Темные небеса

Юэлян Чжэньчжу видела, как стремительно Тяньлун умчался на север после того как посмотрел ее видео. Следить за ним не стоило, ведь он сразу почувствовал бы родственника поблизости, да и выдавать себя она не спешила; оставалось только ждать. В своем возрасте и статусе Юэлян Чжэньчжу прекрасно контролировала эмоции и могла совладать с любопытством, но мысли ее так и крутились вокруг того странного омеги-паука и сына, который что-то в нем нашел. Тяньлун вернулся на другой день, и выглядел он вполне довольным жизнью. Не похоже было, что они разругались и разошлись: спустя четыре дня сын пропал снова, и вернулся только через сутки, а потом еще и еще раз. Они продолжали встречаться несмотря ни на что. Похоже, ничто не омрачало их отношений, а Тьма ауры Тяньлуна стала только мощнее и шире, и теперь ее можно было ощутить на расстоянии, как предвестье его появления. Что этот паук делает с ним? Поскольку Юэлян Чжэньчжу официально занималась организацией свадьбы со стороны дома Небесных драконов, письмо от принцессы Юйхуа получила именно она. Ее Высочество выражала свою лояльность и давала согласие на брак «в ближайшее благоприятное время», прикладывая свой гороскоп и одновременно интересуясь глубиной Тьмы ауры уважаемого Тяньлуна. Это косвенно подтверждало слухи, что старшая из незамужних принцесс имеет крен во Тьму и очень увлечена ее изучением. Юэлян Чжэньчжу должна была сообщить об этом сыну, но не стала. Он уже дал понять, что безразличен к будущему браку и личности супруги, относясь к этому как к одной из своих обязанностей и предложил ей самой сделать выбор и соблюсти все формальности. Поэтому Юэлян Чжэньчжу ответила от имени семьи, уверив Ее Высочество в огромной радости от оказанной чести. Она собрала и отправила первый из положенных по традиции даров для невесты, включающий богатые ткани, семейные сладости и фрукты из собственного сада. В качестве подтверждения темной ауры Тяньлуна отправился небольшой ларец с его гребнем, чтобы принцесса имела возможность лично убедиться в этом, а также вкусить запах альфы, который станет ее мужем. Свадьбу договорились устроить на излете лета, когда сады стонут под тяжестью плодов: это считалось хорошей приметой для брака, целью которого были здоровые и сильные дети. Может быть, немного поспешно, но Юэлян Чжэньчжу хотела скорее закрыть этот вопрос. Ее беспокоило присутствие омеги-паука в жизни Тяньлуна. Теперь, когда она его увидела, тот стал казаться ей реальной противодействующей силой, а его влияние на Тайянши... Аньтайянши откровенно тревожило. Юэлян Чжэньчжу хотела бы расспросить сына обо всем, но не решалась начать. Наверное, она просто боялась услышать некоторые вещи, хотя и понимала, что вряд ли может что-то с этим сделать. Наступил и вошел в силу первый прекрасный месяц лета. Луга и поля Поднебесной покрылись цветами, сады благоухали от пионов и роз. По берегам озер и рек расцвели сотни ирисов, водные лилии набирали бутоны, раскрывались мятые шелковые лепестки маков. Юэлян Чжэньчжу любила это время, вспоминая собственную свадьбу и вышитые цветами одеяния, которые готовила своими руками. В один из дней она предалась ностальгии: подключила к домашней станции внешнее хранилище, где собирала семейный архив, и увлеклась, рассматривая старые снимки и видео. Вот она совсем юная девушка, получила свой первый предсвадебный дар от жениха. Это был восхитительный голубой шелк, расшитый жемчужными журавлями, уложенный в драгоценный лакированный ларец с перламутром. Интересно, этот дар выбирал ее будущий супруг или его матушка, как она сейчас? Предсвадебные снимки с семьей, с братьями и сестрой, в своих девичьих покоях. Вот она уже невеста, в день свадьбы — тихонько плачет в рукав, прощаясь с родным домом и семьей, боясь новой жизни в чужом клане с мужем, которого почти не знает. А вот и Тяньлун, ее муж — статный и красивый, в золоте и военном плаще. — Вы были прекрасной парой с отцом, матушка, — раздался голос нынешнего Тяньлуна совсем рядом. — Аньтайянши, — улыбнулась