Темные небеса

Зима вступала в свои права и обещала быть холодной. Даже в столице выпал снег, хотя случалось такое крайне редко. Парк Нефритового дворца стоял тихий и белый, озябшие фрейлины гуляли по дорожкам, смеялись и неловко кидали друг в друга снежки. Тяньлун наблюдал за их играми из окна Зала Совета, освободившись после доклада у Нефритовой феи. Серьезных дел на сегодня больше не было, и он собирался отправиться в свое поместье, чтобы провести время с матушкой, сестрами и братом. Снежок одной из фрейлин случайно попал в голову другой. Пострадавшая дама вскрикнула, не удержалась на ногах и упала; узорчатый гребень выскользнул из ее прически и темные волосы длинными прядями рассыпались по снегу. Взметнулся край ее темной сине-фиолетовой накидки, и Тяньлун почувствовал, как его сердце срывается с места и падает куда-то в страшную глубину, пропуская удары. «Я больше всего на свете хочу его видеть». Дальний путь до северных гор занял, казалось, всего несколько минут. Тяньлун метеором пронесся над равниной и рассек небо над горами, замедляясь по мере приближения к горному храму. Он безошибочно нашел то самое место, только никакого храма на уступе больше не было. Росли сосны и вишни, занесенные снегом, журчала вода, но нигде снег не нарушали следы, и нигде не было ничего похожего на строение или хотя бы пещеру. Тяньлун спустился ниже и, пролетая очень низко и медленно над самыми соснами, уловил нотки запаха сандала и красной магнолии. — Значит, ты где-то здесь, Курай. Он достал меч и взмахнул им там, где предполагал невидимую границу. Прославленный в боях Золотой Коготь, сияющий как солнце, с тихим свистом рассек нечто, похожее на шелк, и перед глазами Тяньлуна появился тот самый храм. Вход загораживала черная зимняя ширма с изображением облаков, которую дракон решительно отодвинул и... Его взгляду открылась дивная картина. В комнате грелась маленькая норийская печка, накрытая одеялом. Возле нее за партией в йи сидел Курай, одетый в богатый синий пао, вышитый золотыми бликами. Его волосы были распущены, а глаза — с кроваво-красными, кстати, радужками — в замешательстве смотрели на незваного гостя. У дальней стены ничком лежало тело в городской одежде: не понять, кто именно, но на голове у него виднелись рога. Руку от этого тела Курай держал в пальцах и, похоже, глодал подмерзшее мясо, пока Тяньлун не ввалился к нему. — Ну здравствуй, Курай, — дракон широко улыбнулся и сел напротив. — Не рад мне? Тот уже справился с потрясением и смотрел исподлобья, ничего не говоря. — Я надеялся, что ты скучаешь. Решил, вот, проведать тебя. Такой холод снаружи, правда? Угостишь меня своим вкусным чаем? Все так же молча глядя на него, Курай поднялся на ноги, жестами раздвинул обратно ширму и восстановил барьер. Сразу стало меньше тянуть холодом. Без всяких церемоний и напускного изящества он налил в пиалу чай из горячего чайника и поставил ее перед Тяньлуном. Тот отхлебнул, стараясь скрыть дурацкую довольную улыбку и снова заговорил: — Я все думал о твоей истории, знаешь. Что-то не складывается, Курай. Ты слишком спокойный и бесстрашный для таких глухих краев. И я заметил, что ты умеешь терпеть боль так, словно тебя учили этому специально. Но если тебя планировали удачно выдать замуж, ты должен вскрикивать даже от укола иголкой. Так воспитывают омег в традиционных семьях. Ты говорил, что родом как раз из такого клана, хотя я и не знаю ни одного в Нории. Курай все так же хмуро посмотрел в ответ и помедлил, прежде чем открыть рот. — Тебе-то какое дело, дракон? Для одного раза этого хватает. — То есть, ты не скрываешь, что солгал. Курай