь они стали жесткими. Горячими и злыми. Я понимаю, почему он злится. Но это не моя вина! Это… не так. Это не моя вина. — Я думаю, ты, должно быть, что-то неправильно понял, Майкл, — спокойно начинаю я. Я репетировал эту маленькую речь снова и снова. Я кладу руки на стойку и держусь. Я чувствую себя немного неуверенно, — на открытии в прошлую субботу. Я не знаю, что ты видел, но это было ничто! Ты должен мне поверить! — Ничто? Кажется, я видел ничто? Майкл отодвигает комикс и тянется через прилавок. Он крепко хватает меня за куртку, чтобы я не мог отстраниться. — Майкл! Отпусти меня! — я пытаюсь вырваться из его хватки, но не могу. Он трясет меня! Я не могу уйти, и это заставляет меня чувствовать панику! — Пожалуйста… Не прикасайся ко мне! Отпусти меня! — Нет, я тебя не отпущу, — говорит он, его лицо искажается, — потому что я хочу услышать, что ты хочешь сказать, Джастин. Потому что я хочу быть справедливым к тебе, прежде чем вышвырну твою шлюховатую задницу из моего магазина и из моей жизни! И это тоже будет не слишком скоро! Потому что я ждал, когда ты покажешь свое истинное лицо с той самой первой ночи, когда ты вцепился в Брайана. Я знал, что однажды это произойдет. Я сказал бы Брайану, но он не стал бы слушать. — Ты сказал Брайану? — мое сердце останавливается. — Нет, я ему не говорил, ты, мелкий засранец! — с отвращением говорит Майкл. — Не по поводу открытия. Я ничего не говорил Брайану об этом. Я имею в виду то, что говорил ему раньше, — Майкл отпускает мою куртку, и я, наконец, снова могу дышать, — когда ты впервые появился на горизонте, я предупредил Брайана, что ты избалованный ребенок, который только и ждет, чтобы понять, что можно из него вытянуть. Когда ты переехал к нему в тот первый раз, после того как твой отец вышвырнул тебя из дома, я спросил Брайана, что ты там делал. Что тебе там не место! И я был прав — очевидно! Но Брайан не стал меня слушать. Он думал, что справится с этим. Он думал, что сможет справиться с тобой. Но… но он не мог. Потому что он был влюблен в тебя уже тогда. — Это не похоже на то, как все произошло, Майкл! — парирую я. — Брайан тогда не любил меня. Он хотел, чтобы я ушел! Он пытался прогнать меня, приводя трахов домой и давая мне понять, что ему на меня насрать! — Нет, ему было не насрать, — усмехается Майкл, — вот почему он продолжал приводить тебя в лофт. Вот почему он всю ночь ехал в Нью-Йорк, чтобы забрать тебя и привезти обратно в Питтсбург. И вот почему Брайан взял тебя к себе после того, как ты выписался из больницы. Твой собственный гребаный отец не пришел даже навестить тебя, а твоя мать не знала, как с тобой справиться. Так что Брайан взял тебя. Твоя мать просила Брайана взять тебя, помочь тебе, трахать тебя. И любить тебя тоже. Может быть, она сказала это не совсем так, но именно это она и имела в виду. И он это сделал. Нет, Брайану было не наплевать. Совсем! Он всегда был влюблен в тебя — к несчастью для него! У меня начинает стучать в голове. — Это неправда, Майкл. Моя мать никогда этого не говорила. Она сказала Брайану держаться от меня подальше. — До тех пор, пока не поняла, что Брайан был единственным человеком, который мог достучаться до тебя. Твоя мать пришла в лофт и сказала Брайану, что не может иметь с тобой дела. Поэтому она попросила его помочь. Брайан сказал мне это сам. И Брайан бросился за тобой пулей! Он был так, блядь, подавлен, когда ты был в больнице. Я никогда не видел его таким разваливающимся на