Романовы. Другая история

Я села в карету и мы поехали во дворец. Интересно где Анна Фёдоровна рожает? Она видимо на седьмом месяце, ребёнок не доношенный, это довольно опасно. Поразмышляв о ней ещё немного я решила пока заняться самообучением. В библиотеке я нашла огромную стопку книг по врачеванию и принялась читать. Читала где-то часа два, глаза слипались от усталости и я уснула прямо не столе. Мне снились Павел и Александр, они катались на единарогах в небе и приглашали меня с собой. Я же держала в руках сладости и стоило взять конфету в рот как тут: – Ваше Высочество! Ваше Высочество! Проснитесь Ваше Высочество! Я тут же вскочила и посмотрела на нарушителя который меня потревожил. Не верю своим глазам! – Ваше Высочество, вы будто бы чёрта увидели, что такое? Я страшная? Ох Господи, а ведь правда! Вот на правой щеке ямочка исчезла! Замужество портит женщину! Это ведь Аксинья, первый человек которого я встретила в этом веке. Она по-моему два года назад вышла замуж и уехала. – Ты что здесь делаешь? Где муж? – Меня пригласила Мария Фёдоровна. Я попросила найти вас и тут вы, спите в библиотеке. – Ты потревожила мой сон, знаешь как сильно я устала?! – Ну Ваше Высочество, счастье то какое... – Не называй меня так, просто Елизавета Алексеевна. – Анна Фёдоровна родила! Я сразу же встала и ушла. Она побежала за мной и начала рассказывать какие сложные и тяжелые были роды, но Анна умничка и всё вынесла. Потом начала нести какую-то ересь по типу: меня достала семейная жизнь! Что-то про мужа козла, что-то про свекровь грозную, что-то про золовку глупую и про пофигиста свёкра. Прямо сериал снимай. Пройдя мимо комнаты Константина я услышала его голос. Нет, вот козёл! У него жена родила! – Ты иди, а я сообщу о радостной вести Константину Павловичу. – Хорошо Елизавета Алексеевна. Она убежала, а я же открывала дверь в комнату и как только зашла сразу же пожелала выйти. Нет, ну нахрен я вмешиваюсь? Передо мной предстала сцена: Константин прижимает к себе фрейлину Настю которая сидела на столе. Интересно, у меня способность такая ловить людей за изменами? Александра два раза, Константина вот. Что, завтра Павла с Лопухиной в библиотеке найду?! Кобель, ещё один. – Простите Константин Павлович. Я хотела сообщить то что Анна Фёдоровна родила. – Родила? Когда? – Не знаю, сама только что узнала. И я ушла. А Настя то тоже странная. То под Александра лечь собиралась, то под Константина легла вот. Я пошла туда где примерно она должна была рожать. И не ошиблась. Сразу услышала крики младенца. – Ваше Величество, Анна Фёдоровна поздравляю. – Спасибо Елизавета Алексеевна. Господи, она такая счастливая. Прижимает малыша к груди, кормилицам не даёт и всё сама, сама. – Мальчик, такой маленький! В жизни таких не видела! Я подошла ближе. И вправду маленький. Даже очень. Да не удивительно, седьмой месяц. Тут пришёл Константин. Он улыбнулся и подошёл к Анне которая протянула ему сына. – Аккуратно, вот так. Он взял малыша на руки и сосредоточенно смотрел в его лицо. Мне хотелось высказать всё своё возмущение, но я сдержалась. – Где Павел? А Александр? – А я тут матушка. Вошёл Александр который держал в руках Петра. Я забрала сына к себе. – Константин, Анна поздравляю вас с сыном. – Спасибо брат. – Так где Павел? У него внук родился! – Он уехал, думаю скоро приедет. Лицо Марии Фёдоровны резко изменилось. Такой перемены настроения я не видела никогда. От счастливой улыбки, до грустной, неровной и осознания какой-то безнадёжности. Неровная улыбка... Стоп. Неровная улыбка? Это ведь один из признаков инсульта. Я снова посмотрела на Марию Фёдоровну. Нет, это наверное расстроилась она из-за Павла. Он точно с Лопухиной, а может с Нелидовой. – Я пойду, устала немного. – Может вас проводить Мария Фёдоровна? – Нет нет, останься тут Лиз. Я пойду лучше. Она ушла. Я молча смотрела вслед и перевела взгляд на молодых родителей. Анна тянулась к сыну которого в руках держал Константин. – Ну дай мне его, дай! – Хорошо, хорошо. Он протянул ей ребёнка и Анна с самым счастливым лицом поцеловала сына в лоб. – Как вы его назовете? – Я давно придумал имя. Владимир. – Надо сообщить его Величеству. – Лиз, он ещё не приехал. – Ну ладно. – Елизавета Алексеевна, вам письмо. Я взяла его на руки и покрутила в руках. Интересно, от кого? Meine Tochter, du hast mir vor langer Zeit geschrieben, dass ich unzufrieden bin. Eine unerhörte Beleidigung, als meine Tochter im Alter von einem Jahr Mutter wurde und ich es nicht von ihr erfahren werde! Ich werde nach Russland gehen, ich hoffe, ich werde nicht enttäuscht sein. Deine Mutter, Amalia von Baden. А ведь я совсем забыла о существовании матери у Елизаветы. Письма даже не читала, выкидывала или сжигала. Ну здорово, теперь придётся и перед ней выкручиваться. Мы с Александром и Петром ушли из комнаты к себе. Я читала Петру сказки, а он молча наблюдал за мной. – Лиз, если не секрет что было в письме? Я глубоко вздохнула стараясь придать как можно больше драмы в мой текст. – Матушка очень обиделась на меня за то что я ей не писала. Она едет сюда. – Едет? В Россию? К нам?! Меня слегка рассмешила его реакция. – А что? – Да она ведь... Он не закончил. Я погладила сына по голове и с улыбкой глядя на Александра спокойно сказала: – Всё будет хорошо, не волнуйся. Через несколько дней состоялись крестины, а потом и праздник в честь рождения великого князя Романова Владимира Константиновича. У Петра тоже был праздник, вот только я его не помню. Пригласили всяких знаменитостей и Александр зачем-то решил познакомить меня с полководцами. Моему смущению нет предела, Петра я спать уложила, даже сбежать нельзя. – Ваше Высочество, рад видеть. С нами поздоровался мужчина, седой, с морщинами. – Александр Васильевич, доброго вам дня. Моя жена, Елизавета Алексеевна. – Для меня честь познакомится с великим русским генералом. Это что, Суворов? – Ваше Высочество. Он слегка опустил голову и улыбнулся. – Александр Павлович, поздравляю вас с рождением сына. С Божьей милостью Пётр Александрович выростет достойным своих великих предков. К нам подошли ещё люди. – Пётр Иванович Багратион, Михаил Богданович Барклай-де-Толли. – Доброго дня. Они начали говорить на свои мужские темы, но я их не слышала. Почему-то ощущалась такая гордость видеть этих людей. Я невольно улыбнулась.