Два Револьвера И Сотни Гильз

— …Эррор? — немое представление затянулось. Ты, да, все еще абсолютно точно не понимала, какого хера вообще творится, но покорно ждала чужой реакции. Хоть какой-нибудь. Не делала резких движений, потому что знала: ничем хорошим не кончится, сейчас это ни к чему, да и оттенок это все имело необычный. Сама была удивлена, конечно, блять, была удивлена, но вот монстр… Тебе казалось, он не дышал вовсе, во все глаза смотря на свою собственную ладонь, спокойно покоящуюся на твоём бедре. Не для тебя одной происходило что-то странное, видимо. Хоть бы его не выбило, хах. — А как же… эм, что-то-там-фобия? — Заткнись, — оу, голос Дестроя почему-то очень сильно сел, неожиданно сказанное слово резануло слух. Гетерохромные глаза вновь заискрили помехами, вздрагивая время от времени, скелет все еще не сводил их со своей руки. А потом, будто в замедленной съемке, опустил и другую в аналогичное положение, только с другой стороны. Ты шумно втянула воздух, опять усомнившись в собственной возможности дышать, острые фаланги почему-то начали вдруг ощущаться углями — тёплом. Сама уставилась на темные кости, они смотрелись на твоём теле довольно неплохо. Привлекательно… Блять. Стиснула зубы — какого хуя. Что? Привлекательно, правда? Ты совсем с ума поехала, ебаный тебя в рот? Пиздец. — Сядь. — Мм? — волнение, стягивающее грудь и будто ворошащее все внутри палкой — до дрожи, не отпускало. Сразу уловить суть чужого обращения не удалось. Впрочем, осознать его тоже. — …В плане? — Блять, — Ошибка закатил глаза, переложил руки выше — на талию, и одним движением правда усадил тебя. На себя.       Смущение проглотило целиком твою возможность разговаривать на несколько секунд. Ты не двигалась, отчего-то боясь пошевелиться, вы молчали, так и замерев статуями. Жар кусался за щеки, чужие тазовые кости неприятно кололись, выпирая.        У тебя из-за этого всего зачесалось сердце. В голове — белый шум. — Что ты… б-бля, что… — слова никак не хотели собираться в адекватные предложения, язык резко пересох и теперь неловко ворочался в горле, бесполезный. Ты заламывала руки, пытаясь перенаправить нервы хоть куда-то. — Что ты делаешь? — очень кстати было бы закурить. Такого рода неловкие ситуации всегда очень быстро выводили тебя из равновесия, разгоняя по венам кипяток и… еще что-то непонятное, щекотного характера.       Дестрой все еще смотрел прямо, на свои пальцы, а потом заторможено поднял взгляд — такой взгляд, который ты раньше никогда не видела, который ты никогда не смогла бы описать. Он смотрел прямо, в упор, и выглядел при этом почему-то слишком открытым; не уязвимым, выглядел так, словно вот пару минут назад доверил самый сокровенный секрет и ждал ответной преданности. Его этот вид пустил по твоей коже мурашки. Скелет, сохраняя зрительный контакт, усилил хватку, сжимая кожу до будущих красных царапин, и ты бы никогда не разрешила ему такой вольности, если бы не это что-то. На царапающихся пикселях желто-синего — безмолвная, ни при каких условиях бы не высказанная отчаянная просьба. Ты буквально чувствовала, насколько происходящее стало важным и весомым, насколько Эррор нуждался в этом. У тебя ни за что бы не хватило сил разрушить это что-то. — Блять, — прошептал без единого бага, настолько… искренне, поражено — до самого сердца, что твоё собственное отозвалось на это холодным и щемящим, короткой болючей судорогой. Ты не смела разрушить зрительный контакт, впрочем, чувствуя колючую проволоку на грудной клетке — словно стала свидетелем того, чего никогда не должна была видеть, словно тебе доверили слишком многое, то, что не сохранишь в целостности, как ни старайся. А потом… Потом Дестрой сжал тебя в самых тёплых в твоей жизни объятиях. Сильно, сильнее, чем люди обнимают друг друга в девяноста процентах случаев, его ребра дрожали. Ты смотрела в стену впереди не моргая, не сразу сообразив обнять в ответ.       