***
Т/и уже который день не могла выспаться. В университете началась сессия, от одного упоминания экзаменов многих бросало в дрожь. Хорошие оценки, как девушка уже поняла в свои школьные годы, требуют жертв, чаще всего в виде режима сна. Потянувшись к телефону, Т/и разлепила веки и посмотрела на дату. Суббота. Долгожданные выходные не приносили радость, они стали возможностью целый день проторчать дома, листая учебники, выходя лишь из острой необходимости. А необходимость, как раз таки, появилась, когда девушка, заглянув в холодильник, обнаружила, что тот почти пустой, и завтракать нечем. Грустно вздохнув, Т/и начала собираться в магазин. Сейчас её жизнь безнадёжно лишилась красок, превратив существование в один растянутый серый день. Казалось, в сердце Т/и не осталось места радости, одинаковые дни словно проходили мимо неё. Ухудшали настроение парочки соулмейтов, зажимающихся в каждом углу и во всех людных местах. Смотреть было не то чтобы противно, скорее, больно. По сути, её соулмейта у Т/и нет. Вернее, уже нет. Так ей легче думать. Это был, определённо несчастный финал не менее несчастной истории. Хотя для обоих ли? Соулмейт Т/и, похоже, ничуть не жалел. «А было ли о чём? — думала Т/и. — Может, ему сама связь душ поперёк горла?»***
Т/и сидела в классе, не слушая учителя, не зная, чем себя занять. Она пролистала учебник, заглянула в тетрадь соседа по парте, изрисовала листочек, выполняющий роль черновика, рассмотрела вид на внутренний двор школы из окна, в общем, сделала всё, что могла. Вертя в руках колпачок ручки, она, задумавшись, слегка поцарапала себя острым пластмассовым краем. На коже осталась белая линия, постепенно начинающая краснеть. Внезапно Т/и почувствовала едва ощутимую боль на другой руке, где тоже теперь красовалась такая же царапина. «Вот значит как», — улыбнулась девушка, рассматривая «творение» руки своего соулмейта. Они несколько раз «общались» таким образом: когда становилось скучно, кто-то из них слегка царапал кожу, напоминая о своем присутствии. Вдруг Т/и, ухмыляясь взепно пришедшей в голову идее, вооружилась тем колпачком и начала выводить им четыре линии крест-накрест на тыльной стороне левой ладони. Раз — и поле для «крестиков-ноликов» готово! Не дожидаясь реакции соулмейта, девушка первая нацарапала крестик в центральной клетке. Пара секунд — и в одной из соседних появился нолик. «Вот тебе и скучный урок», — улыбаясь до ушей, не замечая ничего вокруг, Т/и продолжила партию.***
Воспоминания об их с соулмейтом связи нахлынули внезапно, впервые за несколько недель. Тогда, в старшей школе, они были близки, как никогда. И что же случилось потом? Он просто пропал. Без предупреждения. Никак не сообщая об этом. Просто исчез, не отвечая на знаки. Он даже не причинял ей случайную боль, что уж говорить о специальной. Т/и поражалась этому: как можно почти полностью оградиться от повреждений? Он даже не получал синяки, лишь иногда болело колено (видимо, споткнулся), иногда — плечи и локти (задел что-то при ходьбе). Поразительно, учитывая то, что сама Т/и, живя спокойной жизнью, умудрялась царапаться, зарабатывать синяки и разнообразные раны, каждый раз с грустью и каплей вины осознавая, что всё это получает и чувствует её родственная душа. На расспросы в школе и в дальнейшем в университете она коротко и однозначно отвечала: «Он умер». Такое бывает: если родственная душа умирает, человек чувствует внезапный приступ боли в сердце, чувствуя пустоту внутри. Это ни с чем не спутаешь, до конца жизни одинокий человек не может почувствовать себя по-настоящему счастливым. Одногруппники и одноклассники не приставали с вопросами, считая вечную печаль Т/и данью разбитому сердцу. Так ей было даже лучше, она сама иногда забывала, что он жив, считая себя родственной душой мертвеца. Т/и ждала зелёный свет светофора, чтобы перейти на другую сторону улицы, безучастно обводя