продолжил смотреть на него так же напряженно. Понятно было, что он наблюдает за реакцией Тяньлуна и ждет его действий, не собираясь раскрывать карты. Курильница медленно выпускала клубы ароматного дыма. Тяньлун глубоко вздохнул и погасил ее мановением руки. Курай проследил за его жестом, но ничего не сделал, даже не двинулся с места. Его красные глаза сверлили Тяньлуна, не упуская ничего. — Думаю, это ты сам. Я был в Нории и видел там место, где ты жил. Там следы только твоей ауры, хотя я почувствовал и остатки страшной боли. Предположу, что ты паук? — Неплохо, как и ожидалось от столичного военачальника, — спокойно отозвался Курай. — Ты провел целое расследование ради меня. Какая честь. — И что, ты собирался сожрать меня после того, как мы чудесно провели время? Курай красноречиво молчал, продолжая смотреть неотрывно. Его аура расползалась по храму, будто поднимаясь из глубин. Тяньлун не ожидал, что она настолько сильная. — Это бараноголовый? — спросил он, кивнув в сторону трупа. — С ним ты тоже был ласковым? — Не имею такой привычки, — презрительно фыркнул Курай. — Гон — это необходимость. Та боль, что ты чувствовал в Нории и есть причина. Вне гона я вообще не нуждаюсь в контакте. — Вот оно как, — Тяньлун улыбнулся. — Значит, не было никакого насилия: ты просто приманиваешь партнера во время гона и употребляешь его полностью. И все они уже мертвы, не считая меня? — И что ты намерен делать с этим, дракон? — Курай все так же напряженно смотрел, обнимая красивыми пальцами пиалу с чаем. — Ты мне понравился. Я хотел предложить тебе встречаться. — Встречаться? — Согласен? — Что… ты от меня хочешь? — паук слегка нахмурился. — А ты как думаешь? — Тяньлун даже немного удивился сам, но потом понял, что Курай подозревает подвох. — Будем видеться иногда. Хорошо проводить время. Больше… ничего. Пока. — Пока. — Никто не знает, как сложится. Может, мы не сойдемся характерами и разругаемся насмерть. — Хм. — Для начала общения предлагаю сыграть в йи вдвоем. Так ведь намного интереснее, правда? Курай смахнул с доски все камни и, не сводя с Тяньлуна настороженного взгляда, подготовил поле для новой игры. Все еще ждал подвоха? Не поверил, что Тяньлун так спокойно отнесся к его попытке съедения? Или… или просто не знает, как это — встречаться? Три часа пролетели очень быстро; Тяньлун дважды потерпел разгромное поражение, хотя считал себя неплохим игроком. Нынешний Курай — опасный и подозрительный — нравился ему еще сильнее прежнего, вежливого и услужливого. Вне гона запах масла почти не ощущался, но Тяньлуну хватало и тех крупиц, что он улавливал: самоконтроль пока не подводил, но инстинкт уже давно требовал схватить омегу и подчинить себе любым способом. Его отвлекло заметное колебание внешнего барьера, словно кто-то прошел внутрь. — У нас гости? — У меня только один, которого я не звал, — ответил Курай, поднимаясь на ноги. Ширма отодвинулась, пропуская… еще одного Курая, но в виде полудракона. Чешуя частично покрывала лицо с откровенно драконьими глазами, левая рука явно принадлежала водному дракону, и одежда была оформлена в традиционной для семьи Дилун манере. Пришедший Курай-дракон принес свежую хурму, сладкие рисовые шарики, конфеты из персиков и бутыль хорошего сливового вина, передал это в руки своего близнеца и молча вышел наружу. — Это… что? — поинтересовался Тяньлун. — Подношения дракону, — Курай пожал плечами, выставляя угощение на столик. — Надеюсь, ты такое ешь? Если нет, придется наказать жадных селян, которые кормят своего духа-покровителя дракона несъедобной дрянью. — Это был ты? — Можно и так сказать. Так