Юэлян Чжэньчжу. — Не ждала тебя так рано сегодня, дорогой мой сын. — Я освободился раньше и решил провести время с семьей. В последнее время у нас не так часто это получается. — Ты прав. Посидишь со мной немного? Мне захотелось обновить воспоминания перед твоей свадьбой. — Конечно. Он опустился на низкую скамеечку, обитую бархатом, и перелистнул фото. Следующим шел официальный портрет молодых супругов, копия которого долгие годы украшала их спальню. — Я так боялась выходить замуж. Знаешь, моя матушка рассказывала, что отец в первое время после их свадьбы был резок и груб с ней, и только спустя несколько лет смягчился и привык. Первые годы совместной жизни она плакала почти каждый день, но никому не могла рассказать об этом. В чужом доме ей было одиноко и неуютно, а правила этикета сковывали ее, не давая возможности завести друзей или часто общаться с родственниками. Я опасалась, что стану пленницей здесь, в Небесном замке, и что великий Тяньлун будет со мной жесток, — Юэлян Чжэньчжу улыбнулась, касаясь его лица на снимке. — Но он очень хорошо принял меня. Мой дорогой Цзиньсэлюсин приходил ко мне каждый день, и мы вместе ужинали или завтракали, общались неформально, чтобы лучше друг друга узнать. — Отец тоже опасался брака, я думаю. Жены далеко не всегда бывают такими разумными и понимающими, как ты, дорогая матушка, — Тяньлун слегка улыбнулся. — Да, он говорил об этом. Он женился потому что пришло время, и сам еще не был готов к полноценной семейной жизни. Его родители были недовольны, что не получилось женить наследника великого рода на одной из Нефритовых принцесс, и почти не общались со мной, считая недостойной. Цзиньсэлюсин же сделал все, чтобы скрасить мое пребывание здесь, и ни разу не упрекнул меня в недостаточно высоком происхождении. Благодаря ему мой брак я с первых дней могла назвать удачным. Следующие несколько снимков были сделаны в разное время до рождения первого ребенка. Вот молодые супруги катаются в лодке по водам холодного Ирисового озера, вот они, стоя рядом, смотрят фейерверки в честь дня рождения Ее Императорского Величества, вот играют в йи в саду перед замком, вот прибыли на празднование дня Столицы. — Какие мы были молодые и беззаботные, — улыбнулась Юэлян Чжэньчжу. — Кажется, ты гораздо серьезнее отца в этом возрасте, Аньтайянши. — Мы разные, — тот только пожал плечами. — Вы с отцом на совместных снимках похожи на влюбленных. — Мы были друзьями. Думаю, это гораздо важнее страсти в браке: понимать друг друга, поддерживать, быть всегда на одной стороне. Это позволило нам быть счастливыми столь долго... Первое видео было еще плохого качества, но уже живое и настоящее. Юэлян Чжэньчжу была беременна первенцем и готовила ритуальную колыбель для малыша. — Моя детская кроватка, — улыбнулся Тяньлун. — Я ее помню. — Да, твой отец сам вытесал ее и украсил резьбой. А я обшивала постельку и гадала, каким ты будешь: шумным или тихим, на кого похожим, что полюбишь делать, — она посмотрела на сына с любовью и погладила его лицо, поправляя прядь волос под зажимом над виском. — Сейчас сама влюбилась бы, будь я моложе. Уже завидую Ее Высочеству Юйхуа... — Надеюсь, она с тобой согласится. — Я уверена в этом. Ты гораздо сильнее своего отца, Аньтайянши, ты сможешь вывести дом Небесных драконов на новый уровень. Отец гордился бы тобой сейчас. Цзиньсэлюсин, великий Тяньлун своего времени, почти на всех изображениях смотрелся хорошо. Старший сын пошел в него статью, а воинскими умениями уже превзошел, доказав свой талант в битвах. На многих снимках были только Юэлян Чжэньчжу и дети, но и Цзиньсэлюсин появлялся, чаще всего поддерживая супругу под руку. Короткое видео, о котором она совсем забыла, заставило ее улыбнуться: ее муж играл со старшим сыном, Тайянши, в стратегию. — Уверен, что хочешь вывести передовой отряд так далеко от основной армии? Здесь ограниченный просмотр местности, — говорил он. — Уверен, — совсем юный Тайянши, еще не Тяньлун, но его наследник, упрямо свел брови вместе. — У меня