Квир-реалии

Глава пятьдесят девятая ЧЕРНЫЙ Краткое содержание: Брайан и Дилан оба чувствуют беспокойство. Питтсбург/"Спрингхерст». Апрель 2003 года. «Когда стены смыкаются, И цвета становятся черными, И мои глаза быстро и глубоко погружаются в меня, И я иду по следам, которые ведут меня вниз, И я никогда не следую тому, что правильно, И они иногда удивляются, когда видят всю Печаль и боль, которые приносит истина. Потому что я не вижу причин, То, что слепо, не может видеть, Потому что я хочу того, что нравится, Все, что я беру, должно быть бесплатным, То, что я краду у невинных, То, что я украл бы из утробы матери…» *** Дилан Это не работает. Ни хрена не работает вообще. Этот чертов Нейт и его придурковатые приятели! Они сделали со мной номер. Ладно, я знаю, что отчасти сам виноват. Я сказал Нейту, что не буду трахаться с парнями в комнате, так что мне не следовало трахать Маршалла там. Проблема в том, что Нейт не видит причин не трахнуть свою уродливую подружку в постели рядом со мной, пока я пытаюсь заснуть. Но если я захочу, чтобы там был парень — вот тогда он окончательно взбесится! Я знаю, что так играют в эту игру — я прожил в ней всю свою жизнь, но все равно это чушь собачья! Нейт и парни в этом общежитии — кучка гомофобных долбаных уёбков! Весь этот университет полон гомофобных уёбков, как и моя последняя школа. Когда Нейт и его приятели вошли в нашу комнату, я подумал, что Маршалл выпрыгнет из окна, он был так напуган. Он знал, что они собираются делать, и сбежал даже не потрудившись одеться. Не то чтобы я его виню. Маршалл — маленькая сучка и слабак, и не выдержит побоев. Поэтому он побежал. В отличие от меня. Я не собирался отступать. Не из-за гребаного Нейта и его шайки полоумных парней из братства! Так что меня немного поколотили. Подумаешь! Я тоже успел сделать несколько хороших выпадов. Дал Нейту под дых, это он не забудет. Да, пидор уложил его на землю и заставил блевать. Вот тогда-то и объявился окружной прокурор. Я понимаю, почему он велел мне уйти. Всем нужно было успокоиться. Но Нейту не нужно было покидать общежитие. Только мне — ебаному педику! К счастью, я точно знал, куда идти. Не в общежитие маленького Маршалла в ПИФА. И не в дом Алана за пределами кампуса. Или на свалку Итана, как будто я мог провести какое-то время в его крысиной квартире! В в тот большой лофт. Этот огромный, милый лофт. Там много места. И Джастин тоже там. Это самая милая вещь из всех. Я знал, что Джастин никогда не откажет мне. Никогда. Он все еще в шоке от собственной трепки, случившейся два года назад. Он бы никогда меня не прогнал. Никогда не отправил бы меня обратно в комнату, где на меня напал гомофобный мудак. И он этого не сделал. Он впустил меня. Мило — пока что. Так в чем же, блядь, проблема? Да, я остаюсь в Священном Лофте. Все, о чем только может мечтать мужчина. Много еды и питья. Тонны порнофильмов Кинни, ультрасовременный DVD-плеер и первоклассный плазменный телевизор. Сексуальная блондинка — сосед по комнате, который отлично трахается. Все, что только может пожелать мальчик для утешения. За исключением того, что я сплю на гребаном диване. Что не так с этой картиной? — Ты можешь остаться здесь, но держись подальше от меня, Дилан, — сказал Джастин, когда впустил меня в понедельник утром, — я слишком занят, чтобы разбираться с твоим дерьмом прямо сейчас! С тех пор я видел его в общей сложности около десяти гребаных минут. У него занятия в ПИФА. У него это гребаное видео, которое он пытается отредактировать к какому-то фестивалю, который устраивают в Институте. Он должен это сделать! Он должен, блядь, это сделать! Он бегает-бегает-бегает с утра до тех пор, пока не рухнет в эту большую кровать