Квир-реалии

Глава сорок седьмая ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДО САМОЙ СМЕРТИ Краткое содержание: Брайан и Джастин посещают церемонию вручения премии «Оскар» в Лос-Анджелесе. Лос-Анджелес, март 2003 года. Джастин «В моей голове есть шкафы Где хранятся грязные вещи Которые никогда не увидят дневного света, Я хочу вытащить их, пойти прогуляться, Просто чтобы увидеть выражение твоего лица. Иногда я не могу быть честным, Я не хочу причинять тебе боль, Так что прости меня, если я скажу неправду, Иногда я прихожу в себя, но не верь в это, Я буду любить тебя до самой смерти. Я верю в то, что нужно делать все наоборот, Будьте внимательны, начните делать все наоборот…» ***  — Брай! — кричит Джимми Харди, абсолютный фаворит, на получение «Оскара» за «Лучшую мужскую роль» — роль Гая в «Олимпийце». Хотя именно Брайан — тот, кого следует номинировать. Персонаж Бобби — сердце фильма, а Брайан — настоящая звезда. Но гомофобный Голливуд этого не признает. И я говорю это не только потому, что Брайан — мой партнер. Это чистая правда. Я уже упоминал, что Джимми Харди — гребаный мудак? — Сюда, в бар, мальчики! — кричит Джимми, хватая Брайана за локоть и таща его через комнату туда, где все крупнейшие звезды Голливуда тусуются перед началом трансляции. — Нет, спасибо, Джимми, — говорит Брайан, отдергивая руку, — или ты забыл, откуда я только что вышел? Но Джимми только ухмыляется. — Ах, это! Школа закончилась, Брай. Здесь нет сторожевых псов из реабилитации. Пришло время «Оскара»! Ты должен помочь мне отпраздновать. Джимми выглядит так, будто уже какое-то время празднует. И Тесс нигде не видно. — Ты еще не выиграл, Джимми, — напоминает ему Брайан. — Дело в шляпе! — Джимми хитро подмигивает. — У меня есть информация из надежных источников, — он достает мятый лист бумаги, — моя речь уже написана. Хоуи хотел помочь мне с этим, но я сделал все сам. Прямо от всего сердца! — Молодец, Джим, — говорит Брайан, глядя на меня и закатывая глаза, — теперь нам с Джастином нужно найти наши места. — Господи! Никто не садится до последней минуты, Брай! — Джимми сообщает нам. И действительно никто из Голливудских деятелей и тусовщиков, похоже, не спешит попасть в зрительный зал. Они слишком заняты в баре, напиваясь до усрачки. — Это шоу будет продолжаться, и продолжаться, и продолжаться! Это, блядь, бесконечно! Все нужно хорошенько смазать и смочить, прежде чем мы окажемся в ловушке на следующие четыре часа. Держи, Голубая крошка, — Джимми протягивает мне стакан, наполненный странной жидкостью, — особый Оскартини! Пей до дна! Эта штука забавного оранжевого цвета и не пахнет мартини, который я пробовал раньше. Это, блядь, отвратительно! Я ставлю его обратно на стойку. — Я не хочу пить, Джимми. Но все равно спасибо. — Итак, Джимми, — говорит Брайан, пытаясь сменить тему, — как все прошло Торонто? И вездесущий Чаки Рейнджер? Джимми делает мрачное лицо, когда слышит имя популярного чернокожего комика, который был его звездным партнером на картине, где он только что закончил съемки. — Не упоминай сегодня Чаки Рейнджера, Брай. Это моя ночь, не хочу ДУМАТЬ о гребаном Чаки Рейнджере! — Так хорошо, да? — Брайан фыркает, подзывая бармена, и заказывает Перье с изюминкой для нас обоих. — Рейнджер — это боров с камерой и гребаный похититель сцен! — Джимми почти кричит. Несколько человек оборачиваются, чтобы посмотрите, на что жалуется Джимми Харди, поэтому он понижает голос. — Съемка была кошмаром. Торонто был похож на холодильник, режиссер был мудаком, а Рейнджер… — Джимми содрогается, — больше никогда, Брай! Больше никогда. — Живи и учись, Джимми, — говорит Брайан, потягивая свой «Перье», — ты знал, что с этой картиной будут проблемы. Так какого