Два Револьвера И Сотни Гильз

      Тебе, да, все еще было отвратительно тяжело. Сознание ужасно сильно помутнело, все спутанное в липкой дымке забытия. Не сказать, что больно — давяще. Напряжение скопилось на висках титановыми пластинами, ощутимо сдавливая, а ещё было супер-жарко. И непонятно ровным счётом нихуя. — Занятная… галлюцинация, — пробормотала удивительно спокойно, отрешенно разглядывая чужое лицо. Не знала, правда ли это глюки, или к тебе домой неведомым образом попал непонятный монстр, но все еще была слишком уставшей, чтобы в этом разбираться. Болезнь проглотила страх целиком, позволив ощутить лишь отголоски тревоги. — Так меня еще не оскорбляли, — существо оскалилось, показывая белые острые зубы в злой усмешке. Тоже было скелетом? Странным настолько, что все еще казалось выдумкой воспаленного сознания, подарком рекордно высокой температуры. Плоть — темная, словно жидкая, в наличии только один глаз. Нет, глазница, черная, с на контрасте словно бы сияющим циановым зрачком. И, да, частокол белоснежных клыков-лезвий. В страшном сне не придумаешь. — Итак. Где Эррор?       Вот он — первый проблеск здравого смысла. Ты мелко дернулась, ощутив секундную ясность и, вместе с тем, вспышку волнения. Какого хера вообще происходит опять? — Кто… такой Эррор? — конечно же, блять, ты соврала. Мало ли кем являлось это странное существо, мало ли зачем оно сюда пожаловало. Ты чувствовала, что чужак тоже был нездешним. А ещё — внезапный холод и давление на собственной шее. — Второй раз спрашивать не буду, — ты рефлекторно потянулась к удавке, и даже сквозь туман жара сердце кольнуло ужасом. Что это вообще такое? — Я п-понятия не имею, о чем… речь, — говорить и так было сложновато, а теперь уж подавно. Сомнений в целесообразности лжи не было, ты ни на секунду не задумалась перед тем, как решить, пиздеть дальше или так просто сдаться. Холодное и мокрое тут же сжалось намного сильнее, в тугое кольцо, впрочем, не настолько сильно, чтобы лишить сознания или жизни. На самой грани, точно выверенной и давно заученной. Очевидно — специально. Ты инстинктивно попыталась выбраться, царапая неясного рода субстанцию, но, стоит ли говорить, это изменило ситуацию примерно нахуй на ноль ебучих процентов. Горло начинало жечь. — Знаешь, в чем моя безусловная прелесть? — начал вкрадчиво, низким, устрашающим баритоном. Хитрость на его лазурного цвета радужке удивительно органично смешивалась с безграничной жестокостью. Монстр почти что пах безжалостной властью и силой непомерных масштабов. — Я, на самом деле, никогда не желаю своим жертвам смерти, — ты не успела понять, когда конкретно он сел рядом на диван, и ощутила новое прикосновение — почти что невесомое, от колена до живота и обратно по тонкой ткани пижамы. — Желаю… боли, — синхронно — крик, синхронно — три колотые раны. Монстр воткнул в плоть бедра острые фаланги и изощренно медленно начал вести их выше, раздирая мышцы. Ты никогда в своей среднестатистического человека жизни не испытывала такой боли. — Знала бы ты, какое удовольствие мне это приносит. Рассказать, что это значит? Я могу заниматься этим сутки напролёт, — существо улыбалось, смотря прямо в твои дрожащие зрачки, метающиеся по комнате в агонии и страхе, и продолжало дальше рвать мясо. Три неровные борозды по итогу получились сантиметров по пять, когда оно остановилось. Кровь уже пропитала матрас. Ты получила возможность на маленькую передышку, все еще ощущая на шее тросы, и смогла лишь болезненно выть и хныкать под довольный топазовый взгляд. Пальцы дрожали. — Попробуем снова? Где Эррор, милая? — извращённая, неуместная