Человек с Драконьего Камня

Высокий и строгий сэр Дункан, которого Эйгон Завоеватель определил Мелисандре в спутники, немного пугал Мелисандру своей молчаливостью, а вдобавок еще и тем, что порой непочтительно скрывался от ее взгляда, и Мелисандра никак не могла понять, удалился ли он куда-то или по-прежнему идет рядом, невидимый и неслышимый, и за ней наблюдает. Поэтому Мелисандра даже обрадовалась тому, что на корабле Давоса Сиворта ее встретил еще один призрак, стройный и изящный король Таргариен с задумчивыми темно-фиолетовыми глазами. Но встретивший Мелисандру призрак был возвышен и куртуазен только на вид. - Ну что, Дунк, стянем опять драконье яйцо? – весело сказал призрак, не удосужившись представиться Мелисандре. – А там и драконов возродим, а? - Вот уж надеюсь, что возрождать драконов будешь не ты, Эгг, - панибратски ответил Дункан Высокий. - Ладно, - c хитрой и ехидной фамильной усмешкой согласился Эйгон Невероятный. – Буду возрождать дотракийцев к новой, благородной и рыцарственной, жизни. Их не жалко. Если полыхнут они когда-нибудь в каком большом шатре – ну скажем, что сгорели от стыда. Или что на них загорелись шапки. - Этого не надо тем более, - строго сказал сэр Дункан, к старости он стал ворчлив, а годы в Валгалле так и не добавили ему понимания таргариенского юмора. – Знаю я эти задумки: то колесо истории останавливать, то людей от самих себя освобождать, то Дикий Огонь внутрь принимать – причем последнее из всех трех самое безвредное. - Не ворчи, Дунк, - весело ответил Эгг. – Меня же почему сюда послали: потому что я самый изобретательный и здравомыслящий. Помнишь, как я сначала на Эшфордском турнире пятерых незаинтересованных в исходе дела рыцарей на смертный бой подписал? А как у лорда Баттервелла заговор против короны в одиночку раскрыл? - Ну давай, давай, расскажи мне про это, - саркастично ответил Дунк, усаживаясь на бухту троса, а Мелисандра, так и стоявшая рядом, стала задаваться вопросом, зачем она тут нужна. – Я таких историй и не слышал даже, куда мне хоть глазком поглядеть. Так что ври смело. - А сейчас изобретательность и здравомыслие говорят мне, что, раз кхал женился в Пентосе, то заезжать через Пентос, чтобы воровать у него же драконьи яйца, мы не будем, - заметил хитроумный Эгг, с ностальгией поглядывая на удалявшуюся от корабля Королевскую Гавань. – И через Волантис, где нельзя высморкаться, не попав на красного жреца, мы в Дотракийское море заходить не станем тоже. Кварт и Миэрин туда же, то есть к черту, там продажных людей ровно вдвое больше, чем продажных женщин. А пойдем мы в Порт Ихос. Вот тут Мелисандра начала понимать, что ее шансы откосить от добычи для Таргариенов драконьих яиц становятся, можно сказать, призрачными. Джон толком не знал, что ему делать в Восточном Дозоре и по привычке жил жизнью дозорного, но при этом пользовался своим положением таинственного лорда. Обедал Джон за одним столом с лордом-командующим и мейстером, замечая, что еда на этом столе получше и посытней, чем за столами простых дозорных, хотя перед Сансой и Арьей за сомнительные таланты повара Джону все равно было немного неудобно. Застольное соседство с мейстером Джону тоже пригодилось: Джон подумал да и написал Джиору Мормонту в Черный Замок письмо о том, как сражался с мертвяками, и посоветовал впредь в землях за Стеной смотреть в оба. Письма рекрута Джона Сноу мейстер отправлять бы не стал, а желанию рекрута написать самому лорду-командующему Ночного Дозора немало подивился бы; сейчас же мейстер взял письмо и сказал «слушаюсь, ваша светлость» - и на этом историю с мертвяками за Стеной Джон постарался выкинуть из головы. По утрам Джон ходил на тренировку к рекрутам – мастер над оружием Восточного Дозора оказался поумней Аллисера Торне и ничуть не возражал против того, что Джон частично выполняет его работу. Заложив за спину пострадавшую в бою с мертвяками руку, Джон легко побивал рекрутов, после боя коротко и толково разъясняя им их ошибки, а мастер над оружием только подсовывал и подсовывал ему