взглядом серые многоэтажки. Серое небо заволокло тучами, накрапывал мелкий дождик, отчего прохожих было очень мало. Вот долгожданный сигнал, осталось преодолеть дорогу — и до магазина пять минут ходьбы. Т/и неспеша пошла вперёд, смотря под ноги, отмечая, что подошва кроссовок испачкалась, не смотря по сторонам. Внезапно справа от девушки послышался оглушительный сигнал автомобиля. Т/и резко повернула голову на звук и увидела машину, которая, слепя светом фар, неслась на огромной скорости прямо на неё. Не успела девушка отреагировать, как почувствовала столкновение, её отбросило на асфальт, мозг отказывался соображать, тело онемело, мысли словно заволокло туманом.***
Манджиро, известный как Непобедимый Майки, в старшей школе держал в страхе внушительную часть Токио. Одно его прозвище вызывало ужас и уважение у парней и восторг у девушек, но Манджиро не интересовался этим. У него была лишь одна цель в жизни: создать свою эпоху гопников и прославить свою байкерскую банду на всю Японию. Он хотел показать, что даже у самых сильных и опасных хулиганов могут быть железные и справедливые принципы. Долго лелея эту мечту, он целый год приводил её в исполнение, и вот, наконец, настал день триумфа: «Токийская свастика» во главе с Непобедимым Майки была провозглашена господствующей бандой в шести близлежащих районах, люди со всех уголков Японии знали о нём и его великой банде. Всё было просто замечательно, но… Майки знал, что это продлится недолго. Он знал, что его не может ждать хороший финал. С самого детства парень замечал, что с ним что-то не так. В нём словно боролись две личности за право обладать его телом. Личность-герой, которым он так мечтал стать, и личность-злодей, не уважающий никого, кроме себя. Иногда он не мог контролировать внезапные вспышки агрессии, из-за него пострадало много людей, в том числе и друзья, которые были ему дороги. Страх сковывал его тело, поглощал его изнутри. Тёмная сторона его души отчаянно рвалась наружу, и останавливать её удавалось только… ей. Соулмейту Майки. Она, будучи незнакомой ему, интересовалась его жизнью, напоминала о своём существовании, получая раны от него, царапала себя в шутку. У них был свой способ общения: «крестики-нолики». Она первая предложила сыграть, выцарапывая поле на ладони. Парень с радостью подхватил её идею, всё-таки это было не больно, и следы быстро исчезали. Они играли каждый день, и постепенно у них появился своеобразный шифр: когда кто-то хотел предложить игру, он царапал на ладони вопросительный знак, если ответом был крестик — соулмейт занят, если галочка — игра состоится. Иногда они «перебрасывались» несколькими фразами, дальше зайти было физически невозможно. Но им хватало и такой коммуникации. Ничего не предвещало беды. В один день, после победы в битве за первенство в Токио, Майки твёрдо решил: он обязан уберечь дорогих людей от себя. Он разорвал с ними все связи, предупредив лишь одного своего друга — Такемичи Ханагаки. Резко исчезнув, Манджиро вспомнил ещё одного дорогого ему человека — своего соулмейта. «Что делать с ней?» — думал школьник. В итоге он решил, что ни в коем случае не заставит её страдать, ни физически, ни морально. Оградиться от боли было легко, всего-то — оставить всю грязную работу на новых подчинённых, лишь изредка выходя на улицу. А вот игнорировать её было нелегко. Когда она несколько раз оставила на их коже вопросительные знаки, Майки чувствовал отчаяние, ему хотелось что-то ответить, нацарапать самую простую галочку или незамысловатую фразу, его тянуло к ней какой-то неизвестной силой. Но он упорно «играл в молчанку», убеждая себя, что это ради неё. В конце концов он потерял себя, превратился в апатичного молчаливого хулигана, чьё сердце наполнилось отчаянием. Он был словно пуст, ничего не приносило радости, управление бандой было скорее необходимостью, нежели любимым делом. Он просто не