Какого черта.       Какого черта?!       Обнимать скелета было странно, немного больно из-за чужих острых-жестких костей, но… блять. Он ведь вложил что-то в это объятие. Что-то почти что запрещённое, больше, чем просто личное, такое, о чем не распространяются. Ты хмурилась, играя в спасателя лучше обычного, зная, что монстру, удивительному сейчас монстру, это очень нужно. Все еще не понимала, что происходит, зная, что он никогда об этом не расскажет потом, хоть тысячу раз спроси. Тебе, кажется, посчастливилось увидеть его беззащитным, не в привычном смысле раненым; второго такого шанса не будет. На голых гранатовых костях твои руки смотрелись непривычно, но в то же время органично до странного. Одной ты обнимала шею, другой — спину, голова Ошибки находилась в районе твоих ключиц. Вы излечивали друг друга от чего-то несколько минут, боясь пошевелиться лишний раз, ты хмурилась, ощущая на сердце царапины, и вдруг провела по позвоночнику цвета перезревшего инжира и пионов. Хм. И правда бархатные. Эррор вздрогнул в ответ, сжал в объятиях сильнее на секунду и сразу же отстранился. В глаза больше не смотрел.       Тебе потребовалось некоторое время, чтобы выдавить из себя хоть что-то — ситуация была все еще… довольно специфической. А ещё ты до сих пор сидела на Ошибке верхом. — Что ж… эм. Покурим? — Да. Определенно. — Супер, — ты глупо улыбнулась и начала неловко слезать с кровати. За рёбрами грохотало, кололось и плавилось, коленки дрожали. Так же, как и пачка в руках. — Держи, — ты протянула ее навстречу скелету, он взял себе одну. Зажигалка чиркнула два раза. Ты затянулась, вздыхая полной грудью — впереди сложный разговор тире минное поле: ошибёшься — рванет. — Итак, чт- — Спокойной ночи, — Эррор мгновенно подорвался на ноги и исчез в другой комнате, будто и не было.       Ты даже вякнуть ничего не успела. Что ж, это почти не удивило. Кто говорил, что будет легко? Ты усмехнулась сама себе, оглядывая пустую комнату. О, хоть можно будет выспаться на нормальной кровати. И на этом спасибо.       **       Дестрой никогда не был разговорчивым. Но монстр, как бы сказать, больше в принципе не разговаривал с тобой. Да, как и раньше не отвечал на «привет»/«утро»/«как ты» и тому подобное, но теперь перестал реагировать вообще на все. А, и делал вид, что ничего не произошло. И ты бы и правда подумала, что ошиблась с важностью этого чего-то, если бы не очень странный бойкот. По началу это просто, ну, удивляло, потом злило, блять, до бесконечности; в итоге же стало вызывать только безразличие с раздражительным оттенком и слабый интерес. Почему интерес? Так а какого хуя он начал себя так странно вести? У каждого действия есть свои последствия. Что-то произошло. И… это Эррора подкосило, видимо, буквально превратило в темную безмолвную тень. А ещё… ещё Ошибка мог испытывать что-то вроде смятения. Вчерашнее, э, действо (да, ты все еще не могла описать произошедшее ни одним человеческим термином, не понимая его сути) было довольно интимным — о неожиданной близости не сексуального характера, пусть и поза ваша была довольно компрометирующей. Монстр вдруг полностью показал себя другого, с совершенно другой стороны, и мог чувствовать разное по этому поводу. Исходя из собственного опыта, ты думала, что скелет был способен лишь на одно — сожалеть. Стал бы он вести себя более чем странно, делая вид, что тебя попросту не существует, если бы все было под контролем? Правильно, нет. Соответственно и очевидно — вчера Дестрой сделал то, чего делать не хотел. В каком угодно смысле.       