ласка, не имеющая никакой положительной подоплеки, пустила по лопаткам мурашки. — Я-я… не, — монстр слизнул с зубов твой страх потрясающего, кислого ежевичного вкуса, — не з-знаю… — Понравилось мое общество? Прекрасно. Мы тут с тобой надолго, да? Что ж, мне только в радость, — в темных костях тут же оказался твой кухонный нож. Существо провело по лезвию фалангой, до животного ужаса пугая своим невозмутимым, спокойным, удовлетворенным видом. — С чего начнём? — обратился к тебе, одним взглядом сковывая в ржавой гипотетической клетке. — Как насчет… ногтей? Или глазных яблок?       Хруст в замочной скважине, после — хлопок двери, ознаменовавший, первоначально, волну облегчения; но она практически сразу же замёрзла в панический страх. Вот только теперь не за себя. Существо эту смену эмоций будто бы… почувствовало, смотря в упор подозрительным прищуром. И, под звук шагов в коридоре, вырастило из своей спины несколько, э, щупалец? Нацелило их в направлении входа в кухню острыми концами. Ты вцепилась в них взглядом, удивлённая; многих видела. Многих, но никогда — таких. — …Найтмер? — напряжение, с каждой секундой ранее увеличивающееся по экспоненте, достигло апогея. Ты стиснула зубы, все еще чувствуя отвратительно сильную боль у блядских рваных ран, и хмуро вылупилась на Эррора. Они знакомы. Не знала до конца — хорошо это или плохо, знала, если они враги — Дестрой прискорбно беспомощен, в отличии от монстра рядом. Ошибка же был поражён всем происходящим. Глазницы — круглые, растерянные, с кромкой из странного рода скорби… разочарования? Такого, когда надеешься на что-то, а оно вылезает совершенно другим, нежеланным боком. Монстры молча смотрели друг на друга, пока гетерохромный взгляд вдруг не скользнул на тебя. И мгновенно обзавёлся точно таким же страхом, который несколько минут назад испытывала ты. Не за себя. — Найтмер, блять! Что ты наделал?! — скелет ринулся к дивану и упал рядом на колени, таращась на твои раны обреченно и панически. Впрочем, нашёл решение почти сразу же. — Вылечи ее. Вылечи сейчас же! — ты не раз видела, как Дестрой кричал, как злился, но вот такие вот, потемневшие, дрожащие, с осколками яростного неприятия и (неужели?) жалости глаза — ни разу.       Монстр рядом наблюдал за всем происходящим с тихим интересом, улыбаясь уголком… чего бы там ни было вместо губ. — С какой это стати? — протянул медленно, наклонив голову, явно чем-то довольный. Почти урчал? — С такой, что ты не должен был этого делать вообще! Какого хуя? — Эррор, впрочем, будто бы ни разу не уступал чужаку в силе. Вёл себя вызывающе, уверенно, сверкая злыми искрами из глазниц. Тебе казалось это неправильным, ты… боялась существа, боялась, что он сделает вам что-то, вам обоим. — Она не хотела говорить, где ты, — ответил скучающе, отмахнувшись, словно это всем давно понятно, и что ты за херню спрашиваешь вообще. — Не вижу ничего страшного. Я ее чуть глаза не лишил, — улыбнулся, явно упиваясь реакцией Ошибки. Тебе казалось, скелет сейчас себе зубы раскрошит в пыль. — Найтмер. Вылечи ее. Пожалуйста, — усилием воли заставил себя засунуть агрессию глубоко и не сворачивая. На это не было времени. — Первый раз тебя так прошу.       Монстры играли в гляделки пару минут. А потом Эррор вдруг зарычал, смотря, как на темной наглой морде расползается широкая улыбка. И выплюнул почти что непонятное, рябящее слово. «Босс». — Будешь должен, — существо… Найтмер? Хах, подходящее имечко. Найтмер с удовольствием принял чужое поражение, его ладони засияли зеленоватым льдом. Он протянул одну к твоей ноге, невесомо накрыл ранение, и за пару секунд боль отступила. И боль, и температура. — Все, доволен? Пошли.       