части. Разваливающийся гребаный бардак! Брайан взял тебя к себе, потому что сам этого хотел. Никогда не совершай ошибку, думая иначе. Он позволил тебе жить с ним, потому что хотел, чтобы ты был там. И… и он ушел с Роном, потому что больше не мог справляться с этими эмоциями. Брайан не мог справиться с такими сильными чувствами к кому-то. Потому что в глубине души он всегда знал, что ты предашь его — рано или поздно! — Это неправда, Майкл! Ты же знаешь меня… Я люблю Брайана! Почти слишком сильно, — моя гребаная голова! — Слишком сильно. — Да, так сильно, что ты изменяешь ему с этим Диланом, — прямо говорит Майкл, — тем парнем, который пришел на открытие. Твой новый любовник. Я ахаю. — Откуда ты знаешь имя Дилана? Кто тебе сказал? — Мне никто не говорил, Джастин, — говорит Майкл тихим голосом, — я слышал вас двоих. Я знал, что что-то не так, поэтому последовал за тобой. И я слышал, как вы двое разговаривали. И ты отсосала у него. Прямо там, в музее. В темноте. Точно так же, вы двое были в задней комнате «Вавилона»! — Ты… ты этого не делал, — говорю я, запинаясь, — ты… ты не имел права следовать за мной. Не имею права… на… — Не имел права знать правду? — фыркает Майкл. — Я думаю, что имею. Потому что я лучший друг Брайана! Кто-то должен присматривать за ним. Потому что, очевидно, его так называемому партнеру наплевать! Это так удобно, не правда ли, Джастин? У тебя есть лофт, джип, кредитные карточки Брайана, твое гребаное обучение. Это хорошая сделка, правда, сладкий? Сладкий. Это слово Дилана. — Не говори так, Майкл! Я люблю Брайана! Мне плевать на лофт или джип! Он свирепо смотрит. — Конечно. Продолжай убеждать себя в этом. Дверь открывается, и входят двое детей. — Привет, мистер Новотны! Уже появились новые «Люди Икс»? — Конечно, ребята, — говорит Майкл, его голос полностью меняется, — в последнем ящике справа. Дети подходят и начинают рыться в комиксах. — Майкл, ты не понимаешь, — пытаюсь объяснить я, — ты знаешь, что Брайан не верит в моногамию. Он никогда этого не делал и никогда не сделает. И… и я делаю только то, что всегда делал Брайан. В этом нет ничего особенного. Поверь мне! Брайан в «Спрингхерсте», блядь, и там Уокер Талмедж III. Ну и что? Это Брайан. Никаких извинений. Никаких оправданий. Майкл изумленно смотрит на меня. — Ты думаешь, что Брайан трахает Уолкера Талмеджа? Эту поющую королеву? Ту, над которой он смеется по телефону? Кто всегда пристает к нему, пока ему не приходится сказать, чтобы он отвалил? Если ты веришь в это, Джастин, то ты бредишь! Я сглатываю. Я был так уверен, что Брайан спал с гребаным Уокером. Или мне только хотелось так думать? Но эта песня… эта гребаная песня! — Если это не гребаный Уокер, то он трахает кого-то другого. Какое это имеет значение, Майкл? Трах — это всего лишь трах. Дилан всего лишь… он всего лишь… трах для меня. Еще один трах. Как миллион трахов. — Тот парень, с которым ты был на открытии, не был трахом, — усмехается Майкл, — я видел, как ты трахаешься. Я видел тебя в задней комнате, как с Брайаном, так и без него. Я видел, как ты трахался и высасывал свои мозги с помощью трахов после того, как Брайан сбежал в Лос-Анджелес. А тот парень, который пришел в музей, он не был трахом, Джастин! Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Я чувствую, как мое лицо краснеет. И моя голова пульсирует все сильнее. — Что за чертовы двойные стандарты! Брайан может играть в семью с Роном и все еще держать меня поблизости в поисках удобной трах-игрушки? Это нормально, правда? Потому что он Брайан Кинни, он может все! — Нет, — отвечает Майкл, — я никогда этого не говорил. Это было дерьмово для Брайана, и Брайан знал, что это было дерьмово. Он был в полном дерьме и знал это. Разве не поэтому он сейчас в реабилитационном центре? Чтобы измениться? Потому что он хочет измениться ради тебя? Нет, Майкл ошибается. Это не для меня. Это… это… — Брайан в реабилитационном центре для того, чтобы у него не было проблем со студией и копами в Лос-Анджелесе! Это… это не имеет ко мне никакого отношения! Но даже когда я это говорю, я знаю, что это ложь. Я лгу Майклу. Лгу самому себе. Какого хрена я это делаю? — Чушь собачья! — выплевывает Майкл. — Брайану наплевать на студию, или на копов, или на его имидж, или на что-то в этом роде! Это ТЫ! Он делает это для тебя! Неужели ты никогда не думаешь ни о ком, кроме себя? — Нет! — настаиваю я. — Я знаю! Я все время думаю о Брайане! И забочусь о нем! Брайан такой и есть… он… Ты не понимаешь, Майкл! Ты никогда не сможешь понять наши отношения. — Ваши отношения? — Майкл качает головой. — Ты сделал выбор быть с Брайаном. Ты с самого начала знал, кто он такой. Я ЖЕ ГОВОРИЛ тебе, кем был Брайан! Я предупреждал тебя, Джастин! Брайан не верил в любовь и вся эта прочая чушь, потому что он так боялся, что ему причинят боль, как ему причиняли боль так много людей в прошлом. Но ты продолжал приставать к нему. Ты продолжал давить на него. Прося его о большем и большем. Желая, чтобы он изменился. Пока он действительно не начал меняться. Но, может быть, тебе все-таки не понравилось, что он изменился, Джастин. Может быть, ты не хочешь того, чего, как тебе кажется, хотел. А теперь ты морочишь Брайану голову с каким-то идиотом с отвисшей челюстью. Я надеюсь, что у этого Дилана большой член. Потому что это все, что тебя волнует, верно, Джастин? Большой член, чтобы наполнить твою большую задницу! — Заткнись, Майкл! — хнычу я. Я не могу это слушать! — Заткнись на хрен! Но он не унимается. — Когда-то тебе нужна была помощь Брайана. Место для жизни, сдается бесплатно. Деньги за твое обучение. Одежда. Поездки в Англию. Ты хотел бесплатно прокатиться, и ты это получил. Но теперь у тебя есть собственные деньги. Брайан рассказал мне все о твоем большом наследстве. Так что же именно ты сделал для старого доброго Рона, чтобы он оставил тебе этот большой трастовый фонд, Джастин? Какова была цена всех этих денег? — Ничего! — я отступаю. — Рон оставил это мне, потому что… потому что… Но я понятия не имею, почему Рон оставил это мне. Ни хрена не понимаю. Брайан сказал, что это потому, что Рон чувствовал себя виноватым и хотел загладить свою вину передо мной. Но зачем ему это делать? Почему это должно иметь для него значение? — Ты позволил ему трахнуть себя? — спрашивает Майкл, прищурив глаза. — Или ты отсосал ему в обмен на место в его завещании? Это все, Джастин? В конце концов, разве не в этом заключается твой истинный талант? Между твоими большими влажными губами? — Ч…что? — у меня отвисает челюсть. И все это прокручивается в моей голове. Играю, как в одном из фильмов Рона. Я отсасываю у Рона в офисе. Смотрю старый фильм о нем и Брайане. Сосу член Рона. — Я… Я. Нет! Как ты…? Ты не мог знать! Майкл моргает. Затем он глубоко вдыхает. — Ты СДЕЛАЛ ЭТО, не так ли? Это была просто удачная догадка, но это правда! Ты трахался с Роном! Сколько раз, Джастин? Сколько раз вы двое делали это за спиной Брайан, ты, гребаная