что, попробуешь? — Кукла-кугуцу, — догадался Тяньлун. — Я видел заготовку в Нории. Ты используешь кугуцу, чтобы ходить где угодно, не покидая убежища. Он отправил в рот рисовый шарик и с наслаждением проглотил. Рис был отлично сварен и запечен, орехи положили свежие, а местный деревенский мед оказался на порядок лучше того, что подавали во дворце. Курай ничего не ел, но вина пригубил. Его пронизывающий взгляд, как показалось Тяньлуну, стал немного мягче и спокойнее. — Ты не побоялся показать мне свою вторую личину. Не думал, что ты так быстро мне доверишься, — осторожно начал дракон. — Дело не в доверии, — Курай ловко окружил группу его камней на поле, забирая себе. — Ты должен это понимать. — Я хотел убедиться. Мы оба игроки, но в логике ты меня сделал. Я расслабился и потерял форму, — Тяньлун негромко рассмеялся. — Твой запах меня будоражит. Курай снова посмотрел на него долгим взглядом, потом неглубоко вздохнул. — Ты сам погасил курильницу, дракон. Кого в этом винить? — Это не была жалоба. Выпьешь со мной? Или ты ешь только тех несчастных, что запутались в твоей паутине? — Я не ощущаю сладкого вкуса. Мне все равно, — Курай чуть повел плечами. От этого движения Тяньлун чуть не сорвался: сущность альфы требовала схватить паука за запястья, притянуть к себе и лишить дыхания поцелуями. Потом подмять под себя, вынуть из одежды и впиться в это дивное белое тело, подчинить, сделать своим и вместе раствориться в удовольствии… — Ты умеешь впитывать способности тех, кого съел? — предположил Тяньлун. — Этот образ дракона ты собрал у младшего Дилуна, что пропал год назад? — Надо же. Не все потеряно для тебя, дракон: неплохо соображаешь. Но это не совсем еда, как вот этот, — Курай кивнул на труп бараноголового. — Есть мясо это одно, питаться энергией и аурой — другое. — Выходит, ты высасываешь силы и способности из тех альф, что приходят к тебе во время гона, — Тяньлун задумался, вспоминая неяркое свечение во рту спящего Курая. — Становишься сильнее и получаешь новые навыки. Жалеешь, что я не стал твоей жертвой? — Да. Я надеялся получить твою броню, как минимум, и, может быть, быстрый полет, — с усмешкой сознался Курай. — И не боишься говорить мне об этом сейчас? — А надо бояться? Тяньлун прекрасно понимал, что Курай хитер, расчетлив и коварен. Наверняка он уверен, что в нужный момент обведет дракона вокруг пальца и сбежит, или же планирует использовать его в своих целях. Обычно такие вещи вызывали его гнев и раздражали, но Курай от этого только выигрывал. Тем приятнее будет брать его раз за разом, заставлять чувствовать удовольствие, обучать доверию. Курай не был похож ни на кого из тех, с кем Тяньлун общался прежде. Он полностью соответствовал запаху своего масла: прекрасный аромат с горечью. Испорченность Курая оттеняла его изящную красоту, создавая нечто изысканное и необычное. — Покажешь мне свою агрессивную форму? — Нет, — Курай покачал головой. — Я не испугаюсь. — Нет. — А если я заставлю? — Крепко пожалеешь. — Настолько опасен? — Слишком большой и ядовитый. Не останется ничего не только от этого храма, но и от всей горы. И окрестности вымрут на несколько ли от моего яда. А мне нравится это место. Ядовитый хищный паук, похожий на прекрасный цветок, притягательный и смертельно опасный. Вот оно что. Тяньлун почистил и разделил хурму, протягивая Кураю половину. — Я понял, отложим это. Сядь со мной, паук. Было видно, что тот колеблется. — Я знаю, чего ты хочешь. Не уверен, что твой выбор хорош. — Отчего же? Альфа и омега всегда найдут точки стыковки. Курай сел возле Тяньлуна, но сомнения все еще читались на его лице. Он