Квир-реалии

Глава сорок шестая АНГЕЛЫ ХОТЯТ НАДЕТЬ МОИ КРАСНЫЕ ТУФЛИ Краткое содержание: Возвращение в Ла-Ла-Ленд. Лос-Анджелес, март 2003 года. Брайан «Ой, раньше мне было противно, А теперь я пытаюсь развлечься, Но их крылья заржавели, Вы знаете, ангелы хотят надеть мои красные туфли. Но когда они рассказали мне о своей стороне сделки, Тогда я понял, что не могу отказаться. И я не стану старше Теперь ангелы хотят надеть мои красные туфли… " Элвис Костелло* ***  — Мистер Кинни! Брайан! Где вы были последние несколько месяцев? Брайан! Вы снимались в новом фильме? — фотограф кричит мне, когда мы пытаемся пробраться от входа в аэропорт к ожидающей студийной машине. — Я работаю над новым проектом и отдыхаю перед подготовкой к съемкам моего следующего фильма «Красная река», — я делаю паузу и нацепляю большую фальшивую улыбку для их камер, — и я наслаждался жизнью вдали от Лос-Анджелеса. — Как-нибудь прокомментируете сообщения о том, что у вас родилась дочь, Брайан? Есть фотографии, на которых вы и ваш друг, мистер Тейлор, направляетесь в больницу в Питтсбурге. Я делаю глубокий вдох и стараюсь не злиться. Сегодня утром на шестой странице «Нью-Йорк Пост» была напечатана моя фотография с Джастином и Гасом, направляющимися повидаться с Линдси и младенцем. Репортеры не могут дождаться, чтобы показать нам это, как только мы приземлимся в Лос-Анджелесе. — Без комментариев, — отвечаю я. — Мистер Тейлор, мистер Тейлор! — кричит другой фотограф. Вспышка гаснет и на секунду ослепляет меня. Я вижу, как Джастин морщится и подносит руку к лицу. — Джастин! Сюда! Вы можете повернуть голову в эту сторону? — Я хочу сказать им, чтобы они отвалили, Брайан, — шепчет он, утыкаясь лицом в мою куртку и отворачиваясь от камер. — Если ты сделаешь это, Солнышко, это будет на первой странице гребаного «Нэшнл Инкуайрер» на следующей неделе, — напоминаю я ему, — или таков твой план? — Не совсем, — бормочет он, его голубые глаза мечутся влево и вправо. — Тогда смотри вперед и продолжай идти, — советую я. Один из приставленных к нам охранников «Транс-Кон» пытается расчистить путь к машине, работающей на холостом ходу. Рамон, один из водителей, открывает дверь. Он переводит взгляд на меня. Да, Рамон, я тебя помню. Симпатичный парень и горячий трах. Рамон уже уложил наши сумки в багажник, так что мы с Джастином должны быть в безопасности. Джастин садится в лимузин, а я одариваю гребаных папарацци еще одной натянутой улыбкой, прежде чем забраться вслед за ним. Другими словами, в Ла-Ла-Ленде все идет как обычно. ***  — Ну, Брайан, что ты думаешь? — гордо спрашивает Лесли. — Довольно хорошо, — говорю я, колеблясь, — неплохо, но… — Неплохо? — Лесли фыркает. — Все именно так, как ты хотел! У меня есть твои инструкции! Она сует мне в лицо кипу электронных писем. Да, новая спальня выглядит нормально, но все еще есть несколько вещей, которые не совсем верны. Кое-что нужно поменять. И шторы… Мне не нравится, как они висят. И цвет простыней слишком темный. И я не уверен насчет нового комода… — Все прекрасно, Брайан, — врывается в мои мысли Джастин, — уверен, что ты захочешь внести несколько небольших изменений, но в целом это выглядит действительно хорошо! Намного лучше, чем… чем старый декор Рона. — Да, это правда. Вся старая, тяжелая мебель Рона в испанском стиле исчезла. Большие, громоздкие зеркала были сняты, а старое, скучное ковровое покрытие сорвано, оставив голые деревянные полы, отполированные до блеска. Темные стены были выкрашены в серо-белый цвет. Весь дом выглядит так, словно его осветили. Он снова выглядит живым, как будто находится совсем в