маленькая шлюха? — Нет, Майкл! Все было не так! — кричу я. Я пытаюсь объяснить. Я пытаюсь заставить его понять! Двое мальчиков оборачиваются и таращатся на нас. — Рон заставил меня! Он… он заставил меня сделать это! — Конечно, он заставил, — говорит Майкл, понижая голос, чтобы дети не могли слышать, — доказывай это себе, Джастин. И я держу пари, что плохой старый Дилан тоже заставляет тебя отсасывать у него. Как он заставил тебя на открытии. Держу пари, он связывает тебя и трахает в задницу, пока ты не закричишь. Держу пари, он дает тебе пощечины — и тебе это нравится. Может быть, это то, что нужно сделать Брайану. Может быть, это то, чего ты действительно хочешь. Чтобы с тобой обращались не как с каким-то гребаным ангелочком, как Брайан всегда обращается с тобой, а как с куском дерьма! А ты именно такой и есть. А теперь убирайся отсюда к чертовой матери! И никогда больше не возвращайся! Я ничего не вижу, потому что у меня красная пелена перед глазами. Должно быть, у меня разгорается аллергия. И у меня так сильно болит голова. — Но… но Майкл! Пожалуйста! Попытайся выслушать меня! Попытайся… понять! Дверь магазина снова открывается, звенит колокольчик, и входит Бен. Но он останавливается, когда видит меня. Он не улыбается мне. Они с Майклом обмениваются взглядами. О боже мой. Майкл рассказал ему. Бен знает. Теперь все будут знать! Все! Деб и Вик, если Вик еще не знает. Если Тим Рейли уже не сказал Вику. И Эммет будет знать. И Тед. И Линдси и Мел. Гас… они никогда больше не позволят мне увидеть Гаса! И Брайан. Брайан! Я сам испоганил свою жизнь. Я сам все испортил! Я… Я… я не могу дышать! Не могу. Дышать. Чувствую, как соскальзываю вниз, хватаюсь за стойку, но не могу удержаться. — Джастин, ты в порядке? — я лежу на полу и чувствую, как Бен опускается рядом со мной на колени и поддерживает меня. — Майкл, принеси воды! — Нет! Пусть этот хуесос сам добудет себе гребаную воду! Я слышу слова Майкла. Открываю глаза. Хватаю ртом воздух. Но его не хватает, и я задыхаюсь. — Майкл, пожалуйста, принеси воды! Сейчас же! — требует Бен. Но Майкл скрещивает руки на груди. — Оставь его там. Вот что Брайану следовало сделать в том гараже. Оставить его на гребаном цементе и уйти! Нам всем было бы лучше! — Майкл! — кричит Бен. — Хватит об этом! Просто принеси воды. — Нет! — и Майкл врывается в заднюю часть магазина. Я вижу, как двое детей выбегают за дверь, спасаясь от этой безумной сцены. Я бы тоже хотел убежать от этого безумия. Но не могу встать на ноги. Бен пытается помочь мне подняться. Он ведет себя участливо. Я ненавижу, что он так притворно мил, когда знает, что я сделал. По крайней мере, Майкл честен. Он ненавидит меня в лицо. И я ненавижу себя. Моя гребаная голова! Я встаю. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери. — Джастин? С тобой все в порядке? — спрашивает Бен. — Нет! Со мной не все в порядке, — всхлипываю я, — разве я выгляжу будто со мной все в порядке? Бен поправляет очки и смотрит на меня. — Мне очень жаль, Джастин. Хочешь, я… позвоню кому-нибудь? Чтобы приехал и забрал тебя? — Нет, — шепчу я, — я… у меня есть джип. — Может, тебе не стоит садиться за руль, — говорит Бен, держа меня за руку. — Может быть, я разобьюсь! — я резко отстраняюсь. — Может быть, я съеду с гребаного обрыва! Может быть, кто-нибудь ударит меня по голове и оставит умирать на цементном полу! Кому какое дело? — Джастин, послушай меня, — Бен снова пытается взять меня за руку, — тебе