Квир-реалии

Глава сорок вторая РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА Краткое содержание: Брайан получает новости от Линдси. «Спрингхерст"/Питтсбург, март 2003 года. Брайан «Вот она идет. Тебе лучше смотреть под ноги, Она разобьет твое сердце надвое, Да, это правда. Это нетрудно понять, Просто посмотрите в ее глаза фальшивого цвета, Она поднимет тебя, просто чтобы опустить, Какой клоун! Потому что все знают Она роковая женщина. То, что она делает, чтобы угодить, Она просто немного дразнит, Просто посмотри, как она ходит, И послушай, как она говорит…» ***  — Джастин? Где ты, черт возьми? — я сжимаю в руке гребаный мобильный телефон. Это пятое сообщение, которое я оставил с момента открытия выставки Джастина в прошлую субботу. На самом деле я звонил гораздо больше раз, но вешал трубку, когда сообщение переходило на голосовую почту. — Послушай… ты меня слушаешь, Джастин? Все, что я хочу знать, только одна вещь, — я делаю паузу, пытаясь придумать какой-нибудь способ, чтобы это не звучало так, будто я, блядь, умоляю. Но я не могу придумать, как это сделать. Потому что Я умоляю, — ты приедешь сюда на эти выходные? Это все, что я хочу знать. Ничего больше. Никаких вопросов. Никакой гребаной испанской инквизиции. Я обещаю. Так что, пожалуйста, скажи мне. Приезжай ко мне. Уже четверг. Я закрываю сотовый и жду. Может быть, он просматривает свои сообщения. Может быть, он мне сразу перезвонит. Да, и, может быть, гребаный Ад, блядь, замерзнет. Засовываю телефон в карман куртки и продолжаю идти. Окрестности «Спрингхерста» прекрасны. В воздухе чувствуется запах смены времен года. Зима, кажется, действительно ушла. И что-то еще занимает ее место. Что-то, что обычно бывает красивым. Но не для меня. Я чувствую себя слепым, спотыкающимся в темноте. Джастин не приехал в прошлые выходные, и, похоже, я не смогу уговорить его приехать и в эти. А теперь я даже не могу заставить его поговорить со мной. Я все время говорю Горовицу, что он занят в школе. Проектами. Своей жизнью. Но никто не бывает так чертовски занят, чтобы не ответить ни на один телефонный звонок. Я знаю, что делает Джастин. Он преподает мне урок. Он заставляет меня чувствовать то, что, должно быть, чувствовал сам, когда я уехал в Лос-Анджелес и оставил его позади. Он закручивает гайки против меня. Но почему? Потому что он может. Он знает, что может. Я в жопе, и Джастин это знает. Вот что происходит, когда ты впускаешь кого-то внутрь. Когда они знают все твои уязвимые места, каждый шрам, и каждую открытую рану. Джастин знает каждую из них наизусть. Обычно он целовал их. Но теперь он втыкает нож и проворачивает его. Я только хотел бы знать, черт возьми, почему! Нажимаю другой номер — Лесли в Лос-Анджелесе. — Привет, шеф! — весело говорит она. — Когда ты приедешь на вручение «Оскара»? Я открываю свой Филофакс. — Вероятно, 21 марта. Это через неделю. Ты уже договорилась о машине, чтобы отвезти меня в театр? — Конечно, — говорит Лесли. Идеальный личный помощник. У нее всегда все подготовлено, — вы с Джастином будете сидеть с Джимми, Тесс, Лью Блэкмором и его женой. И Хоуи Шелдоном и его парнем — или я должна сказать, его «личным помощником»? Извини за это неудобство, Брайан, но у них все, кто претендует на главную награду, впереди, чтобы можно было быстро выйти на сцену, а Хоуи — один из продюсеров «Олимпийца». — Все в порядке, — говорю я, — я не против посидеть с Хоуи. Я могу не обращать на него внимания. Но я сам не претендую ни на какие награды. Мне не нужно быть впереди. — Да, — говорит Лесли, — но Лью подумал, что если Рон возьмет награду либо за лучший