Темные небеса

Главный замок рода Небесных драконов был расположен на живописном горном склоне в окружении соснового леса. Глубокой ночью он освещался слабо, чтобы не тревожить обитателей, ведущих дневной образ жизни: едва заметно выделялись балконы, террасы и застекленные веранды зимних садов, отмечались вершины крыш и доступные входы. Тяньлун проигнорировал их все и, миновав защитные контуры поместья, приземлился на темном открытом балконе. Курай коснулся каменных плит пола секундой позже. Они летели вместе, сплетясь облачными телами так тесно, что со стороны напоминали одну большую мрачную тучу. Курай старался держаться выше, чтобы ненароком не оставить на цветущих землях следов своего яда. Он чувствовал себя очень, очень странно. Когда метка сердечной связи только появилась, Курай ощущал себя больным: весь предыдущий день его мучили слабость и какая-то общая муть в голове. Он постоянно думал о драконе и испытывал такое сильное желание, что сводило зубы и заметно трясло. К ночи началось что-то, похожее на жар. Паук быстро понял, что горит спина, организовал себе зеркало и с большим неудовольствием обнаружил там проступающие частички драконьей чешуи. Про сердечные метки Курай уже знал достаточно, чтобы считать их опасным проклятием этого мира, и появлению ее на себе не обрадовался. Тяньлун был хорош — о да, хорош во всем, без сарказма, — но быть привязанным к нему навсегда, сплести жизни... У Курая никогда никого не было. Он не имел ни родителей, ни других родственников, ни друзей. На интимные отношения просто не хватало времени, да и особой возможности не было, а дети... ну, паук обладал способностью формировать и выделять потомство из себя и поглощенных демонов, но отношения с ними обычно не складывались. Паук привык жить один, планировать и рассчитывать только на себя. Как можно соединить свою жизнь с кем-то, положиться на другое самостоятельное существо, доверять кому-то, кроме себя? Это не укладывалось в голове. В прошлом у него уже была метка — не сердечная, правда, но тоже связанная с неприятными ограничениями. Бороться с ней не получалось, но это не значило, что не стоит попробовать в этот раз. Всегда надо с чего-то начинать, и Курай сперва срезал кожу со спины. Тяньлун явился как раз когда кровь перестала идти, а новая кожа только-только начала формироваться вместе с новой меткой; паук не знал, как тот отреагирует, но волноваться не пришлось. Дракон пришел лишь за тем, чтобы сообщить о расставании, и не увидел ни метки, ни попыток Курая бороться с ней. После его ухода должно, наверное, было что-то происходить. Он не очень хорошо помнил, что именно случилось, потому что в голове была пустота, а в груди словно все онемело, но вокруг громыхало отменно. Курай знал, что сердечная метка без взаимности смертельна, поэтому в стрессе разносил окружающие горы и лихорадочно соображал, что можно сделать теперь. Умирать он точно не собирался, и пока что тело не подводило. Надо было убираться отсюда подальше, отсидеться, оценить масштабы катастрофы. Чувствительность внутри еще не восстановилась, но Курай уже понимал, что находится на самом краю бездны, полной боли. Когда метка раскроется и не получит желаемого, ему придется несладко. Но дракон вернулся. Курай не ждал ничего такого, он впервые так крупно просчитался, и от неожиданности не успел спланировать реакцию. Наверное, правильный омега должен был обидеться, блюсти свою гордость и держаться отстраненно, а он просто не смог. Никто не говорил Кураю таких слов, никто не признавался в любви и не смотрел на него такими глазами. Он сам еще не понял, как называется то, что он испытывает, когда метка замкнулась взаимностью, и их эмоции хлынули друг в друга. Впервые Курай видел себя чужими влюбленными глазами. Это было... странно? Удивительно? Ошеломляюще? В глазах Тяньлуна Курай был… вообще не таким, как привык сам себя видеть и ощущать. Идеальным. Дракон смотрел на него с восхищением и нежностью, и... вот сейчас паук осознал, как это — доверять кому-то. Слиться жизнями и стать парой, где не каждый за себя, а оба друг за друга. Курай еще не знал, что будет с этим делать: его словно парализовало где-то внутри, и он завороженно наблюдал за течением энергий, их спокойным слиянием и такой простой и стройной гармонией. Раньше он думал, что никогда не сможет находиться рядом с другим существом так долго и настолько близко, но эта близость оказалась до того естественной и удобной, что теперь сложно было вспомнить, как оно ощущалось прежде. Курай чувствовал себя растерянным, пораженным, немного взволнованным и... наверное, счастливым. Похоже, это было именно оно. — Это балкон моей спальни, — сказал Тяньлун, обнимая его за талию. — Следующая дверь с витражным стеклом — выход из купальни с бассейном. Жестом он раздвинул створки дверей спальни и зажег светильники внутри, приглашая паука войти. — Часто водишь сюда любовников? — спросил Курай, осматриваясь. Помещение спальни его дракона было достаточно большим, чтобы вместить внутри весь горный храм. Свод перламутрового потолка поддерживали черные колонны с тонким золотым узором облаков, пол был выложен каменной мозаикой из белого, голубого и золотистого материала. Богатая ширма из семи створок с изображениями сцен великих битв Небесных драконов отгораживала гардеробную, у соседней стены расположился лакированный столик с большим зеркалом и двумя тумбами со множеством ящичков. Посередине