новых, для разнообразия вооружая их порой то молотом, то булавой. Иногда после обеда на тренировки собирались разведчики Восточного Дозора, и Джон с бóльшим трудом, но и бóльшим удовольствием побивал и их – это отвлекало Джона от тяжелых мыслей о том, что где-то в Речных Землях Робб и северяне ведут войну, что сам Джон при плохом развитии событий может оказаться в войнах за Железный Трон одним из противников Робба и отвергнувшего власть Железного Трона Севера. Эйгон, конечно, обещал, что женитьба Джона на Сансе или Арье принесет мир, но такие мысли Джона не радовали, а только больше запутывали и приводили в растерянность. Вот на дворе у оружейной, среди мечей и копий, Джону все было привычно и понятно – и таинственный лорд Страйдер в его лице угрюмо молчал, отводил раненую руку за спину и быстрыми и сильными ударами меча заставлял сдаться очередного противника, даже если тот выходил на Джона со щитом и мечом или с мечом и кинжалом. Если в Черном Замке слишком борзого и немного надменного рекрута Джона Сноу любили далеко не все, то в Восточном Дозоре его превосходство принимали как должное: Джон держался как лорд, был одет и вооружен как лорд, и молчаливый мрачный лорд Страйдер, искусный в бою и украшенный боевой раной, внушал юным рекрутам почтение и даже благоговение, так что когда Джон приходил в столовую слишком рано или уходил слишком поздно, они устраивали к нему паломничество. Джон иногда досадовал на это, потому что ему в такие моменты хотелось поболтать с Арьей или поиграть с Сансой в игру, в которой взгляды стоят больше слов, но и без подсказок Эйгона Джон понимал, что толпа бойцов, не обязанных ему ничем, но признающих его лидерство, красит его больше, чем куртуазные манеры, которых у Джона и не было. И действительно, Санса, никогда не интересовавшаяся тренировками бойцов в Винтерфелле, уже не один раз приходила посмотреть на то, как фехтует Джон – может, из любопытства, стараясь выяснить, что же в Джоне заставляет рекрутов и даже дозорных собираться вокруг него, а может, победы Джона уже нравились ей как свои. Мудро предоставленный Эйгоном самому себе, Джон довольно быстро эволюционировал в правильную сторону: в беседах с кузинами он стал более раскован и речист, а в беседах с бойцами Дозора более краток и серьезен, но пока еще не полностью избавился от воспитанной в нем благородным лордом Эддардом прямоты. - Лорд Страйдер, вам приходилось бывать за Стеной? – с уважением спросил один из рекрутов, когда после завтрака вокруг Джона, как обычно, собралась целая толпа, чтобы он вел ее на тренировку. - Приходилось, - кивнул Джон, разминая левую руку и думая о том, что можно уже вооружать и ее да набираться опыта в бою против нескольких соперников. – Эти синяки как раз оттуда. - Вы сражались с Одичалыми, милорд? – спросил другой рекрут. - Мне пришлось столкнуться с худшим врагом, - ответил Джон, который всегда говорил правду, а в этом случае хотел еще и предостеречь своих товарищей. – Я бился с ожившими мертвецами, которых чертовски тяжело окончательно убить. Было видно, что Джону не поверили; многие были готовы принять слова уважаемого ими лорда Страйдера за шутку, но Джон был по-прежнему серьезен, и, невзирая на реакцию на свои слова, пошел напролом. - Вы слышали о том, как погиб за Стеной Уэймар Ройс? – спросил Джон. – Один из его спутников погиб вместе с ним. Второй бежал, и я говорил с ним незадолго до его казни. Он был старым разведчиком и клялся мне, что Уэймара Ройса убили ожившие мертвецы. Я не поверил ему тогда, и земли за Стеной заставили меня раскаяться в этом. Джону не поверили все равно, и некоторые даже стали отходить от него, думая теперь, что неспроста Джон путешествует в диких краях вместо того, чтобы со своими талантами бойца выигрывать на турнирах общие схватки и нести в одном из великих домов или даже в Королевской Гавани почетную службу. Молчаливый лорд Страйдер оказывался чудаковат, если не помешан – а помешанный, будь он сколько угодно искусен в бою, не может быть вожаком и может вызывать только