хрена ты это сделал? — У меня должен быть хит, Брай, — признается Джимми, — что-то кассовое. У меня есть признание критиков, но Хоуи убедил меня, что нужен фильм, который принесет кучу денег, даже если он чертовски воняет. И Чаки Рейнджер сейчас в тренде. — Если ты ляжешь в грязь, Джимми, испачкаешься, — говорит ему Брайан. Чаки Рейнджер очень забавный, и его фильмы — большие хиты, но он груб и отвратителен. Большинство людей, которые работают в его фильмах, в конечном итоге ненавидят его, и Джимми, похоже, не исключение! — Да, ты можешь позволить себе сказать это, Брай. Ты будешь работать с Иствудом! Кстати, — продолжает Джимми, — я отправил сценарий в твой дом. У меня есть куча идей, но эта была бы идеальной для нас. Мы вдвоем будем сниматься в главных ролях. Это комедия, но в ней есть острота, понимаешь? У тебя была возможность посмотреть его? — Нет, — говорит Брайан, — я еще ни на что не смотрел, Джим. Мы с Джастином приехали в город только в пятницу и вчерашний день был забит деталями и прочим дерьмом, — Брайан вздыхает, — я посмотрю при первой же возможности. — Тебе понравится, Брай, — ухмыляется Джимми, — это замечательная история! Она основана на романе под названием «Последнее свидание с великим человеком». Брайан удивленно смотрит на Джимми. — Я читал его. Это роман для геев. Любовный роман для геев. — Конечно, — говорит Джимми, пожимая плечами, — что еще? Брайан смотрит с сомнением. — Рону прислали копию этой книги, но он подумал, что это слишком глупо и слишком, блядь, по-гейски — мелодрама для телок, — Брайан скользит по мне взглядом, и я пожимаю плечами в ответ, — Джимми, ты хочешь снять веселую романтическую комедию. Со МНОЙ? Серьезно? Ты это хочешь мне сказать? — Конечно, Брай. Это потрясающее предложение! — отвечает Джимми. — Эти два так называемых натурала, притягиваются друг к другу, но не признаются в этом! Это что-то вроде «Воздушного замка» — только с тобой и мной, а не со мной и этой сукой, Глендой Дуглас. — Ты что, блядь, совсем спятил, Джимми? — заявляет Брайан. — Ты никогда не получишь для такого сценария, как этот, зеленый свет от Студии «Terra Nova»! Хоуи Шелдон сойдет с ума, если даже подумает, что мы говорим об этом! — Я не планирую делать это с «Terra Nova», — говорит Джимми. Он жестом просит бармена наполнить его бокал, — ты прав насчет того, что крупные студии не поддерживают эту концепцию, Брай. Даже, если студией управляют педики! — его голос повышается. — Они все кучка гребаных пиздюков! ГОМОФОБНЫЕ гребаные пиздюки! — Господи, — бормочет Брайан себе под нос, — приехали! — Я хочу сделать это как независимый проект со своей собственной производственной компанией, — утверждает Джимми, — у меня есть в кабинете куча отличных сценариев, которые идеально подошли бы нам, Брай. Мы же команда, верно? Ты и я, детка! Джимми обнимает Брайана за плечи и обслюнявливает его. Ему, кажется, наплевать, что половина Голливуда стоит у бара и смотрит, как гетеросексуальная кинозвезда Джимми Харди пытается засунуть язык в ухо своему коллеге-гею. — Давай поговорим об этом, когда ты протрезвеешь, — строго говорит Брайан. Он убирает руку Джимми со своей шею и мягко отталкивает его, — где, черт возьми, Тесс? — Она где-то здесь, — бормочет Джимми, — где-то. Встревоженный мужчина в смокинге с планшетом в руках проходит вдоль барной стойки. — Пожалуйста, займите свои места, дамы и господа! Пожалуйста! Трансляция вот-вот начнется. Пожалуйста, займите свои места! — Бармен! — кричит Джимми. — Еще один на дорожку! Но Брайан разворачивает Джимми. — Я думаю, с тебя хватит. Давайте сядем. Сейчас же! Брайан кивает мне, и мы вдвоем провожаем Джимми Харди — Соседского мальчика Америки, в зрительный зал театра «Кодак». Тут же