in my dream

      Юнги не должен работать в этот вечер, но коллега слезно умоляет подменить его, и Юнги, скрепя сердце, соглашается.       Дороги мокрые от недавно прошедшего дождя, поэтому Юнги старается особо не гнать, несмотря на то, что его оштрафуют, если он не доставит заказ вовремя. Он сворачивает на светофоре, а затем чувствует резкий удар, скутер подкидывает, и Юнги вылетает из сидения, падает на проезжую часть плечом и прокатывается еще немного по инерции. Противный скрежет металла неприятно бьет по барабанным перепонкам, что-то хрустит и крошится рядом.        Юнги лежит мгновение, хотя по ощущениям куда дольше, без движений, уткнувшись носом в мокрый грязный асфальт, а затем медленно на пробу открывает глаза, все еще не до конца осознавая, что именно с ним только что произошло. В ушах немного звенит, кажется, он все же ударился головой.       Дорога. Он отчетливо чувствует мелкие камешки под ладонями, вокруг осколки, кажется от фары искореженного скутера, что лежит рядом. Юнги морщится, с его начальника станется содрать с него стоимость драндулета. Затем Юнги осторожно переводит взгляд на машину, наехавшую на скутер и теперь остановившуюся в нескольких сантиметрах от его лица. У Юнги вырывает сдавленный выдох, глаза широко распахиваются, запоздало накатывает испуг, и сердце начинает усиленно стучать в груди, от резкого выброса адреналина в кровь.       Он поспешно перекатывается подальше от машины и часто дышит, когда оказывается в относительной безопасности. Теперь он лежит на спине и видит темное пустое небо над головой и яркие оранжевые огни уличных фонарей, от которых рябит в глазах. Оглушительно громко хлопает дверь, и выходит растерянный и бледный от страха водитель. Юнги видит его только краем глаза и морщится, когда пытается приподняться на локтях.       От этого движения плечо его пронзает такая острая боль, что перед глазами Юнги все мутнеет. Он оставляет попытки двигаться, хватается за плечо и шипит сквозь зубы. Черт, эту боль его соулмейт точно почувствует, сейчас Юнги просто не в состоянии возводить щиты. Мысль эта умирает также быстро, как и появляется, сметенная новой еще более сильной волной боли.       - Черт, - почти рычит он. Юнги, честно, зол и очень устал. Он не помнит, когда за последние два года спал больше четырех часов в день. Он так сильно устал. – Да, нахуй все это.       И Юнги теряет сознание. Просто позволяет себе отключиться, когда все перед его глазами темнеет, а голова начинает кружиться.       Он ощущает тревогу и дикий страх своего соулмейта только в этот момент, когда боль больше не туманит его рассудок. Он открывает глаза и видит перед собой тускло освещенную неоновыми вывесками улицу, которая совсем не похожа на то место, где он находился мгновение назад, замыленные силуэты, проходящих мимо людей и проезжающих в стороне машин. Юнги помнит, что отключился. А значит, он может это видеть только при одном условии. Он сейчас со своим соулмейтом.       Юнги невольно ощущает укол какой-то своеобразной ностальгии - последний раз он видел мир глазами своей родственной души так четко только в далеком детстве. Он и забыл, что это за странное ощущение, и, честно, уже и не думал, что ему доведется когда-либо испытать его вновь. Возможно, поэтому сейчас ему все кажется таким непривычным и странным, словно он смотрит фильм или играет в игру от первого лица.        Его соулмейт, наконец, оглядывается вокруг, Юнги пытается разобрать, что написано на всех этих вывесках, и, хоть и с трудом, но у него получается угадать очертания отдельных букв на некоторых их них. Надписи мутные и будто заблюренные, однако он все равно, к своему удивлению, узнает одну вывеску. Юнги внутренне замирает, не в силах поверить в такое везение и совпадение.       Они праздновали день рождения Хосока в одном из этих баров пару лет назад. Юнги не помнит точно, где находится это место и как называется само заведение, он был в нем один единственный раз, но эта странная вывеска с фиолетовыми сердечками и белыми альпаками врезалась ему в память после того вечера, просто потому что была очень нелепой и странной. Он в Сеуле. Точно в Сеуле. Примерно на противоположном конце города от того места, где на него наехали.       Но затем Юнги удивляется еще больше, потому что слышит, как часто дышит его соулмейт. Слышит гомон людей, сливающийся воедино звук их шагов, отдельные голоса, обрывки фраз и смеха, гудки автомобилей и даже свист слабого вечернего ветра. Юнги никогда прежде не слышал все настолько четко в своих видениях. Это странно. Такого никогда прежде не было, но… Юнги решает подумать о возможных причинах позже, а сейчас сфокусироваться на своем соулмейте и всем, что его окружает.       Рядом с его соулмейтом сидит какой-то человек, Юнги замечает его только сейчас, когда тот прикасается к плечу соулмейта и настойчиво трясет его. Юнги не может разобрать черт лица этого парня, его соулмейт, видимо, сосредоточен в этот момент совсем на другом, поэтому даже не смотрит толком в сторону человека.        - Тебе нехорошо, Сокджин-хен? Что случилось? Может нужно в больницу?