Тем не менее, свои собственные догадки ни в коем случае не заменяли того, что произошло на самом деле. Да, у тебя была сотня и парочка вопросов, да, ты придумала возможные ответы примерно на половину, но. Надо было поговорить — как белый день ясно. Два дня молчанки, окей, хорошо, но третий — уже слишком. Ты шла домой после работы, настроенная на серьёзный разговор, застопорилась возле магазина. Одного кофе в этот раз будет мало. — Я дома, — по привычке. Ты знала, что никто не ответит, но было, мягко скажем, похеру. Эррор возник в коридоре хмурой статуей из полихромного турмалина. — Привет, — вместо ответа — колючий раздраженный взгляд, почти ощутимо резанувший по щекам терпким раздражением. Ты прокашлялась. — Смотри, что у меня есть, — и улыбнулась своей чеширской улыбкой, вытягивая из пакета джин. — Как тебе, а? Устроим небольшую вечеринку без повода? — Эррор фыркнул, закатив глаза, и начал уходить. Время для туза в рукаве. — Я купила торт, — монстр замер в проеме дверей спальни, не оборачиваясь. — Шоколадный, — стоило огромных усилий не улыбнуться на самую малость заинтересованный (не может быть, точно не робкий) взгляд разных глаз. — Пойдем, пиксельная задница.       **       Коктейли ты делала, что называется, виртуозно. Завтра была выходной — могла позволить себе отдохнуть, весело нарезая лайм кривоватыми кружочками. На колонке негромко играла тупая, задорная «bubble pop electric», ты подпевала себе под нос, очень воодушевленная. Дестрой ничего не ответил, но покорно прошёл на кухню и занял крайний стул. Это… мм, было прогрессом, какая-никакая сговорчивость дала надежду на конструктивный диалог. За окном — хоть глаз выколи, поздняя ночь пахла холодом, звёздами и черникой. Ты закончила с цитрусами, открыла швепс (по классике), теперь джин — и готово. На столе уже красовался торт. — Что ж… эм. За нас, — ты неловко улыбнулась, протягивая свой бокал навстречу (да, бля, сделала джин-тоник в бокалах, можешь себе позволить). И очень удивилась, услышав ответ. — За нас, — чужой голос оказался пиздец каким охрипшим, на несколько октав ниже — тебя это даже ввело в маленький ступор, бархат между букв пустил по позвоночнику искры.       Хрусталь соприкоснулся с характерным звоном. Вы молчали несколько минут, подобрать нужные слова было сложно. — Угощайся, — улыбнувшись, сделала (сто) первый шаг навстречу. — Позже, — очень… лаконично ответил Эррор. — Хорошо, — блять. Разговор очевидно не складывался, неловкий, ненужный, бился об стены тупыми нескладными углами. Ты отвела взгляд, делая несколько глотков, посмотрела в окно, на пол, на лайм. На Дестроя. Неловкость першила в горле, царапаясь, молчание подзатянулось. Видимо, заходить издалека не имело абсолютно никакого смысла. — Ладно, думаю, мы оба знаем, о чем пойдет речь. — Не понимаю, о чем ты, — в чужих глазах — осколки сине-желтого, колющиеся в кровь. — Правда? Окей. Я о недавнем вечере. — Недавнем вечере? — Блять! — неожиданно разозлившись, несильно ударила ладонью по столу. — Не выебывайся. Хочешь прямо? Нет вопросов. Я о том, как ты обнял меня два дня назад так проникновенно, как никто и не пытался, хотя говорил, что боишься касаний, — потянулась за бокалом, довольная своей смелостью. Но Ошибка молчал. Тебе казалось, его глаза сияли в полутьме комнаты легкой дымкой; горела только лампа над плитой. — Да и дело даже не в объятиях, хотя они — последнее, что я могла от тебя ожидать. Какого… черта, Эррор?       Монстр… удивился. Ты поняла это по слегка дрогнувшему силуэту и вдруг сузившимся зрачкам. — Это довольно сложно объяснить, — после нескольких больших глотков ответил Дестрой. — Дай сигарету. — Хоть десять, — среагировала мгновенно, отправив новую пачку в полёт к чужим рукам, — ты только… ну. Расскажи мне, что произошло. Ведь произошло.       Зажигалка откашлялась снопом искр, целуя сигарету языками пламени. Скелет молчал несколько секунд, упорно не смотря в глаза, разглядывал ночь за окном. — Я недостаточно пьян для такого.       Ты улыбнулась широко и искренне, подорвалась к холодильнику — за составляющими; вскоре уже мутила новое пойло прямо так, на столе. — Мы это быстро исправим.       **       Быстро не получилось, получилось качественно. По итогу вы выжрали ноль семь на двоих, достигнув идеальной для откровенного разговора кондиции. Сейчас же сидели на полу балкона, разглядывая звёзды, ты ни о чем не жалела, лениво жуя дольку лимона. Луна была очень красивой. Алкоголь туманил разум расслабляющим дурманом, ночные светила, казалось, горели ярче обычного. Оу, это ведь хвост Гидры? Занятное созвездие, кстати, самое большое из существующих, вроде бы, несколько сотен галактик вмещает. Ты хмыкнула, вспоминая, так ли выглядит Гидра вообще, и повернулась к Эррору, хотела показать. Впрочем, чужой тяжелый сосредоточенный взгляд сбил с мысли. Ты нахмурилась сама, проследив за ним, и с удивлением обнаружила, на что так залип монстр — твои руки, лежащие на коленях. — Эррор? — скелет вздрогнул всем телом, уставившись в ответ загнанным в угол зайцем. — Все… хорошо? — ну, это было странно. Не то, что он смотрел на кисти, а то, как он на них смотрел. — Д-а, — выпалил тут же, слово раскололось надвое стрекочущим багом. Хм. — Ладно, — пожала плечами, возвращаясь к созерцанию неба. И больше почему-то не захотела напрямую доебываться до Дестроя. Какая, нахуй, разница, что случилось, если из скелета информацию хоть раскалёнными клещами вытаскивай, и то, ничего не скажет. Правда… имелась у тебя одна мысль, которую можно было проверить. Одно простое действие. И разговор ради этого можно завести на абсолютно отвлеченную тему; светящиеся точки на бесконечном кобальте выглядели хорошим вариантом. — Смыслишь что-то в звездах? — Хах, — разноцветные глаза выглядели почти что нереально, сверкающие от точек-бликов. Обычно имеющий враждебные оттенки королевский синий хвастался мягкостью, острая большую часть времени колючая охра — медовым теплом. То ли джин так подействовал, то ли ты подняла правильную тему. — Можно и так сказать. — Смотри, — пришлось подвинуться немного ближе. — Это Гидра там? — ты кивнула головой неопределенно вверх и влево, украдкой наблюдая за монстром. Его это будто бы и правда увлекло, скелет принялся вглядываться в бархатное и холодное небо. — Не похоже. Я Ворона вижу, — пожал плечами скелет и протянул руку вверх, показывая на созвездие. — Ну так. Где Ворон, там и хвост. Давай покажу, — вот оно, идеальный момент. Тут уж как повезет, кто не рискует, тот не пьёт — по классике. Ты собрала всю свою храбрость по крупицам и буквально улеглась на скелета плечом, чуть ли не щекой касаясь чужой щеки. А потом… Потом аккуратно прикоснулась к его руке, обхватила у запястья и направила чуть вниз, до каппы Парусов, второй с хвоста яркой точке. — Вид-дишь? — голос чуть дрогнул из-за волнения, колющегося в подушечках пальцев. Ну а хули, не особо хотелось получить разбитую губу в ответ на грубое вторжение в личное пространство, на прямую и вполне себе понятную провокацию его фобии. Но ничего не произошло. Спустя несколько секунд ты повернулась лицом к затихшему монстру и совсем неожиданно напоролась на немного другие звезды. Звёзды, сияющие на рассеченных васильковым щеках. Ты прикусила губу, не в силах справляться с кусающимися за внутренности эмоциями, и уставилась на удивленного Эррора. Удивленный Эррор не выдергивал руку обратно. Ты хмыкнула, опустив ваши ладони, пробежалась по острым костяшкам: лютикам, морозной вишне и остывшему углю. — Напиздел мне все-таки, да?       Дестрой вздрогнул всем телом и резко вырвал руку обратно. — Чего? — Того, — ты нахмурилась и подалась корпусом вперед, усевшись напротив, тем самым буквально прижала его к стенке сзади, обрубив все пути отступления. И, медля какие-то условные секунды, просто потому что да какого хуя происходит, ебаный в рот, опять коснулась руки Эррора, смелее провела по его ладони и переплела ваши пальцы, сжала его руку в своей. Монстр мелко задрожал, все еще очень странно реагируя на происходящее. Глубоким шоком. — Рассказывал, что не переносишь касаний. Наврал мне непонятно зачем. — Я не врал! — совсем неожиданно