мог не быть гопником, как и не мог не быть лидером. Майки перестал следить за режимом сна и питания, запустил своё здоровье, но поддерживал физическую форму. Чтобы окончательно оградиться от прошлого, он запретил кому-либо называть его Майки. Теперь он стал известен как Манджиро Сано, холодный бездушный гопник. Его тёмная сторона, названная Чёрным Импульсом, полностью овладела им. Он возвращался с очередных разборок, где не обошлось без парочки трупов. Он ещё ни разу не запятнал руки кровью трупа, за него убивали самые приближенные подчинённые: Санзу Харучиё, псих с наркотической зависимостью и неутолимой жаждой крови; братья Хайтани, Ран и Риндо, безжалостные садисты, ещё в юности возглавившие целый район. Были и другие не менее важные люди, но они были в основном на управлении, не убивая и не пытая людей. Все они возглавляли самую опасную и сильную группировку в Японии — «Бонтен». Разборки закончились, как и ожидалось, победой Манджиро. Всё обошлось без его вмешательства, он безучастно наблюдал со стороны за тем, как Санзу пытал троих человек. Сейчас он ехал на заднем сидении автомобиля, который вёл Харучиё. Вслед за ними ехали братья Хайтани. Машина остановилась у пешеходного перехода.***
Т/и отбросило на землю, она замерла от шока. Несколько секунд девушка пыталась осознать, что только что произошло. Она медленно упёрлась руками в асфальт и попыталась приподняться. Поясницу пронзила резкая боль, Т/и заметила, что не чувствует левую ногу. Кое-как приподнявшись, она осмотрела себя, увидев, что её нога неестественно выгнулась в сторону, противоположную обычной. В горле застрял крик, глаза защипало от слёз. С раскрытыми ртом и глазами она пялилась на свой перелом, не зная, что делать. К ней подбежала пара человек с разных сторон перехода, они что-то обеспокоенно кричали, может ей, а может друг другу. Девушка видела всё как в тумане, словно это происходило не с ней. Внезапно до Т/и донёсся твёрдый мужской голос, она увидела, что толпа заметно увеличилась, она уже совсем не могла сфокусироваться на чём-либо, чувствуя нарастающую слабость. Потом наступила темнота…***
Харучиё смотрел в окно, выжидая зелёный свет светофора. Иногда он молча поглядывал через зеркало на Манджиро, тщетно пытаясь отметить хоть какие-то изменения в его безэмоциональном лице. Внезапно справа раздался громкий сигнал, визг шин, а после глухой звук столкновения. — О, босс, какую-то девку сбили! — безумная улыбка перекосила лицо розоволосого, он наклонился, чтобы получше разглядеть ДТП. Но Манджиро его не слушал. Он, шипя и корчась от боли, согнулся пополам, схватившись за левую ногу.***
Т/и проснулась, по привычке продолжая неподвижно лежать с закрытыми глазами. Она всегда вставала раньше звонка будильника, он был ей не нужен… Она просто лежала и собиралась с мыслями, вспоминая, что произошло прошлым днём. Но в этот раз всё было по-другому: она вспомнила, что потеряла сознание, попав в аварию. Мысли давили на голову, девушка пыталась трезво оценить ситуацию, строя догадки, где же она. Т/и медленно открыла глаза, привыкая к свету. Она оказалась в просторной светлой комнате с минимальным количеством вещей, из мебели — только самое необходимое: стол, стул, кровать, где лежала Т/и, шкаф, телевизор, кресло. В кресле сидел среднего роста парень с длинными фиолетово-синими волосами в тёмно-фиолетовом смокинге. На его шее видна была небольшая татуировка. Он, закинув ногу на ногу, что-то печатал в телефоне. — Это… Я… — пробормотала девушка, не зная, что сказать. Парень повернул голову к источнику звуков, смерил девушку внимательным взглядом глаз цвета орхидеи и произнёс: — Проснулась наконец. Я Риндо. Ты попала в ДТП, у тебя сломана нога, больше ничего серьёзного. Девушка попыталась приподняться, чувствуя, как каждое движение отдаётся болью во всём теле. Она обнаружила, что на ней было только нижнее бельё, благо, всё