подходит билетер и ведет нас вниз. Наши места во втором ряду. Тесс уже сидит там, рядом с ней Дориан и Диана. Прямо за ними я вижу Хоуи Шелдона и его парня Уильяма. Хоуи пристально смотрит на нас, а затем на Уильяма с отвращением, как бы говоря: «Вот Кинни и его твинк». Я просто умираю от желания сказать «пошел ты на хуй Шелдон», но сейчас не время и не место. Мы только-только успеваем занять свои места, когда начинается трансляция. Свет в зале гаснет и зажигается на сцене. Много громкой музыки, и Стив Мартин, ведущий этого года, выходит, чтобы начать шоу. Как только Джимми видит, что включились телевизионные камеры, он, кажется, успокаивается. Он сидит рядом с Тесс. Они держатся за руки, и на их лица приклеены улыбки. Они похожи на Идеальную Голливудскую Пару, которой уже не являются. Никто бы, блядь, и понятия не имел, что они почти не разговаривают друг с другом. Я думаю о Джимми, который звонил мне посреди ночи из Торонто, когда там снимался. Он звонил раз пять или шесть, всегда, когда был пьян, всегда, когда был возбужден, и всегда, когда не мог заставить Брайана ответить на сотовый. Джимми хотел заняться со мной сексом по телефону. Он даже хотел, чтобы я прилетел и «навестил» его. «Мне одиноко, Голубая крошка», — скулил он. Правильно! Одиноко. Но я не могу помочь, хотя и жалею Джимми, даже если он придурок. Сегодня он, вероятно, получит самую большую актерскую награду в мире, но он грустный, жалкий парень. Камера практически у нас перед носом. Все номинанты на главные награды сидят впереди и телекамеры пытаются поймать каждое выражение их лиц, но особенно их реакцию на победу и на поражение. Вы можете понять, когда камера направлена на вас — горит красный огонек и можно посмотреть вверх и увидеть себя на мониторах и больших экранах, которые висят в углах аудитории. Это выводит Брайана из себя. Он ненавидит, когда его застают врасплох, поэтому ему нравится дурачиться с камерами. Всякий раз, когда Брайан думает, что они снимают его — обычно, когда кто-то на сцене упоминает «Олимпийца» или делает ссылку на гея — он наклоняется и утыкается в меня носом. Брайан знает, что телевизионный режиссер мгновенно оторвется от педиков, делающих пидорские штучки. И когда они так делают, Брайан смеется. — Прекрати это, — говорит Хоуи Шелдон из ряда позади нас, — не будь ребенком, Брайан. — Пошел ты, Хови, — просто говорит Брайан, — если люди не хотят видеть меня самими собой, им не нужно вообще смотреть. — Перестань искать неприятности, Брайан, — предупреждает Хоуи, — ты недостаточно знаменит в этом городе, чтобы тебе сошло с рук это дерьмо. Я могу утверждать, что Хоуи хочет добавить: «Как Джимми может сойти.» Но он этого не говорит. Джимми слишком знаменит, чтобы им управлять, даже для Хоуи Шелдона. Ведущие проходят через награды с мучительной медлительностью. Неудивительно, что все хотели напиться до начала шоу! Но по мере развития событий я могу сказать, что Брайан становится все более и более нервным. К тому времени, когда они объявляют следующую категорию — «Лучший актер второго плана» — он ерзает на своем месте. Там, где должно быть имя Брайана, его нет. — Блядь, — шепчет он бледнея и встает. — Брайан? — я дотрагиваюсь до рукава его смокинга. — Куда ты идешь? — Мне нужно… отлить, — говорит он, протискиваясь мимо Тесс и Джимми, которые сидят на последних местах в нашем ряду. Брайан спешит по проходу. Джимми смотрит ему вслед. А потом следует за ним. Я наклоняюсь к Дориану и Диане, которые стоят рядом со мной. — Я лучше пойду за Брайаном. — Сиди спокойно, Джастин. Он вернется через минуту, — уверяет меня Дориан, — билетеры позаботятся об этом. Скоро появится категория Джимми, а также награды за сценарий. Конечно же, через