у главной стены находилось возвышение с огромной кроватью с пологом, окруженное четырьмя высокими резными светильниками по углам. Здесь свободно могли спать четыре человека, а если потесниться, то и целая крестьянская семья. — Здесь никого не было, Курай. Мне не хотелось делить постель ни с кем, кроме тебя, — Тяньлун чуть улыбнулся. — Я впервые вижу, что ты ревнуешь. — Не ревную, — Курай хмыкнул. — Мне нужно знать положение вещей. — Там гостиная, с той стороны купальня. За ширмой дверь в гардеробную и маленькую душевую. За гостиной мой рабочий кабинет, куда нельзя слугам без особого разрешения и никому вообще в мое отсутствие. Но тебя это не касается, тут все теперь твое. — Ты настолько мне доверяешь? — Паук, — Тяньлун притянул его к себе и коснулся его губ своими. — Ты показал себя достаточно разумным, чтобы не творить ерунды. Мы теперь связаны, так что в любую бездну ты потянешь за собой меня. Просто помни об этом. — Я не силен в высоком этикете, — улыбнулся Курай, отвечая на ласковый поцелуй. — Твоя консервативная семья не одобрит дикаря вроде меня. — Как я уже сказал, моя семья либо примет тебя как моего избранника, либо может выбирать нового главу клана. Я решения не изменю. — Скорее всего я уморю всех твоих слуг, — негромко рассмеялся Курай, щекоча его ресницами. — Моя аура губительна для многих существ, особенно для людей. — Это уже моя забота — обеспечивать своего супруга всем необходимым. — Что под нами? Выше, кажется, только крыша. — Да, это верхний этаж крыла. На нижних уровнях пока пусто: там должны располагаться покои моей супруги и будущих детей. Ты можешь обустроиться там как пожелаешь. Утром я велю слугам выполнять твои приказания, поэтому просто распоряжайся и не беспокойся о цене. Учти только, что я не собираюсь соблюдать это идиотское правило о раздельных спальнях для супругов. Тяньлун обнимал его, поглаживал спину, и Курай почувствовал, как ласка превратилась в изучение. Дракон понял, что ткань на спине заскорузла от крови и, похоже, скоро сообразит, чья была та срезанная кожа в храме. — Я подумал, что смогу ее удалить, — неохотно признался Курай, действуя на опережение. — Ты… думал избавиться от метки, срезав кожу со своей спины? — Я должен был попробовать. Но это не помогло. Никогда не помогает. Она выросла заново и стала только больше. — И ты все равно отпустил меня, понимая, что тебе будет плохо. Курай… я не знаю, что сказать. — Ничего. Речи тебе не очень удаются, — паук усмехнулся. — Трахаешься ты намного лучше, Тяньлун. — Аньтайянши. Мое личное имя. Для близких. — Темное солнце… Оно недавно потемнело от моей скверны? Тяньлун обхватил руками его лицо, коснулся губ большими пальцами, а потом прильнул своим ртом. Руки Курая немедленно обвили его спину, порождая спазмы удовольствия, похожие на разряды тока. Целовать своего сердечного супруга, ощущая его эмоции, было гораздо приятнее всего, испытанного прежде. — Ради тебя я готов полностью погрузиться во Тьму, паук. Покажи мне свою метку. Короткая летняя ночь таяла, утекая сквозь пальцы и путаясь в волосах. Они вместе приняли душ (не очень успешно с точки зрения мытья, зато с большим удовольствием для обоих) и продолжили отмечать свой сердечный союз разоряя постель Тяньлуна, пока рассвет окончательно не победил ночной мрак. Дракон уснул, устав после восстановления от полученных травм и продолжительной сцепки, так и не отпустив Курая, а паук лежал рядом, плотно прижимаясь и стискивая его внутри, и слушал спокойное дыхание. Теперь это его дракон, теперь все будет не так, как прежде. С этого дня нужно планировать все с расчетом на него. Раньше Курай был предоставлен сам себе, что предполагало привычную маневренность и быструю смену убежища в случае необходимости. Сейчас ему требовалось изменить буквально все: цели, систему планирования, доступные варианты активности, распорядок дня и схему питания, принципы обустройства защитных барьеров и использования собственного яда… Вообще все, что было раньше, теперь нуждалось в подстройке. Курай не испытывал досады по этому поводу, скорее наоборот — ему было интересно. Перспективы открывались очень впечатляющие, но и опасностей было больше. — Не жил спокойной жизнью — нечего и привыкать, — сказал он сам себе, прислушиваясь. Замок жил своей привычной жизнью, как и любое большое строение, населенное множеством живых существ. Паук ощущал их ауры и мог понимать направление движения. Отголоски чужих энергий витали вокруг, но поблизости никого не было: наверное, не рисковали приближаться и беспокоить Тяньлуна. Видели, скорее всего, что тот вернулся не один, и наверняка донесли об этом членам семьи. Здесь предстоит первый раунд нового сражения, и он, Курай, выиграет его с большим перевесом, потому что будет готов к любым неожиданностям. Он никогда не терял времени даром, и в минуты покоя предпочитал подробно обдумывать имеющуюся информацию, стараясь не обманывать себя: в этом зачастую был залог успеха. Тяньлун скорее всего не подозревал, как много Курай уже знает о нем и его семье, тогда как остальные плохо себе представляли, кто такой этот паук, какими силами владеет и на что он способен. При таком раскладе опасаться ему нечего, но стоит приложить усилия, чтобы семья не отвернулась от дракона, который к ней сильно привязан. Курай бросил короткий взгляд за спину на спящего Аньтайянши и его губы дрогнули в улыбке. Пожалуй, Юна права: они отлично дополняют друг друга.