Кошмар более чем удивился синхронной печали, зарядившей ему поддых, такой неожиданной. Один ее оттенок — яркий, злой, бальзамический, отрицающий происходящее, второй — вполне себе смиренный, но не менее терпкий и вязкий. Впрочем, было в них кое-что общее. Бессилие. — Дай мне еще сутки.       Найтмер никогда не был глупым монстром, последнее, что ему нужно было сейчас — объяснение, зачем Ошибке время. Он упивался тем, как их сердца в унисон щемило. — Сутки, — Кошмар исчез, схлопнувшись вихрями чернил.       Тишина звенела в ушах отвратительно громко.       **       Вы стояли на балконе. Рядом. Разбитые, подавленные, растерянные, устало смотрели на ночной, почти предрассветный город. Найтмер вылечил собственноручно нанесённые раны, забрал с собой боль и болезнь, их место заняла пустота. Ты чувствовала удивительное безразличие, впрочем, все еще окрашенное печалью, скорбью от ещё не состоявшегося прощания. Сигареты спасали получше надувных кругов, впрочем, как всегда перенаправляя крупицы непрошенных эмоций в сизый дым. Ты апатично наблюдала за ним, вдруг испугавшись тому, какую трагедию здесь развела буквально из ничего. Насколько это все стало… важным. Нужным. Испугалась того, что стояло за титановой стеной нежелания отпускать и грозилось через сутки обрушиться. Ваши пальцы были переплетены. Это давно перестало казаться чем-то «из ряда вон», наоборот, въевшись перманентной привычкой. Что ты будешь делать здесь одна потом? Тот ещё вопрос. Готовить, курить, смотреть фильмы в звенящей тишине, приходить в пустую квартиру? Как раньше. Раньше же все было нормально, ты переживешь, никуда не денешься. Хватит разводить драму, блять. Переживешь. Эррор водил большим пальцем по твоей холодной коже, отлично зная, что не может сказать хоть слово. Любая фраза была, как минимум, нецелесообразна, как максимум, пальцем в гниющую рану — слишком рано было ее вскрывать. Завтра ночью можно будет, но не сейчас. Вы заслуживали несколько спокойных часов. Сигарета тлела уже у самого фильтра. — Пошли, нам надо поспать, — ты нарушила молчание первой, повернулась к Эррору, на пару секунд сжав его руку сильнее, чтобы привлечь внимание. — Да… пошли, — он мазнул по тебе уставшим взглядом, полным кристалликов соли, и повёл за собой. С балкона — на кухню, в коридор, дальше — в спальню. Ты даже этому не удивилась. — Давай… эм. Мы можем- — Хорошо, — согласилась сразу же, зная, что монстр хочет сказать. В этом не было сексуального подтекста. В этом была взаимная нужда друг в друге, желание находиться рядом как можно дольше перед тем, как разойтись навсегда. Ты прошла к кровати, стянула покрывало и устроилась под одеялом со стороны окна. Эррор ещё некоторое время стоял в полной темноте, после чего медленно снял верхнюю одежду и мягко лёг рядом. Ты повернулась к нему лицом, устраивая свою руку на чужой груди. Вы долго смотрели друг другу в глаза. — Извини, — так тихо, что ты даже засомневалась, было ли это правда сказано. — …За что? — За все, — мгновенно. Искренне. — За Найтмера, за то, что на голову тебе свалился. Я… благодарен. — Брось, — ты улыбнулась, любуясь синевой, расцветшей на чужих щеках. — Все в порядке, не извиняйся. Я, правда, до сих пор понять не могу, почему этот, как ты говоришь, Найтмер, смог использовать магию здесь. — Он устроен немного не так, — добродушно хмыкнул скелет, отвернувшись к потолку. — Кошмар — сосредоточение всего негатива, что в принципе существует в этой Мультивселенной. Он его сублимирует и хранит, используя в своих целях. Найт силен. Его «магия» перманентна, стабильна более чем что бы то ни было другое. Чтобы у него были силы — в мире, в котором он находится, должен быть негатив, вот и все. Магический здешний барьер не расценивает особенность Кошмара магией, ведь он буквально состоит из темного парафина ненависти. Да и даже если бы расценивал, его бы это не остановило.       