поздно ночью — один. Черт! — Притормози, Джас, — говорю я ему, когда он возвращается с занятий поздно вечером в четверг. Я только что вернулся домой с тренировки по бейсболу, принял горячий душ и готов отыграться за вечер, — садись и выпей со мной пива. Давай закажем пиццу и посмотрим фильм. — Мне нужно идти, Дилан, — говорит он, роняя свой портфель на пол. Он проводит пальцами по своим растрепанным светлым волосам. Затем достает из кармана двадцатку, — закажи пиццу, и я поем, когда вернусь домой. И я уже опаздываю на встречу с Ричардом в Киношколе. Редактирование видео занимает намного больше времени, чем я думал, — он выглядит измученным и раздраженным, — мне нужно закончить до этих выходных. Я должен закончить и… — Джастин делает паузу, — я должен уехать. Это важно. — Я знаю, куда ты едешь, Джас, — говорю я, закатывая глаза, — навестить Знаменитого мистера Кинни в реабилитационном центре. Для меня это ни хрена не секрет. Ты же знаешь. — Послушай, Дилан, — говорит Джастин действительно жалобным тоном, — Брайан возвращается домой на следующей неделе, и я хочу, чтобы все было идеально! А это значит, что тебе нужно найти другое место для проживания, и как можно скорее! Ты говорил со своим окружным прокурором или с кем-нибудь из Жилищного отдела о том, что произошло между тобой и соседом по комнате? Что они с этим делают? — Да, — вру я. Затем я делаю ему грустное лицо. Кто может устоять перед этим печальным лицом, а? — Они сказали, что это было его слово против моего. Что в некотором роде верно. Я обсудил ситуацию со своим окружным прокурором, но он сказал мне, что если я захочу выдвинуть обвинения, то мне придется подать официальную жалобу в Судебный комитет, обвинив Нейта и его друзей в домогательствах из-за сексуальной ориентации. У меня нет проблем с этим, но сейчас почти конец учебного года, и я не хочу тратить все гребаное лето на это и превращать все в более серьезное дело, чем есть на самом деле. Мой тренер будет в ярости, как и вся моя команда. Они все знают, что я гей, но не хотят, чтобы я возбуждал по этому поводу федеральное дело. А это легко может превратиться в гребаное федеральное дело. Последнее, чего я хочу — это рисковать потерять свое место в стартовом составе или даже спортивную стипендию. Давай, Джас, — уговариваю я, показывая порно видео «Геи сошли с ума», — это горячая штучка! Мы могли бы… знаешь… повеселись немного, пока я здесь. Вместо этого ты всегда в бегах! Или готовишься поднять хвост перед Кинни. И ждешь, когда он снова облажается! — Дилан, тебе нужно найти другое место для проживания, — заявляет Джастин, и он не улыбается, — и постарайся прибраться здесь, чтобы мне не пришлось делать все это самому до того, как Брайан вернется домой. Потому что он ВОЗВРАЩАЕТСЯ домой. А ты уходишь! Затем он собирает свое дерьмо, чтобы снова уйти работать над своим гребаным видео. Но я не хочу искать другое место для жизни. Я здесь, и я бы предпочел остаться здесь. Или, если Кинни действительно вернется, найди жилье за пределами общежития. Но я не могу этого сделать без Джастина. Я не могу себе этого позволить, и не хочу делать это в одиночку. Я не планирую уезжать отсюда без Джастина. Потому что я знаю, что нам хорошо вместе. И Кинни — это худшее, что для него возможно. За исключением того, что сейчас все испорчено. Это не работает. Джастин резок и колюч. И я все еще сплю на этом гребаном диване! Нехорошо. Не сладко. Полный пиздец. *** Брайан — Я так устал, Брайан, — говорит Джастин, — чувствую, что готов упасть. — Тогда повесь трубку и ложись спать, — настаиваю я. Сейчас только среда начало одиннадцатого, и он уже готов вырубиться. Я слышу это в его голосе, и так было каждую ночь с тех