Темные небеса

Чем больше Тяньлун размышлял о произошедшем, тем больше вопросов у него возникало. Он перебирал в памяти моменты и цеплялся за детали, которые в пылу желания прошли мимо него, а сейчас назойливо лезли в голову. У Курая очень сильные пальцы. Он легко переносит боль, толком не обращая на нее внимания. Очень спокойный, уверенный даже. Так ведет себя одинокий омега, оставшись без семьи? И этот его едва заметный красный блик в глазах... Одежда Тяньлуна пропахла запахом омеги и дыма от курильницы. Но кроме сандала там было еще что-то... Лишь на третий день, когда немного выветрился запах, Тяньлун догадался: красная магнолия! Лучшее средство, чтобы скрыть присутствие демона. Возможно, Курай лишь марионетка в его руках, и та кошмарная тьма, которую почувствовал Тяньлун, пряталась где-то в глубине храма или в сердце горы. Либо красивый омега вообще только иллюзия... Память о жарких поцелуях вспыхнула на губах, а внутренности скрутило от мысли о прошедшем наслаждении. Нет, это было на самом деле. Не бывает настолько живых иллюзий, чтобы так позорно обмануть все тонкие чувства главы драконьего клана. Курай существует на самом деле, но вот принадлежит ли ему та чудовищная аура, или есть что-то, сокрытое в глубине? Похоже, именно это существо стало причиной исчезновения и младшего Дилуна, и Луанг Вэя, и наверняка кого-то еще. Курай и его дивное масло — приманка, как огонек у глубинных рыб, но является ли он частью монстра или же сам стал пленником? От этой мысли Тяньлун сжал кулаки и заскрипел зубами, и только потом осознал это. Неужели... значит, ему есть дело до того омеги? Ему не все равно, что с ним будет? Небесный дракон, повелевающий сотнями тысяч жизней... беспокоится о каком-то одиноком омеге, живущем в глуши? Смешно даже в мыслях, но ведь сердце бьется так сильно. Почему? «Я хочу его увидеть». Тяньлун много времени уделял своим обязанностям военачальника и защитника семьи Императрицы. Он мог отлучаться по своим делам когда сочтет нужным именно потому что обычно все его дела были в полном порядке, спланированные и выполненные заранее. Либо же его подчиненные работали самостоятельно, руководствуясь оставленными распоряжениями. Доверие Ее Нефритового Величества было непросто заслужить, но Тяньлун сделал для этого все, и теперь был одним из самых свободных аристократов в Поднебесной. Следующие несколько дней он посвятил выполнению своих придворных обязанностей и составлению планов на дальнейшее время. Тяньлун планировал наведаться в Норию и отыскать там следы Курая, если тот не соврал о своем происхождении. Сейчас, по прошествии времени, в памяти всплывали его ответы, и они уже не казались такими однозначными. Карты Нории, имеющиеся в родовом имении, были досконально изучены, маршруты намечены. Тяньлун планировал посетить хранилище фамильных свитков в Золотом Эдо и постараться найти возможную семью Курая. Или убедиться, что тот солгал. — Госпожа Матерь Дракона, сияющая Юэлян Чжэньчжу! — объявил слуга, распахивая створки резных дверей в кабинет. — Уважаемая матушка, — Тяньлун сделал два шага навстречу, как требовал этикет, и почтительно склонил голову. — Мой дорогой старший сын, — женщина склонилась в низком поклоне перед главой клана. — Мое сердце возжелало увидеть тебя. — В любое время я явлюсь пред ваши очи, — Тяньлун ответил положенной фразой и подал руку, чтобы проводить матушку к креслу в уголке отдыха. Слуги тут же накрыли чайный столик, внеся сладости и изысканные закуски. Госпожа Юэлян Чжэньчжу закрыла и отложила веер, показывая этим, что желает беседовать вне этикета по личным вопросам. — Я рада, что застала тебя дома, Тайянши. Обязанности воеводы отнимают так много твоего времени, что мы редко видимся теперь. — Увы, матушка, это было ожидаемо. Наследие отца требует моего внимания. Но я стараюсь возвращаться домой при первой возможности, тебе это известно. — Да, это так. Я очень ценю твое расположение и не хотела бы его терять. Тема, которую я хотела бы обсудить, касается будущего нашего клана. Юэлян Чжэньчжу взяла щипчиками маленькое миндальное печенье, окунула его в нектар и отправила в рот. — Я слушаю, матушка. Тяньлун взял пиалу с чаем и задержал ее у своего рта, внимательно глядя на собеседницу. — Речь о твоей женитьбе, дорогой сын. Я давно держу на контроле этот вопрос, и уже составила список самых лучших невест для тебя. Тяньлун кивнул, наконец-то пробуя чай. Он предполагал, что речь пойдет об этом, и не был удивлен. Почему-то во рту появился отголосок того чая, что он пил в храме Курая. Тот был гораздо вкуснее. — Я ознакомлюсь с ним позже, матушка, и сообщу свое решение. — Хорошо. Я лишь прошу тебя внимательнее