сейчас был просто невыносимо красивым, и никакие силы не могли удержать желание коснуться его. Тяньлун уверенно притянул Курая к себе и поцеловал в сладкие от хурмы губы. Тот смотрел на него полуприкрытыми глазами, и красная радужка создавала эффект кровавых слез. — Не думаю, что получится хорошо, — тихо сказал Курай в губы Тяньлуна. — Не думай. Курай пах так же дивно, как и в тот раз, а родная аура, не скрытая курениями, только добавляла остроты. Тяньлун приходил в восторг от явной неопытности паука: похоже, прежде тот совокуплялся только в полуобморочном состоянии во время гона, а потому сейчас казался зажатым и явно боялся потерять контроль над собой. Это было что-то сродни магии, потому что обычно такие партнеры только раздражали, а с Кураем… думать о том, что никто не был с ним вот так, осознанно, оказалось так приятно, что Тяньлун урчал от удовольствия, раздевая его и лаская нежную кожу. Он удобно сел, опираясь на подушки у низкого столика, и подтянул Курая к себе, заставляя сесть верхом, как бы оседлав им сам себя. Это позволяло не снимать всю одежду, а только распахнуть ее, и кроме того эта поза давала возможность Тяньлуну полностью контролировать процесс, удерживая Курая за бедра. Теперь, когда возбужденный член терся о влажную промежность, сохранять спокойствие было сложно обоим. Курай не носил пробку, потому что масла вне гона выделял совсем мало. Или думал, что выделяет мало, пока не использовал стимуляцию. Сейчас массивная головка альфы вздрагивала на входе, стремясь проникнуть внутрь, и масло буквально обливало ее всю. Тяньлун едва не полыхал от страсти, но сдерживался из последних сил, желая показать Кураю, как приятно бывает то, от чего он отказывался. Важно было знать, что у них очень хорошо получается вдвоем. Для омеги, который избегает общества альф, Курай вел себя вполне достойно: не ныл, не пытался прикрываться, издал всего один напряженный выдох сквозь зубы, когда опускался на член дракона. Тяньлун низко заурчал, заставляя Курая опуститься на него до основания; внутри тот был упоительно тесным, горячим и скользким. Едва начав двигаться внутри, дракон понял, что попался. Это действительно был самый сладкий омега из всех, что он пробовал. Они сливались так, словно были одним целым и хотели срастись навечно. Тяньлун уткнулся лицом в грудь Курая, ласкаясь к его коже и жадно вдыхая сладкий с горечью запах, а тот обнял его за плечи и судорожно стискивал их на каждом толчке. Очень быстро самообладание покинуло их, и тяжелое дыхание превратилось в стоны. Курай впивался когтями в кожу Тяньлуна, скрипел зубами и восхитительно сжимал его член внутри. В остроте ощущений могло быть повинно длительное воздержание обоих, ведь после их предыдущей встречи оба ни с кем не совокуплялись. Судя по сильнейшим приятным спазмам, сцепка могла произойти совсем скоро, и Тяньлун специально подгонял этот момент. Он поймал себя на ускользающей мысли, что хотел бы видеть Курая беременным от него, беспомощным с виду, с большим округлым животом, но все таким же непредсказуемо опасным. Это был первый раз, когда такая мысль вообще появилась в его голове, и мощный оргазм стал ответом тела на подобные мечты. Курай взвыл, принимая в себя мощный поток семени, выгнулся в спине до хруста, но тут же дернулся, пугаясь ощущений. Член Тяньлуна не стал ждать, сразу же наращивая головку внутри, перекрывая выход для жидкости и намереваясь заполнить Курая до предела. — Тише, тише... все хорошо, — сбивчивым шепотом постарался успокоить паука дракон. — Это сцепка. Я тебе нравлюсь, будет хорошо. Расслабься, Курай. Тот с трудом держался, явно