пор, как он уехал из «Спрингхерста» в понедельник утром. Он чертовски изматывает себя! — Я так и сделаю, — зевает он, — только хочу покончить с этим видео. И мне нужно закончить проекты для всех остальных занятий. Конец семестра приближается слишком быстро, и не знаю, где, черт возьми, я найду время, чтобы все сделать. — Ну, не изматывай себя, черт возьми! — приказываю я и слышу, как он вздыхает. — Ты уверен, что сможешь приехать сюда в пятницу? — Я должен приехать, — мрачно говорит Джастин, — у меня нет выбора. Иначе твой врач сдерет с меня шкуру живьем за то, что я пропустил еще один сеанс. Джастин звучит не только измученным, но и подавленным. После того, как Горовиц устроил ему взбучку в прошлые выходные, он вел себя нервно и рассеянно, хотя я и сказал ему не беспокоиться об этом. Горовиц ищет козла отпущения — и в этом моя роль здесь! У Джастина и так слишком много гребаной ответственности на плечах. Ему не нужен психотерапевт, чтобы обвинять его в МОИХ неудачах, и я говорю об этом Горовицу. — Я хочу, чтобы вы отстали от Джастина, когда он приедет сюда завтра, док, — говорю я на нашем сеансе на следующий день, — он уже на взводе. Он устал и расстроен, в его жизни было достаточно дерьма, и никто — даже вы — не должны усугублять стресс, в котором он сейчас находится. Но Горовиц даже не моргает. — Он взял на себя обязательство, Брайан. Он хочет быть вашим партнером, а это значит, что он должен внести свой вклад в ваше выздоровление. Он также должен быть честен с вами. И я не верю, что Джастин честен в своих чувствах. Я пристально смотрю на доктора. О чем, черт возьми, он говорит? Я вскакиваю со стула и начинаю расхаживать по комнате. — Джастин — самый честный человек, которого я знаю! Он в тысячу раз честнее меня! Так что не сидите там за своим большим, дорогим столом из красного дерева и не кормите меня каким-нибудь полным дерьмом о том, что Джастин не был честен! Это заставляет меня думать, что это вы, док, облажались, а не я! — Пожалуйста, сядьте и успокойтесь, Брайан, — говорит Горовиц, направляя на меня свой взгляд, как пистолет, — у меня многолетний опыт общения с людьми, особенно с людьми, которые не хотели, чтобы я знал всю правду о них. Вы кое-что знаете об этом, так как сами не всегда были откровенны в своих эмоциях или в причинах многих ваших действий. Я чувствую, что Джастин не совсем правдив со мной, или с вами. Меня интересует Джастин только в той мере, в какой его действия напрямую влияют на ваше выздоровление. И я верю, что ему пойдет на пользу индивидуальная терапия. Он кажется довольно беспокойным и растерянным молодым человеком. — Это гребаная чушь собачья! — взрываюсь я. — Вы ни черта не знаете о Джастине, док! Вы не знаете его, и вы не знаете наших отношений. Вы ДУМАЕТЕ, что знаете… но вы ни хрена не знаете! Все, что вы делаете, это выдаете кучу психо-болтовни и дерьмовых наблюдений, которые должны заставить вас звучать как какой-то гребаный Источник Всей Мудрости! Забудьте об этом! Одно дело указать на меня пальцем и заставить увидеть, какой я гребаный мудак, и заставить признать это вслух. Но когда вы нападаете на моего партнера, ЭТО полный пиздец! — Я не нападаю на вашего партнера, Брайан, — перебивает Горовиц. Но я не позволю ему остановить меня, когда я в ударе. — Что вы пытаетесь сделать на самом деле? Вбить клин между нами? Разлучить нас для моего же блага? Или для собственного блага Джастина? Это то, что пытались сделать в «Гаване Надежды»! Я думал, вы выше этого, док! Я думал, вы действительно поняли, чего я хочу и что мне нужно! — Я не пытаюсь разлучить вас, Брайан, — отвечает Горовиц, — я пытаюсь предупредить вас, что вы не готовы покинуть «Спрингхерст», пока вы и