другом месте. Что заставляет меня чувствовать облегчение, но и немного грусти. В конечном счете я надеюсь, что с этой реконструкцией все старые, плохие воспоминания будут изгнаны, чтобы освободить место для новых, хороших воспоминаний, которые мы с Джастином начнем создавать вместе с этого момента. Я предупредил Лесли, чтобы она пока ничего не говорила о домике у бассейна. Теперь, когда подрядчики закончили спальни и почти закончили с гостиной, они начнут превращать домик у бассейна в студию для Джастина, с потолочными окнами и большими панорамными окнами, пропускающими весь необходимый ему свет. Я также установлю современную компьютерную систему, чтобы он мог заниматься компьютерной анимацией. У меня был консультант из Dreamworks, который делал нечто похожее для Рона. Но все это — сюрприз. Надеюсь, что студия Джастина будет готова, когда мы вернемся со съемок «Красной реки» — примерно в конце июня. Джастин, блядь, охренеет, когда увидит это! — Мебели для гостиной еще нет, но ее должны доставить до конца месяца, — объясняет Лесли Джастину, — кроме того, Брайан велел декораторам сначала закончить верхний этаж. Новая хозяйская спальня была приоритетом номер один. — Гораздо важнее, чтобы у нас была кровать, в которой мы могли бы спать и трахаться! Чем диван, — добавляю я. — Брайан не может жить без своей кровати! — восклицает Джастин, подпрыгивая вверх и вниз на нашей новой кровати. Это еще один подиум королевских размеров, настолько похожий на тот, что в лофте, насколько я мог достать. Я хочу сделать этот дом нашим, и это означает правильную кровать. — Такое чувство, что в ней много «отдачи», если ты понимаешь, что я имею в виду! — Джастин скользит по мне взглядом и предельно ясно сигнализирует, что хочет опробовать новую кровать. — Похоже, нам придется проверить ее как можно скорее, — говорю я, ухмыляясь ему. Затем я присоединяюсь к Джастину и тоже начинаю подпрыгивать. — Ладно, мальчики, — говорит Лесли, поднимая брови, — я думаю, что это мне намек на то, чтобы уйти! Я смеюсь, когда Лесли качает головой и выходит с подиума слева. Лесли была жизненно важна для всего этого процесса. Я бы никогда не смог оставаясь в реабилитационном центре, привести дом в порядок и скоординировать все, что нужно было сделать, прежде чем «Красная река» займет все мое время. Сначала она жила в этом доме, но недавно переехала в свою собственную квартиру в Западном Голливуде. Это означает, что дом останется в нашем с Джастином распоряжении, по крайней мере на неделю, пока Кармел и ее мать не вернуться сюда. Да, женщины вернулись, только они не будут жить здесь все время. Лесли рассказала мне, что у них есть небольшой дом в хорошем районе в Восточном Лос-Анджелесе, и что Кармел даже получила водительские права, хотя одна из ее двоюродных сестер все еще привозит их сюда в те дни, когда они приезжают убираться и готовить. — Значит, Солнышко, тебе нравится кровать? — спрашиваю я, толкая его обратно на одеяло. Это приятное чувство. На самом деле, вся комната ощущается хорошо. По-другому. Сам дом становится лучше. Ярче. Вселяет больше надежды. — Да, — вздыхает он, — это напоминает мне о том, как я впервые пришел в лофт. Кровать была такой чертовски огромной! Она больше походила на взлетно-посадочную полосу для самолета, чем на кровать! — Самолет идет на посадку! — кричу я, перекатываясь на него сверху. Целую его, сначала нежно, потом немного сильнее. Но Джастин начинает лихорадочно дергать меня за одежду, почти разрывая рубашку. — Эй! Замедлись. Все в порядке. У нас есть все время в мире. Вот тогда я и вижу, как меняется его лицо. Я вижу