– перепугано спрашивает этот парнишка высоким звонким голосом. Юнги пораженно замирает, потому что…       Сокджин. Его соулмейта зовут Сокджин. Юнги переполняет какое-то странное, почти нежное тепло напополам с чистой радостью и неверием, когда он осознает, что мгновение назад услышал имя. Имя своего соулмейта. Ради такого стоило проехаться носом по дороге.       - Мой соулмейт. Авария. Кажется, это была авария, - произносит его соулмейт, Сокджин, и Юнги пытается уловить каждый звук и запомнить его как можно лучше. Голос Сокджина дрожит от страха и беспокойства, но он все равно такой нежный, что у Юнги щемит сердце. Это действительно пытка, услышать голос своей родственной души, зная, что все равно не сможешь ее отыскать. Но это поистине сладкая пытка. Юнги, кажется, готов потерпеть боль еще множество раз ради подобного.       Теперь, когда у бестелесного образа в его сознании, сплетенного из знакомых эмоций и ощущений, есть голос, он кажется более объемным, более реальным, более живым. До этого момента Юнги легко мог притвориться, что парень на том конце их связи – просто неотъемлемая, но непостижимая часть его жизни, Юнги мог убедить себя, что никогда на самом деле не сможет приблизиться к этому человеку. Юнги мог заставить себя поверить, что Сокджин всегда для него будет лишь обрывками ощущений, невидимым внутренним теплом, поддерживающим и утешающим. Юнги мог смириться, мог сказать себе, что большего ему и не нужно. Поэтому столкнуться с чем-то настолько реальным и осязаемым, как голос и имя – очень сильно сбивает с толку. Так сильно, что Юнги не уверен, что именно чувствует по этому поводу.       Но… Юнги мысленно хмурится. Сокджин видел аварию? Но как? Он определенно точно находится посреди улицы, и логично предположить, что несколько минут назад он не спал, а спокойно шел по своим делам. Сокджин почувствовал боль Юнги? Определенно, но разве одного этого достаточно, чтобы понять, что именно произошло? К тому же… Голос Сокджина так сильно дрожит и его эмоции… Он точно видел, что произошло с Юнги.        Это из-за опасности, в которой оказался Юнги? Юнги читал пару историй еще несколько лет назад от людей, утверждавших, что встретились со своими соулмейтами при исключительных обстоятельствах, но они показались ему настолько надуманными и нереалистичными, что он никогда и не думал воспринимать их всерьез. Истории про спасающих из смертельной опасности, аки принцы на белых конях, соулмейтах слишком смахивали на выдумки наиболее романтично настроенных индивидов, но возможно… Возможно, часть правды в них все же была. Возможно, эта необъяснимая и непредсказуемая связь между ними действительно активизировалась, когда кому-то из них понадобилась реальная помощь. Юнги задумчиво вздыхает про себя, но следующие слова Сокджина не дают ему, как следует, развить эту мысль:       – Я должен найти его, - неожиданно решительно произносит Сокджин и поспешно подрывается на ноги, и Юнги не просто сбивает это с толку, первое мгновение он действительно не понимает, что этот парень имеет в виду. Сокджин настойчиво идет к проезжей части и начинает ловить такси, и Юнги бы неверяще усмехнулся, если бы у него сейчас было физическое тело.       Его соулмейт почувствовал его боль и настолько сильно испугался за него, что кинулся искать неизвестно куда. Это просто смешно. Юнги столько лет был уверен, что не настолько уж и важен своему соулмейту, думал, что их социальные положения слишком разные, да и стоит ли вообще пытаться и привязываться при таких мизерных шансах на встречу? Но сейчас, чувствуя забористый коктейль из дикого страха за него, тревоги и желания убедиться, что с ним все в порядке, Юнги вынужден признать, что был не прав.       Возможно, этому парню совсем не все равно.       Конечно, Юнги и раньше ощущал, что важен Сокджину, он не мог не ощущать этого, но… Юнги и не предполагал, что кто-то может настолько сильно за него волноваться. Что кто-то может чувствовать к нему нечто подобное. Это… необычное ощущение, на самом деле. И Юнги не знает, как ему относиться к этим отчаянным, слишком откровенным из-за страха эмоциям своего соулмейта, что заставляют их связь искриться и взволнованно вибрировать.       Юнги не знает, что ему делать с этим неожиданным и довольно смущающим осознанием, поэтому он делает то единственное, что привык делать, когда дело касается его соулмейта. Он посылает волну успокаивающего тепла по их связи, чтобы немного унять тревогу парня. Это не сильно помогает, Сокджин слишком переживает за него в этот миг, чтобы заметить что-то подобное, но привычное действие заставляет самого Юнги немного взять себя в руки.       - Хен, погоди-погоди, объясни, что происходит, - в это время подбегает к Сокджину все тот же парень, Юнги не уверен, но, кажется, тот берет его соулмейта за руку, удерживая на месте. Сокджин смотрит на него, Юнги может мельком заметить отдельные черты лица парня: светлые, крашенные волосы, пухлые губы, обеспокоенно нахмуренные брови, но на этом все. Его соулмейт явно слишком взволнован, чтобы быть в состоянии фокусироваться на чем-либо и поэтому его взгляд выхватывает только отдельные детали, да и их связь даже в далеком детстве не давала им возможности увидеть слишком многое. – Хен, тебе нужно немного успокоиться, в таком состоянии у тебя ничего толкового не выйдет.       - Нет, я… мне нужно найти его, - упрямо возражает Сокджин, качая головой. Юнги может отчетливо представить, как он нервно закусывает губу в этот момент.       - Хен, и куда ты поедешь? Давай сядем, успокоимся и подумаем вместе, как его найти, - Сокджин переводит взгляд на свой рукав, который крепко сжимает этот парень своим маленькими пальчиками. Сокджин так сильно взволнован, ему так тревожно и страшно, что он действительно совершенно не может думать сейчас логически. Судя по тому, как часто и неровно он дышит, у него вполне может случиться паническая атака, так что Юнги согласен с этим светловолосым парнем. Сокджин все равно не сможет его найти, в Сеуле происходит сотни подобных аварий в день, это почти что искать иголку в стоге сена.       - Хен, ты очень бледный, тебе нужно присесть, - убеждает светловолосый, а затем неожиданно воинственно добавляет: - Я никуда тебя не пущу, пока тебе не станет лучше, хоть убей меня потом за это.       Юнги бы хмыкнул, если бы мог, у парнишки-то довольно дерзкий нрав, однако Сокджина, видимо, тон друга совсем не впечатляет, он, кажется, вообще его не слушает. Рядом совершенно неожиданно действительно останавливается такси, в которое Сокджин тут же поспешно забирается. Его друг изумленно выдыхает, застывая на месте, он явно не ожидал такого развития событий и все еще совершенно не понимает, что происходит. Он медлит мгновение, а затем раздраженно выдыхает, взлохмачивает ладонью волосы и быстро усаживается в салон следом, заставляя Сокджина подвинуться.       - Ладно, хен, хорошо. Я понял. Но тогда мы поедем вместе. Я не оставлю тебя сейчас одного, - решительно произносит парнишка и сжимает своими меленькими пальчиками широкую ладонь Сокджина. С губ Сокджина срывается какой-то отрывистый и дрожащий звук.       - Спасибо, Чимин-а. Спасибо. Я… - Сокджин замолкает, и Юнги отчетливо чувствует, как тревога болезненно разливается внутри парня, как страх сжимает его легкие, мешая нормально дышать, и это душераздирающе, на самом деле. Юнги не хочет быть причиной этих эмоций. Это больно – осознавать, что Сокджин проходит через подобное из-за него. – Ему было так больно, но сейчас… я почти ничего не чувствую от него… - тихо и испуганно шепчет Сокджин, и Юнги очень благодарен этому Чимину, который в ответ на эти слова крепче сжимает руку друга.       - Он ответит, хен. Обязательно. Надо просто немного подождать. Вот увидишь, хен, - мягко заверяет парень.       Сокджин кивает и отворачивается к окну, Юнги ощущает, что, несмотря на этот жест, его соулмейта не утешают слова друга. Совсем. Потому что Сокджин, как и Юнги, понимает, что Чимин произносит это просто для того, чтобы подбодрить его. Но подобное работает только тогда, когда не знаешь, что испытывает человек, за которого ты переживаешь, однако Сокджин лишен такой привилегии. Его гложет не неизвестность, а, наоборот, знание.       Юнги не успевает узнать, чем все заканчивается, потому что все вокруг резко темнеет, и когда он вновь распахивает глаза, он видит то же черное небо и яркие фонари, что и несколько минут назад. Но теперь их заслоняет испуганное лицо водителя машины, склонившегося над ним, и сующего ватный диск, пропитанный нашатырем, ему под нос.       Юнги недовольно морщится и отстраняется от резкого запаха. Точно, он потерял сознание из-за резкой боли и катастрофического недосыпа. Юнги вспоминает об этом, когда поспешно оглядывается вокруг, видит свой перевернутый скутер, осколки разбитой фары, почти безлюдную улицу на окраине города и бледно мигающий светофор над головой.       Вместе с сознанием почти сразу возвращается боль, но это хорошо, потому что она помогает быстрее прийти в себя. Плечо горит огнем, будто в него вогнали раскаленный зазубренный прут и продолжают прокручивать его, выдирая связки. Юнги едва сдерживает, чтобы вновь не прошипеть пару ругательств сквозь зубы, боль действительно просто ошеломляюще сильная.       - Парень, ты как? Я сейчас вызову скорую, - тараторит мужчина над ним.       Юнги не спрашивает, почему водитель не сделал этого сразу, как только он потерял сознание, а лишь вяло отмахивается и качает тяжелой головой, сосредотачиваясь на более насущных вопросах. Щеку его тоже ощутимо печет, кажется, он прилично ободрал ее об асфальт во время падания. Юнги осторожно на пробу шевелит рукой, молясь всем известным богам, чтобы это был не перелом. Он еще не прошел испытательный срок в компании, он не может позволить себе провести несколько недель в гипсе. С удовлетворением он отмечает, что пальцы и кисть шевелятся, как и предплечье, но с самим плечом что-то очень не так. Черт. Юнги закусывает губу, сдерживая крик. У него нет сейчас денег на больницу.       - Не надо скорой, - хрипло выдыхает он, морщась от сдерживаемой боли. У него кружится голова, и Юнги, конечно, не медик, но ему кажется, что это не очень хороший знак. – Заплатите моему начальнику за скутер, больше ничего не нужно.       Юнги кривится от боли, но все равно пытается сесть, водитель поспешно помогает ему, придерживая за локоть здоровой руки.       - Парень тебе нужно в больницу. Я, конечно, только рад разобраться без полиции, но тебе бы провериться, выглядишь не очень, - нерешительно настаивает мужчина, кажется, он уже немного оправился от первоначального испуга.       - Обезболивающее купите, - Юнги кивает в сторону аптеки напротив, из которой на них уже с любопытством пялятся работники. Мужчина нервно кивает и бросается в указанном направлении.       Юнги судорожно выдыхает, сглатывая боль в плече. Он осторожно садится, придерживая поврежденное плечо, все же шипит сквозь зубы из-за новых вспышек боли, что вызывают движения, и вытягивает телефон из кармана джинсов. Каким-то чудом на нем даже экран не сильно разбился. Юнги облегченно выдыхает, денег на ремонт телефона у него тоже нет.       Юнги в нескольких словах объясняет ситуацию своему начальнику, равнодушно выслушивает длинную витиеватую тираду на этот счет, не вникая в ее смысл, и передает трубку растерянному водителю машины, когда тот возвращается с таблетками и бутылкой воды.       Юнги закидывается сразу пятью кругляшками и пьет воду медленными размеренными глотками, без интереса наблюдая, как взволнованно наматывает круги водитель машины, разговаривая с начальником Юнги. Довольно продолжительное время он просто ждет, пока эта давящая, выкручивающая боль хоть немного отступит. Он устало прислоняется спиной к капоту машины, закрывает глаза и откидывает голову, выжидая. Спать, он очень сильно хочет спать. И голос... он хочет услышать вновь голос Сокджина.       Когда боль чуть разжимает свои клешни, разгоняя туман в голове Юнги и позволяя ему начать дышать хоть немного ровнее, он первым делом тянется к их связи, осторожно проверяя своего соулмейта, и да… Сокджин все также в ужасе от беспокойства, но уже не так сильно паникует. Юнги отправляет успокаивающие волны по их связи, стараясь заверить, что он не умирает. Его плечо будто окунули в раскаленный свинец, но он жив, Сокджину нет нужды волноваться. Буквально в то же мгновение Юнги чувствует чужое облегчение, стремительно растекающееся по его телу, а затем негодование, Юнги почти уверен, что Сокджин ударил бы его, если бы был сейчас рядом, а затем наверняка бы обнял. Юнги чуть усмехается, невольно представив это.       Сокджин все еще обеспокоен и проверяет Юнги каждую минуту, словно боится, что тот вновь отключится или исчезнет. И, честно говоря, Юнги не может винить его или раздражаться, он и сам бы, наверняка, сходил с ума на месте Сокджина, поэтому терпеливо заверяет через связь, что с ним все в порядке, несмотря на то, что понимает – его соулмейт чувствует обрывки его боли, пока Юнги не в силах ее глушить. Он точно знает, как именно Юнги себя чувствует.       Водитель машины, наконец, все обговаривает с начальником Юнги и возвращает ему телефон, приезжает эвакуатор для скутера, и Юнги отрешенно наблюдает, как драндулет погружают в кузов. Что иронично, сама машина, виновная в аварии, совсем не пострадала, лишь бампер обзавелся парой лишних царапин.       Юнги вновь отмахивается от предложения мужчины хотя бы довести его до больницы, тот явно облегченно выдыхает, довольный, что все разрешилось быстро и без привлечения полиции. Юнги выпивает еще одну таблетку обезболивающего и плетется к ближайшей остановке. Плечо все еще горит огнем, его пальцы подрагивают от пережитого потрясения, а переставлять заплетающиеся ноги получается с большим трудом. Но Юнги упрямо добредает до полупустой остановки, падает на скамью и прислоняет к прозрачному стеклу кабинки, измождено моргая слипающимися глазами.       Он едва не засыпает к тому времени, как приезжает автобус. Поэтому, не разбираясь, куда тот едет, Юнги садится в него на ближайшее место у окна и устало приваливается к окну, в темном стекле которого отражается его бледное осунувшееся лицо с отчетливыми темными кругами под глазами и свежей ссадиной на щеке, покрывшейся темно-бурой коркой засохшей крови. Юнги равнодушно отмечает, что колено его тоже саднит, но из-за таблеток он чувствует боль не так сильно, как мог бы, что оказывается просто блаженное чувство. Чувствовать не сто, а только восемьдесят процентов боли.       Юнги дремлет и разве что чудом не просыпает свою остановку. На самом деле, его голова затуманена обезболивающими, поэтому удивительно, что он действительно приезжает именно на ту улицу, где живет, и вообще добирается до своего дома. Юнги не запоминает, как он это делает, но это и не так уж важно после всего случившегося.       В их маленькой обшарпанной квартирке Юнги не находит Намджуна и мысленно радуется этому. Ему не нужно, чтобы тот сейчас суетился над ним, беспомощно размахивая руками и бессмысленно паникуя. Намджун наверняка вызвонил бы Хосока, и они начали бы суетиться уже вместе, только еще и громко причитая. Юнги благодарен, что избавлен от этого, хотя бы на несколько часов.       Юнги едва ли не доползает до своей кровати, обессилено падает на нее и засыпает, не раздеваясь. Он проваливается в сон мгновенно, мечтая вновь оказаться рядом с Сокджином, но этого, конечно, не происходит, он просто спит без сновидений.