ваш партнер не сможете обсудить некоторые вопросы, которых вы оба избегали с тех пор, как вошли в это заведение! Вам нужно столкнуться с этими проблемами, иначе, я боюсь, вы вернетесь к своим старым привычкам управления зависимостью и болью. Я сажусь обратно в кресло. Я и сам чертовски устал и хочу выбраться из этого гребаного места. Вернуться к себе в лофт. Вернуться к Джастину. Такое чувство, что с каждым днем, пока я нахожусь здесь, все становится хуже. Мой уровень тревоги повышается с каждым часом с тех пор, как Джастин уехал в понедельник утром. Сейчас четверг, и я не знаю, как прожить еще один гребаный день до его приезда. Все мое тело гудит, как пчелиный улей. Узнаю это тревожное чувство, и оно мне не нравится. — Какие проблемы? — устало спрашиваю я. — У нас с Джастином нет проблем. Горовиц издает звук через нос, нечто среднее между фырканьем и вздохом. — Проснитесь, Брайан. Я подумал, что одна вещь, которой вы, возможно, научились в «Спрингхерсте» — это не лгать самому себе. Как вы можете справиться с реальностью своих зависимостей, если даже не можете справиться с основными проблемами в ваших отношениях с партнером? Когда вы двое обсуждали, чего каждый из вас хочет от этого партнерства? Каковы ваши ожидания? Какие у него? Вы обсуждали моногамию? Вы сказали мне, что Джастин ценит это, в то время как вы считаете, что это необязательно, возможно, даже невозможно, чтобы двое мужчин пребывали в моногамных отношениях. Вам не кажется, что это барьер между вами? А как насчет будущего? Вы вообще что-нибудь обсуждали по этому поводу? О том, где вы двое будете жить? Или о продолжении образования Джастина? Или вашей актерской карьеры? — Господи! — говорю я. — Это все детали! Гребаные, дурацкие подробности! Какое все это дерьмо имеет значение, пока мы хотим быть вместе? Мы можем решить все эти проблемы по мере их поступления! — А что, если вы двое хотите разных вещей от ваших отношений? Что, если Джастин хочет, чтобы вы изменили свое поведение в отношении секса? Что, если он хочет эксклюзивных отношений, а вы не готовы дать ему это? — Наши отношения являются эксклюзивными, док! — настаиваю я. — Я люблю ЕГО и никого другого. Он это знает. Вот что означает эксклюзив в моей книге. Даже когда я жил с Роном, я все еще думал о Джастине. Он тоже это знает. Я то тут, то там ошибался, я знаю, что ошибался. Да, я облажался с Джимми, когда мы были в Лос-Анджелесе на церемонии вручения «Оскара», но это было потому, что я был под кайфом! Этого больше не повторится. Джастин знает, что для меня секс сам по себе бессмыслен. Трах — это просто трах. Это не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к Джастину или что он чувствует ко мне. И это не изменится! — но Горовиц не отвечает, только качает головой. — Идите вы, док! Я хочу домой, — говорю я ему, — мне нужно убраться отсюда к чертовой матери! Я прекрасно себя чувствовал в выходные, но теперь у меня начинается паранойя. Я хочу увидеть Джастина. И хочу увидеть своих детей. У меня совсем немного времени, прежде чем мне придется вернуться в Лос-Анджелес и готовиться к следующему фильму. И каждый день, когда я сижу здесь, это еще один день, когда я не дома со своим партнером. У нас может быть все в порядке, но мы должны быть в одной гребаной комнате! В моем лофте — НАШЕМ лофте! А не здесь, как будто мы в тюрьме, окруженные гребаными надзирателями на каждом шагу. Я готов, док! Готов уйти! — Если вы хотите уйти… — медленно произносит Горовиц, — это ваше решение, Брайан. Но… — он делает паузу, — вы знаете, к каким последствиям может привести неготовность по-настоящему. Вы помните, что произошло, когда вас отпустили для участия в церемонии вручения премии «Оскар»? — Этого