несколько минут два билетера, которые больше похожи на мускулистых охранников, сопровождают Брайана и Джимми на свои места. Джимми улыбается своей дурацкой улыбкой, а Брайан смотрит… виновато. Да, виновато. Он также кажется менее нервным. — Я в порядке, — говорит мне Брайан, — действительно в порядке. За исключением того, что я не спрашивал его, все ли с ним в порядке. И потому я понимаю, что на самом деле он не в порядке. — Скажи мне. Что ты принял? — я задерживаю дыхание, ожидая худшего. Брайан сжимает мою руку. — Один Ксанакс. И все, Джастин. Я клянусь. Но все в порядке. У Джимми был один для меня и один для себя. И мне нечего было с ним пить, так что все в порядке. Действительно. Я чувствую себя прекрасно. Теперь гораздо лучше. Он чувствует себя прекрасно. Чертовски хорошо. Одна паршивая, чертова таблетка! Меня так сильно беспокоит не Ксанакс. Если он принял только одну таблетку, это не так уж много для него физически. Дело в том, что Брайан вообще взял эту чертову штуку! Что он ДУМАЛ, что ему нужно принять это, когда на самом деле ему это не нужно. И этот гребаный Джимми Харди дал ему ее! Но что я могу сказать? Как я могу отругать Брайану по этому поводу? По крайней мере, Брайан не солгал мне. А я солгал ему. О… о многом. О… Дилане. Это чувство вины заставляет меня молчать, и делает гребаным трусом. Плохим партнером. И это гребаный провал! Наконец, они объявляют категории сценариев. Яркий гей испанский режиссер Педро Альмодовар получает лучший оригинальный сценарий за фильм «Поговори с ней». — Ебать меня! — выдыхает Брайан. — Они не отдадут награду ДВУМ педикам! Рон обломится! Но Брайан ошибается, потому что через две минуты они выкрикивают имя Рона, выигравшего номинацию за «Лучший адаптированный сценарий» к фильму «Олимпиец». — Поднимайся, Брайан! — призывает Дориан. — Никто другой не должен этого делать! Джимми встает, но только для того, чтобы выпустить Брайана из ряда, чтобы он мог добраться до сцены. Не знаю, видел ли я когда-либо Брайана таким дрожащим. Даже Бен Аффлек и Мэтт Деймон — они, блядь, ПЕРЕБИВАЮТ друг друга! — вручая ему «Оскара» не могут заставить Брайана сменить ошеломленное выражение лица. Он смотрит на золотую статуэтку, а затем смотрит на Голливуд. — Все говорили, что «Олимпийца» нельзя было снимать, — говорит Брайан, когда наконец обретает дар речи, — что это было слишком политично, слишком удручающе… и… и слишком по-гейски. Все говорили, что история любви между двумя мужчинами, которая не разыгрывается для смеха, никогда не сдвинется с мертвой точки. Рону Розенблюму потребовалось десять лет борьбы с фундаментальной гомофобией этого города и этой отрасли, чтобы сделать «Олимпийца» таким, каким он должен быть. И это вытеснило все остальное… — голос Брайана срывается, — это заняло значительную часть жизни Рона, чтобы могло попасть в кинотеатры. Чтобы люди посмотрели этот фильм и поняли, что гомосексуалисты тоже люди. Что они живут и любят… и что они тоже умирают. Часто слишком рано. Слишком… слишком рано… — музыка начинает играть, чтобы закончить его речь, и Брайан на мгновение выглядит смущенным, — спасибо, — говорит он, заканчивая, — это все, что я должен сказать. Затем Бен и Мэтт осторожно сталкивают его со сцены, в то время как с другой стороны появляется новая пара ведущих. — Где Брайан? — спрашиваю я Дориана, когда он не возвращается после того, как вручены еще три награды. — У него все в порядке? — У него берут интервью за кулисами. Он, вероятно, не вернется на свое место почти до конца, если вообще вернется. Я хочу пойти туда и найти Брайана, но сейчас не могу покинуть свое место. Называется категория «Лучший актер» и, к всеобщему удивлению, Джимми побеждает, опередив Николаса Кейджа, Дэниела