адаптированный сценарий, либо за лучшую режиссуру, то, возможно, ты мог бы принять ее. — Нет. Я думаю обо всем том дерьме, которое произошло, когда умер Рон, и всех последствиях, если я выйду и приму награду за Рона, дерьмо действительно попало бы в вентилятор. — Скажи Лью, что я не могу. Просто не могу. Позволь Джимми, сделать это. Я имею в виду, если Рон что-нибудь выиграет. — Ты должен это сделать, Брайан, — настаивает Лесли, — ты единственный, кто заслуживает принять награду. — Забудь об этом, Лесли. Отпусти ситуацию. И… еще кое-что. Я не знаю, поедет ли Джастин со мной на церемонию. — О, это очень плохо! — говорит она с искренним разочарованием. — Он ведь не болен, не так ли? — Нет, он здоров… Просто не знаю, сможет ли он выбраться в Лос-Анджелес. Я знаю, что Лесли любопытна, но она не задает мне вопросов. Да, она идеальный личный помощник. Она знает, когда лучше ничего не говорить. — По крайней мере, подрядчики закончат спальни до того, как ты вернешься сюда, Брайан, — продолжает Лесли, — гостиная и бильярдная все еще разрушены, но верхний этаж закончен. — А как насчет мебели? Я выбрал бОльшую часть нового декора по каталогам и в Интернете. Я точно знал, чего хочу, и смог договориться с декоратором по электронной почте. — В твоей комнате все готово, Брайан. И одна из гостевых комнат. В другой все еще не хватает кровати. — Ну, естественно, в спальне нет кровати. Скажи этому декоратору, чтобы занялся этим! Я бы хотел, чтобы все спальни были готовы, и я мог одобрить их, пока буду в Лос-Анджелесе. — Посмотрю, что смогу сделать, — говорит Лесли, — ты останешься здесь после награждения? Ты все закончил в «Спрингхерсте»? Это хороший вопрос. К сожалению, я не знаю ответа. Ещё нет. — Посмотрим, Лесли. — Помни, что подготовка к съемкам «Красной реки» начинается в апреле, — напоминает она мне, — я поговорила с Дорианом, и думаю, что он беспокоится о том, сможешь ли ты начать съемки в мае. — Смогу. Я позвоню Дориану и успокою его, — обещаю я Лесли, прежде чем повесить трубку. Да, я буду там. Несмотря ни на что, я буду готов к съемкам. Должен быть готов, если хочу продолжать работать в этом бизнесе. Кроме того, «Красная река» была последним проектом Рона, и я не хочу его портить. И не хочу выглядеть полным идиотом перед Иствудом, который является непревзойденным профессионалом. Я возвращаюсь в главное здание, когда слышу, как мой мобильный телефон мягко вибрирует в кармане. Мое сердце подпрыгивает. Может быть, Джастин наконец-то соизволил перезвонить мне. Но это не Джастин. — Привет, Линдс. Как дела? — Брай! Приятно слышать твой голос, — Линдси звучит довольно бодро для женщины, которая примерно на сотом месяце беременности, — у меня все хорошо. — Только хорошо? Это не похоже на Линдси. С ней всегда все замечательно, замечательно, супер! Никогда не бывает просто хорошо. — Ну, Брайан, вот потому я звоню тебе, — говорит она, внезапно становясь более неуверенной. — Что случилось? — почти кричу я. — С тобой все в порядке? В чем-то дело? — Нет, не совсем, — отвечает Линдси, — это из-за ребенка, — я, блядь, задерживаю дыхание, — она… она перевернулась! — Она что? — я в тупике. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Что значит перевернулась? — Сегодня я пошла к своему врачу, и она посмотрела на мой живот и сказала: «Положение плода неправильное». В последний раз, когда я была на осмотре ребенок был в идеальном положении головой вниз. Но… но она перевернулась! Это означает, что теперь ее голова вверху, а ноги направлены вниз! — И это плохо? Что, черт возьми, я знаю о детях? — Это значит, что она не в том положении для родов! Либо она должна развернуться сама. Или нужно попытаться развернуть ее обратно. Или… — Или? — Им придется сделать кесарево сечение, Брай. Роды с ягодичным прилежанием более опасны. Так говорит доктор. И вот тогда Линдси начинает плакать. — Все в порядке, Линдс, — говорю я, пытаясь успокоить ее, — ты доверяешь этой женщине? Она принимала Гаса и не стала бы зря пугать тебя. У многих женщин бывает кесарево сечение. Но я съеживаюсь при мысли о том, что кто-то разрежет Линдси. — Да, — соглашается она сквозь слезы, — многим женщинам так делают. — Тогда все будет хорошо. Ты сказал Мел? — Да, — шмыгает она носом, — сначала я позвонил ей, потом позвонил тебе. — Когда ты узнаешь наверняка? — Доктор хочет посмотреть, что произойдет в выходные. Ребенок может вернуться в исходное положение сам. Я вернусь в понедельник утром на осмотр. Если ребенок не изменил позу, она попытается повернуть ее вручную. Если это не сработает, то врач хочет сделать кесарево сечение во вторник днем. Я слышу, как Линдси сморкается. — Я буду там, Линдс, — говорю я, — не волнуйся. Мне нужно вылететь в Лос-Анджелес в следующую пятницу, но я буду у тебя во вторник. Как поживает Гас? Он знает, что происходит? — Он знает, что его младшая сестра скоро появится, но это все. Дасти сказала, что заберет Гаса, когда я уеду в больницу. Мне придется пробыть там по крайней мере несколько дней. — Я удостоверюсь, что с Гасом все в порядке, — настаиваю я, — он может остаться со мной и Джастином. Слова вылетают у меня изо рта, прежде чем я даже осознаю, что говорю. Но, может быть, произнеся их, я сделаю это правдой. — Спасибо, Брайан! — Линдси заливается. — Ты хороший папа! — Не уверен, — отвечаю я, — но сделаю все, что смогу. После того, как я заканчиваю успокаивать Линдси, говорю ей лечь и расслабиться, пока Мелани не вернется домой. Затем пытаюсь снова позвонить Джастину. Чертова голосовая почта. Я никогда не получаю ничего, кроме гребаной голосовой почты. Поэтому я делаю то, что всегда делал, когда оказывался загнанным в угол. Я звоню Майклу. ***  — У вас есть мой номер, Брайан, — поучает Сильвия, — не стесняйтесь позвонить, если понадобится. И у вас есть номер доктора Горовица тоже. — Да, мам, — говорю я, бросая свой чемодан в багажник «нового» Вольво Майкла, — у меня есть все необходимые номера. Господи! У меня такое чувство, будто я уезжаю в летний лагерь! — В каком-то смысле так и есть, — говорит Сильвия, приподнимая тщательно подведенную бровь, — это ваш первый отъезд из «дома». Так что будьте хорошим мальчиком и используйте это по максимуму! — Я хорошо позабочусь о нем, миссис Шактер! — вмешивается Майкл. — Обещаю! — Сделайте это, Майкл, — приказывает Сильвия, — как лучший друг Брайана, я рассчитываю, что вы будете присматривать за ним. — Блядь, — бормочу я, — теперь ты никогда не выпустишь меня из виду, Майки. — Заткнись, засранец, — самодовольно говорит Майкл, — твой консультант говорит, что я официально отвечаю за тебя до тех пор, пока ты не уедешь в Лос-Анджелес. — Удачи, Брайан, — говорит Сильвия, — надеюсь, что Линдси придется не слишком тяжело. — Сильвия, что, если я позвоню вам, как только родится ребенок, чтобы сообщить об этом? Вы не против? Сильвия, похоже, больше взволнована ребенком, чем я. Честно говоря, я больше беспокоюсь о Линдси. Может быть, рождение этого ребенка было большой ошибкой. Сильвия широко улыбается. — Я бы с удовольствием, Брайан! Пожалуйста, дайте мне знать. И имя тоже! Я ставлю на Брианну. Я чуть не задыхаюсь. — Только через мой труп! И я, блядь, не шучу! — Брайан, нам лучше поторопиться, иначе мы не успеем в больницу вовремя, — говорит