больше не повторится, — я встаю, — я должен принимать свои собственные решения, док, или я никогда не смогу доверять себе в чем-либо. Вы это понимаете? Вы понимаете, что я имею в виду? — Да, Брайан, — говорит Горовиц. Но он не смотрит мне в глаза, — я понимаю, что вы имеете в виду. Но ВЫ действительно понимаете? Уверены? — Это то, что я должен выяснить, — говорю я ему, — и именно поэтому мне нужно уехать. *** Дилан Я заказываю пиццу и открываю «Хайнекен». Пока я жду, когда принесут пиццу, брожу по лофту туда-сюда. Лофт Кинни очаровывает меня. Он такая гребаная королева лейбла! Не только его одежда, но и все, что у него есть. Простыни и наволочки. Полотенца. Шторы. Чертов журнальный столик от какого-то модного дизайнера. Майлз Ван Гог или что-то в этом роде иностранное. Соковыжималка и консервный нож тоже. Даже на ложках, вилках и гребаных ножах есть дизайнерские этикетки! Когда-нибудь и у меня все это будет. Когда я стану знаменитым игроком в мяч. Я сделаю больше, чем Кинни когда-либо мечтал, будучи гребаным второсортным дерьмовым актером! Тогда Джастин увидит, что я могу. Он не будет ослеплен деньгами и игрушками Кинни. Я найду ему место получше, чем этот дурацкий лофт! Мы будем жить в гребаном особняке больше, чем весь этот квартал! Это покажет Джастину. И я тоже покажу своему старику, на что способен педик! Я покажу всей своей гребаной семье! Я всем покажу! Мне тревожно. Чертовски тревожно и скучно. Запускаю тренажер Кинни и хорошенько потею, пока жду еду. Приятно попотеть. Мне нужно быть в форме для летней лиги, если собираюсь играть в ней. Я уже почти закончил, когда в дверь звонят с пиццей. Несу ее наверх, запихивая кусочек в рот. Ненавижу есть в одиночестве. Джастин должен быть здесь, сидеть рядом со мной и есть эту гребаную пиццу. Открываю еще один «Хайнекен» и выпиваю его залпом. От меня воняет после тренировки, но какого хрена? Здесь нет никого, кто мог бы понюхать меня. Приму душ позже. Дрочить в этой большой, модной душевой кабине так сладко. Я знаю, что Кинни трахает там Джастина. Он был создан для того, чтобы трахаться. Закрываю глаза и представляю это. Но я все еще не могу успокоиться. Не могу усидеть на месте. Встаю и хожу вокруг. Я уже просмотрел кучу порнофильмов Кинни. У него целые стопки DVD-дисков и старых видеокассет. У него здесь полно всякого другого интересного дерьма. Я нашел под кроватью большой ящик, полный секс-игрушек. Наручники. Хлыст для верховой езды. Какие-то кожаные штуковины и хитроумные приспособления. Я никогда не видел столько двуглавых фаллоимитаторов в одном месте за пределами Slings & Eros — секс-шоп на Либерти-Авеню! Там был один большой резиновый, который длиной 16 гребаных дюймов! Это должно быть для вида, потому что никто не может принять что-то подобное в свою задницу! Ни за что, блядь! Я даже не знаю, для чего нужны некоторые из этих вещей, они выглядят так странно. Кинни — урод, это точно. Больной, гребаный урод. Но есть одно место, которое я никогда не исследовал. Джастин предупредил меня об этом, когда увидел, как я прошлой ночью искал полотенца. В нижнем ящике высокого комода. Он сказал, что это «личное». Естественно, это вызывает у меня еще большее любопытство. Все порно и секс-игрушки, и даже дурацкие фотоальбомы Кинни с его гребаным сыном в значительной степени находятся там, где их может найти любой, так что же может быть настолько личным, что Джастин не хочет, чтобы я на это смотрел? Поэтому я поднимаюсь в спальню и открываю ящик. Но… это просто еще больше хлама. Всякая всячина. Мягкая игрушка какого-то диснеевского персонажа. Старые альбомы Джастина для рисования. Я листаю и вижу рисунки Кинни, очень много из них голых. Ну и что? В нем