Advent Calendar

— Так а что за обряд это был? — говорит Джексон, ковыряя ложкой чизкейк. На улице пасмурно и ящерные чувства говорят Джексону, что вот-вот пойдет снег. — Я стал эмиссаром стаи Дерека, — отвечает Стайлз, кусая круассан. Крошки разлетаются по небольшому круглому столику из красного дерева и попадают на латте Джексона. Тот закатывает глаза, и Стайлз неловко и смущенно пожимает плечами, быстро прожевывая. — А почему не стая Скотта? — спрашивает Джексон, убирая зубочисткой крошки с пенки кофе. — А что такое «стая Скотта»? Ты чувствуешь Скотта, как отдельного альфу? Хотел бы перейти к нему в стаю, как к более сильному альфе? — сквозь круассан во рту очень тяжело разобрать то, что говорит Стайлз, но Джексон понимает это сразу, даже с момента, как сам не задал вопрос. — Не чувствую. Никто не чувствует, — говорит он печально, хмурясь и опуская взгляд. — Почему-то об этом тяжело говорить. Как будто у Скотта… — Джексон хочет сказать «проказа» или «болезнь». Или «рак». Но молчит. — … Как будто у него импотенция, — говорит Стайлз, и они оба смеются. — Ты ужасный, ты знаешь? — говорит Джексон, все еще смеясь и смотря за окно. Точно, снег. На улице вечереет, но фонари еще не горят. Снег ложится на черный асфальт. Стайлз улыбается, смотря на снег и на несколько минут между ними комфортная тишина, нарушаемая только фоновым шумом кофейни. — А чего вы достигли, совершив обряд? — говорит Джексон позже, когда официантка приносит им еще по одному кофе. — Я стал кем-то новым. Дерек стал кем-то новым. Это новая ступень в развитии наших… особенностей? — тонкие пальцы кружат в воздухе, когда Стайлз не может подобрать слова. — Вроде истинного альфы и мага сорок пятого уровня? — Джексон мешает сахар в кофе, ухмыляясь. — Ага, — Стайлз улыбается, все еще поглядывая в окно. — Я могу пользоваться силой стаи при необходимости. Восстанавливать энергию за счет ваших сил. Я читал даже о случаях, когда у эмиссара стаи уже останавливалось сердце, а его стая воскрешала его, — Стайлз кивает несколько раз, чтобы подтвердить свои слова и Джексон тоже кивает в уважении. — И как это сделать? На случай, если ты меня забесишь, и я тебя прикончу. Они наверняка захотят тебя спасти, — Джексон пожимает плечами, и Стайлз смеется. — Теперь у тебя не получится меня убить, чувак. Я связан с твоим альфой. В иерархии стаи я нахожусь выше тебя, — Стайлз показывает ему средний палец, на котором виднеются размазанные очертания рун. — Да ладно? Ты что-то вроде мужа Дерека, а мы все — дети? Так и знал, что ты хочешь забраться Дереку в штаны! — Джексон откидывается на спинку кресла, чувствуя свое превосходство. — Странно, я всегда думал, что ты этого хочешь, — Стайлз пожимает плечами и повторяет движения Джексона. — Ага, у нас одинаковый вкус. И на женщин, и на мужчин, да? — Джексон ловко отбивает колкость. — Туше! — Стайлз поднимает руки в защитном жесте и улыбается. Вообще, такие встречи стали необычной регулярностью во вселенной Стайлза и Джексона. Однажды они встретились в этой кофейне и единственным вариантом посидеть тут в проливной дождь было сесть за один столик. И, как оказалось, они оба отлично ладили, если вокруг не было наблюдателей из их друзей. Эти встречи они оба по-джентельменски держали в тайне, не желая показывать, что за этими едкими и хлесткими комментариями теперь скрывается крепкая дружба. В кофейне кроме них было около трех посетителей. Двое из них работали, яростно стуча по клавишам ноутбуков, а один просто лежал в кресле в огромных наушниках, откуда Джексон мог расслышать хардкор. — А что насчет корицы? Она была настоящей? Ты говорил, что, если она будет настоящей, то вы оба, вроде как… — Джексон замолкает на полуслове, когда Стайлз поднимает на него непонимающий взгляд, и голубые глаза загораются чистейшим ужасом. Позже, в свою защиту, Джексон будет умолять Стайлза простить его, и скажет, что он не так хорошо знает запах Коры Хейл, чтобы узнать его сразу. Он похож на запах Дерека, но нотки магнолии сбивают с толку. Но сейчас это абсолютно неважно, потому что она замечает их мгновенно, и идет прямо к их столику, как сама неотвратимость. — Привет, — она говорит так резко, низко и грубо, что Джексон вжимается в кресло, кивая в знак приветствия из тех крупиц вежливости, что не убежали и не спрятались в его голове за растущим инстинктом самосохранения. — Привет, Кора, — говорит Стайлз, краснея. Кажется, их встречи больше не тайна. И, учитывая реакцию Коры, Стайлз думает, что это только начало новых проблем. — И почему вы тут сидите оба, попивая кофе и поедая… — острый волчий взгляд скользит по столику, словно нож по говяжьей вырезке — быстро и четко. — круассаны? — она сжимает губы и складывает руки на груди. — Боже, а не могла бы ты быть менее жуткой, чем твой брат? — говорит Стайлз, вставая и стряхивая крошки с рубашки. — Ты теперь вообще не имеешь права говорить о Дереке, ясно тебе? — Кора рычит, и ее глаза становятся золотого света. — Послушай сюда, — говорит Стайлз ниже, и Джексон чувствует разряды электричества в воздухе. Он ощущает, будто его кожа загорается теплом, а затем жаром, а кости становятся тяжелыми. Он ощущает подчинение. Стайлз смотрит на Кору сверху вниз тем взглядом, каким Джексон смотрит на лузеров из магазинов комиксов. Выглядит пугающе до усрачки, если вы спросите. — Я не собираюсь тягаться с тобой, потому что черпаю свою силу из твоей же стаи. И, вероятнее всего, ты упадешь в обморок, как только я просто попытаюсь подогреть свой остывший кофе своими ладонями, — говорит Стайлз почти шепотом, приближаясь к Коре. Он сжимает челюсти, и Кора тушуется. Цвет ее глаз становится карим, и она опускает голову. Джексон пялится на них с открытым ртом, когда Стайлз кивает ей, бросает двадцатку на стол и уходит. — Это что-то новенькое, — говорит Кора, отойдя от шока, пожимая плечами и подходя к стойке заказов к шокированным бариста.