страх, а не уважение. Помощь пришла к Джону с необычной стороны – в столовую вернулся мейстер Восточного Дозора, рассчитывая застать Джона до начала утренней тренировки. Тренировки бойцов мейстер не любил, потому что они только добавляли ему работы, и посещать их избегал, за что простые бойцы, считавшие встречу с мейстером или септоном плохим предзнаменованием, были ему только благодарны. Кроме того, мейстер, служа под началом неграмотного Коттера Пайка, приобрел привычку читать все письма Джиора Мормонта и после пересказывать их, если только Коттер Пайк не потребует важное или непонятное письмо зачитать как есть. - Лорд-командующий Мормонт благодарит вас за ваше письмо, милорд, - сказал мейстер, остановившись перед Джоном с письмом Мормонта в руке. – Он пишет, что оно спасло ему жизнь. - Что произошло? – коротко и сердито спросил Джон: ему было неприятно, что только что ему не поверили товарищи, а еще он не любил, когда читают его письма. - Лорд Мормонт пишет, что рядом со Стеной были найдены мертвыми двое дозорных, - продолжал мейстер, и в зале стало тихо, хотя и более многолюдно – послушать редкие новости на краю света охочи все. – Павшие разведчики были перенесены по нашу сторону Стены, но по какому-то колдовству ночью восстали из мертвых и убили троих дозорных, прежде чем лорд Мормонт, по вашему совету, скомандовал применить огонь. Также лорд Мормонт пишет, что мертвые разведчики были из тех, что ушли в разведку с так и не вернувшимся отрядом Бенджена Старка… - Это мое письмо, - резко сказал Джон, встав и отняв письмо у мейстера. – Свои письма я в состоянии прочесть сам. - Простите меня, ваша светлость, - испугавшись своей оплошности, ответил мейстер, и в столовой стало еще тише. Призраки могут переноситься на любое расстояние, но живым в этом не может помочь никакое колдовство, и последние несколько дней путешествия по Дотракийскому морю Дунк и Эгг, уже не раз побывавшие в кхаласаре Дрого, только и делали, что подгоняли Мелисандру. - Я убью ее! – негодовал Эгг, обращаясь к Дункану, пока Мелисандра спала отпущенные ей по нормам военного времени четыре часа, а в вынужденно праздном Эгге запевала нетерпеливая таргариенская кровь. – Кхал помирает, правнучка моя рожает – ну или вот-вот начнет. Там нужна магия, их всех спасать, столько они наворотили – а наша магия вон, похрюкивает во сне, подложив под голову седельную сумку! Сколько ж можно: то сон, то обед, то водопой! - В ухо не хочешь, а, Эгг? – урезонивал Дунк своего друга старым добрым способом. – Забыл, каково оно бывает, когда живот от голода подвело? - Так то совсем другое дело, - возражал выросший Эгг, но гневные складки на его лице разглаживались. – Одно дело на тощий желудок коня скребницей чистить, с этим, действительно, правильно я тебя порой в задницу посылал. А тут дело жизни и смерти. - Ничего, Эгг, - усмехался Дунк, припоминая, как он гонялся за оговористым принцем с вожжой. – Доедем – разберемся. Дунк и Эгг в сопровождении Мелисандры действительно едва успели: когда они добрались до Дейнерис, мейга Маз Дуур уже танцевала с мертвецами в шатре кхала, и даже Мелисандра, прожившая на земле почти четыре века, не знала, как остановить происходящее – а вот Дунк и Эгг знали и решительно шагнули к шатру, вынув свои призрачные мечи, закаленные в битвах Валгаллы. - Сейчас мы посмотрим, кто здесь самый страшный призрак, - пообещал сэр Дункан Высокий, которого и спустя десятилетия после его смерти помнил Вестерос, а теперь и воины кхаласара невольно расступились в стороны, увидев его светящуюся синим огнем огромную фигуру. – Сейчас мы их быстро поделим на ноль. - На ноль делить нельзя, Дунк, - тихо подсказал Эгг. – Врага на ноль надо множить. - Ты еще позли меня перед боем, - огрызнулся сэр Дункан и шагнул в шатер сквозь стену, и его боевой товарищ Эйгон Невероятный пошел за ним вслед. Дунк и Эгг порубили призрачную нечисть на славу, некоторую даже догоняли, затаскивали в шатер кхала за хвост и дорубали, и посмотреть на такой бой подошло немало таргариенских