Майкл, садясь на водительское сиденье, — Линдси должна лечь на операцию в час. Я сажусь на пассажирское сиденье и пристегиваю ремень безопасности. Майкл заводит старенький Вольво, и мы мчимся прочь по длинной подъездной дорожке, пока Сильвия машет мне на прощание. — Господи, Майкл, я не могу поверить, что ты проехал на этой гребаной колымаге всю дорогу от Питтсбурга, и теперь МНЕ придется ехать в ней всю обратную дорогу! Майкл переключает машину на следующую передачу. — Это привело меня туда, куда мне нужно. И это было дешево. Я не умею ездить верхом или всю зиму разъезжать по Питтсбургу на гребаном велосипеде! Мне не пять лет! — Я же предлагал купить тебе приличную машину, Майки, — напоминаю я ему, — как насчет «Тойоты Камри " или «Ниссана»? Что-нибудь практичное, что не испортит твой имидж ботаника с комиксами. — Это машина, которую я могу себе позволить, — упрямо говорит Майкл, — мне не нужно, чтобы ты покупал мне вещи, Брайан. — Это было всего лишь предложение, Майки, — Мистер Независимость — это Майкл. — И оно всегда открыто. — Я не могу поверить, что ты выбрался из этого места, Брайан! — говорит Майкл, меняя тему. Мы направляемся на север от Маккинли до шоссе штата Нью-Йорк. — Ты так здорово выглядишь! — В реабилитационном центре мало что можно сделать, кроме как есть здоровую пищу и заниматься в тренажерном зале — или в том, что считается тренажерным залом, — я пожимаю плечами, — думаю, я выгляжу нормально. — Да ладно! Ты прекрасно выглядишь! Хотя тебе действительно нужно подстричься, — комментирует Майкл. — Ты прав, — я смотрю на себя в боковое зеркало, — но я не могу подстричься слишком коротко. Дориан может захотеть более длинные волосы для «Красной реки». Он должен увидеть меня, прежде чем примет решение. Я вижу, ты тоже подстригся. Он сделал коротко по бокам и немного длиннее сверху. — Ну, да, — ворчит Майкл, — Дэвид любит короткие стрижки. Мы с Хэнком оба ходили в этот салон, где Дэвид укладывает волосы, и у нас одинаковые стрижки. — Дэвид? — хмурюсь я. Должно быть, я что-то пропустил. — Доктор Дэвид Кэмерон, престарелый хиропрактик, решает как тебе подстричь свои гребаные волосы? Майкл немного ерзает на сиденье, его руки нервно сжимают руль. — Ты только не волнуйся, Брайан, но… я снова встречаюсь с Дэвидом. — Майкл! Какого хрена ты делаешь? Не могу поверить, что слышу это. Я знал, что будут проблемы, когда Майкл сказал мне, что Камерон вернулся в Питтс. — Я знал, что тебе это не понравится, Брайан. Вот почему я ничего не сказал об этом по телефону. — Но я думал, что вы с Беном становитесь горячими и возбужденными? Это то, что ты говорил мне раньше. Я отворачиваю голову, стараясь не показать своего отвращения. Господи! Дэвид, блядь, Камерон! Доктор Смерть! — Когда произошел такой неприятный поворот событий? — На прошлой неделе, — говорит Майкл с явным дискомфортом. — Я жду. Это еще не все. Уверен, что в этой перемене взглядов кроется гораздо больше, чем говорит Майки. — Тут нечего рассказывать! — Не лги, Майки! Должно быть, что-то произошло между тобой и Беном, что заставило тебя бежать, как побитому щенку в объятиях доктора Дейва. — Я не убегал, как побитый щенок, придурок! — Майкл отстреливается. — У нас с Беном были разногласия… кое в чем. — Разногласия в чем? Я пытаюсь представить, что Бен мог сказать или сделать Майклу, что отправил бы его обратно к мануальному терапевту из Ада. — Кое в чем личном. Майкл смотрит на дорогу, избегая моего взгляда. — Нет ничего настолько личного, что ты не мог бы мне рассказать, Майкл, — напоминаю я ему, — ты показал мне свой капающий член, когда в первый раз подумал, что