нет ничего особенного. Я моложе, и, следовательно, мое тело лучше! Старые семейные фотографии в конверте. Несколько корешков билетов на самолет в Англию, Лос-Анджелес и Нью-Йорк. Черная рубашка без рукавов с металлическими застежками спереди. Я представляю ее на себе. Это выглядело бы на мне сексуально, поэтому я отложил ее в сторону, чтобы примерить позже. Я копаю немного глубже. Несколько видеокассет. Их целая куча. У большинства из них нет ярлыков. Это может быть интересно. Кинни кажется из тех парней, которые снимают свое личное порно, и я держу пари, что Джастин помогал ему! Я должен посмотреть это. На одной есть этикетка с надписью «R & J — июнь 2002 года». «J» может быть Джастином, но кто, черт возьми, такой «R»? Другая выглядит старше и немного потрепанной, и на ней надпись «Джек 1988-Нью-Йорк». Но я даже не знаю, кто такой этот чертов «Джек». Блядь. Потребовалось бы несколько часов, чтобы просмотреть немаркированные видео, чтобы найти что-то хорошее, а у меня нет часов. Джастин должен быть дома к полуночи, потому что завтра утром у него занятия в студии, которые он не может пропустить — слишком близко конец семестра. Под всем хламом в ящике лежит пластиковый пакет. Я открываю его и смотрю. Темный костюм. Он кажется жестким и имеет странный запах. Затем черная парадная рубашка, аккуратно сложенная. Но она грязная — покрыта красновато-коричневым месивом. Кто, черт возьми, стал бы убирать такую грязную одежду? А потом есть кое-что еще — белый шелковый шарф, который тоже в пятнах и слипся местами. У меня возникает жуткое чувство. Пятна похожи на засохшую кровь. Да, они выглядят именно так. Я достаточно испачкал кровью свою одежду во время бейсбольных игр, чтобы знать, как это выглядит. Но зачем кому-то держать эту окровавленную одежду выше моего понимания. Если не… Я думаю о том, как Джастина избили. Не знаю всех подробностей, но знаю, что это было на его выпускном балу. Может быть, это была та одежда, в которую он был одет. Кинни, должно быть, спас это дерьмо, но какого хрена? Как я уже сказал, он гребаный урод! Я засовываю шарф и одежду обратно в пластиковый пакет и запихиваю его на дно ящика. Затем я складываю видеокассеты, альбомы для рисования и все остальное обратно. Все это слишком жутко. Не хочу, чтобы Джастин вошел и застал меня за разглядыванием этих вещей. Я иду на кухню и съедаю еще один кусок пиццы. Затем поднимаюсь и плюхаюсь на большую кровать Кинни, включив неоновые огни. Мне нравится синий свет по всей комнате и по всему моему телу. Сейчас я действительно возбужден, поэтому дрочу. Я устал, и мне хорошо. Действительно хорошо. Я закрываю глаза. И следующее, что я помню, это то, что Джастин стоит надо мной и трясет меня. — Эй! Проснись! — Что? — говорю я, потягиваясь и поглядывая на часы. Сейчас чуть больше часа ночи. — Убирайся к черту из моей постели! — сучится Джастин. — Я уже говорил тебе раньше, Дилан! — Хорошо, — говорю я, вставая, — успокойся, Джас! Я только тебя и ждал. — Что это? — Джастин наклоняется и поднимает что-то с пола рядом с комодом. Черт! Это та мягкая игрушка, которая была в ящике с видеозаписями и той окровавленной одеждой. — Это моя кукла-Чудовище, которую мне подарил Брайан. Как он оказался здесь, на полу? Дилан? Я пожимаю плечами. — Откуда, черт возьми, мне знать? Затем я отвожу взгляд. Джастин долго и пристально смотрит на меня. — Ты рылся в моих ящиках, не так ли? Рылся в моих личных вещах! Пошел на хуй, Дилан! Я хочу, чтобы ты убрался отсюда! Забирай свое дерьмо и уходи! Сейчас же! — Ну же, Джас! Сейчас середина гребаной ночи! Имей сердце! — я попался, и я это знаю. Блядь! — Куда мне, по-твоему, идти? — Ты можешь остаться на ночь, но завтра я хочу, чтобы