этот взгляд, такой же, как когда он сбежал из «Спрингхерста». Это мимолетно, но оно есть. Что происходит на самом деле? Это страх? Сомнения? Но я, блядь, боюсь задавать ему вопросы, когда дела идут так здорово. — Правда, Брайан? — шепчет он. — Неужели у нас есть все время в мире? — Да, — отвечаю я. Может быть, в этом все и дело. Он думает, что я не это имею в виду. Он думает, что я собираюсь облажаться и сбежать, — если ты этого хочешь, Джастин. Все время, сколько захочешь. Столько времени, сколько тебе нужно. Потому что… — я на мгновение замолкаю, не зная, как это сказать. Как сказать ему то, что ему нужно знать, чтобы успокоить его, — потому что я больше никогда этого не сделаю. Мне потребовалось более 30 лет, чтобы дойти до этого момента. Чтобы найти того, с кем я хочу быть. Того, кому я достаточно доверяю. Того, кого я… я достаточно люблю. Не могу представить, чтобы я делал это с кем-то еще. Это заняло бы у меня еще 30 лет. Так что, да — у нас есть все время в мире. — Но… но как насчет Рона? — спрашивает он, широко раскрыв голубые глаза. Я понимаю, почему Джастин сейчас думает о Роне. Присутствие Рона все еще витает над этим домом. Именно сюда я приехал, когда оставил Джастина, чтобы быть с Роном, отсюда звонил каждую ночь в течение той долгой, печальной зимы, пытаясь связаться с Джастином. Пытаясь сохранить эту связь, даже когда я старался любить Рона. Да, старался. Притворялся. Но потерпел неудачу. Рон был единственным человеком, с которым у меня когда-либо было что-то близкое к отношениям в течение моей взрослой жизни, и Джастин все еще чувствует это. Да, я заботился о Роне, и его смерть обрушилась на меня, как чертова тонна кирпичей, но Рона здесь больше нет. Это не его дом, это мой дом. Наш. Джастина и мой. И я никогда не испытывал к Рону ничего похожего на то, что чувствую к Джастину. — Рон ушел, — говорю я, — он не может причинить нам вреда. И он не хотел бы причинить нам вред. Он далеко отсюда. Он в покое. Ты сам сказал мне, что он с… с Джеком. И Джек тоже не вернется. Никогда снова. Они оба ушли, Джастин. Навсегда. И Джастин пристально смотрит мне в глаза, умоляя, чтобы это было правдой. Поэтому я занимаюсь с ним любовью. Сначала медленно, но потом сильнее, настойчивее. Он требователен. Он хочет большего и все больше и больше, и я счастлив дать ему то, что он хочет. И чего я хочу, это то, что нам обоим нужно. Трахаться у себя дома. В безопасности. В моей голове больше никого нет. Больше мне никто не нужен. Больше никто кроме Джастина. Я никогда не верил, что он действительно может хотеть меня, такого мудака, как я. Но он хочет. Это и есть чертово чудо. Да, мы оба пострадали. Мы оба покалечены. Но все сводится к чему-то очень простому в этой кровати, чему-то истинно первобытному. Мы любим друг друга, и я не боюсь в этом признаться. Уже нет. *** Смокинги выглядят великолепно, но я все равно хочу, чтобы они были идеально подогнаны. Да, я помешан на контроле, когда дело доходит до одежды, но я хочу, чтобы все было, блядь, идеально! Я хочу, чтобы мы оба выглядели идеально. В конце концов, мы предстанем перед всем Голливудом — даже перед всем миром — на церемонии вручения «Оскара» в воскресенье вечером. И хочу, чтобы все увидели, как педики могут подойти к этому событию. Брайан, блядь, Кинни ВСЕГДА на высоте! Темно-синий смокинг на Джастине стоит миллион баксов. И черный цвет мне идеально подходит. Мы стоим рядом друг с другом перед зеркалом, пока я ругаюсь с портным по поводу длины рукавов. Но это мелочи. Они все исправят. Как я уже сказал, это будет охуенно идеально. — Вы двое, — смеется Дориан, — похожи