Дэй-Льюиса, Джека Николсона и Майкла Кейна. Но вся эта сцена — такой гребаный обман! Тесс плачет и хлопает в ладоши, и Джимми целует ее, прежде чем неторопливо подойти и принять свою награду. Джимми внезапно становится совершенно трезвым и держит себя в руках. Он точно знает, что сказать, поблагодарив Хоуи Шелдона, студию «Terra Nova», и свою красавицу жену Тесс. Он даже упоминает Рона и Брайана, прежде чем оркестр обрывает его. Джимми звучит искренне и благодарно, но правда в том, что Брайан уже лишил Джимми грома. Брайан сделал громкое заявление об «Олимпийце» и гребаной гомофобии Голливуда, что Джимми, возможно, мог бы сказать, но в этот момент не было бы ничего, кроме запоздалой мысли. И именно так это звучит. Рон проигрывает «Лучшую режиссеру» Роману Полански, а «Чикаго» выигрывает лучшую картину. И на этом все заканчивается. Или, по крайней мере, конец Первого раунда. *** «А вот и беда, Нет ничего плохого, когда я расслабляюсь, Я разговариваю сам с собой, ты идешь со мной, Учу тебя, как искажать факты. Иногда я не могу быть честным, Я не хочу причинять тебе боль, Так что прости меня, если я скажу неправду, Иногда я прихожу в себя, но не верь в это, Я буду любить тебя до самой смерти…» *** Как только телевизионные камеры выключаются, большая часть зрителей бросается к дверям. Все хотят сесть в свои лимузины и отправиться на одну из сотен вечеринок, проходящих по всему Лос-Анджелесу. Проигравшие особенно хотят попасть на вечеринки и в бар. Уже почти все ушли. Кроме нас. Мы все еще стоим там — Тесс, Дориан, Диана, Хоуи, Уильям и я — и ждем, когда Брайан и Джимми появятся снова. — Я уверен, что Джимми дает все возможные интервью за кулисами, — говорит Дориан, — мы вполне могли бы просидеть здесь всю ночь, ожидая, пока он заткнется! Хоуи Шелдон и Уильям наконец решают уйти. — Я не могу поверить, что «Чикаго» победил, — удивляется Хоуи, — этот фильм голубее, чем «Олимпиец»! — он поворачивается к Дориану. — У «Terra Nova» зарезервированы столики на Губернаторском балу и в «Мортоне» для вечеринки «Ярмарка тщеславия». Команда Мирамакс будет присутствовать на балу губернаторов, так что сначала мы направляемся в «Мортон». — А как насчет вечеринки Элтона в честь Фонда борьбы со СПИДом? — говорит Дориан. — Я думаю, что мы должны появиться там. Хоуи фыркает. — Как тебе будет угодно. Но не забудь сначала заглянуть в «Мортон». Вот где будут сделаны все хорошие снимки. Затем Хоуи толкает Уильяма локтем, и они уходят. — Он в не очень веселом настроении для парня, чья картина только что получила два Оскара, — комментирует Диана. — Просто Хоуи такой, — говорит Тесс. Она прекрасно выглядит в длинном серебристом платье от «Версаче», но очень грустной. Смирившейся. И уставшей. Как будто она знает, что это конец чего-то. Как и ее брака. — Хоуи на самом деле в восторге от того, что «Terra Nova» получила два Оскара. И победа Джимми — самая крупная за последние годы. Это означает, что зеленый свет «Олимпийца» не станет концом карьеры Хоуи в студии. — Ты имеешь в виду, что его могли уволить, если бы «Олимпиец» ничего не выиграл? — спрашиваю я, — я не могу в это поверить! «Олимпиец» заработал больше денег, чем кто-либо ожидал, Брайан сказал мне это. И он выиграл множество наград — два Золотых глобуса, четыре премии Нью-Йоркского круга кинокритиков, плюс множество других наград региональных критиков и премия BAFTA за сценарий Рона. Как может «Terra Nova» даже подумать об увольнении Хоуи Шелдона из-за «Олимпийца»? — Оскар — это все, милашка, — напоминает мне Диана, — ты знаешь, как они говорят: «Ты так же хорош, как и твоя следующая картина». И это означает фильм Джимми с Чаки Рейнджером, и «Красная река». Неудивительно, что бедный старина Хоуи