призраков: некоторые в бою поучаствовали, а один, мудрый Эйнар Таргариен, вошедший в историю своей пророческой присказкой «Если выпало в Валирии родиться, лучше жить в глухой провинции у моря», даже задержался после боя, потому что болел душой за культуру родовспоможения – и конкретно за успешное разрешение принцессы Дейнерис от бремени. - Единственное, что можно вам доверять, дорогая моя, это доить коров, - желчно говорил Эйнар Мелисандре, ничуть не смущаясь тем, что Мелисандра все делает, а он только говорит под руку. – Бога ради, продезинфицируйте руки, возьмите хотя бы бренди. - Вы так решительно даете такие элементарные советы, - саркастично отвечала Мелисандра, которая родилась уже после Рока Валирии, но знала многих, кто Валирию хорошо помнил. – Вы какой факультет заканчивали, милорд – государственного управления? - Драконостроительный, - в свою очередь огрызался Эйнар. – Куда вас черти несут обезболивать перорально? Это же все попадет в кровь и ребенку! Эпидурально надо. - Я ценю полет вашей фантазии, милорд, но таких анестетиков у меня нет. Это не Валирия, милорд, это Вестерос: национальный вид спорта – бег по граблям. Слово «прогресс» не входит в их лексикон, а слово «анестетик» - тем более. - Знать не знаю никакого вашего Вестероса, пропади он пропадом! Мы сейчас в Эссосе, сударыня, а лично вы за ваши четыреста лет, для которых вы неплохо сохранились, могли бы и самостоятельно дойти до некоторых элементарных результатов в медицине. Чем вы, в конце концов, занимались все это время – сеяли бардак и разрушения? Вы пытались думать головой? Попытайтесь, может быть, вам понравится. - Очень умный будет у меня праправнук, - заметил Эйгон Невероятный, которого развлекала эта перебранка. – При его рождении звучат такие мудреные слова, что и я половину не понимаю. Дейнерис, которую все-таки обезболили, чтобы не мешала интересному разговору, очнулась уже под утро, когда Эйнар отбыл обратно на пажити небесные и беседы в шатре кхала стали более приземленными. - Я тебе говорил, Дунк: не надо рубить мейгу, все кувырком полетит, - говорил Эгг, созерцая распростертого на земле кхала, то ли бесчувственного, то ли мертвого. - Я не рубил, чем мне ее рубить? – возражал Дунк. – Я в ее сторону махнул мечом, а она с испуга окочурилась. Меч же призрачный, на живых не действует – а ведь жаль. - Дрого! – позвала Дейнерис, но вместо мужа Дореа подсунула ей мирно сопящего сына. - Где кхал Дрого? – потребовала Дейнерис, пытаясь приподняться. – Где мой муж? - Мелисандра? – окликнул Эйгон Невероятный. - Что еще? – ответила сонная Мелисандра, которая в принципе понимала, что миссия Дунка и Эгга еще не закончена, и они от нее не отвяжутся. - Давай, приведи кхала в чувство. - Что значит «приведи кхала в чувство»? – сорвалась Мелисандра. – Он что, пьяный там лежит? Я даже не знаю, жив он или умер, что значит «приведи его в чувство»? - Ты морочить мне мозги даже думать не моги, лучше все свое искусство на работу напряги, - вступил Дунк, который в свое время ухаживал за кукольницей и заучил несколько пьес, в том числе с насмешками над монархией, словно Эшфордский турнир ничему его не научил. - Ты давай мозги продуй, да потщательней колдуй, - поддержал Эгг, которому в бытность оруженосцем у Дунка приходилось смотреть вместе с ним по десятку раз те же самые пьесы. – Кхал он что-то вроде лорда, не какой-то обалдуй. - Это будет дорого стоить кхалиси, - произнесла Мелисандра условленную вчера фразу – а может, и условленную позавчера, поспать ей в эту ночь почти не дали. - Не отдам! – вскрикнула Дейнерис, прижимая к себе ребенка, слышала она уже эту фразу от мейги, творившей волшебство крови. - Да вы что, принцесса, мы звери, что ли? – даже опешил благородный сэр Дункан. - Отдаришься потом, правнучка, - пообещал Эйгон Невероятный, который уже ходил в шатер Дейнерис и приметил драконьи яйца. – Здоровый ребенок, здоровый муж – что еще тебе надо, молодой и красивой? Плюнь ты на эти завоевания – вы только начали, а ты уже чуть не овдовела. Ни к чему все это.