хороший ударный отряд, они справятся. Это позволит избежать осады города. — Хорошо, — согласился Цзиньсэлюсин, — тогда я атакую твой отряд лучниками с холма... да, тут хватает дальности полета стрелы, и конными копейщиками в лоб. — Это открывает оборону твоей армии для моих больших луков, — улыбнулся Тайянши. — Они обстреливают тяжелыми стрелами с огнем твои госпиталь, полевую кухню и обозы прямо с городских стен. Передовой отряд накрывается щитами и уходит в оборону. — Хм, грязно играешь, сын. Моя армия лишается запасов продовольствия, медикаментов и лекарей, это вынуждает меня задерживаться, чтобы набрать необходимое у местного населения. — Не получится, — Тайянши сдержанно торжествовал. — Твоя армия, наступая, выжгла и уничтожила все окрестные поселения. Чтобы поправить положение, тебе придется отступить далеко за линию возможной осады и вернуться в положение недельной давности. И атака на город из последних сил тебе не поможет: с тыла подходят мои подкрепления. Цзиньсэлюсин задумчиво смотрел на объемную карту, постукивая пальцем по губам. — Туше. Ты прав, я вынужден отойти и перегруппировать свои силы. Это даст тебе отсрочку и фактически вернет нас к тому, с чего мы начали. Этот раунд я проиграл. Надо переходить на более сложные уровни игры. Он выглядел очень довольным вопреки собственным словам, и Юэлян Чжэньчжу почувствовала, как зрение заволакивает предательская пелена. Да, она не стала сердечной супругой Тяньлуна, но это не значит, что она не любила мужа и не ценила его как свою семью. — Матушка, я не хочу причинять тебе боль, поэтому заранее приношу свои извинения. Нет ли изображения сердечной омеги отца? Мне он не рассказывал о ней ничего, — голос сына вернул ее из глубины светлой печали. — Да, я понимаю. Ничего страшного, Аньтайянши. Сейчас, я найду. Она помнила все это так ярко, словно все происходило вчера. Тогда Цзиньсэлюсин тоже стал отлучаться: сперва одну ночь в месяц, потом две, три. Юэлян Чжэньчжу носила дитя, свою младшую дочь Сюэсинсин, и не настаивала на исполнении супружеского долга. Она думала, что супруг вскоре приведет новую омегу в свой Сад наслаждений, но этого не случилось. Однажды он пришел к ней, чтобы просить совета. — Я поступаю подло и недостойно, моя дорогая, обращаясь к тебе. Но ты мой самый близкий друг и понимаешь меня как никто, — Цзиньсэлюсин сел на диванчик у ее ног. — Помоги мне. Я так больше не могу. — Дорогой супруг, тебе известно, что я всегда приму твою сторону. Что бы ни случилось, я буду стоять с тобой, рука об руку, и разделю с тобой все удары судьбы, положенные тебе. Что я могу для тебя сделать? Вместо ответа он сдернул со своего плеча дорогой шелк, и Юэлян Чжэньчжу увидела на гладкой коже мужа яркий след от тигриных когтей. Однако вместо запекшейся крови и нарастающей изнутри молодой плоти глубокие с виду порезы были заполнены живым сияющим золотом. — Разве можно что-то сделать с этим, моя дорогая? Хоть что-то? — почти беззвучно спросил он. — Сердечная метка, — Юэлян Чжэньчжу коснулась ее и почувствовала, как вздрогнул ее муж. Прикосновение чужой омеги, пусть даже и законной жены, теперь были угрозой для той, другой. Истинной. — Я не искал этого, но все равно чувствую себя предателем. — Не стоит. Что суждено, то будет исполнено — так гласит закон жизни. У нас достаточно детей, у тебя есть законные наследники. Я не стану препятствовать тебе и не буду устраивать сцен ревности. Живи как прежде, дорогой супруг, будь таким же хорошим отцом и главой семьи. Мне не хочется причинять тебе боль, поэтому спи с той, к которой лежит сердце. Но она из клана Лаоху… с которыми мы не общаемся. Не уверена, что ты сможешь привести ее сюда без последствий. — Ее клан… тоже не одобрит, ты права. Я знаю это, я все это знаю. Мы дрались насмерть, мы пытались убить друг друга много раз. А потом вынужденно объединились против общего врага и… я жалею, что не погиб тогда. Лучше смерть, чем стать позором для своей семьи. — Позор — это скрываться и изворачиваться, лгать в лицо и обманывать