Ты заинтересованно слушала Эррора, в какой-то момент словив себя на том, как вырисовывала на его рёбрах плавные узоры и завитки. Тварь, надо ж было так привязать к себе… Надо же было так привязаться. — Да уж, занятный он… кадр. — Занятный, — широко улыбнулся Дестрой, вновь роняя голову на бок. У вас появилась ещё одна довольно волнующая привычка сладкого оттенка — смотреть подолгу друг другу в глаза. Что бы это ни значило. Ты успела изучить переливы на осколках радужки монстра вдоль и поперёк, любуясь тем, как они иногда вздрагивали и шли помехами. Было в этом что-то… завораживающее. О чем же думал скелет, в ответ разглядывая твои глаза? Ох, можно было только гадать. Впрочем, ты чувствовала какое-то «родство», отзвук, идентичный твоему, зеркальные блики. На эфемерном уровне знала — мысли сейчас у вас одни на двоих. Но, тем не менее, думала, что монстра все это подкосило намного меньше тебя. Конечно же, ошибалась. Конечно же, было проще принять свою чрезмерную драматичность, депрессивность или что там ещё есть похожего плана, чем вашу общую слабость, то самое, что давило на грудь не первый день. Оно имело простое название. И вы бы никогда, ни при каких условиях не озвучили его.       В какой-то момент спокойствие во взгляде гетерохромных глаз сменилось напряжением и почти что суровой решительностью. Тебя эта перемена… ну, самую малость испугала. Не заметила сама, как окаменела, цепко следя за скелетом рядом, в любой момент готовая сделать шаг назад. Сжала пальцы на одном из его ребер, нахмурившись в ответ. Ты почти что, мать твою, знала, видела, что он хотел сделать. И все еще не могла этого допустить. Сердце ныло, трескающееся от противоречивых эмоций. Не могла, но ебаный тебя в рот, так хотела. Дестрой, несмотря на твой молчаливый протест с плохо скрытым под ним, явным желанием подчиниться, подался чуть вперед, ближе. Ты замерла ледяной скульптурой, больше чем просто взволнованная. Нет. Черт бы побрал весь этот дурацкий устрой всего этого дурацкого мира. Между вашими лицами осталось несколько блядских сантиметров, ты все еще намертво держалась за чужие ребра. Дестрой аккуратно положил руку на твою щеку, его глаза сильно потемнели, налившись вольфрамом под кромку. И ты, вопреки собственным ожиданиям, сделала шаг не назад — на встречу. Потянулась к нему сама… чтобы мягко сойти с траектории и трепетно, со всеми теми чувствами, что могла в принципе ощущать, оставить короткий поцелуй на лазуритовой скуле. Ты замерла так на некоторое время, прислушиваясь к ситуации в целом. Знала, что разочаровала его… да и себя тоже. Выбрала меньшее зло: обиду вместо боли. Пальцы Эррора на твоей щеке дрожали. — Прости, — ты поцеловала его снова, в опасной близости ото рта, и легла обратно, тут же отвернувшись. Не выдержала бы гляделок во второй раз, и так танцуя у края пропасти. — Спокойной ночи.       **       Проснулась ты резко, словно вовсе и не спала; ненавидела такой сон, он ощущался секундным забытьем и полнейшем отсутствием отдыха. Реальность встретила все той же вечерней тоской, неозвученным-важным и утренней прохладой. Ты вздохнула, равнодушно рассматривая туман и облака за окном, после чего обернулась вправо, предполагая увидеть монстра рядом (заранее зная, что его там не будет). Постель была пуста, мятая, со скомканным у края одеялом. И ты не могла сказать, разочарована ли быть сейчас одной. Нахождение Дестроя рядом потребовало бы разговора, который теперь мог завернуть совершенно куда угодно. С самого утра не хотелось ничего выяснять. Впрочем, тревога уже успела расцвести, пустить крепкие корни на твоих плечах, каждую вторую мысль возвращая к тому, что случится — неизбежно случится — вечером. И, когда от волнения стало тяжеловато дышать, ты решила, что хватит, ещё успеешь настрадаться, и резко поднялась на кровати. От этого перед глазами потемнело. После — заученный сценарий: встать, ванная, кофе. Последний пункт был уже совершен заранее — кофе дымился на столе в кухне, а его создатель курил на балконе без верхней одежды и выглядел при этом, как самое большое чудо в твоей жизни. Ты в который раз им залюбовалась, по пути забирая кружку; до сих пор удивлялась тому, как утонченно, уверенно и невероятно властно выглядел монстр. Скелет обернулся на тихие шаги. — Доброе утро. — Доброе, — а ещё ваше последнее. Ты тряхнула головой в попытке избавиться от навязчивых мыслей. — Поделишься?       Дестрой кивнул и протянул тебе сигарету, вызывая при этом стойкую ассоциацию с самым холодным в мире айсбергом. Обратный отсчёт пошёл. Ты в ответ на это его более чем морозное настроение горько усмехнулась и красноречиво наклонилась к чужим острым фалангам, хотела ту самую сигарету обхватить губами. Эррор это прекрасно понял, отзеркалив твою ухмылку, и перевернул фильтр в другую сторону. Ты не смела разрушить зрительный контакт, ловко совершая задуманное. И, конечно же, конечно же случайно самую малость задела его пальцы языком. Скелет смотрел в упор потом ещё несколько минут. И совершенно неожиданно выдал: — Блять, я ведь буду за этим скучать.       Тебе, уже на пару секунд отвлекшейся от ситуации в целом, это разбило сердце. Эррор увидел это по глазам, налитым латунью, таким, вдруг, тяжелым, что, казалось, рёбра ему проломят. Монстр задумчиво хмыкнул и поднёс руку к твоему лицу, аккуратно огладил щеку, спустился к губам. По ним провел нарочито медленно, цепляя кожу, почти что повреждая ее острыми пальцами. — Не сможешь больше никого касаться? — спросила, отчаянно желая отвлечься. — Не смогу. Как и всегда, — скелет косо улыбнулся, переместив ладонь уже на твою шею. — Я с этим справлюсь. — Ещё бы ты не справился, — фыркнула, пытаясь разрядить обстановку буквально любым способом, и так же коснулась чужой руки. Ошибку это прикосновение током ударило, рождая стойкий синоним с последней дозой самого лучшего мета — больше он этого, чужого желания коснуться его, не получит. — Когда придёшь разрушать этот мир? — спросила так, будто узнавала, как к метро пройти, буднично до отвратительного. Заранее знала ответ. — Не скоро, можешь не переживать. — Правда думаешь, что я бы переживала? — монстр засмеялся, всматриваясь в голубое небо цвета целого поля незабудок. — Я была бы рада на это посмотреть, — и, звезды, он прекрасно знал, что ты не врала.       **       Весь остальной день вы изо всех сил делали вид, что ничего не происходит, что это обычная ваша пятница: готовили, пытались шутить, много курили и смотрели всякую забавную чушь на ютубе. Ведь когда дела плохи, надо хоть откуда-то получать серотонин, нехитрым способом заглушать тоску. Правда, чем темнее небо за окном становилось, тем сложнее вам обоим было сдерживать позывы полынной тревоги в костяной клетке ребер. Дестрой больше обычного глючил, его руки дробились на пиксели. Вы ловили взгляды друг друга, затравленные и потерянные, после чего неизбежно натягивали кривоватые