Обрести Крылья

Первой мыслью Тани было кинуться в комнату, схватить контрабас и лететь к Мефу как можно скорее. Второй: «Это слишком долго!» Пока бы она добежала до замка с драконбольного поля, поднялась в свою комнату, стащила контрабас на улицу, где были разрешены полеты, и преодолела Грааль Гардарику, Мефодия Буслаева могли убить раз сто, и тогда Таня успела бы только к уже остывшему трупу. Поэтому девушка с надеждой посмотрела на пылесос. Конечно, она помнила, что говорил ей Ягун — про то, как сложно было достать пылесос у Соловья и на какие жертвы он пошел, — но Гроттер понадеялась, что друг поймет. — Ягун, — закричала она, поравнявшись с ним. — Прости меня, но я должна срочно лететь отсюда — это дело жизни и смерти, понимаешь? Я верну пылесос, как только смогу! — Что значит ты вернешь пылесос? — возмутился лопоухий комментатор. — Мне его Соловей под мою ответственность отдал, пылесос нужен на следующем матче… — Я верну до матча, — пообещала Таня, напрягая голосовые связки и пытаясь перекричать ветер. — Честно верну. Но я не могу бежать за контрабасом, у меня совершенно нет времени, а мне нужно покинуть Тибидохс. Если что, воспользуйтесь контрабасом, ладно? Только не сломайте его, у него внутри веревка семи висельников и все дела… Ягун пристально посмотрел на подругу. — Ладно, черт с тобой, лети. Только смотри — не вернешь… Если бы они были на земле, Ягун непременно погрозил бы ей пальцем, а так он постарался вложить всю строгость в голос. Получилось слабо. Таня пожалела, что они не стоят на твердой поверхности: ей очень захотелось обнять друга, крепко, как будто в последний раз — а может, действительно в последний, — прижаться губами к его щеке в дружеском поцелуе и сказать много хороших слов о том, какой у нее замечательный друг. Но у Гроттер, к сожалению, совершенно не было времени на это. — Спасибо, Ягун, ты настоящий друг, — крикнула она и быстро миновала купол над драконбольным полем. Надо признать, сам купол выстоял перед Таней и ее новой силой — некогда лучшая драконболистка Тибидохса рисковала остаться размазанным пятном в месте, которое любила в Тибидохсе больше всего, но, на свое счастье, попала в единственное место, где купол заканчивался, и поле можно было покинуть без вреда для жизни. Ягун еще долго смотрел вслед Тане, даже когда сверкнуло семь радуг и Гроттер покинула остров. Внутри он чувствовал, что девушка уже не выполнит свое обещание — не вернет пылесос. Конечно, Ягун не возьмет ее контрабас: он предпочтет послушать крики Соловья, вперив взгляд в пол, вытащить все деньги из копилки и купить новый пылесос. Но в тот миг Ягун сожалел вовсе не о пылесосе, который никогда не увидит: он сожалел о том, что видит подругу в последний раз. Играющий комментатор не знал, во что ввязалась девушка и какие неприятности ждут ее на пути, но был уверен — их пути не пересекутся. Лишь оказавшись за пределами Гардарики, Таня поняла, что не знает, куда лететь. У нее не было ориентиров и точек на карте. Вряд ли Меф звал ее из хижины, где она прожила последний месяц: тогда он, скорее всего, сам вернулся бы в Тибидохс, а если бы и решился позвать ее, в голосе не сквозила бы паника. Гроттер оглянулась, но вокруг нее было лишь море. У нее сейчас не было даже контрабаса, в котором одна из струн вызывала нить Ариадны — у нее не было маршрута. Как жаль, что она не стала бежать в комнату!.. — А вот и не жаль, — проскрипело кольцо голосом деда. — Не хватало еще, чтобы ты подвергала опасности этот прекрасный артефакт, который переживет еще твоих внуков, между прочим. Вспомни, наконец, что у тебя есть магия — и телепортируйся к своему Буслаеву, в какой бы точке пространства он не находился. Это раньше для перемещения Тане нужно было использовать заклинание и точно знать, куда она хочет. Теперь было достаточно лишь представить Мефа — и очень захотеть к нему. Секунда и — никаких вспышек, никаких хлопков — только пылесос, не удерживаемый больше в воздухе магом, остается навеки на дне океана. Когда Таня оказалась на обычной детской площадке во дворе самого обыкновенного дома, она удивилась. Когда Гроттер поняла, что ее окружает, похоже, верхушка как Света, так и Мрака, она поняла, что все в порядке. Когда девушка увидела наконец Мефа, она поверила, что все будет хорошо. Рядом с Мефом стояли Ванька и Дафна. — Ванька! — обрадовалась Таня и обняла друга. — Как я рада, что вы живы! Привет, Даша! — Я Дафна, — поправила ее бывший Страж Света. — Это мое настоящее имя. Таня кивнула, принимая к сведению, и огляделась. — Что здесь делает бесконечная лестница? — поинтересовалась она, с интересом глядя на