не может нормально выспаться ночью! Будущее его студии зависит от Джимми Харди и Брайди! Два самых горячих жеребца и две их самые большие головные боли! Именно тогда появляются две головные боли — Брайан и Джимми. Джимми снова летает в облаках, смеется и размахивает своим «Оскаром» над головой, как будто это трофей для боулинга. Но Брайан подавлен. Его лицо бледное, глаза опущены. Он подходит прямо ко мне и обнимает меня за плечи. — Ты подержишь эту штуку для меня? — спрашивает он, вручая мне «Оскара» Рона. Он очень тяжелый и очень холодный. Билетеры толкают нас к ожидающему лимузину, и вся наша группа загружается в него. Дориан и Джимми коротко спорят о том, пойти ли на вечеринку «Ярмарки тщеславия» в «Мортоне» или сначала в «Элтон Джон» на вечеринку со СПИДом в Западном Голливуде, но Джимми снова побеждает, и мы едем в «Мортон». — Привет, Голубая Крошка! — говорит Джимми. — Брая и меня пригласили стать соведущими шоу «Леттерман» в среду. Один из продюсеров стоял за кулисами, выстраивая приглашенных ведущих, в то время как Дэйв вышел из строя из-за тяжелого случая опоясывающего лишая. Мы летим в Нью-Йорк во вторник вечером на самолете «Красный глаз»! — Но в этот день мы должны вернуться в Питтсбург, Брайан, — напоминаю я ему, — у меня занятия. И мне нужно начать работать над музыкальным видео. — Еще несколько дней не будут иметь значения, не так ли? — спрашивает Брайан. Он смотрит на меня почти печально. — Мы вернемся в четверг или пятницу. Пара дней в Нью-Йорке будут веселыми. Как прошлой осенью, когда мы с Джимми делали шоу. Мы отлично провели время, верно? — Верно, — соглашаюсь я. Но я все еще чувствую себя неловко. Не хочу проводить с Джимми больше времени, чем нужно, но что я могу сказать? Что всеамериканский соседский парень продолжает приставать ко мне, а также вожделеет моего парня? Через несколько минут лимузин подъезжает к «Мортону». Джимми похож на героя-победителя, когда они с Тесс входят, а остальные следуют за ним по пятам. Все вокруг аплодируют и кричат «ура». Соседский мальчик Америки снова торжествует. Две премии «Оскар». Джимми Харди действительно самый Влиятельный актер в Голливуде и, не может сделать ничего плохого, я надеюсь. Мы с Брайаном сидим за столиком, зарезервированным для студии «Terra Nova». Все остальные болтают и пьют, в то время как мы двое тихо сидим, потягивая Перье. Брайан продолжает пялиться на Оскара. — Не могу поверить, что он мертв, — говорит Брайан, — Рон действительно мертв. Это все, чего он хотел. Все, ради чего он работал. Его гребаная мечта. И… он мертв. Как будто это только сейчас до меня дошло. Реальность этого. Горовиц постоянно пытался заставить меня рассказать о моих чувствах по поводу смерти Рона, но я не мог. Потому что я этого не принял. Я убеждал, но лгал. Как будто его просто не было в поле зрения. Что он где-нибудь в другом месте, где мне не пришлось бы иметь с ним дело. Уехал с Джеком. Может быть, на Мауи. Где он был по-настоящему счастлив. — Брайан, — говорю я, — не думай о Роне. Не сегодня. Да, это мой страх. Брайан думает о Роне. Слишком много думает о прошлом, а не о будущем. Думает не о нашем совместном будущем, а обо всех тех гребаных ошибках, которые он совершил. Мы оба совершили. Вот почему я тоже не хочу думать о прошлом. Особенно о недавнем прошлом. — Я надеюсь, что это того стоило, — говорит резкий голос, — ты бесполезная шлюха. Мы с Брайаном оба поднимаем глаза. Фредди Вайнштейн стоит рядом, а Джерри Бакстер, хмурясь, прячется за ним. Они оба выглядят пьяными. И злыми. — Уходи, Фредди, — выдыхает Брайан, — сейчас не время и не место. — Да неужели? — рявкает Фредди. — Сейчас как раз подходящее для этого время и место! Я вижу, ты получил свой момент