нужна помощь. Я не знаю, что на самом деле происходит между тобой и Брайаном, и даже не буду пытаться догадываться, но что-то явно не так. Ты должен с кем-нибудь поговорить об этом. Я серьезно. Что-то разрывает тебя на части. — Что-то? — я начинаю истерически смеяться. — Это ерунда! Все в порядке! Почему что-то может быть не так? Почему тебя должно волновать, кого я трахаю? Почему Майкл должен это делать? И почему Брайан должен это делать? Кого, блядь, это волнует! Я отворачиваюсь и, спотыкаясь, выхожу за дверь. Этот маленький колокольчик звонит и звонит. Моя голова. Я поднимаю руку, чтобы остановить боль. Чтобы он перестал звонить. Этот звон. Но это все у меня в голове. Я не могу убежать от этого. *** Я вижу Дилана, выходящего из своего экономического класса. Он с двумя девушками, и они смеются и шутят. — Дилан, — говорю я дрожащим голосом, — мне нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас! Дилан холодно смотрит на меня. — Мы как раз направлялись, чтобы перекусить, — одна из девушек ухмыляется. — Это важно! — умоляю я его. — Мы не можем пойти куда-нибудь и поговорить? Дилан кивает. — Конечно, Джастин, — он поворачивается к двум девушкам, — я поймаю вас позже. Девочки хихикают. — Пока, Дилан, — кокетливо говорит одна из них, и они выходят из здания прямо перед нами. — Так теперь ты гоняешься за киской? — дымлюсь я. — Молодец, Дилан. — Они просто друзья из моего класса, — парирует Дилан, — это все. У меня много подруг женского пола. Что в этом плохого? — Ничего! — бормочу я. — Вообще ничего. Но мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Наедине. — Хорошо, — говорит Дилан, — пойдем в мою комнату в общежитии. Мой сосед по комнате должен быть в классе, так что у нас не будет гребаной аудитории. Мы идем через кампус. Уже начинает казаться, что наступила весна, светит солнце, и люди ходят с распахнутых пальто. Но я не чувствую себя очень по-весеннему. Я чувствую холод и уныние, как будто это все еще середина зимы. И моя голова все еще стучит, как долбаный молоток. Я следую за Диланом в его общежитие, и мы поднимаемся на лифте на его этаж. У кого-то орет Radiohead. Два парня сидят в гостиной и смотрят Си-Эн-Эн по потрепанному телевизору. Дилан отпирает свою дверь и провожает меня внутрь. Затем он запирает за нами дверь. Бросает рюкзак на пол и снимает куртку. — Мой идиот сосед по комнате вернется в четыре. До тех пор у него «Биологическая лаборатория». Так что нам придется поторопиться. Дилан снимает свитер и начинает расстегивать брюки. Я стою, разинув рот, и смотрю на него. — Какого хрена ты ждешь, Джастин? — Дилан тянется и тянет меня за рубашку. Я отталкиваю его. — Нет, Дилан! Пожалуйста, послушай меня. Мне нужно с тобой поговорить. О важном! Дилан усмехается. — Разговоры — это дешевка, Джас. И я могу придумать гораздо лучшие вещи, которые ты можешь делать своим ртом. Я чувствую, как все мое тело холодеет. Именно это Майкл только что сказал в магазине. Вот в чем заключается мой истинный талант. — Я… Мне нужно присесть, — я опускаюсь на кровать и держусь за голову, потирая шрам сквозь волосы, — у меня… болит голова. Все испорчено, Дилан! Неужели ты не понимаешь? — Не совсем, — говорит он, садясь рядом со мной, — но ты можешь рассказать мне об этом, Джас. И он начинает нежно гладить меня по волосам. Успокаивающе. Его руки мягко касаются моей головы. — Так скажи мне, детка. — Майкл… лучший друг Брайана. Он был на открытии в субботу. Он… он знает! Он услышал