ты убралась отсюда! — говорит он, кипя. — Забирай все свое дерьмо и уходи! Утром у меня занятия, а днем я должен встретиться с Ричардом и попытаться закончить свое гребаное видео. Но я хочу, чтобы тебя не было, когда я вернусь! — Я думал, ты собираешься навестить любовника в эти выходные? — усмехаюсь я. — И я смогу остаться хотя бы до воскресенья. — Не знаю, смогу ли я поехать, — говорит Джастин, его лицо напряжено, — видео еще не готово, и ни один из моих других проектов даже близко не завершен! Я вот-вот сойду с ума, пытаясь все закончить, так что ты мне здесь не нужен, ты добавляешь мне проблем. Можешь остаться на диване еще одну ночь, но потом тебе придется уйти! Мне все равно, куда ты пойдешь и что будешь делать, Дилан. Я только хочу, чтобы ты ушел… и не хочу, чтобы ты снова появлялся здесь! — Ты такая гребаная сука, Джас, — плюю я в него, — ты заслуживаешь Кинни! Он урод, а ты маленький ноющий членосос! Надеюсь, что вы двое очень счастливы! Он выпрямляется и смотрит на меня снизу вверх. — И я надеюсь, что это так, Дилан, — говорит он, — мы будем счастливы. И вот почему я хочу, чтобы ты убрался отсюда! Да, так оно и есть! Что ж, он еще увидит! Кинни снова наебет его, и он прибежит обратно ко мне! Я знаю, что так и будет! Подожди и увидишь, Джас. Подожди и увидишь. *** Брайан — Брайан, я знаю, что ты будешь злиться на меня. — Нет, не буду, Джастин. Я серьезно. Мой сотовый зазвонил, когда я был в группе сразу после обеда в пятницу, и я сразу же встал и вышел вон из комнаты. Сильвия последовала за мной, как гребаная собака, и теперь стоит рядом со мной, выражая мне свое лучшее неодобрение, но что с того, черт возьми? — Что случилось? — Я. я не могу приехать сегодня вечером, — говорит он хриплым голосом, — я все еще в киношколе, пытаюсь закончить видео. И мы пробудем здесь еще по крайней мере пару часов. И я не смогу выдержать эту долгую поездку в «Спрингхерст». Знаю, что Горовиц убьет меня, но я ничего не могу с этим поделать! Я… я… на грани, Брайан. — Не волнуйся об этом, Джастин, — говорю я ему, — я разберусь здесь со всем. Закончи то, что ты должен сделать, немного отдохни, и я позабочусь о докторе, хорошо? — Хорошо, — шепчет он, — я люблю тебя, ты знаешь это? — Я знаю. Я тоже тебя люблю. А теперь иди и закончи свое видео. Я отключаюсь и собираюсь вернуться в свою комнату. — Брайан, ваша групповая сессия еще не закончена, — говорит Сильвия, следуя за мной по коридору. — Для меня все закончено, Сильвия, навсегда! — сообщаю я ей. Открываю дверь своей комнаты и подхожу к шкафу, чтобы собрать чемоданы. Затем звоню парню, который управляет небольшой местной таксомоторной компанией, и спрашиваю, может ли он отвезти меня в Эри, где я смогу взять напрокат машину. Когда он говорит «да», я начинаю собираться. — Вы не можете уйти сейчас, Брайан! — настаивает Сильвия. — Как насчет этих выходных? И как насчет вас и Джастина, и встречи с доктором Горовицем? Как насчет этого? Она встает передо мной, отгораживая меня от комода. — Простите. Я осторожно протискиваюсь мимо нее и открываю ящики, перекладывая все в свои чемоданы. Я даже не стараюсь складывать вещи аккуратно. Настолько хочу выбраться отсюда. Сильвия выходит из комнаты, и я спокойно заканчиваю собирать вещи. Все мои фотографии. Мои книги. Мои компакт-диски и проигрыватель компакт-дисков. Всё. Потому что я не планирую возвращаться. Мой сотовый мурлычет, и это таксист, ждущий снаружи. — Я буду через минуту, — говорю я ему. Надеваю свою замшевую куртку и выхожу с вещами. Сильвия и Горовиц, вместе со всей моей Группой и кучей других свидетелей, включая УокераТалмедж III, ждут, что произойдет. Без сомнения, это будет самым ярким событием недели для