изучить кандидатуры Нефритовых принцесс. — Ты и об этом позаботилась. — Клан Тяньлун издревле связан с Императорским домом. Твой отец женился на мне, потому что в его время не нашлось подходящей принцессы в Нефритовом дворце. И хотя это огромная честь для моего рода, я теперь принадлежу к клану моего супруга и желаю, чтобы его сила и влияние росли и ширились, — Юэлян Чжэньчжу чуть склонила голову, и украшения в ее волосах мелодично зазвенели. — Я понимаю, матушка. Ты абсолютно права. — Я рада, что ты стал таким взрослым и мудрым, Тайянши. Поэтому и завела этот разговор. До меня дошли слухи, что ты вот уже более целой луны не посещал свой Сад наслаждений, а значит, твои интересы вышли за рамки быстрых удовольствий и теперь готов к созданию своей семьи. Только сейчас Тяньлун понял, что матушка права: он уже очень давно не был у своих наложниц. Раньше он часто снимал напряжение после службы, прохлаждаясь с прекрасными омегами в бассейне или горячем источнике, любил, когда ему делали массаж и расчесывали волосы, получал удовольствие от милого щебета своих послушных игрушек, а теперь… просто забыл о них. Как это получилось? Он попытался вспомнить лица своих наложных омег и не смог. В мыслях возникло только точеное лицо Курая, его задумчивые глаза и красивые губы. На мгновение Тяньлун ощутил отголоски восхитительного запаха масла, и желание снова загорелось внутри его тела. «Я просто хочу увидеть его еще раз». Визит в Норию Тяньлун решил сделать официальным, чтобы убить одной стрелой двух журавлей: если все будут знать, что он в Нории по делам, это не привлечен ненужного внимания, а интерес к благородным семьям и молодым омегам будет расценен как серьезный подход к поиску партнера для создания семьи. Князь Циат принял своего коллегу из Поднебесной учтиво и радушно, без лишних вопросов предоставив к услугам гостя все семейные книги и свитки в хранилищах Норийского замка, Золотого Эдо и других городов. — Я сомневаюсь, что среди норийских омег найдется кто-то, способный соперничать в кротости и покорности с поднебесными, — заметил Циат в неофициальной беседе. — Но если твоя душа хочет чего-то нового, то все может быть. — Мне хочется быть уверенным, что я ничего не упустил. На моих плечах ответственность за благополучие клана и его положение при дворе, внимание к деталям в данном случае не может быть избыточным, — ответил Тяньлун. Он прекрасно понимал, о чем толкует Циат: здесь, в Нории, были совсем другие нравы. Почти никакого церемониала, кроме официальных встреч, равноправные отношения в браке, которые заключались по велению сердца, а не традиций. Множество омег несли службу наравне с бетами и альфами, и даже Его Высочество принц Хэйяоши, которого Тяньлун видел на дворцовых портретах и представлял нежным и хрупким цветком, оказался первоклассным военным и одним из генералов Нории. Разумеется, ни в одной из местных благородных семей Тяньлун не нашел никого, хотя бы отдаленно похожего на Курая. Все знатные омеги были на месте, и никто из них не сбегал из-под венца в неизвестном направлении. Однако во время ознакомительной прогулки над горами острова Тяньлун уловил знакомые нотки того самого аромата. Пусть очень старый и выдохшийся, но это был запах масла Курая. В пещере. Посреди горного леса. В сотнях ли от ближайшего жилья. Тяньлун покружил над хребтом, но не обнаружил ничего подозрительного. Он спустился и вошел в пещеру, отогнув естественный занавес из дикого плюща. Внутри давно никого не было, но ни звери, ни насекомые не потревожили этого места. Отголоски густой темной ауры здесь мешались с почти выветрившимися следами масла, и для животных атмосфера тут оставалась слишком тяжелой. Пол когда-то был застелен циновками, которые за прошедшее время почернели и частично сгнили. Остатки постели, полуистлевшее юката с узором из перьев, глиняные чашки и недоделанная деревянная фигурка-кугуцу. Здесь ощущались фрагменты давно прошедшей страшной боли, словно кого-то очень изобретательно и бесконечно долго пытали, однако следов крови Тяньлун не ощутил. В дальнем углу оставалась зола от очага, а над ним на всю стену раскинулось огромное изображение паука в паутине, сделанное сажей и, кажется, каким-то красителем фиолетового цвета. Без сомнения, Курай был здесь, хоть и очень давно. Почему ушел? Кто-то угрожал ему, причинял невыносимую боль? Этот паук на стене… может ли он быть разгадкой? Тяньлун сначала ощутил что-то липкое в ладони, и только потом с удивлением понял, что сжал кулак так сильно, что пропорол собственную кожу когтями. Руки чесались найти и уничтожить зло, от которого Курай бежал так далеко, да так и не скрылся. «Я хочу вдохнуть запах его волос».