Струны, что связывают нас

      — Мальчик наблюдает за нами, — жалуется Дэмиан, тыкая ей в руку, чтобы привлечь ее внимание. Маринетт резко вскидывает голову и смотрит в том направлении, куда он указывал. Она ненавидела быть на грани раздражения, но это был Готэм, а это был один из ее мальчиков. Она не собиралась позволять ему пострадать. Но когда она видит мальчика, о котором идет речь, напряжение спадает.       — Это же наш сосед, Тим, — она мягко говорит ему, нежно взъерошивая его волосы, прежде чем встать и машет мальчику. Он краснеет, но подходит, — привет, Тим, как дела?       — Еще раз здравствуйте, мэм, — говорит он, неловко потирая затылок — действие, которое она видела миллион раз, когда Адриан был моложе.       — Ты здесь со своими родителями? — спрашивает она, оглядываясь по сторонам, пытаясь подавить дурное предчувствие. Это было не так плохо, как когда она потеряла Джейсона, но все равно было неприятно.       — Эээ, не совсем, — говорит он.       — Не совсем то, что они на другом конце парка, или не совсем то, что они не знают, что ты здесь? — спрашивает она, скрещивая руки на груди. Она сдерживает фырканье, смотрит вниз и видит, что Дамиан имитирует язык ее тела и выражение лица.       — Второе, — бормочет Тим, его лицо ярко-красное. Она вздыхает, хмурясь.       — Милый, ты ведь знаешь, что Готэм невероятно опасен, верно? — спрашивает она. Он кивает. — Что ж, Дамиан и я собирались пойти домой на обед, и я не чувствую себя вправе оставлять тебя здесь одного. Хочешь к нам присоединиться? — спрашивает она, сердце сжимается, когда все лицо мальчика светится. Это напомнило ей Адриана, как Габриэль никогда не проводил с ним время, как он был лишен любви и привязанности на долгие годы. Увидев те же самые знаки у Тима, она клянется, что это не продлится так долго, как это было для Адриана. Она этого не допустит.       ---       — Мари, любимая, — говорит Брюс. Маринетт отрывается от печенья, которое она помогает Тиму и Дамиану украсить, и приподнимает бровь, глядя на своего парня, — могу я увидеть тебя на минутку?        Она хмурится, но кивает, целуя макушку Дамиана и взъерошивая волосы Тима, когда проходит мимо них. Следуя за Брюсом из кухни, она следит за тем, чтобы дверь оставалась открытой, чтобы она все еще могла слышать мальчиков. После первоначальной неприязни со стороны Дамиана он перестал пытаться ударить Тима кухонной утварью. Прогресс.       — В чем дело? — она спрашивает. Брюс приподнимает бровь.       — Эм, у нас новый ребенок? — говорит он с выражением замешательства на его лице. Она фыркает.       — Он не наш, — говорит она. Еще нет, — он живет в усадьбе по соседству, и мы столкнулись с ним в парке. Мне было неудобно позволять ему идти домой одному. Я пообещала Дамиану конфеты, если он позволит Тиму поехать с нами домой, но у нас не было конфет, поэтому вместо этого мы приготовили печенье и… — она блуждает, останавливаясь только тогда, когда целует ее. Она растворяется в поцелуе, обнимая его за шею.       — Мама, Тим украл зеленые брызги,  — говорит Дамиан, врываясь в комнату. Она отходит от Брюса, опускает руку, чтобы удержать его, и поворачивается к самому младшему члену их семьи.       — Он украл их, или ты решили, что тебе они нужны после того, как Тим забрал их? — спрашивает Маринетт, приподняв бровь. Это уже произошло с голубой ложкой, красной глазурью и радужными брызгами. Дамиан хмурится, скрещивая руки на груди.       — Но я хочу их, — говорит он. Маринетт смотрит на Брюса, который просто пожимает плечами. Она сопротивляется желанию закатить глаза. Это определенно был поучительный момент, а Брюс… был Брюсом.       — Малыш, помнишь, когда мы раньше говорили о совместном использовании? И как иногда можно позволить другим людям развлечься, вместо того, чтобы злиться? Ты снова ударил Тима? — спрашивает она, и он качает головой.       — Нет, — Он говорит. Она рассматривает его лицо в течение минуты, прежде чем широко ухмыльнуться.       — Я так горжусь тобой, — говорит она, отпуская руку Брюса, чтобы схватить Дамиана. Он фыркает, но не возражает, когда она обнимает его, — пойдем, попросим Тима поработать с брызгами, хорошо? — предлагает она, ухмыляясь, когда мальчик кивает. Единственный путь к лучшему, если бы Джейсон и Дик тоже были здесь.       ---       После того, как Тим ушел домой, а Дамиан уснул, Маринетт решает пойти рисовать в библиотеке. Она хотела попробовать сшить новые наряды для своей семьи, хотя она давно не занималась дизайном. Ну, кроме логотипа ее кафе (места, в котором, как она чувствовала, она больше не бывала). Войдя в библиотеку, она улыбается Джейсону, зарывшись носом в книгу, когда он сидит на подоконнике. Он поднимает взгляд, но хмуро смотрит на нее, прежде чем снова взглянуть на свою книгу. Ой.       — Джей? — неуверенно говорит она, подходя к нему ближе. Он фыркает и поворачивается к ней спиной. — Ты в порядке?       — Почему тебя это беспокоит? — огрызается он, оборачиваясь, чтобы взглянуть на нее. Она вздрагивает. Его лицо не было таким злым, как она ожидала. Вместо этого он выглядел невероятно обиженным.       — Потому что, Джейсон, веришь ты в это или нет, я всегда видела в тебе своего сына. Я забочусь о тебе, дорогой, и когда ты выглядишь таким расстроенным — это меня беспокоит, — говорит она, практически обнимая себя, стоя в футе от него. Ей ничего не хотелось, кроме как заключить его в объятия, но он держал ее на расстоянии вытянутой руки с тех пор, как они вернулись в Готэм. И она не хотела его толкать.       — Тогда какого черта ты заменила меня? — кричит он ломким голосом. Она моргает.       — Заменила тебя?       — Ты сказала мне, еще до того, как я согласился вернуться домой, что ты меня не заменила. Что меня нельзя заменить. И мы возвращаемся, и меня заменяют этот глупый соседский ребенок и Отродье Демона, так что да, М, я немного зол, — разглагольствовался он.       — Я не заменила тебя, Джейсон, я никогда не заменю тебя. Дамиан еще маленький, и я знаю, что у него, возможно, не было постоянного присмотра в Лиге, но он будет здесь. Ему нужно быть ребенком. А Тим… — она останавливается, поджимая губы, — Джей, существует больше видов насилия, чем физическое.       — Что?       — Он не сказал этого, не совсем. Но у меня рос друг, и все думали, что он такой идеальный, даже я некоторое время думала об этом. Он был богат и умен, и я просто знала, что у него лучшая жизнь, — говорит она, останавливаясь и прерывисто вздыхая. Адриан ее не беспокоил, но эта история должна была вспомнить Габриэля. И она еще не закончила это. Не думала, что она когда-нибудь перестанет это делать, — его отец был эмоционально-жестоким и пренебрежительным. Его никогда не было рядом, и его не заботило благополучие Адриана, а только то, что Адриан мог сделать для его имиджа. В конце концов, отец Адриана оказался злодеем Парис. Оглядываясь назад, можно сказать, что было так много красных флажков. Произошло столько всего, что кто-то должен был увидеть. Кто-то должен был прочитать между строк и вытащить его оттуда. Но никто этого не сделал.       — И ты думаешь, что Тим переживает нечто подобное? — спрашивает Джейсон, его голос звучит мягче, чем когда они впервые заговорили. Она кивает.       — Я еще не понял, как узнать, права ли я с точки зрения закона. Но пока я не смогу понять, как вытащить его из этой ситуации, я решила показать ему, что люди заботятся о нем таким, какой он есть, а не о том, что он может для них сделать, — объясняет она. Джейсон медленно кивает.       — Я тоже могу помочь, — говорит он. Маринетт улыбается.       — Только если ты хочешь. Ты не обязан, исправлять ошибки взрослых, — говорит она. Джейсон кивает.       — Да, но зная тебя и Б, Замена в конечном итоге станет Уэйном. С таким же успехом, можно привыкнуть к ребенку, — говорит он. Она закатывает глаза, тянется взъерошить его волосы — у нее перехватывает дыхание, когда он обнимает ее. Сразу же обняв его в ответ, она не могла не вздохнуть. Может быть, не сегодня, но с ними все будет хорошо. Все они — ее мальчики.