крылатого мужчину, стоящего на ее первой ступени. — Бесконечная лестница, бесконечная лестница, — проворчал Ванька рядом с ней. — Кто бы объяснил, что это за бесконечная лестница. — А ты ее не видишь? — удивилась Таня. Лестница была настолько реальной, что представить, что ее видит только она, было решительно невозможно. — Эту лестницу видят только те, кто может подняться в Эдем, — пояснила Дафна. — В первую очередь это те, кто достоин быть Светом — те, в ком живет добро и кто душой стремится к Свету. Ванька, безусловно, попадает в эту категорию, но чтобы видеть лестницу, нужно быть Стражем — даже не магом и тем более не лопухоидом, а именно стражем. — То есть ты ее видишь? — Таня прищурилась, глядя на собеседницу. Дафна покачала головой. — Нет. Я маг, Таня, обычный светлый маг — я может и подхожу по первому условию, но не подхожу по второму. Я могу лишь догадываться, что она начинается там, где стоит Троил — для меня он сейчас стоит на воздухе. А ведь раньше я ее видела… — Зато я не видел, — проворчал рядом Мефодий. — И представлял себе спокойно золотые ступени, резные перила — уходят в небо, сливаются с горизонтом. А что в итоге — в иных подъездах лестницы красивее. А если по этой лестнице еще подниматься нужно. В чем была проблема поставить здесь лифт? — Это не мысли, достойные Света, парень, — рыкнул на него один из златокрылых, прибывший с Троилом. — Даже странно, что ты ее видишь. Таня радостно улыбнулась Мефу — она была рада ему видеть. Рада, что он жив и абсолютно здоров: осмотрев его цепким взглядом, она убедилась, что с парнем все в порядке. Отпустив Ваньку, которого все еще обнимала одной рукой, Гроттер подошла к Мефодию. — А я уже думал начинать ревновать, — сообщил ей на ухо бывший наследник Мрака. Таня сжала его ладонь и улыбнулась. Теперь она знала, что все будет хорошо. — Я рада, что с вами все в порядке, — прошептала она на грани слышимости и поймала задумчивый и удивленный взгляд Валялкина: Ванька посмотрел на их сцепленные руки. — Ты правда тоже видишь эту лестницу — и это значит, что ты достоин Света? В это мгновение из стройного ряда Стражей Мрака, численность которых за прошедшее время значительно возросла (по крайней мере, теперь здесь была вся Черная дюжина), отделилась грозная фигура его главы. Часть светлых сделала шаг назад, на всякий случай доставая флейты и готовясь выдохнуть ряд маглодий — благо, расстояние было таким, что позволяло им всерьез рассчитывать на победу. Таня тоже на всякий случай материализовала меч, прекрасно понимая, что в победе он особо не поможет. Проблема была в том, что и кольцо не слишком поспособствует выживанию. — Троил, — заговорила мрачная фигура. — Довольно разговоров. Не будь здесь Стражницы, клянусь Лигулом, я атаковал бы сразу, как оказался здесь, но я знаю законы. Пока Стражница не определилась, мы не может сражаться при ней, и я выполню этот закон. Но я помню все законы, а посему: Стражница без стороны, я, Тарлантур, Страж Мрака и предводитель Черной дюжины, от имени всех, кто в Мраке, требую определения стороны. Времени тебе — час. Решай, Стражница, либо погибни. Троил покачал головой. — Ну вот, Таня, ты должна решить. Это древняя формула, которая объявила тебе приговор. У тебя час, и только тебе решать, из-за чего мы вступим в бой — за тебя или против тебя. Гроттер кивнула. Вот и все. Она должна решить окончательно и бесповоротно, и она готова отдать всю себя на служение Свету — но примет ли ее Свет? Она оглянулась на Мефа, ища в его глазах поддержку и защиту. — В Тартар или в Эдем — я за тобой, — прошептал он одними губами. Таня улыбнулась. — Я не хочу в Тартар. С Лигулом у меня… как бы сказать… отношения не сложились. Боюсь, что он не примет во внимание, что я Стражница, и решит мне отомстить. Таня вновь оглядела всех собравшихся здесь и пристально посмотрела на Ваньку и Дафну. За Мефа она не боялась — у него была сила Кводнона и меч Древнира, и он был готов дать бой. Но бывший маг и бывший страж Света не владели и сотой частью той силы, которая необходимо для того, чтобы победить любого Стража — и только Таня могла их защитить. Таня закрыла глаза, пытаясь слушать свое сердце — но то ли оно молчало, то ли она просто не умела его слушать. Да и что за дурацкий совет: слушай свое сердце? Разве может орган, перекачивающий кровь по венам и артериям, дать ответ на самый главный вопрос в ее жизни — и в жизни всего человечества? Почему нужно слушать именно сердце, а не мозг, которому уж точно можно доверить даже самый сложный выбор. — Я могу… поговорить с Троилом? — спросила Таня. К лестнице она шла под обстрелом сотен глаз. — Я