на пару гейских кукол на свадебном торте! — Заткнись на хрен! — кричу я на него. Дориан должен был встретиться с нами в «Айви» за обедом, но он знал, что мы сначала собирались к «Армани» на примерку, так что появился вскоре после того, как мы приехали сюда. — Мистер Чертов Романтик! Не давай Джастину никаких идей! — Не волнуйся, Брайан, — успокаивает меня Джастин, — я слишком хорошо тебя знаю для этого. Но, говоря это, он продолжает разглядывать себя в зеркале, прикасаясь к богатому синему материалу смокинга. Может быть, Джастин тоже думает о подобном дерьме. Рон всегда был таким. И я знаю, что Джастин большой любитель обязательств, церемоний, и обещаний, кольца и все это романтическое дерьмо натуралов. Я смотрю на себя в зеркало, рядом с ним. И мне не хочется убегать. Нет, публичные шоу похожи на подделку — свадьбы педиков действительно чушь собачья, но они уже не пугают меня так, как раньше. Но уверен, что они не для меня. И никогда не будут. Но Джастин… Чего он на самом деле хочет? И смогу ли я когда-нибудь дать ему то, чего он действительно, по-настоящему хочет? А если я не смогу… потеряю ли я его? Вот вопрос, который проносится у меня в голове, как черная кошка, пересекающая мой путь. И я вздрагиваю. *** Когда мы добираемся до «Айви», за столом нас уже ждет Диана. Она выглядит такой яркой и блестящей, и успешной, как и положено звезде популярного телесериала. — Брайди! — визжит она своим манчкинским голосом, подпрыгивая во весь свой рост 4 фута 11 дюймов**. — И Джастин! — Диана! — Джастин летит в ее объятия, обнимает ее. Он выглядит так, словно вот-вот заплачет. — Я так рад видеть тебя, — он шмыгает носом, как будто почувствовал облегчение. — Привет, красавчик! — говорит Диана, целуя меня в щеку. — Ты выглядишь великолепно. Ты хорошо себя ведешь? Диана знает, что я был в реабилитационном центре где-то на Востоке, так что она напоминает мне, что мне лучше вести себя прилично, пока я здесь. — Да, дорогая, — отвечаю я, — настолько хорошо, насколько может педик без члена. Диана фыркает, а затем поворачивается к Джастину. — Садись рядом со мной, милашка, — говорит она, плюхая его рядом с собой и обнимая за плечи. Теперь, когда Диана знает, что я не шифруюсь, мы с Дорианом на время отстраняемся от группы поддержки игроков, поэтому спокойно занимаем два других места. Дориан улыбается мне и жестом подзывает официанта, чтобы он принял наши заказы на напитки. Странно, как легко я мог бы снова погрузиться в старую рутину, если бы захотел. Официант заискивает перед всеми поверх меня, затем бросает на меня «взгляд», его глаза перемещаются в сторону мужского туалета. — Могу я предложить вам наш специальный «Космо-Оскар» для вашего коктейля, мистер Кинни? — бормочет он. — Это ОЧЕНЬ вкусно. Да, думаю я, глядя на его член, напрягающийся под обтягивающими белыми штанами. — Нет, спасибо, — отвечаю я. Мне даже не нужно смотреть на Джастина, чтобы понять, что он наблюдает за мной. Как и Дориан с Дианой, ожидая, спрыгну ли я с повозки обеими ногами. — Перье, с изюминкой, пожалуйста. И это все. Мужской туалет останется без посетителей сейчас и в ближайшем будущем. Официант выглядит разочарованным. Я снова оглядываю его. Скорее всего я трахал его прошлой зимой, но кто, черт возьми помнит? В любом случае, теперь я покончил с этим дерьмом. Он принимает заказы на напитки от Дианы и Дориана. Джастин тоже заказывает Перье, улыбаясь мне. Да, все будет хорошо. Мы оба на одной волне. Окончательно. Обед — это хорошо. Мы с Дианой едим салаты, в то время как Джастин заказывает модную пасту, а Дориан — рыбу. Это место битком набито