улыбки. Нельзя принять поражение, нельзя расклеиться раньше положенного: никому от этого легче не станет. Впрочем, весёлые шоу вызывали одно только раздражение на контрасте. Ты злилась на них. Злилась на все это вместе, ведь… лучшая защита — всегда нападение. Сейчас нет места грусти, а вот за агрессией пожизненный резерв. Ты ощущала себя главной героиней глупого представления, звездой театра, чересчур качественно отыгрывая спокойствие и беспечность при том, что не могла позволить их себе в принципе. Была слишком слабой, чтобы просто взять и отпустить ситуацию. Принять новый порядок вещей.       Ты сидела на кровати, сжавшись клубком, и молча пялилась на темное, вязкое небо за окном, не о нем совершенно думая. До прихода Найтмера оставался час. Дестрой находился рядом, вы касались друг друга коленями, его ладонь лежала на твоём бедре. То ли в жесте того, чтобы успокоить, то ли — в отчаянном — чтобы запомнить лучше. Монстр разрушил тяжелую тишину очень неожиданно. — Я не пойду с ним, — тебя в ответ перекосило всю коротким разрядом. Эррор выглядел совершенно невозмутимо. — Не можешь. — А вот и могу, — показалось, очередной выдох был сопровожден тихим рычанием. Впрочем, ты прекрасно понимала, почему он говорит то, что говорит, понимала, сам все знает прекрасно. Но и по-другому не может… не хочет? — Чудо, — ты повернула его лицо к себе за нижнюю челюсть, привлекая внимание. Пиксели в разноцветных глазах мигали, — без тебя все сразу развалится, — и улыбнулась, очерчивая полосы на чужих щеках. — Мультивселенную нужно держать в узде, ведь так? Никто кроме тебя этого сделать не сможет. Я же знаю, ты сам все понимаешь даже лучше, чем хотелось бы. Мы справимся, Эррор. Переживём. И пропади мы пропадом, если это не так, — пыталась его подбодрить, а у самой спазмом сдавило горло, блять. Блять! Ты подалась вперед, заключила скелета в объятия, стараясь до мельчайших деталей запомнить, чем он пахнет: все, без исключения, полутона. Ошибка обнял в ответ, пряча нос у твоих ключиц. А потом совсем неожиданно повалил на кровать спиной. Нет… Дурак, будет больнее. — Ты меня, конечно, извини, но я никогда не прощу себе, если сейчас не сделаю этого.       Сложно было не понять, о чем шла речь. Сложно было не разглядеть в охристых разводах радужки то самое, что люди испытывают, когда делают ставку на все свои деньги, когда пишут то самое сообщение, когда дают второй шанс. Последняя отчаянная попытка, мука, похожая на восхищение. Тебя никто так не целовал. Это было простое соприкосновение холодных костей и сухих, горячих губ, чистое, непорочное, и такое, мать его, чувственное, будто вы души свои в него выжали. Кости были самую малость шершавыми, ты даже лизнула их, Эррор прикусил верхнюю губу в ответ. Одна его рука лежала на твоей шее, вторая — у ребер, ты комкала его темный пиджак, жмурясь. Вот и стало больнее. — Достойный эпилог? — собственные слова, горькие, кориандровые, резанули слух. Конечно же, ты улыбалась, навсегда стараясь запомнить как можно больше деталей, каждую трещинку на его скулах; ты улыбалась, потому что очень хотела кричать.       Дестрой улыбнулся тоже. Так же. — Достойный.       А потом, словно по команде, из тени на стене появился Найтмер, улыбаясь даже страшнее, чем в прошлый раз. Ох, он по достоинству оценил пиршество из всех тех эмоций, всю ту кровавую кашу, что вы вдвоём ощущали. — Время, Эррор, — за спиной существа вновь появились те странные щупальца. Он посмотрел на тебя в упор. — Прощай.       Они исчезли прежде, чем ты успела осознать происходящее. Сердце перестало биться, легкие отказались дышать. — …Прощай.