***

      Плечо болит всю следующую неделю.       Боль то затихает, то вновь возвращается и это, честно говоря, больше раздражает, чем беспокоит. Потому что Юнги чувствует, что Сокджин едва ли не на стенку лезет из-за волнения, а Намджун уже начинает странно поглядывать на него, когда он в сотый раз морщится, чуть приподнимая левую руку, или шипит сквозь зубы от боли. Оказывается, довольно проблематично скрыть травму, когда живешь вместе с тем, от кого пытаешься ее спрятать.       Юнги не видит необходимости рассказывать об аварии и лишний раз волновать друзей, но когда даже Хосок, с которым они видятся в выходные, начинает настойчиво его расспрашивать – Юнги так и слышит в его вопросах слова и обороты очень свойственные Намджуну, поэтому даже не сомневается, кто именно является настоящим инициатором этого разговора - Юнги понимает, что с этим нужно что-то делать.       Он звонит старшему брату и, скрепя сердцем, просит денег в долг. Его брат только открыл свой маленьким ресторан и сам по уши в долгах, Юнги не хочет добавлять ему проблем, но он единственный из знакомых, кто не станет допытываться и выяснять, зачем именно Юнги понадобились деньги.       Сказать, что Чонки напрягается - не сказать ничего. Юнги просил у него в долг только пару раз, когда еще учился в школе, так что брат сразу понимает, что случилось что-то серьезное.       - У тебя все в порядке? – это единственное, что он спрашивает, когда Юнги звонит ему, и по его серьезному тону, Юнги понимает, что это не просто вежливый вопрос. Чонки важно услышать ответ, но он не хочет давить. Юнги поджимает губы и задумчиво перекатывает между пальцами зажженную сигарету.       Мгновение или даже два ему хочется рассказать Чонки про своего соулмейта, про то, что теперь Юнги точно знает, насколько реален человек на том конце их связи, и как сильно понимание этого пугает Юнги. Ему хочется сказать, что он действительно в порядке, потому что Сокджин теперь передает ему свое тепло и утешение, каждый раз, когда Юнги опаляет совсем уж нестерпимой болью. В такие моменты Юнги кажется, что чужое тепло и эмоции обволакивают его изнутри, обнимают и согревают, и ему словно, в самом деле, становится гораздо легче. Не так больно, не так пусто, не так сильно одиноко. Иногда Сокджин заставляет его поверить, что это все пройдет. И Юнги сможет это выдержать. И иногда этого вполне достаточно.       Но Юнги не говорит ничего, он не уверен, что Чонки сможет понять, даже если он объяснит все это, поэтому лишь небрежно отмахивается и заверяет брата, что ему просто нужны деньги для друга. Чонки явно не верит, но деньги переводит тут же.       - Юнги, ты же знаешь, что можешь на меня положиться? – произносит Чонки, и что-то есть такое в его голосе, что заставляет Юнги усмехнуться.       - Поэтому я и позвонил именно тебе, хен, - отвечает он и улыбается краем губ, когда Чонки хмыкает в трубку.       Юнги смотрит на сообщение о пополнении счета, медленно выдыхает горький сигаретный дым и морщится от боли в ноющем плече. Он оттягивал, как мог, но в этот день ему пришлось сходить в компанию и оформить больничный за свой счет. Его рука буквально больше не поднимается, и Юнги не знает, что ему с этим делать.       В больнице Юнги говорят, что ему необходима операция, без нее боль будет возвращаться постоянно при нагрузках, а со временем травма может усугубиться. Внушительная сумма и несколько месяцев физиотерапии и восстановления. Юнги невесело усмехается, у него нет ни денег, ни времени на это. На оставшиеся после обследования деньги он закупается обезболивающими, специальными пластырями и мазями и почти две недели живет только на таблетках и кофе.       Самое отвратительное, что из-за плеча он не может полноценно играть на пианино и работать. И если со вторым еще можно смириться, Юнги не привыкать голодать по несколько дней, то без первого он едва ли не буквально разваливается на части. Юнги чувствует, что еще немного и сорвется и вновь упадет в объятия депрессии, а он знает, что в своем нынешнем состоянии вряд ли сможет из нее выбраться, не поломав и не истощив себя ментально. Поэтому он делает то, в чем он всегда был лучше всего – он пишет музыку.       Это единственный известный ему способ спасения от самого себя.       И это приносит плоды, он пишет песню настолько личную и пронизанную болью, что она, словно впитывает в себя часть его нынешней агонии, часть души, и ему становится немного легче, когда он выпускает на волю эту темную, страшную часть своего существа. Эта песня пугает даже его своей откровенностью, поэтому он нервничает, показывая ее Намджуну. И не зря, потому что Намджун читает лирику, слушает тот набросок, что начитал на запись Юнги, а после очень долго молчит. Юнги нервно ерзает на месте, дожидаясь его вердикта.       - Это невероятно, хен, - с трудом сглатывает парень, и Юнги с удивлением видит, что губы его дрожат, а брови скорбно нахмурены. – Я и предположить не мог, что ты так много пережил… Хен, ты потрясающий человек. Я так горжусь тем, что знаю тебя, - говорит Намджун твердым голосом, он поднимает голову и смотрит на Юнги блестящими от непролитых слез глазами. Юнги потрясенно моргает, а затем смущенно теребит мочку уха. Такая реакция вгоняет его в краску, он не знает, что на это ответить, поэтому опускает глаза.       - Я серьезно, хен, - настаивает Намджун, улыбаясь ему и показывая свои знаменитые ямочки. – Ты очень сильный человек.       Юнги в корне не согласен с ним, кому как не ему знать, насколько он на самом деле слаб. Юнги знает, что в его жизни нет никакой упорядоченности, а он сам не может даже справиться с собственными демонами. Юнги нечего предложить этому миру, кроме своих песен и упорства, которые, кажется, никому и не нужны.       Но он не говорит этого Намджуну, потому что видит восхищение в его глазах и понимает - бесполезно его разубеждать. Поэтому Юнги просто несмело улыбается другу и кивает, принимая похвалу. Намджун одаренный парень, который уже является одним из ведущих рэперов на андеграудной сцене и готовится выпустить свой первый альбом, умудряясь совмещать это с учебой в университете, и если он хочет восхищаться Юнги… Юнги ничего не остается кроме как позволить ему заблуждаться.