людьми, которые обсуждают завтрашнее вручение «Оскара». Я узнаю многих продюсеров, которые в последнюю минуту обсуждают что-то со своими подчиненными. В Голливуде раздают множество наград, но ничто другое не является таким важным или престижным, как «Оскар». Но я его не получу. Впервые до меня доходит, что эти придурки, блядь, презирают меня! Даже не номинировали на лучшего Актера второго плана. Дерьмо. В то время как Джимми наверняка уйдет с Оскаром № 2. Двойное дерьмо. Что ж, вот как это бывает в Ла-Ла-Ленде. Диана рассказывает Джастину о чем-то милом, что Армани сделал на съемках «Вот Диана!» Думаю, что дворняга — это талисман на ее шоу, но тогда Диана-звезда, так что им должна нравиться ее собака, верно? Джастин рад слышать о деяниях этого гребаного маленького ходячего мусорщика. Имя Армани заставляет Джастина рассказать Диане о наших утренних примерках. Он действительно взволнован. Его лицо раскраснелось, а глаза сияют, как будто его только что трахнули. Чувствую, как у меня встает. Может быть, мне удастся заманить его в тот мужской туалет. Я бы лучше трахнул Джастина, чем какого-то безликого официанта. Всегда это чувствовал, так почему же мне потребовалось так много времени, чтобы признаться в этом самому себе? Пока Джастин и Диана разговаривают друг с другом, Дориан начинает говорить о «Красной реке». Он нервничает насчет того, чтобы руководить Иствудом, но не должен. В конце концов, «Хаммерсмит» получил награды Британской Академии — «Лучший британский фильм», Дориан получил «Лучший режиссер», а я получил «Лучший актер второго плана». И шумиха вокруг картины, которую он только что закончил с Джудом Лоу, однозначно положительная. Так что с Дорианом все в порядке на его пути в Голливуд. Но Иствуд — гребаная легенда, а логистика на «Красной реке» убивает. Дориан говорит мне, что Патрик Суэйзи подписал контракт, на что я и надеялся. И Сэм Эллиот тоже. У обоих есть много ковбойского опыта и они опытные наездники. И потом еще вся эта чертова съемка в Техасе и Аризоне во время изнуряющей июньской жары. Я начинаю потеть, просто думая об этом. — Убедись, что у меня будет трейлер с кондиционером! Это все, о чем я прошу, — говорю я Дориану, — и я хочу одобрить лошадь, на которой буду ездить, прежде чем мы начнем стрелять. Не хочу закончить со сломанной шеей! — Не волнуйся, Брайан, — отвечает он, — для обучения сначала мы собираемся устроить «Ковбойский лагерь», прежде чем начнем стрельбу. Пришло время всем освоиться с животными и поучиться у наездников. Тем более, что вы будете верхом почти в каждой сцене. — Расскажи мне об этом, — вздыхаю я, — уже чувствую, как у меня болит задница! Вот почему я хочу выбрать лошадь, которой доверяю. Эти сцены погони за скотом могут быть опасными, если ты на гребаной лошади, которую легко напугать. — Все животные будут ветеранами, Брайан, — уверяет меня Дориан. Затем его лицо приобретает мечтательное выражение, — я не могу поверить, что я режиссирую вестерн! Это сбывшаяся фантазия! — Да, все эти горячие парни в кожаных штанах! — смеюсь я. Но потом я становлюсь серьезным. — Правда, Дориан, Рон с нетерпением ждал этого. Идеальный классический жанровый фильм. Я все время думаю обо всех этих Говардах Хоках, фильмах Джона Форда и Сэма Пекинпы, Рон заставил меня просмотреть их, пока работал над сценарием. — Знаешь, мы используем его сценарий с очень небольшими изменениями, — добавляет Дориан, — Иствуд настоял. — Рону бы это понравилось, — говорю я, — завтра он победит в номинации «Лучший адаптированный сценарий». Я это чувствую. — Думаю, ты прав, — соглашается Дориан, — но «Лучший режиссер» более