славы в центре внимания, украв награду Рона! Произнося большую речь, как большой педик! Гомофобный Голливуд убил бедного старого Рона! Когда мы все знаем, что ТЫ убил его, Кинни. Это ты виноват — и никто другой! Брайан вскакивает. — Заткнись на хрен! — кричит он на Фредди. — Ты не имеешь права подвергать сомнению то, что я делаю! Ты только притворялся другом Рона, когда вы с Джерри были всего лишь парой гребаных пиявок! Внезапно появляется Дориан. И Джимми. И Гарсон Брюстер, друг Джимми, актер, женатый на Гленде Дуглас, бывшей кино-партнерши Джимми. Я пытаюсь удержать Брайана за руку и заставить его сесть, но он стряхивает меня. — Успокойтесь, все! — умоляет Дориан. — Брайан! Пожалуйста! — У тебя охуенно много наглости снова показаться в этом городе, Кинни, — огрызается Фредди, — я думал, мы видели тебя в последний раз! Все знают, что Хоуи и студия держали тебя в секрете с тех пор, как умер Рон. Где ты был? В павильоне Спенсера или в каком-нибудь другом дорогом сумасшедшем доме? Это был бы не первый раз, когда тебя пришлось прятать, Кинни. В следующий раз, я надеюсь, это будет в тюрьме! Потому что это то место, которому ты действительно принадлежишь! Может быть, в Сан-Квентине! Брайан обходит стол и хватает Фредди за смокинг спереди. И Джимми, и Дориан пытаются оттащить Брайана от Фредди, в то время как Гарсон Брюстер и еще один мужчина, которого я не узнаю, пытаются оттащить Фредди. — Ты думаешь, что ты такой мачо! — кричит Брайан. — Ты хочешь, чтобы все в Голливуде увидели, как какой-то пидор раскатает твою гребаную задницу по всей этой комнате? — Попробуй! — Фредди сплевывает. — Я разорву твою хорошенькую мордашку пополам! Тогда ты вернешься на улицу, где тебе и место, и будешь отсасывать у туристов по пять баксов за хуй! Каким-то образом Брайан высвобождает руку и замахивается на Фредди, но Гарсон Брюстер оттаскивает Фредди в сторону, и кулак Брайана только ударяет в воздух. Это хорошо, но мне также и жаль. Мне бы очень хотелось увидеть Фредди лежащим на земле. Но потом я вздрагиваю. На земле. У меня кружится голова, и мне приходится снова сесть на стул, прежде чем я упаду. Джимми тащит Брайана в сторону бара. Я хочу последовать за ним, но меня трясет. Диана видит это и садится рядом со мной. — Все в порядке, милашка, — говорит она, похлопывая меня по плечу, — такие вещи случаются все время на подобных мероприятиях. Все слишком возбуждены и пьяны. Мы наблюдаем, как двое охранников выводят Фредди и Джерри Бакстера из комнаты. — Фредди весь вечер болтал без умолку и пил как рыба. Это всегда плохое сочетание, — Диана качает головой, — поэтому, когда он увидел Брайана с «Оскаром», думаю, он просто взбесился, — Диана трогает статуэтку, которая все еще стоит на столе, — бедный Рон. И бедняжка Брайди. — Мне нужно убедиться, что с Брайаном все в порядке. Я оглядываюсь и вижу Брайана в баре, он опустошает рюмку. Джимми протягивает ему еще одну, и он тоже ее осушает. Дориан пытается остановить его, но Брайан отталкивает его. Это, блядь, бесполезно. Я чувствую себя совершенно беспомощным. Что я могу сказать Брайану, чтобы он остановился? Может быть, это то, что ему нужно и всегда будет нужно. Обезболивание. Неважно, сколько недель реабилитации и общения с доктором прошло, всё это чушь. Потому что у Брайана всегда будет причина, по которой он захочет избавиться от боли. Будь то смерть Рона… или предательство его нынешнего партнера. Если бы Брайан только знал, что… что я… Что я сделал. Да, в конце концов он узнает. И затем… тогда все будет примерно так же. Еще больше вины. Больше обезболивания. Всегда одно и то же дерьмо. Я обхватываю голову руками. Это никогда, блядь, не закончится! Я тихо сижу и наблюдаю, как Брайан становится все