всех. — Брайан, я прошу вас передумать, — говорит Горовиц, его лицо темное, как буря, — я думаю, что вы делаете серьезную ошибку уходя не завершив лечение. — Что касается меня, то мое лечение завершено. Так что прощайте, док, — говорю я, протягивая руку. Но он не двигается. — Что? Никакого рукопожатия? Как насчет поцелуя, тогда? — я подставляю ему свою щеку. — Я поцелую тебя, Мой Темный Принц! — предлагает Уокер, хихикая. — Может быть, в следующий раз, парень! — говорю я ему. Затем я приветствую массы. — Увидимся, док. Заботьтесь о Сильвии. Итак, до следующего полного пиздеца! И я ухожу оттуда. В ту секунду, когда переступаю порог, я перестаю чувствовать это тревожное жужжание. Я делаю глубокий вдох и чувствую себя свободным впервые за несколько месяцев. Знаю, что это правильно — единственное, что нужно сделать. Майк, местный парень, везет меня из Маккинли в Эри. В пункте проката я могу взять позднюю модель «Toyota». Это не шикарно, но доставит меня в Питтсбург. Я немедленно выезжаю на дорогу к Питтсу, всю дорогу вдавливая педаль в пол. И довольно прилично провожу время. Около шести тридцати я сворачиваю на Фуллер и останавливаюсь перед моим зданием. Оставляю бОльшую часть своих вещей в машине. Остальное я смогу забрать позже. Не знаю точно, когда вернется Джастин, но он определенно будет удивлен, увидев меня. Это половина удовольствия — элемент неожиданности. Думаю о том, как я вернулся из Лос-Анджелеса в тот первый раз после съемок «Олимпийца». Джастин вошел в лофт, а я ждал его там в постели. Или когда я появилась на открытии его галереи прошлой осенью — выражение его лица, когда он увидел, как я вошел, было бесценным! И так же, блядь, было потом! Я отпираю дверь и открываю ее. Джастин здесь. В гостиной и спальне горят свечи. И букет весенних цветов в вазе на журнальном столике. Как будто он знал, что я вернусь домой. — Привет! — зовет голос. — Ты рано пришел! Я думал, ты не вернешься домой раньше, чем ночью? Он делает шаг и останавливается, уставившись на меня. Но это не Джастин. Это какой-то молодой парень, которого я никогда в жизни раньше не видел. Ни Уэйд, ни Маршалл, ни кто-либо из других приятелей Джастина. Кто-то другой. — Блядь, — выдыхает он, когда видит меня. — Где, черт возьми, Джастин? — требую я. — И кто ты, блядь, такой? Он высокий. Темные волосы. На нем свободные джинсы и темно-синяя футболка. При других обстоятельствах, я бы сказал, что он сексуален. Но не сегодня. Не сейчас. Его глаза бегают по сторонам, как будто ищут способ сбежать. Но затем он вызывающе вскидывает голову и пристально смотрит на меня. — Я Дилан Берк, вот кто! Что ТЫ сейчас здесь делаешь? Ты не должен быть здесь до следующей недели! — Я Брайан Кинни, и это мой лофт! Я, блядь, здесь живу! — говорю я этому подонку. — Вот что я здесь делаю! А что ТЫ здесь делаешь? — Я знаю, кто ты, Кинни, — говорит он, делая гримасу отвращения. — Это так забавно, потому что я здесь живу, тоже. — Ты… живешь здесь? — произношу я медленно. Парень фыркает. — Ты еще не понял этого? После всего этого времени? Не думал, что ты такой тупой, МИСТЕР Кинни, но, может быть, вы не хотите видеть то, что находится прямо перед вашим носом! Кто я такой? Я парень Джастина, вот кто я такой! Его НАСТОЯЩИЙ парень! Что ты на это скажешь? — спрашивает он прямо. — Господи, — шепчу я себе, — какого хрена? *** «Если бы я выплакал реку всех своих признаний, Утонул бы я в своем мелком сожалении? По мере того как стены смыкаются, А цвета становятся черными, И ночь быстро и глубоко опускается в море, И в темноте все, кого я могу видеть, Испуганные и слабые, Вынуждены цепляться за ошибки, о которых они ничего не знают В милости находятся кроткие…» Сара МакЛахлан