***

      Следующие месяцы Юнги чувствует, что Сокджин ищет его или пытается искать. Юнги не знает, предпринимает ли он какие-то реальные шаги, но ощущает, что парень переполнен желанием и решимостью найти его. И это заставляет Юнги покрываться мурашками и краснеть каждый раз, когда он улавливает подобные намерения своего соулмейта. И пусть он знает, что у Сокджина нет реальных шансов отыскать его, Юнги не могут оставить равнодушным эти порывы.       Юнги, честно, не уверен стоит ли ему самому пытаться найти Сокджина, в отличие от его соулмейта, у него есть хоть какая-то информация. Он знает имя, возраст, почти уверен, что Сокджин живет в Сеуле, и осведомлен, что его семья очень богата. Это явно больше, чем Сокджин знает о нем.       Но, несмотря на то, что Юнги любопытно узнать своего соулмейта, он осознает, что ему совершенно нечего предложить Сокджину. Его жизнь - полнейший бардак, а сам он – ходячая катастрофа. Стоит ли вмешивать во все это Сокджина и лезть в его жизнь? Юнги очень сомневается, но мысли из разряда «если бы это было бессмысленно, мы не родились бы соулмейтами» все чаще посещают его голову и он просто не может окончательно их подавить, как бы ни старался. В конце концов, это общеизвестный факт – соулмейтов тянет друг к другу, поэтому большинство таких людей не могут завести нормальные отношения. Они постоянно в поиске или ожидании, даже если сами этого не хотят.       Возможно поэтому Юнги, сам в это не веря, все же пытается найти Сокджина. Сделать это только по имени и возрасту тяжело. Нереально на самом деле. Юнги даже не знает, как парень выглядит. Поэтому он пытается найти его имя среди наследников всех существующих в Южной Корее магнатов, бизнесменов и чеболей.       Юнги зарывается в исследования с головой и даже привлекает Намджуна с Хосоком, которые в один день просто припирают его к стенке и выпытывают признание, чем именно он так занят, что даже забросил работу на целых три дня. Небывалое и противоестественное событие, как драматично выразился Хосок.       Оба мгновенно загораются идеей помочь в поисках. Глаза Хосока тут же начинают блестеть от предвкушения, он мечется по комнате не в силах успокоиться, слишком воодушевленный идеей свести двух соулмейтов. Намджун тут же вываливает на Юнги кучу вопросов о его родной душе и обо всем, что хоть как-то может помочь в поисках. Юнги делится всеми сведениями с неохотой, все же это кажется слишком личным, но в последующие недели он еще не раз мысленно поблагодарит друзей, потому что без неиссякаемого энтузиазма Хоби и исследовательского упрямства Намджуна Юнги бы, наверняка, бросил свои попытки через пару дней.       Спустя несколько долгих недель, которые проносятся для Юнги одним невнятным серым пятном, Намджун приходит к нему в студию, где Юнги ночует последние пару дней, работая над новой песней, и кладет ему на стол лист с аккуратно написанным списком имен. Юнги удивленно моргает, стягивает с головы наушники и вопросительно смотрит на младшего. Обычно Юнги довольно грубо посылает всех, кто отвлекает его от работы, но Намджун так победно улыбается ему, показывая свои ямочки, а глаза его так сверкают от радости, что Юнги с подозрением берет список в руки, неспешно читает его, а затем хмурится и вновь поднимает глаза на друга.       - Это… - произносит он, но так и не договаривает, однако Намджун все равно кивает.       - Я сузил список претендентов до этих семерых. Только они подходят под все критерии, - поясняет Намджун. – Всех зовут Сокджин, все они наследники богатых семей, которые сейчас точно проживают в Сеуле, они на год старше тебя и учатся в престижных университетах.       - Как ты вообще узнал про место жительство и университет? – немного растерянно спрашивает Юнги, все еще пытаясь уложить в голове мысль о том, что один из этих парней является его соулмейтом. Этого просто не может быть. Намджун небрежно пожимает плечами.       - Это было тяжело, так что ты должен нам с Хоби, - усмехается он, а затем уже серьезно добавляет: – Друг моего отца работает в полиции, он тоже очень помог.       Юнги смотрит на него широко раскрытыми глазами, а затем опускает взгляд на список, совершенно не зная, что делать дальше. Теперь, когда он как никогда близок к тому, чтобы отыскать Сокджина, он просто оглушен нереальностью всего происходящего. Этого не может быть. Нельзя вот так взять и найти своего соулмейта. Юнги жил с этим знанием всю жизнь и сейчас, когда у него в руках семь имен, не миллионы, а семь, он просто не знает, как ему быть дальше. Ему что стучаться ко всем из списка в дома и говорить, что он ищет своего соулмейта? А если среди них действительно будет его Сокджин, и Юнги найдет его, что ему тогда делать? Юнги не знает. Он просто не знает.        - Хен, успокойся, все хорошо, дыши, - слышит он будто издалека голос Намджуна. Юнги удивленно моргает и пытается сфокусировать на нем взгляд. Он только сейчас замечает, что часто и рвано дышит, и что голова его немного кружится. Намджун сидит перед ним на коленях и крепко сжимает его холодные ладони, брови младшего обеспокоенно нахмуренны. – Ты в порядке? Может, воды?       Юнги отрывисто кивает, и Намджун поспешно подрывается к столу. Он едва не переворачивает мусорное ведро рядом, заставляя Юнги невольно слабо усмехнуться, и возвращается, протягивая ему бутылку с водой. Юнги благодарно кивает и делает несколько глотков. Они молчат довольно долгое время, но Юнги знает, что это только временная отсрочка. Намджун любит во всем докапываться до самой сути.       - Хен, что случилось? Ты хочешь об этом поговорить? – спрашивает парень, все еще обеспокоенно оглядывая старшего. Юнги недовольно поджимает губы. Ему не хочется ничего обсуждать, но это Намджун, ближе его с Хосоком у Юнги только Сокджин. К тому же, если он не поделится с Намджуном, с младшего станется прислать к нему Хосока, а тот и из мертвого выпытает то, что ему нужно. И, честно говоря, Юнги не знает, с кем ему больше не хочется иметь дело - со слишком понимающим Намджуном, или слишком эмпатичным Хоби.       - Не думаю… - неуверенно начинает Юнги и закусывает губу, тщательно подбирая слова. – Не думаю, что готов с ним встретиться, Джун-а, - признается он, наконец.       Намджун немного растерянно смотрит на него мгновение, но затем понимающе кивает. Примерно этого Юнги от него и ожидал.       - Хорошо. Это нормально, хен. Ты не обязан делать это сейчас, - кивает он, выражение его лица становится куда мягче. – Но, хен, он твой соулмейт, ты не разочаруешь его, не волнуйся.       Юнги хмурится и оборонительно скрещивает руки на груди.       - В этом-то все и дело, - говорит он, и, когда Намджун непонимающе моргает, Юнги устало вздыхает. – Я никогда не узнаю этого. Он примет меня в любом случае. Потому что мы соулмейты и это так чертовски невероятно – найти друг друга, когда шансы настолько мизерны. Конечно, я его не разочарую, потому что у соулмейтов так все и работает. Господи, эта связь такое читерство, - невесело усмехается Юнги.       - Хен, ты думаешь, что без этой связи он никогда не смог бы тебя полюбить? – осторожно спрашивает Намджун. Юнги сурово вперивает в него взгляд.       - Ни о какой любви и речи не идет. Дело вообще не в ней.       - Естественно, я просто сказал так для более четкой постановки вопроса, - небрежно взмахивает Намджун рукой в воздухе. – Я просто хочу знать, действительно ли ты думаешь, что сам по себе ты не сможешь его заинтересовать ни как друг, ни как… - он запинается, встречаясь с хмурым взглядом Юнги, - …вообще?       Юнги неопределенно хмыкает.       - У меня ничего нет, Намджун-а, - Юнги издает самоуничижительный смешок и отворачивается, он не в силах смотреть сейчас на младшего. – И я сам просто… катастрофа. Не хочу втягивать его в свое болото. Он хороший парень, хреново так с ним поступать.       - Мы с Хоби с тобой общаемся, нас тебе не жалко, - чуть усмехается Намджун. Юнги пожимает плечами.       - Это был ваш выбор. Вы сами решили, что оно того стоит. Но у него такого выбора не было, он изначально родился, привязанный ко мне. Разве это справедливо? – произносит он твердо.       Намджун молчит примерно с минуту, а затем совершенно неожиданно так громко фыркает, что Юнги вздрагивает и удивленно смотрит на него. Намджун неверяще качает головой.       - Хен, ты знаешь, почему мы с Хосоком так сильно хотели найти твоего Сокджина? Потому что мы оба считаем, что ты невероятный человек, который достоин обрести свою вторую половинку. Из всех людей, которых я знаю, ты достоин этого больше всего. А еще я знаю, что Сокджин будет счастлив получить возможность узнать тебя, иначе он не хотел бы найти тебя, не так ли? Если бы все дело было только в связи, он успокоился бы через неделю или две. Но он до сих пор хочет тебя увидеть, хен, - Намджун так уверенно кивает, будто это самая непреложная истина из всех известных ему, и Юнги не может отрицать, что это звучит довольно убедительно. - Он с тобой всю жизнь, неужели ты думаешь, что он понятия не имеет, насколько ты катастрофа? Разве то, что он хочет встретиться, ни о чем не говорит? – Намджун тепло улыбается ему, и Юнги невольно закусывает губу, задумчиво склонив голову набок. Определенная логика в словах Намджуна есть, но она все равно не убеждает его до конца. Все же… Юнги ведь знает себя. Он слишком хорошо знает себя.       - Связь соулмейтов не такая, как изображают в фильмах, я не показывал ему и половины себя, Джун-а, - качает головой Юнги. Намджун явно собирает возразить, но Юнги продолжает: - Но ты прав, он действительно хочет со мной встретиться, и это, в самом деле, что-то да значит. Это нечестно, просто брать и игнорировать его желания. И да… у меня есть реальный шанс его найти, было бы глупо упустить такую редкую возможность. Я… - Юнги невольно запинается, но все равно заставляет себя признаться: – Я тоже хочу его увидеть. Просто…- Юнги тяжело вздыхает и устало прикрывает глаза рукой. – Не сейчас.       Юнги чувствует на себе внимательный взгляд Намджуна, но не открывает глаз. В нем слишком много эмоций в этот момент, ему нужно успокоиться и все обдумать. Все же это слишком невероятная новость, которая без сомнений изменит его жизнь. Это сложно – взять и уложить ее в голове.       - Конечно, хен. Ты имеешь право сделать это тогда, когда будешь готов. Просто помни, что мы с Хоби на твоей стороне. Всегда.       Юнги кивает и они оба молча закрывают эту тему. Это та черта, которую Юнги очень в Намджуне любит, он обстоятельный и ему нравится докапываться до сути, но он никогда не давит больше, чем то необходимо. Юнги оставляет список на столе и больше не притрагивается к нему, даже не смотрит в его сторону.       Намджун сидит еще некоторое время, они обсуждают новую песню, которую делает Юнги, Намджун подкидывает несколько идей и просит совета старшего по треку из своего альбома. Они оба быстро увлекаются, и проходит больше часа прежде, чем Намджун вспоминает, что у него скоро запись и ему нужно бежать.       Юнги остается один в студии и некоторое время буравит белый лист пустым взглядом. Странно, но он никогда даже не представлял себе встречу со своим соулмейтом. Он не смирился, но свыкся с мыслью, что никогда не увидит Сокджина, еще в далеком детстве. Юнги прислушивается к себе сейчас, он не ощущает радости и нетерпения, какие, по идее, должен испытывать, только растерянность и оцепенение, он все еще не верит, что Сокджин может быть настолько близко. Ему действительно нужно хорошенько подумать.       В конце концов, он раздраженно цыкает и возвращается к работе, к единственному, что всегда вытесняет все посторонние мысли из его головы и придает упорядоченность и смысл его жизни.