более и более пьяным по мере того, как продвигается вечер. Я также замечаю, что Джимми перестал пить. Теперь он только поощряет Брайана. И Гарсон Брюстер, известный пьяница, не отстает от Брайана рюмка за рюмкой, пока они оба не начинают шататься. Все в этом заведении пьяны, или под кайфом, или и то и другое вместе. Люди входят и выходят из туалета, принимают там наркотики, я уверен. Диана садится и берет меня за руку. — Это только сегодня вечером, Джастин, — шепчет она, — завтра все закончится, и с Брайди все будет в порядке. Он вернется к нормальной жизни. — Но он ведет себя нормально, Диана, — говорю я, — для Брайана пьянство и наркотики — это нормально. Это мысль о том, что он может быть каким-то другим, ненормальна. Это всего лишь мое принятие желаемого за действительное. — Дай ему немного времени, дорогой, — настаивает Диана, — ты понятия не имеешь, как трудно оставаться трезвым в этом городе. Особенно с такими придурками, как Фредди Вайнштейн и Джерри Бакстер, разгуливающими на свободе. Не говоря уже о Джимми Харди! Мы с Дианой немного разговариваем. Она рассказывает мне несколько историй о своем собственном времени в реабилитационном центре. О том, что почти все присутствующие в комнате побывали там, часто не один раз. И как почти все впадают в рецидив на пути к выздоровлению. Но уже поздно. Мы все еще должны пойти на вечеринку Элтона Джона в честь Фонда борьбы со СПИДом. Я вижу, как уходят Хоуи и Уильям. А Джимми и Брайана больше нет в баре, и я не знаю, куда они делись. — Я должен найти Брайана, — говорю я Диане. Это просто смешно. Уже поздно, и он напился. Может быть, нам лучше пойти домой. Я брожу по ресторану. Тесс стоит с несколькими подругами, ее серебряное платье сияет в ярком свете ламп. — Ты не видела Брайана? Он был с Джимми. Тесс печально качает головой. — Я думаю, они вышли на улицу подышать свежим воздухом. И немного протрезветь, я надеюсь. — Спасибо, Тесс. Я продолжу поиски. Хочу найти Брайана и вытащить нас отсюда. Я продолжаю бродить по «Мортону» в поисках. Оскар Рона крепко зажат в моей руке. Я выхожу на улицу. Два парковщика курят в дверях. — Вы не видели Джимми Харди? Или Брайан Кинни? Один из парней смеется, в то время как другой ухмыляется. — Да, мы их видели. Вон там. Он указывает на переулок рядом с рестораном. Я подхожу. Уже темно, и дует прохладный ветерок, который заставляет меня дрожать. В Лос-Анджелесе вы забываете о временах года, за исключением ночи. Вот почему я знаю, что сейчас все еще март. Этот холодный ветер. Брайан прислонился к стене переулка. В своем обычном положении. Я видел его таким сотни раз, обычно в переулке рядом с «Вуди» или за пределами «Вавилона». Но это может быть где угодно. И любой парень мог бы отсосать у него. Любой парень вообще. За исключением того, что это Соседский Мальчик Америки — на коленях и отсасывает Брайану, как эксперт. Джимми Харди. Соседский Хуесос Америки. Я наблюдаю за ними, вижу, что Брайан вот-вот кончит. Он хватает Джимми за затылок, чтобы тот сглотнул и не отстранился. Брайану нравится, когда ты глотаешь его сперму. Чувствую движение позади себя. Тесс стоит там и тоже наблюдает. Она похожа на серебряное привидение, мерцающее в темноте. Тесс тихо ахает. И вот тогда Брайан кончает. *** «Я верю в то, что нужно делать все наоборот, Будьте внимательны, начните делать все наоборот. Иней на оконном стекле, Звук проливного дождя Все заставляет меня радоваться тебе, Хотя я далеко Я всегда с тобой. Знай ответ раньше, чем узнаешь вопрос Возьми себя в руки, детка, толкай изо всех сил. Я совсем один, всегда один, Хотя я далеко. Я всегда с тобой.» Нил Финн* *Нил Маллейн Финн Обе (родился 27 мая 1958 года) — новозеландский певец, автор песен и музыкант.