сомнителен. Скорсезе там и Роман Полански тоже. Рон им не конкурент. — Да, но Джимми, блядь, претендует на звание «Лучшего актера». Дориан смеется. — Наверное, Джимми отрабатывал свою благодарственную речь с того самого дня, как начал сниматься «Олимпиец»! — Это было почти ровно год назад, — удивляюсь я, — кажется, что это целая гребаная жизнь! — Да! — Дориан смеется. — И мы тоже прошли долгий путь, Брайан. Я помню, как был зол, когда Сэр Кен сказал мне, что хочет, чтобы какой-то неизвестный американец сыграл Джеймса Хаммерсмита! Но мне пришлось прикусить язык, потому что это был проект Кеннета. А потом я увидел тебя! Господи! — Я думал, ты уволишь мою задницу в первый же день, Дориан. Я был таким чертовски невежественным! А ты был таким странным на мой взгляд. Я думал, ты меня ненавидишь. — Ты так возбудил меня, Брайан, что мне пришлось пойти в свой кабинет и подрочить! — доверяется Дориан. Он смотрит на Джастина, сплетничающего с Дианой. — Вы двое действительно выглядели идеальной парой в тех смокингах от Armani. Знаешь, я даже вижу, как это происходит. Дай мне слово, что я буду твоим шафером. А Диана может быть подружкой невесты. Ей бы это понравилось! — Даже не заикайся об этом, Дориан, — предупреждаю я, — это так… это просто не в моем стиле. — Все может быть, Брайан, — очень прямо говорит Дориан, — я никогда не думал, что это возможно с тобой и Роном. Но с Джастином… это совсем другая история. — Нет, — отвечаю я, — я возьму то, что смогу получить, но я не обманываю себя, Дориан. Это для меня. Но Джастин… у него вся жизнь впереди. Я бы никогда так его не связал. Я… я знаю, что когда-нибудь он это сделает… он будет двигаться дальше. Это неизбежно. И я не хочу возлагать на него постоянные обязательства. У Джастина будет возможность уйти, когда ему нужно, и не думать о том, что он в чем-то потерпел неудачу. Потому что любая неудача в наших отношениях будет полностью моей. Это то, на что ты можешь сделать ставку. Дориан качает головой. — Не собираюсь садиться на этот конек, Брайан. Я все еще верю в любовь и романтику. В конце концов, я наполовину француз, наполовину итальянец. Мы изобрели всю концепцию целиком. Я закатываю глаза. — К счастью, романские языки НЕ были моей гребаной специальностью в Пенсильванском университете. Дориан морщится. — Я верю в тебя, Брайан. И в Джастине тоже. Вера — это хорошая вещь. Попробуй как-нибудь. Я смотрю через стол на Джастина. Его золотистая голова откинута назад, он смеется над чем-то, что сказала Диана. — Вера потеряла меня давным-давно. — Она может вернуться, Брайан, — говорит Дориан, — нет ничего необратимого. Но Дориан ошибается. — Некоторые вещи, — тихо говорю я, — мертвы. Рон. Мой старик. Моя невинность. Много чего. — Но ты жив, — заявляет Дориан, — и Джастин тоже. Не упусти свой шанс на счастье. Пока ты этого хочешь, никогда не поздно. Никогда не поздно. Дориан действительно безнадежный романтик под всей этой прохладной европейской изысканностью. Он, конечно, прав. Как ни странно, Дориан всегда прав. Но я могу делать только один шаг за раз. Иначе я упаду и никогда больше не смогу подняться. *** — Мы выйдем первыми, Брайан, — говорит Дориан. Он и Диана сидят напротив нас в лимузине. Мы выстроились в очередь у кинотеатра «Кодак», ожидая, когда нас высадят на Красной дорожке, и мы пройдем через толпу фанатов, фотографов и комментаторов со всех развлекательных шоу, чтобы попасть на Премию «Оскар», — таким образом, вы с Джастином сможете устроить свой Грандиозный выход! — Мне бы больше понравилось, если бы нам разрешили прокрасться через заднюю дверь, — жалуюсь я, — с