прикрывало одеяло. Она потянула за его край, открывая вид на свою левую ногу, на которой красовался массивный белый гипс. «Кошмар», — произнёс внутренний голос. «Отлично! Прощай, учёба!» — вторили ему более позитивные мысли. Риндо что-то допечатал и протянул девушке пакет с какими-то вещами. Он покинул комнату, велев Т/и переодеться. В пакете оказались водолазка и широкие свободные штаны. Одеться получилось не так быстро и легко, как хотелось: гипс оказался довольно тяжёлым, и совершать какие-либо движения было довольно болезненно. Но, тем не менее, Т/и справилась и села, опираясь о спинку кровати. Через пару минут дверь комнаты открылась, и на пороге показались два парня. Один из них, высокий, в строгом розовом костюме, с длинными розовыми волосами ниже плеч, с немного безумной ухмылкой, которую обрамляли два ромбовидных шрама, с хитрыми зелёными глазами, в которых мелькала тень насмешки, вёз в инвалидной коляске другого — парня с белыми волосами, доходящими почти до плеч, в чёрных растянутой кофте и штанах, с ничего не выражающим лицом и чёрными глазами, под которыми залегли синяки. В глаза девушке бросился гипс на его левой ноге, точно такой же, как и у Т/и… Совпадение, или же нет? Догадки посещали её голову одна за другой, роясь сотнями мыслей. Она поочерёдно посмотрела в глаза им обоим, словно ища подтверждение своим предположениям. Когда розоволосый пересёкся взглядами с Т/и, ещё шире ухмыльнулся, в его прищуренных глазах словно сверкнули огоньки. — Оставь нас, — не сводя пристального взгляда с девушки, властно произнёс беловолосый. Тот мгновенно повиновался и скрылся за дверью, закрыв её за собой. Проводив его глазами, в которых плескался страх, Т/и вновь обратила взор на парня, столкнувшись с холодным взглядом глаз, что напоминали чёрную бездну отчаяния.***
— Ты серьёзно? — тихо спросила девушка, сжимая руками одеяло. — Да, — спокойно, без тени эмоций произнёс парень, расслабленно сидя напротив неё. — Ясно, — одними губами прошептала она, не заботясь о том, услышит ли парень. Пару минут назад в её жизни появился соулмейт. Пару минут назад он объявил, что они не будут видеться. Совсем. Ему было принципиально, чтобы они ни коим образом не пересекались в будущем. Т/и переполняли эмоции. «Да что ты такое несёшь?!» — эти слова вертелись на языке, но она не решалась их озвучить. Парень успел представиться, всем своим видом демонстрируя то, что между ними огромная пропасть, и что Т/и не в том положении, чтобы ему возражать. Поэтому она молча пыталась сдержаться и не высказать всё, что накопилось в ней за те долгие годы, что он её игнорировал. Манджиро позвонил кому-то, видимо, своему подчинённому, и приказал войти. Не прошло и минуты, как дверь в комнату открылась, и в неё вошёл высокий парень с аккуратно уложенными сине-фиолетовыми волосами, того же цвета, что и у Риндо. У них и костюмы были одинаковые, и цвет глаз, и татуировки на шеях. Т/и несложно было догадаться, что они братья. Вслед за ним вошёл тот парень с улыбкой психа, он увёз Сано, а Хайтани приблизился к Т/и, демонстрируя сложенную инвалидную коляску в руках. — Мне поручили отвезти тебя домой, Т/ф-чан, — лениво улыбнулся он.***
На инвалидном кресле Ран Хайтани довёз Т/и до машины, там посадив её на пассажирское сиденье. По дороге он рассказал, что, пока Т/и осматривал врач, он вынул из её вдребезги разбившегося телефона уцелевшую сим-карту и связался с Мисаки, старшей сестрой девушки. Сейчас они направлялись в квартиру Мисы, которая была уже совершеннолетней, но не имела ни парня, ни мужа. Т/и же снимает квартиру рядом с университетом. Ран поделился своим удивлением по поводу того, что Т/и вот так резко объявилась. Он признался, что весь «Бонтен» считал, что Т/и давно умерла или вообще не рождалась, тем самым они объясняли то, что Сано вечно ходит такой угрюмый и депрессивный. Т/и усмехнулась: всё-таки они с