доверие близких. Ты пришел ко мне честно и открыто, и это что угодно, но только не позор. Юэлян Чжэньчжу хотела взять его за руку, но опомнилась и задержала пальцы на волосок от прикосновения. Теперь это больше не ее альфа, хоть он и остается ей мужем и отцом их детей. Надо привыкнуть к этому. Цзиньсэлюсин старался, чтобы никто больше ничего не узнал. Он проводил время с детьми и женой, участвовал в мероприятиях Дворца и везде, где должен был. Юэлян Чжэньчжу тоже безупречно играла свою роль жены, хотя ей очень не хватало их прежнего общения. Теперь между ними была другая омега, и словно прозрачная стена разделила их: можно только смотреть со стороны, повторять движения, улыбаться. Но никогда не касаться. Она увидела ту, другую, уже мертвой. Когда Огненные обезьяны напали на земли Лаоху, Тяньлун бросился на помощь, но опоздал буквально на несколько минут. Замок горел, повсюду валялись тела нападавших и защитников-тигров. Та женщина уже умирала, разрубленная надвое топором нападавшего. Тяньлун принял ее в объятия и поймал последний вздох; он вернулся домой с ее телом на руках, черный от боли и горя, и Юэлян Чжэньчжу увидела ее тогда. Невысокая, сильная и гибкая, рыжая, как огонь. Наверное, у нее были красивые глаза… Они вдвоем похоронили ее в склепе, предназначенном для самого Тяньлуна, и оставили саркофаг открытым: сердечная метка уже прожигала его, причиняя ужасную боль. — Я не вернусь. — Я знаю. — Будь сильной и стойкой, моя дорогая. Расскажи детям все, что посчитаешь нужным. Тайянши уже достаточно взрослый и сильный, чтобы занять мое место. Я ни о чем не жалею… разве что о том, что причинил тебе боль. — Мне не было больно тогда. Только сейчас, когда я отпускаю тебя в Вечность. Ты был замечательным мужем, мне не в чем тебя винить. Цзиньсэлюсин улыбнулся сквозь боль и погладил ее по щеке. — Ты лжешь, моя дорогая. Ты лжешь, чтобы хоть немного облегчить мою вину, и совсем не жалеешь себя. Если бы мое сердце не было разбито, оно разбилось сейчас. Он улетел тем вечером, и зарево ночного пожара над Дикими горами видели даже в столице. Рассказывали, что Тяньлун использовал всю свою силу до капли, чтобы раскаленным осколком самого Солнца вонзиться в обитель Огненных обезьян. Погибли тысячи воинов, а гора, служившая им пристанищем, разрушилась до основания и стала горячим озером. Поскольку от тела мужа ничего не осталось, Юэлян Чжэньчжу захоронила в саркофаге с тигрицей прядь его волос и парадный доспех, как тот и завещал. И уже перебирая вещи мужа после похорон, она нашла тот снимок, что сейчас хранился в отдельной директории ее хранилища. На нем тигрица была живая и теплая, улыбающаяся, с янтарными глазами и длинными ресницами. Красивая хищная кошка, которая гуляла сама по себе, никого не боялась и не была осторожна. — Красивая, — согласился Аньтайянши. — Но совсем не похожа на тебя, матушка. — Не похожа, да. Тигры не бывают похожими на драконов, как не похожи жемчуг и янтарь. Однако Юне было угодно соединить их. — Думаю, тебе было очень тяжело с этим жить. Когда ты уже все знала, но ничего не могла с этим сделать. — Это не было просто, но твой отец очень старался не причинять мне боли. Я ни в чем не могу его упрекнуть до сих пор, — Юэлян Чжэньчжу чуть сжала руку сына. — И я благодарна ему за все, особенно за таких чудесных детей. — Хм. Я не уверен, что смогу стать внимательным и заботливым мужем, чтобы моя жена могла говорить так же, как ты об отце. Она видела, что сомнения гложут его, тяжелые мысли не дают покоя и разрывают на части. Юэлян Чжэньчжу могла бы сейчас воспользоваться моментом и завести разговор о пауке, озвучить свои страхи и сомнения, но она не стала этого делать. Аньтайянши прекрасный воин, мудрый стратег и ответственный глава клана. Он и так знает, как должен поступить. — Делай, что должен делать, и держи свою совесть чистой, — сказала она, глядя ему в глаза. — Только от тебя зависит будущее нашей семьи, и только тебе принимать решения. Просто знай, что я верю в тебя и знаю, что ты справишься.