мешками на головах! — Или зайдите через подземный гараж, — добавляет Джастин, — как тогда, когда мы ходили навестить Линдси с ребенком. — Да, но у этих ублюдков все равно есть наша фотография, — напоминаю я ему, — и Гаса тоже. — Это шоу-бизнес! — Диана хихикает своим писклявым мультяшным голосом. — И мне это чертовски нравится! Позвольте мне пройти по этой Красной ковровой дорожке! Я хочу пронести себя до самой двери и плюнуть в хирургически улучшенное лицо Джоан Риверс, если она скажет что-нибудь язвительное обо мне или моем новом платье! Для этого я пахала всю свою жизнь, — Диана внезапно становится серьезной, — я бы убила, чтобы сняться в фильме, который претендует на «Оскар», Брайди. Это чистая правда. Может быть, ты не из тех парней, которых устраивает слава, но это то, чего я хотел всю свою жизнь. Так что выпусти меня первой! Дориан смеется и сжимает руку Дианы. Диана — «свидание» Дориана на этот вечер. Действительно в последнее время он довольно часто ее сопровождает. Они познакомились через меня и, похоже, сблизились, обсуждая мою испорченную жизнь и продолжающиеся грешки. Кто знает? Может быть, Дориан снова вернется к киске, и они с Дианой переспят по-настоящему. Давняя жена Дориана, Мария Монтгомери, та актриса, которая живет в Швейцарии, наконец развелась с ним и вышла замуж за своего любовника, какого-то молодого инструктора по лыжным гонкам. Дориан, внешне, воспринял весь развод с легкостью, но я знаю его лучше. Он был очень привязан к своей жене, хотя они не жили вместе уже много лет. Понимание того, что Мария решила бросить его и выйти замуж за кого-то другого, действительно его ранило. Дориану нравится член в постели, но ему также нравится восхищаться красивыми женщинами. И ему нравилось быть женатым. Он не видит как же хреново такое отношение. Думаю, это что-то европейское. Диана улыбается Джастину и протягивает руку, чтобы похлопать его по ноге. — Не смотри так испуганно, милашка, — успокаивает она его. Затем поднимает бровь, глядя на меня, — ты тоже, Брайди. — Я НИ хрена не боюсь! — настаиваю я. Может быть немного. Но Джастин вкладывает свою руку в мою. — Со мной все будет в порядке, Диана, — говорит он ей, — и с Брайаном тоже. Я буду следить за ним. — Ты собираешься принять награду Рона? — внезапно спрашивает Дориан. — Если он победит? — Пусть Джимми возьмет ее. Все задают мне один и тот же вопрос. Примешь ли ты «Оскар» Рона? Все делают ставку на то, что он посмертно победит в номинации «Лучший адаптированный сценарий». Я тоже ставлю на это. Это меньшее, чего он заслуживает. Без Рона не было бы ни «Олимпийца», ни номинаций, ничего для студии «Terra Nova». Или для Джимми Харди. Или Хоуи Шелдона. — Джимми получает достаточно внимания, Брайан, — серьезно говорит Дориан, — он достаточно эгоистичен и публичен, как он есть. Не позволяй ему украсть и награду Рона тоже. — Сделай это, Брайди, — настаивает Диана. Но я качаю головой. Я не могу. Лимузин начинает двигаться вперед. Затем останавливается, и дверь открывается. — Пошли, моя дорогая, — говорит Дориан, выходя из лимузина. Он протягивает руку, и из машины появляется Диана. Я слышу, как толпа кричит: «Диана! Диана Рис!» Вот насколько популярно ее телешоу. Это настоящий хит, и теперь маленькая Диана — звезда. Они с Дорианом на мгновение замирают, наслаждаясь криками фанатов и вспыхивающими огнями камер, когда все фотографируют эту горячую новую пару. «Вот Диана!» — звезда Диана Рис и британский режиссер Дориан Фолко на красной дорожке в ночь вручения премии «Оскар».» Вот что будут гласить заголовки завтра. Они, конечно, не могут пропустить