Манджиро похожи, оба всем своим видом демонстрируют, что обделены счастьем соулмейтов. Только девушка очень переживала из-за того, что он не выходит на связь, а тот, похоже, этому только и рад. «Он вообще обо мне волновался?» — назрел вопрос. Рана в это время просто распирало от любопытства. Он безумно хотел выяснить, что произошло между боссом и его соулмейтом, но Сано предупредил, что неумение держать язык за зубами может дорого ему обойтись. — Приехали, — он остановил машину у 12-этажного дома. — Я написал твоей сестре, она сказала, что встретит. «Коротко и по делу», — отметила девушка, неподвижно сидя, ожидая, когда Ран разберётся с инвалидным креслом и пересадит её в него.***
— Спасибо вам большое! За то, что помогли ей и за то, что привезли сюда! — воскликнула Мисаки, низко кланяясь. Т/и молча наблюдала, мысленно коря сестру за излишнюю эмоциональность. — Мы точно вам ничего не должны? — в который раз спросила она. — Точно. Вам помочь довезти её до квартиры? — Нет, спасибо, мне не трудно самой, — улыбнулась девушка, помахав парню на прощание.***
Т/и уже неделю жила у Мисы. В тот самый день сестра связалась с родителями, объяснив им ситуацию, и получила от Рана письменную рекомендацию врача, который осмотрел Т/и. Мисаки по-прежнему была трудоголиком, пропадала в офисе с утра до вечера, а Т/и днями напролёт сидела в четырёх стенах, наслаждаясь жизнью. Вроде всё как она и хотела — можно ничего не делать и не общаться с ненавистными и раздражающими людьми, сидя дома. Но это не совсем всё. В самых сокровенных своих мечтах, которые она сама презирала, она желала быть со своим соулмейтом… Мысли о нём вновь и вновь забивали её голову, не давали отвлечься просмотром фильмов, мешали уснуть, напоминали о себе во время разговоров с сестрой.***
Всё шло своим чередом. Гипс сняли, но теперь Т/и нужно было заново учиться ходить, наступать на левую ногу всё ещё было больно, теперь она передвигалась с помощью костылей, но Миса настояла на том, чтобы Т/и жила с ней до полного выздоровления. Однажды в выходной сёстры сидели на диване в гостиной и смотрели фильм. В один момент Мисаки отвлеклась на сообщение, прочитав его, она заметно заволновалась. — Что, женихи пишут? — с ухмылкой произнесла Т/и на манер их мамы, подмигивая. — Да нет… Неважно, — отмахнулась Миса, начиная собираться. — Я выйду на пару минут, не скучай. — О’кей! — не отрывая згляд от экрана, крикнула девушка. Заметив, что сестры долго нет, Т/и подошла на костылях к окну и выглянула во двор дома. «Знакомая машина», — промелькнуло в голове у девушки, когда в её память начали врезаться болезненные воспоминания о той встрече и той поездке. — Ран Хайтани? — на эмоциях выкрикнула вслух она, заметив возле автомобиля сестру и подчинённого Манджиро. — Что за?.. Договорив с Мисой, Ран передал ей белый конверт с неизвестным содержимым и уехал. Сестра вернулась в квартиру, нацепив на лицо самую невинную и расслабленную улыбку, на которую только была способна. Т/и как ни в чём не бывало сидела на диване. — Я вернулась! — известила девушка, садясь рядом. — Что я пропустила? — Ты пропустила объяснение мне, почему ты общаешься с Раном Хайтани, — не смотря на неё, твёрдо произнесла Т/и. — А… Ну… Я… — сестра заметно занервничала. — Тут такое дело…***
— Что?! Манджиро передавал тебе деньги на моё содержание, а ты молчала об этом?! — крикнула Т/и, широко раскрыв глаза. — Ага… — избегая взгляда сестры, промямлила Миса. Т/и понимала, что ей, наверняка, велели молчать об этом, но всё равно не могла сдержать удивления и возмущения. Она, значит, тут убивалась по нему, а он от неё откупается! Вину заглаживает? Лучше бы вообще тогда не объявлялся. — Ясно. И до какого момента это продлится? — Пока не выздоровеешь. — Надеюсь, ты ничего лишнего им про нас не говорила? — Нет, сообщала, как продвигается лечение. — Дай мне номер Рана. Мисаки попыталась отказать, но не выдержала напор сестры. Она чувствовала вину за то, что принимает деньги от её соулмейта, с которым у них не сложилось, пока тот никак с ней не общается.***