у тебя гонорея. Что так и было. Я видел, как тебе отсасывали и трахали в задней комнате «Вавилона» и в переулке за «Вуди». Видел тебя под кайфом и пьяным. Видел на конвенциях по комиксам, когда ты хлестал кусок грязной газетной бумаги, за который какой-то идиот брал с тебя 100 долларов за покупку. Я видел тебя в блестящем платье на гей-параде. И как ты ведешь себя словно отвратительный натурал и с Дэвидом, и с Беном. И я видел тебя с твоей матерью в самых неловких обстоятельствах, какие только может себе представить гей. Так что нет ничего, чем бы ты не мог поделиться со мной. Ничего. Но Майкл полностью отключается. — Это личное, Брайан. Это между мной и Беном. Ему не нравилось то… как я кое с чем справлялся. Но я сделал то, что, как я думал, должен был сделать. И я бы сделал это снова так же, если бы мне пришлось. Вот в чем дело. Я пытаюсь представить, что за спор был у Майкла с Беном, чтобы заставить Дзен Бена так осуждать. Это не похоже ни на одного из них. Если только речь не шла о сексе. Или о романе Бена с Роном. Но я думал Майкл отпустил это уже. Очевидно, нет. — Полагаю, теперь ты перечислишь все причины, по которым я не должен быть с Дэвидом, — фыркает Майкл, — я знаю ты терпеть его не можешь. Но это моя жизнь, Брайан. — Я знаю, — я смотрю в окно, пока мы пыхтим и пыхтим. Мимо нас проезжает восемнадцатиколесный грузовик. И еще один. И еще, — это не мое гребаное дело. Если ты хочешь трахать дока, если ты хочешь переехать к доку, если ты хочешь, блядь, выйти замуж за дока, то сделай это. К черту то, что я или кто-либо другой думает об этом! Твое мнение единственное имеет значение, Майки. Если ты захочешь. — Я не уверен, чего я хочу, — признается Майкл, — но Дэвид такой настойчивый. Когда мы жили вместе, я был уверен, что люблю его. И он так хорошо ко мне относился. Он подарил мне машину и всю эту новую одежду, и у нас были такие замечательные вечеринки, и наша поездка в Париж тоже. У нас были действительно хорошие времена. — Майкл, все это дерьмо в долгосрочной перспективе. Ты же знаешь это. Ты любишь его? Не могу поверить, что Я задаю такой лесбиянский вопрос. Должно быть, мне действительно чертовски промыли мозги из-за того, что я слишком много времени провел в «Спрингхерст». — Я не знаю! — Майкл скулит. — А как насчет Бена? Ты любишь его? Бен иногда может быть напыщенным ослом, но он не претенциозный гребаный сноб, как Дэвид Кэмерон. Он порядочный парень. Честный парень. Бену было не легко признаться Майклу, что они с Роном трахались, но это было правильно. Бен знал, как Майкл отреагировал бы, но альтернативой было позволить Рону шантажировать его из-за его неверности. Да, Майкл мог бы сделать намного хуже, чем Бен Брукнер. Майкл только качает головой. Что-то происходит, но Майкл не хочет об этом рассказывать. Мы долго едем в тишине. В конце концов Майкл снова начинает говорить. Он один из тех парней, кто должен заполнить пустоту звуком, несмотря ни на что. И нам еще предстоит долгая поездка в Питтсбург. Я закрываю глаза, пока он болтает о своем магазине. Он чертовски гордится этим магазином, так и должно быть. Магазин Баззи был свинарником, но «Красный плащ» — лучший магазин комиксов в городе. Да, я был в свое время во многих магазинах комиксов с Майклом, и «Красный плащ» — лучшее, что я когда-либо видел. Майкл знает свое дело, и магазин это показывает. Если бы я был четырнадцатилетним придурком, я бы, наверное, проводил там все свое свободное время. — Итак, Эдвин пообещал вернуть мне раскадровки. Но его наброски выглядят довольно неплохо. И если мы сможем собрать немного дополнительных денег, вместе мы