Диану в красном платье от Оскара де ла Рента, которое облегает ее миниатюрную фигуру, как перчатка. Даже в своих ярко-красных туфлях на каблуках от Джимми Чу Диана, пожалуй, единственная женщина в Голливуде, которая может заставить Дориана выглядеть высоким. Так, может быть, они идеально подходят друг другу? Охранник, которому поручено все это контролировать, жестом велит мне выйти из машины. Давайте разберемся с этим. Лимузины сдают назад. Я разворачиваюсь и выпрямляюсь. Слышу, как один из комментаторов тявкает в свой микрофон: — Вот Брайан Кинни, звезда «Олимпийца», один из фаворитов на премию за лучшую картину! Я поворачиваюсь и почти натыкаюсь на Джастина, который уже выскочил из лимузина, улыбаясь каждому своей ослепительно белоснежной улыбкой. Он колеблется, но я протягиваю руку. Это настраивает толпу на очередную вопящую волну. «Брайан! Брайан!» Они звучат как миллион атакующих чаек, когда двое педиков идут по красной дорожке на церемонии вручения «Оскара», направляясь поддержать свой пидорский фильм! — Брайан Кинни! Брайан, сюда! Я слышу Билла Бреннера, репортера-гея из «Access Hollywood», он зовет нас. Какого хрена? Он педик. Если мне нужно с кем-то поговорить, то с таким же успехом это может быть кто-то из наших. Мы с Джастином подходим к его микрофону. Бреннер торжествующе смотрит на других комментаторов, которые все еще кричат, чтобы привлечь мое внимание. — Брайан Кинни! — кричит он в микрофон. — Звезда «Олимпийца»! И ты здесь с… — он останавливается, неуверенно — он знает имя Джастина, но не знает, как его называть. — Джастин Тейлор. Мой партнер, — добавляю я. — Брайан, как ты относишься к возможностям большой победы твоего фильма? — спрашивает Бреннер. Я колеблюсь. «Олимпиец» заработал больше денег, чем когда-либо ожидала студия, но вряд ли это был блокбастер в прокате. Тем не менее, это был самый большой критический успех «Terra Nova» за последние годы. Если они выиграют хотя бы один «Оскар», это будет для них прорывом. Два, и Хоуи Шелдон сможет даже выдавить улыбку. Но награда за «Лучшую картину» маловероятна для такого непримиримого квир-фильма, как «Олимпиец». — Мы надеемся, — коротко отвечаю я. И я изображаю свою фальшивую улыбку. Джастину не нужно напоминать, чтобы он улыбался. Он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Бреннер кивает. — А твой новый проект, Брайан? Вестерн Иствуда? — Мы начинаем съемки «Красной реки» в мае. Почти все локации находятся в Техасе и Аризоне, — я чувствую себя более удобно в разговоре о новом фильме, чем о себе, — с нетерпением жду этого вызова. Я работал с режиссером Дорианом Фолко над своим вторым фильмом «Хаммерсмит», так что это должен быть замечательный опыт. Затем Бреннер поворачивается к Джастину, и я задерживаю дыхание. Пожалуйста, не спрашивайте его о личных вещах, молюсь я. Но Бреннер только говорит: — Джастин, что на тебе надето? — Armani, конечно, — холодно отвечает Джастин, — мы с Брайаном всегда носим Armani. — Вы оба отлично выглядите, ребята, — искренне добавляет Билл Бреннер, — удачи сегодня вечером. — Спасибо, — говорю я, — это единственное, что я всегда могу использовать — удача. *Де́клан Па́трик Макма́нус (англ. Declan Patrick MacManus; 25 августа 1954, Лондон), более известный как Э́лвис Косте́лло — британский певец и композитор, оказавший большое влияние на развитие современной поп-музыки. Поначалу будучи участником паб-рок-сцены, к концу 1970-х годов он стал одним из самых популярных исполнителей новой волны, а впоследствии получил репутацию, возможно, самого авторитетного автора-исполнителя после Боба Дилана **Примерно 150 см.