— Слушай, ты ведь понимаешь, что меня за такое по голове не погладят? — скептически нахмурился Ран, рассматривая девушку. Они договорились встретиться в кафе. Вернее, после ежедневных уговоров со стороны Т/и Хайтани всё-таки согласился. Он пришёл в привычном одеянии — фиолетовом смокинге, девушка же оделась более буднично. — Я понимаю, что много прошу и что, раз от денег ты отказался, ничего не могу предложить взамен, но, пожалуйста, помоги! — упрашивала Т/и. — Эх… ладно, — сдался парень.***
Собрание «Бонтена» по неизвестным причинам проводится в квартире Рана Хайтани. Никто не заподозрил неладное. — Мне что, в шкафу спрятаться, там просидеть два часа? — недовольно произнесла девушка. — Нет, конечно, — беззаботно ответил парень, — в моей комнате будешь. Правда, Риндо может нагрянуть, но я постараюсь этого не допустить. — Хорошо…***
— Это всё, Коконой? — спросил Манджиро. — Да, босс, — кивнул парень с длинными белыми волосами. — Все свободны, — заключил Сано. Все поднялись со своих мест и направились к выходу. — Босс, можно с вами кое-что тет-а-тет обсудить? — спросил Ран. Сано в ответ кивнул, садясь на диван спиной к двери спальни. Когда в квартире не осталось других членов группировки, Ран произнёс: — Заранее прошу прощения за всё. Лидер смерил его вопросительным взглядом, услышав, что дверь за его спиной отворилась. Обернувшись, он увидел Т/и, робко держащуюся за дверную ручку, словно намереваясь закрыться в любую секунду. В глазах Манджиро промелькнула злость, тот час сменившаяся привычным равнодушием. Ран в это время тихо покидал комнату. «Мне нужно сказать что-то первой, да?» — боялась девушка. Они неотрывно смотрели друг на друга. Вся решимость Т/и исчезла ещё во время её пребывания в спальне Рана. — Зачем? — первым нарушил тишину парень. Т/и, вынырнув из своих мыслей, спохватилась: — Хотела поговорить. — О чём? — Скажи… Почему ты ненавидишь меня?***
«Ненавижу? — думал потрясённый парень. — Но ведь я не ненавижу её! Это ведь… Неужели не очевидно?» — С чего ты решила? — Что? — Что я ненавижу тебя, — Сано кивнул на место рядом с собой, намекая, что ему неудобно сидеть к ней спиной и видеть, что она топчется в дверях. Т/и медленно обошла диван и неуверенно села на его противоположный край. — Ну… — она вцепилась рукой в подлокотник. — Ты ведь сказал, что не хочешь меня видеть. Да и вся ситуация… — Я тебя не ненавижу! — отрезал парень. Т/и подняла на него удивлённый взгляд. Сано заметил лучик надежды, сверкнувший в её глазах. Всё-таки в глубине души она тоже ждала его. Тогда Манджиро рассказал ей всё. Абсолютно всё. Про свою жизнь, превратившуюся в вечную борьбу с собой, про внезапное исчезновение из жизни тех, кто ему дорог, про то, что не хотел с ней расставаться, просто не знал как по-другому защитить любимых. Она слушала молча, внимательно, неустанно отслеживая в его бездонных глазах эмоции, что бурным потоком вылились на ружу. С каждой его фразой молчать ей становилось всё труднее и труднее. Наконец Сано подытожил: — Я просто хотел, чтобы ты была в безопасности… — он опустил голову, пряча виноватый взгляд. В то же мгновение он почувствовал руки, обвивающие его шею. Девушка за секунду преодолела расстояние между ними и обняла парня, давая волю чувствам. — Дурак!.. Мне не нужна безопасность… мне ты нужен! — захлёбываясь слезами, произнесла Т/и. Манджиро на секунду остолбенел, потом, улыбнувшись краями губ, накрыл ладони девушки своими. Они сидели в обнимку некоторое время, обсуждая что-то совершенно не важное. Где-то глубоко в мыслях Т/и промелькнуло: «Да, за «дурака» обычному человеку от Манджиро бы пришлось несладко!» Но она не была обычным человеком. Она была гораздо важнее и ближе: она была его соулмейтом.