сможем выпустить пару сотен экземпляров первого выпуска. — Подожди минутку, — я открываю глаза и поворачиваюсь к Майклу, — кто, черт возьми, такой Эдвин? Я думал, что Джастин делает иллюстрации для вашего комикса. Я видел его рисунки. Они лучше, чем бОльшая часть опубликованного дерьма! Что происходит? — Джастин и я… мы решили больше не работать вместе, — натянуто говорит Майкл, — это взаимное решение. — Почему, черт возьми, нет? — требую я. — Что случилось? Майкл сверлит меня взглядом, и я удивляюсь его холодности. — Спроси ЕГО, если хочешь знать. И это все, что он говорит. Я не могу вытянуть из него больше ни единого гребаного слова о Джастине. Но и из Джастина я не могу вытянуть ни слова о Джастине. Остальная часть поездки проходит довольно спокойно. Майкл включает радио и слушает какое-то спортивное ток-шоу на какой-то AM, затем переключается на FM и включает плохую станцию Хард-рока. «Кис», «Лед Зеппелин» и миля за милей «Аэросмит». Господи! — На днях я нашел фотографию группы, — ни с того ни с сего говорит Майкл, — ма убиралась на чердаке и нашла кучу моего хлама из средней школы. Мне придется сделать для тебя копию. — Добрая старая «Роковая женщина»! — вспоминаю я. «Dickbeaters»! Если бы мы тогда придерживались этого, мы бы сейчас были парой музыкантов «вышедших в тираж», и готовых вернуться! — Мы были хороши! И выглядели чертовски круто! — настаивает Майкл. -Ну, ты точно выглядел круто, Брайан. Мне понравилось, когда ты покрасил волосы в черный как смоль цвет. Я съеживаюсь. — Я помню, как твоя мама намазала это дерьмо мне на волосы! Все было покрыто черной слизью. И потребовалась целая вечность, чтобы высидеть! — Ты был сексуален, Брайан! — Я был идиотом, — смеюсь я, — мы все были. Но я точно переспал с кем-то! Господи Иисусе, я перепихнулся! — У тебя никогда не было проблем с сексом, — сообщает мне Майкл, — тебе не нужна была рок-группа для этого. — Я знаю. Но притворяться рок-звездой было весело. Мы немного поговорили о группе и о том, что мы делали в те дни. Обычно я не из тех парней, которые любят вспоминать прошлое. Большая часть моего прошлого состоит из воспоминаний, которые я предпочел бы забыть. Но кое-что из того, что мы с Майклом делали, я вспоминаю с нежностью. И всегда помню, как чувствовал себя в безопасности в доме с Майки и Деб, и Виком тоже, когда он был в городе. Я не чувствовал себя в безопасности почти нигде, но дом Новотны был одним из тех редких мест. Когда мы приближаемся к Питтсбургу, я понимаю, что мы не доберемся туда раньше запланированного времени операции Линдси. В конце концов, у ветхого «Вольво» Майкла есть свои пределы. Я пытаюсь позвонить Мелани, но ее сотовый выключен. Линдси, наверное, уже готовят к операции, и Мел с ней. Я чувствую, как у меня сводит живот при мысли об операции. — Я думаю, нам следует отправиться прямо в больницу, — говорю я Майклу. Он соглашается. Уже далеко за час дня. Получается, что я пропустил рождение обоих своих детей. В первый раз я был слишком накурен и пьян, чтобы быть там, и во второй раз мне пришлось возвращаться из гребаной реабилитации. Думаю, что это своего рода прогресс. Но какой я на самом деле отец? Очень плохой. Отсутствующий. Тот, кого никогда нет рядом, когда он нужен. Тот, кого легко забыть. Наверное я такой же любовник. Я старался не слишком много думать о Джастине на прошлой неделе. То есть, если только Горовиц не вынуждал меня на наших сеансах терапии. Я не знаю, что происходит, но что бы это ни было, я здесь не для того, чтобы искать ответы. Или заботиться о нуждах Джастина. И если он злится, я могу понять это. И если… если он более