теряя контроль от удовольствия, и его попытки цепляться за реальность заводили Тяньлуна еще больше, пробуждая какую-то просто невероятную, незнакомую нежность. Паук наверное всегда был одиночкой и не привык полагаться ни на кого. Тем приятнее будет приручать его. Похоже, Курай понял, что не может справиться с этим, и решил действовать по ситуации. Вскоре он уже вздрагивал в объятиях Тяньлуна, стонал и всхлипывал, получая один оргазм за другим почти без перерыва. В какой-то момент невозможно стало удерживать выбранную позу, и дракон опустился на спину, увлекая Курая за собой. Это было последнее, что он четко помнил перед падением в полное наслаждение; будто погружаясь в густое безбрежное море масла Курая. Остатки вечера состояли из вздохов, стонов, спутанных волос, искусанных губ и мутных от удовольствия красных глаз. В какой-то момент Тяньлун отключился, крепко сжимая Курая в объятиях и не собираясь отпускать. Луны той ночью не было: снова пошел снег. Стало совсем тихо, только старые перекрытия храма поскрипывали от тяжести, да иногда снаружи с дерева падала снежная шапка. Печка почти остыла, но барьер держал тепло внутри не хуже толстого ватного одеяла. Тяньлун проснулся и какое-то время лежал без движения, прислушиваясь. Вокруг все было спокойно, тишину нарушало только сердцебиение Курая. Тот во сне повернулся спиной, и Тяньлун обнимал его сзади поперек живота. Паук, похоже, крепко спал. Его кожа под руками так и притягивала к себе, и дракон погладил ее; сперва осторожно, а потом все увереннее. Он вдруг вспомнил о своем видении и снова испытал волну возбуждения. А что если... В прошлый раз они встречались во время гона Курая. Тяньлун обычно принимал специальное снадобье, чтобы течный омега не понес от него незапланированно, но в тот раз даже не подумал об этом. Курай мог зачать от него тогда... сейчас его беременности должно быть около двух с половиной месяцев, еще и не видно. Тяньлун с интересом погладил его живот, пытаясь почувствовать. Это может быть слабое сердцебиение, отголосок ауры или присутствия... Живот был чуть набухший и плотный после недавнего секса, но ничего постороннего внутри не ощущалось. — Потерял что-то, дракон? — негромко спросил Курай. — Разбудил тебя, — вздохнул Тяньлун. — Прости. Хотел убедиться, что не оставил в прошлый раз ничего лишнего. Курай посмотрел на него через плечо долгим непонятным взглядом. — И как? — Я ничего не чувствую там. Думаю, все в порядке. В ответ Курай издал тихий смешок, который мог означать что угодно. Они полежали еще какое-то время молча, пока Тяньлун не нарушил тишину. — Зачем тебе нужна моя броня? Разве у тебя здесь много врагов, и ты часто вступаешь в битвы? — Да нет. Пока что врагов толком и нет, но кто знает, что будет после? Я не слишком умелый воин, и предпочитаю усиливать защиту по возможности. Тяньлун зарылся носом в волосы Курая и жадно вдохнул его запах. При мысли о его возможных врагах когти вылезали сами собой, готовые рвать непоименованных обидчиков. Это было так не похоже на его обычную реакцию, но так приятно. — Что ты делал в Нории, паук? Почему сбежал сюда? — Слишком много вопросов, дракон. Если ты узнаешь все сразу, будет ли тебе интересно встречаться дальше? — Курай усмехнулся и коротко погладил руку Тяньлуна на своем животе, будто стесняясь проявления ласки. — Хм, значит, ты согласен. — У меня все равно нет выбора, ведь так? Ты уже все решил, уважаемый Тяньлун, третий военачальник Нефритового дворца. — Еще скажи, что тебе не понравилось, паук, — пробормотал дракон, смыкая глаза. — Поспи еще немного, мне скоро возвращаться в столицу.