пришла не для того, чтобы сообщить вам свой выбор, — уведомила она Троила. — Я знаю, — Страж улыбнулся. — Свой выбор ты должна озвучить всем. — Я пришла просить у вас помощи. Не для себя, а для своих друзей. Защитите Дафну и Ваньку, прошу вас, скройте их от Мрака настолько хорошо, как вы можете. Это не требование, при котором я однозначно выберу Свет, Троил, это лишь призыв защитить наиболее слабых, защитить их эйдосы и их жизни. Я не обещаю вам ничего взамен, но ведь и не в обмене суть Света? — Я помогу им, — пообещал Троил. — Но ты ничего не просишь для Буслаева. — Я не могу просить за него. Ваше заступничество может значить для него только одно: он становится под знамена Света. Он становится стражем Света. Я не могу решать за него и за вас. Но я прошу вас, если он не станет Светом — пощадите его. — Я сказал Эссиорху, что готов принять в Эдеме еще одного Стража вместе со Стражником, — сказал Троил. — Даже если у этого Стража черная душа и он живет Смертью и Тьмой. Но Мефодию больше не нужно мое согласие его принять. Он видит эту лестницу, значит, он сможет сделать этот окончательный шаг к Свету сам, без моей помощи. Любой, кто видит лестницу, достоин Эдема, Таня. Любой, кто видит лестницу, может стать Стражем Света. Если ты все же выберешь Свет, Таня, я хочу тебя предупредить. Ты должна сделать шаг и встать на первую ступень — а потом пройти ее всю. Сама. Всю бесконечность ступеней. Только тогда выбор будет сделан. Если же ты выберешь Мрак, тебе достаточно только намерения… — Время, — напомнил Тарлантур. — Я готова, — сообщила Таня. — Я готова сделать выбор. Меф, — она повернулась к Буслаеву, — подойди, пожалуйста. Меф сжал её руку настолько крепко, насколько смог. — Если ты вдруг забыла, — прошептал он. — Я пойду за тобой куда угодно. — Я знаю. Я тоже пошла бы за тобой куда угодно, но… Я читала про один ритуал… Можно я накину цепочку со своими крыльями тебе на шею, когда получу их? — Знаешь, у меня не самые лучшие отношения с этим ритуалом. Так что давай обойдемся без крыльев, ладно? Мы и сами справимся. Этот поцелуй не был похож на тот, что случился у стен Тибидохса. Мефодий прижался к ее губам неуловимо быстро, и Таня стремительно мазнула языком по его верхней губе и быстро отстранилась. У них не было времени на подобное проявление нежности. Впрочем, разве желание Мефа идти за ней в огонь не было проявлением нежности? — Я знаю, — заговорила Таня, — что выбор я должна сделать не сама. Я должна лишь услышать то, что скажут мне мои проводники. Но проводники не дали мне никакого совета по выбору стороны, они дали мне совет другого толка: между Светом и Тьмой оставайся собой. И я, пожалуй, останусь. Я не Свет — не чистый, обжигающий и ослепляющий Свет. В моей жизни было много падений — и еще больше взлетов. Я ошибалась, использовала темные заклинания, училась на темном — и даже очень темном отделении. Я была разная. И прав был Ягун, когда говорил, что для меня, как для максималистки, подобная полосатость неприемлема. Но, между тем, я именно в крапинку, и этого у меня не отнять. Во мне спит сила Чумы, у меня получаются красные искры — но я не темная. Мне противен весь Мрак, и я никогда не ступлю в Тартар по своей воле. Все говорят мне, что выбор должно делать сердце, я же делаю выбор не сердцем: я делаю выбор всем, что у меня есть. Гроттер повернулась к Мефодию. — Сделаем это вместе? Троил протянул ей руку — Таня приняла. Секунда — и она уже стояла на первой ступеньке лестницы, ведущей в Эдем. И перед ней была еще целая бесконечность этих ступеней, которые она должна пройти — если действительно хочет стать Светом. И она пройдет эти ступени, потому что будет идти не одна: рядом с ней, плечом к плечу, сжимая ее ладонь, будет подниматься Мефодий. Таня делает еще один шаг — а потом еще один. Она знает, что нельзя оглядываться. Она знает, что за ней сомкнулся ряд златокрылых, готовых принять бой. Они будут стоять до тех пор, пока Таня не пройдет этот путь до Эдема. Она знает, что Троил сдержит свое слово, и Ванька с Дафной будут в безопасности. Лишь на пятнадцатой ступени Таня понимает, что ее вторая рука сжата в кулак. На двадцатой она осознает, что это Троил что-то вложил в ее ладонь. На двадцать седьмой Гроттер разжимает ладонь и смотрит на небольшие бронзовые крылья, которые теперь принадлежат ей. Меч и Крылья. Стражница. Теперь и до самой смерти — она Стражница. Стражница Света. Теперь и до самой смерти рядом с ней Мефодий Буслаев — рожденный наследником Мрака и дошедший к Свету. Отчасти и благодаря ей. Сегодня день, когда все завершилось — и все началось. День, когда она обрела Крылья.