нас. Я думаю, он даже видел нас. — Ну и что? — Дилан пожимает плечами. — Кого это волнует? — Кого это волнует? — задыхаюсь я. — Мне не все равно! Я же говорил тебе — он лучший друг Брайана! Сегодня я зашел в магазин комиксов Майкла, чтобы поговорить с ним и… он вышвырнул меня вон. Он практически напал на меня! Он… он схватил меня и… встряхнул! Майкл теперь ненавидит меня, Дилан! Ты бы слышал, что он мне сказал! — И по какой причине мы должны заботиться об этом? — Дилан начинает снимать с меня рубашку. — Я же тебе говорил! Майкл — лучший друг Брайана. Он собирается рассказать Брайану! Я знаю, что это так. — Пусть расскажет, — шепчет Дилан, — какое нам дело, детка? — Мне не все равно. Брайан — мой партнер. Я… я люблю его. — Партнер? — Дилан фыркает. — Конечно! Твой «партнер»! Но это я трахаю тебя, а не он! — он прижимается своим телом к моему. — Я тот, кто любит тебя, Джас. — Нет, — говорю я, пытаясь снова надеть рубашку, но Дилан мне не позволяет, — прекрати это делать! Нам нужно поговорить об этом! — А мне нужно трахнуться, — прямо говорит Дилан, — расслабься, Джас. Неудивительно, что у тебя болит голова. Ты слишком переживаешь из-за этого глупого дерьма. Ты сказал мне, что Кинни трахает все, что движется. И ты сказал мне, что ему все равно, что ты делаешь, пока ты удовлетворяешь свои потребности. Разве не это ты сказал? — Да, но… но я все еще чувствую себя не в своей тарелке. На самом деле, я чувствую себя совершенно дерьмово из-за этого, Дилан! Майкл сказал, что я изменяю Брайану. И я здесь! Я солгал Брайану, когда пообещал, что буду рядом с ним. Потому что Я не рядом с ним. Я сказал, что я его партнер. И в моем сердце это не включает в себя траханье с другими парнями! — Почему нет? — спрашивает Дилан. — Разве он не занимается другими парнями, когда его нет в городе? Ты сказал мне, что думал, что он трахает того парня, с которым он в реабилитационном центре. Я делаю вдох. — Не говори об этом, Дилан! Никому не говори, что Брайан в реабилитационном центре! — я умоляю его. — Только несколько человек должны знать! Но Дилан только улыбается мне. — Какая разница, Джас? Реабилитация в наши дни практически обязательна для знаменитости. Никому нет дела до того, что Брайан Кинни находится в реабилитационном центре из-за выпивки и наркотиков. Не то, чтобы люди уже не знали, что он наркоман. Потому что все знают! Особенно каждый педик в Питтсбурге, потому что они все были трахнуты им или принимали с ним наркотики в то или иное время. — Я сказал не говорить о том, что Брайан находится в реабилитационном центре! Я серьезно, Дилан. Если об этом узнают колонки сплетен, Брайану может быть неловко. — Почему тебя волнует, что ему может быть неловко? — спрашивает Дилан. Сейчас он голый и лежит на спине на кровати, поглаживая себя. Теперь моя футболка тоже снята. И почему-то я тоже глажу свои штаны. — Не Кинни ли чертовски смутил тебя в «Адвокате»? Разве он в принципе не сказал, что трахнет любого парня, когда захочет? Он, казалось, не беспокоился о том, что тебе будет неловко из-за того, что все это прочитают. Казалось, его не волновало, что тебе будет больно от этого. Но ты был ранен, — Дилан тянется ко мне, — не так ли? Я был в закусочной, когда вышла эта статья, и видел твою реакцию. И видел, как тебе было больно. Я бы никогда не причинил тебе такой боли, Джас. Ты же знаешь, что я бы этого не сделал. Дилан целует меня. Притягивает меня к себе на кровать. Прикасается ко мне. Я закрываю