чем зол, тогда мне тоже придется с этим смириться. К лучшему или к худшему, как говорится. Я надеюсь на лучшее, но ожидаю худшего, как обычно. Майкл заезжает на парковку для посетителей больницы и находит свободное место. — На каком этаже находится родильное отделение? Ты помнишь, когда родился Гас? — спрашивает меня Майкл. — Конечно, я помню, Майки. Я не был ТАК обдолбан! — фыркаю я. — Но Линдси в операционной. Нам придется отправиться в Приемный покой и выяснить, где она находится. Там, наверное, есть комната ожидания для будущих доноров спермы. Это все, что мы можем сейчас сделать. Ждать. Мы подходим к входу в больницу, и Майкл обнимает меня за руку. — Как ты себя чувствуешь, папа? Двое детей! Это удивительно для меня! Не думаю, что смог бы справиться даже с одним! — Ты мог бы это сделать. Разве тебе не нравится злое отродье доктора Дейва? Но пока не считай наших цыплят, Майки, — предупреждаю я его, — ребенок еще не родился. Это плохая примета. Я думаю о том, как Линдси разрезают. Думаю обо всех вещах, которые могут пойти не так. Я чуть, блядь, не перекрестился, но вовремя останавливаюсь! Иисус — программа, которая остается с вами! Но я бы никогда не позволил себе пережить это! Мы проходим через вращающуюся дверь и направляемся к стойке регистрации. Но я вижу что-то уголком глаза глаза. Что-то бело-золотое встало и направилось ко мне. Я останавливаюсь как вкопанный и поворачиваюсь к нему. В тот момент, когда я вижу его, я понимаю, что чертовски люблю его. Этого нельзя отрицать. Никакого дерьма. Не обманывай себя больше. Я в жопе. Все, о чем я могу думать, это то, что он здесь, и я рад. — Брайан? — Джастин неуверенно делает шаг вперед. — Линдси позвонила мне перед тем, как они уехали в больницу, и я сразу же приехал. Я не знал, что это произойдет так скоро! Но я ждал, когда ты приедешь сюда. Я протягиваю руку, и он оказывается в моих объятиях. Я так крепко обнимаю его. Мне, блядь, плевать, что он мне не перезвонил и что он сбежал в прошлые выходные из «Спрингхерста» без объяснения причин. Последнее, чего я сейчас хочу, это длинных, бессвязных объяснений. Никаких оправданий, помните? Никаких извинений. Все это больше не имеет значения. Потому что он сейчас здесь. — Брайан, — шепчет он, — мне так чертовски жаль! — Забудь об этом, — говорю я, — теперь все будет хорошо. Я знаю, что так и будет. К черту все остальное! Джастин утыкается лицом в мою куртку, и я чувствую запах свежести его волос, его кожи. Я даже могу унюхать слегка маслянистый запах его красок. Он был сегодня в своей студии. Я могу сказать это, просто вдыхая его запах. Затем я поднимаю глаза и вижу, как Майкл выходит из больницы. Через вращающуюся дверь. Я начинаю звать его, но уже слишком поздно. Майкл ушел. Почему? Но я не могу справиться с этим прямо сейчас. — Пойдем наверх, Брайан, — настаивает Джастин, — мы можем подождать на третьем этаже. Я уже спрашивал. Пройдет совсем немного времени, и у Линдси родится маленькая девочка, — Джастин улыбается мне, — и у тебя будет дочь! — И тогда у меня будет все, Джастин, — говорю я, прижимаясь к нему, — все в мире, о чем я когда-либо мог мечтать. Всё. Потому что теперь я знаю, что все будет хорошо. *** «Ты записан в ее книге, номер 47, иди посмотри, Она собирается выставить тебя дураком, Да, это правда. Маленький мальчик с улицы, Прежде чем начнешь, ты уже побежден, Она будет улыбаться, просто чтобы унизить тебя, Какой клоун! Потому что все знают Она роковая женщина…» Лу Рид* *Лью́ис А́ллан Рид — американский музыкант, певец и автор песен, признанный одним из наиболее влиятельных музыкантов прото-панка и глэм-рока.