повысил голос, на секунду сильно сжав твои пальцы в своих. Ты подумала, все, отмер, сейчас вырвется, кинет пару ласковых и (как всегда не желая разбираться в том, что самого пугает) сбежит. Но Ошибка не сделал ничего из перечисленного, даже ладонь не убрал — вау. Чужие кости ощущались немного колючим, видавшим виды вельветом. — Видимо… черт. Видимо, тот мой, эм, приступ не прошел бесследно. Ощущения были не из лучших. Я ещё тогда подумал, мол, ебать, меня будто всего перерыли, разломали, в блендере перемешали и слепили обратно в непойми что, очень стараясь сделать похожим на оригинал. Не знал, что оно, походу, и правда так произошло… Эта вселенная начинает сходить с ума, всеми силами пытаясь меня вписать в свою природу за невозможностью просто удалить и не париться. Не знаю, чем этому блядскому миру не угодила моя гаптофобия. Но… но ее больше нет, — ранее спрятанный между звёзд, половых досок, за пачкой лежащих на столике сигарет взгляд теперь был направлен прямо, в упор. Разномастные глаза тебе душу насквозь прожгли, тяжелые, налитые стронцием и неуверенностью в том, что сказанное и правда нужно было озвучивать. После чего словно подверженная сейчас иризации радужка скользнула ниже, к вашим рукам, все еще сомкнутым, намертво зажатым в воображаемой чугунной клетке. — То есть… я буквально первый человек, которого ты можешь коснуться без последствий? — ебать. У тебя от простого осознания — искорки по спине, кусающиеся за позвоночник. Так вот… вот что это было. — Человек, монстр… считай, что да. Да, — Эррор улыбнулся кривовато и самую малость болезненно, остро, его ухмылка казалась на вкус полынной. Ты же не была настроена хоть сколько-нибудь задорно, хмурясь, чувствовала стянувшую сердце тросом жалость. Никогда не была супер-тактильной, но… но и жизни не могла представить себе без мимолетных касаний, рукопожатий, объятий… блять. Это ведь получается, он впервые получил возможность понять, какого это, обняться, несколько дней назад? Охуеть. — Твою мать, Эррор, — это понимание было вторым по счёту, но не менее ошеломляющим. Твои рёбра похолодели в ответ, тяжелея, трос на сердце заменила блесна — до боли. Ты никогда бы не смогла простить себе бездействие, если бы не обняла монстра напротив, вновь искреннего почти что до неприличия (такого монстра, каким просто боятся быть). Скелет рефлекторно попытался податься назад, покоряясь памяти прошлого, но больше не дрожал. Ты вновь обнимала его за рёбра, сильнее, чем раньше, даже будто бы чувственнее; не в романтическом смысле, так, как обнимают лучших друзей перед разлукой, собак, когда их давно не видели или кошек, выживших после операции. Что-то теперь имело вполне себе понятную природу, но все еще имело место быть, наоборот, увеличившись в масштабах, заняло своё место примерно за левым предсердием. У тебя душа ныла. — Мне жаль.       Монстр коротко невесело засмеялся, дрожь от его рёбер передалась и на твои. — Мне на хуй твоя жалость не упала. Прекрати. Ведёшь себя, словно я смертельно болен, — баритон царапался трескающейся электрикой, имея при этом явно суровый оттенок, но монстр вновь не отстранился. Более того, он осторожно, можно сказать, удивительно аккуратно провел по твоей спине. Туда — обратно, к шее и вновь — к лопаткам. — Все в порядке. — Конечно, — чужие кости ощущались каменными сквозь одежду, самую малость тёплым, будто долго находящимся под солнцем мрамором. — А я вот… Знаешь, что думаю? Ты можешь касаться меня, когда захочешь, ладно? Я не буду против. Брать за руку, там, мы можем обниматься, если… ну. Короче говоря. Наверстаешь упущенное, хах. — Мне это не нужно. — Нужно. Знаю, что нужно. А ещё знаю, что ты в жизни не признаешь этого даже под дулом пистолета у башки, так что заткнись.       От его смеха, добродушного, бархатного, искреннего и глубокого до низкой вибрации у тебя колени свело, и слюны во рту стало будто бы больше. — Хорошо.