глаза и позволяю ему. Так это всегда начинается. Когда я не думаю о сексе. Когда я не хочу ни о чем думать. Но мне нужно подумать. Подумать о том, что Дилан совсем не похож на Брайана. Брайан, который всегда очень прямолинейный в сексе. Брайан может бросить вам вызов, но он всегда дает вам точно знать, что вас ждет. Но Дилан более коварен. Он как бы втягивает тебя в секс почти до того, как ты осознаешь, что делаешь. Уговаривает тебя, даже когда ты не уверен. А я не уверен. Я пришел сюда не за этим! Это не то, чего я хотел! За исключением того, что я действительно этого хочу. Я хочу его. Я хочу, чтобы Дилан заставил меня забыть разъяренное лицо Майкла. И взгляд Бена, полный жалости. И Брайана. «Дилан, — хочу прошептать я, — заставь меня забыть.» Это то, чего я действительно хочу. Именно для этого пришел сюда. Чтобы забыть Брайана. Пожалуйста. Я больше не хочу заботиться о нем. Я больше не хочу его любить! Это чертовски сложно. И это мой единственный шанс. Мой последний шанс. Не так ли? Я слышу, как разрывается упаковка презерватива. Дилан любит делать это быстро. И ему нравится делать это грубо. Доминирующе. Под полным контролем. Дилан не раз говорил мне, что он никогда в жизни не достигал дна — и никогда не достигнет. Он пихает в меня какую-то дешевую смазку — она слегка пахнет металлом — и затем начинает вдавливаться внутрь. Он стонет от удовольствия, когда входит в меня. А я крепче зажмуриваю глаза. Брайан! Вот о ком я думаю. Вот о ком я всегда думаю. Из всех других парней, с которыми я когда-либо трахался, я видел только одно лицо, не важно, кто это был. Лицо Брайана. Вот как я этого хотел. Вот как это бывает. И вот кого я вижу сейчас в своей больной голове. Я открываю глаза. Мое лицо утыкается в подушку, а глаза слезятся. Дилан жестко трахает меня сзади. Я не могу его видеть. Я никого не вижу. Даже себя. — Дилан! — ахаю я. — Достаточно! — Давай, Джастин! — говорит он. — Тебе это, блядь, нравится! Ты же знаешь, что хочешь! Ты этого хочешь! И я единственный, кто может тебе это дать. Поэтому он не останавливается. Он никогда не останавливается, хотя я всегда говорю ему, чтобы он прекратил. Но он никогда не прекращает. Он знает, что я не это имею в виду. Я говорю это только потому, что иначе я буду знать, кто я такой. Гребаный лжец. Изменчивая сука. Как и сказал Майкл. Это то, чего я заслуживаю. И когда Брайан узнает, что происходит, я буду заслуживать то, что произойдет. Потому, что он возненавидит меня. Почти так же сильно, как я, блядь, ненавижу себя. — Видишь, Джас? — говорит Дилан, откидываясь на спину и удовлетворенно ухмыляясь. — Я заставил тебя расслабиться, детка. Заставил тебя забыть о своих проблемах, — он ласкает мою горячую кожу, — и я заставил тебя забыть Кинни. Но это не так. Я не могу забыть Брайана. Даже если хочу. У меня такое чувство, что голова вот-вот взорвется. Как будто я вот-вот взорвусь. Но мне больше некуда бежать. Разве что по кругу. И круги все меньшие. Никуда не денешься. *** «Некуда бежать, негде спрятаться От тебя, детка. Просто не могу убежать от тебя детка, Как бы я ни старался… " Холланд — Дозье — Холланд* *Авторское и продюсерское трио, состоявшее из Ламонта Дозье и братьев Брайана и Эдди Холландов. Песня «Некуда бежать» исполнена группой «Марта и Ванделлы» в 1965 году. Примечание переводчика: Как же хочется врезать Джастину, здесь он такой наивный идиот, никогда не думала, что кто-то из авторов увидит его в таком ключе. Перевожу и негодую!