***

      Юнги не замечает, в какой именно момент засыпает, но, когда он открывает глаза, он точно знает, что спит. Потому что перед ним не темная, освещенная лишь ярким светом монитора клетушка студии, а какой-то подвал. Юнги сразу отмечает сырость, холод бетонного пола и странный запах антисептика в воздухе. Это не сон, все кажется слишком реальным, да и сновидения, в общепринятом их понимании, никогда ему не снились.       Если он может все так четко видеть и ощущать, значит, дела плохи. Эта мысль заставляет его похолодеть, хотя он еще не осознает ее до конца. С минуту Юнги просто смотрит чужими глазами в темноту и пытается сообразить, что происходит, а потом он слышит судорожный испуганный вздох и до него доходит.       Он видит все это глазами Сокджина.        Сокджин сейчас сидит в каком-то сыром противном подвале, дрожа от растерянности и страха.        И когда Юнги это все понимает, на него ледяными волнами накатывает тревога. Юнги очень благодарен, что здесь у него нет тела, иначе он мог заработать паническую атаку, а это никак не помогло бы Сокджину, только вогнало бы его в еще больший ужас.       Юнги старается сосредоточиться, абстрагироваться от своих бешено скачущих эмоций и взять себя в руки. Судя по рваным вздохам Сокджина, он пытается в этот момент сделать то же самое. Юнги тянется к их связи, чтобы проверить, не ранен ли Сокджин. И да, Сокджин в панике, растерян и ничего не понимает, у него сильно болит и кружится голова, его тошнит и одновременно клонит в сон, руки до боли крепко стянуты пластиковыми хомутами за спиной, и его бьет дрожь от страха и холода, но Юнги не ощущает других серьезных повреждений. Сокджин просто в ужасе от того, что очнулся в незнакомом и неприятном месте. Однако это ничего не значит. Юнги бы сейчас не смог всего этого увидеть, если бы Сокджину не грозила опасность.       Поэтому Юнги заставляет себя проглотить собственную истерику и как можно внимательнее осмотреть помещение, которое видит глазами Сокджина, пытаясь приметить хоть что-нибудь, что может оказаться полезным. Хоть что-то, что указало бы, где именно он находится.       Это место темное, Юнги практически ничего не видит вокруг, под потолком узкое окошко, забранное решеткой, через которое пробивается очень скудный лунный свет, ничего толком не освещающий, стены и пол – голый холодный бетон. Юнги пытает прислушаться, но не слышит ни голосов рядом, ни шагов. Все это выглядит очень не хорошо.       - Какого черта… - хрипло и потерянно произносит Сокджин, и Юнги полностью согласен, он тоже не понимает, что за херня творится, но то, что ничего хорошего для Сокджина это все не означает – очевидно. Юнги вновь ощущает, как страх, и свой и чужой, ледяной лапой сжимает ему грудь, но он подавляет его, ему нужно оставаться сосредоточенным ради Сокджина.       - Господи, что… черт, голова, - шипит Сокджин, он медленно садится на колени. Юнги чувствует, как чужая боль пронзает его голову, а ноги покалывает от холода, кажется Сокджин сидит босиком. И Юнги тут же переполняет злость, они что сняли с Сокджина обувь? Какого черта?       Юнги пытается передать немного утешающего тепла по их связи и невольно облегченно выдыхает, когда ощущает, как Сокджин чуть расслабляется и пытается дышать ровнее, хотя Юнги все еще отчетливо ощущает, как сильно он дрожит. Парень вскидывает голову, пытаясь оглядеться и успокоиться.       - Так… ладно… хорошо, - шепчет его соулмейт дрожащим голосом и медленно встает на ноги. Сокджин осторожно приваливается плечом к одной из стен, его качает, руки его все еще связаны сзади, но он медленно продвигается вдоль бетонной стены, пока не нащупывает тяжелую металлическую ручку двери почти напротив того места, где он очнулся. Сокджин, не долго думая, бьется плечом в дверь.        - Эй! Есть там кто-нибудь? – кричит он и замирает. Юнги тоже мысленно застывает, ожидая ответа. – Эй! Я сейчас начну орать песни Gfriends, предупреждаю! Я знаю все их альбомы наизусть в хронологическом порядке!       Юнги бы нервно рассмеялся, будь они в иной ситуации, сейчас он слишком напряжен для этого, но попытки Сокджина даже в таких обстоятельствах шутить не могут не восхищать.       - Заткнись нахрен, или вколем тебе еще успокоительного! Это последнее предупреждение, имей в виду, – раздается ответ из-за двери. Сокджин вздрагивает, поспешно отшатывается и судорожно выдыхает. Голос резкий и басистый, словно его обладатель размером с приличный шкаф. И, судя по его недовольству, он явно не фанат Gfriends.       - Черт, - произносит Сокджин, кажется, наличие охранников за дверью пугает его также сильно, как и тот факт, что ему что-то вкололи и приволокли неизвестно куда. Юнги вновь чувствует, как на парня накатывает паника, поэтому передает ему ободряющую волну через связь, нельзя позволять Сокджину погружаться в мрачные мысли.        Сокджин шумно сглатывает и оглядывается по сторонам. Глаза его немного привыкают к темноте, но смотреть все равно совершенно не на что, маленькая бетонная комнатка размером с каморку абсолютно пуста.       Сокджин медленно возвращается на то место, где очнулся, и осторожно садится на пол. Он дрожит, его зубы стучат друг о друга, Юнги ощущает целое цунами эмоций от него и это, честно, разрывает Юнги на части, потому что Сокджину очень страшно. Юнги старается передавать как можно больше тепла и успокоения по их связи, чтобы Сокджин хотя бы не чувствовал, что один в этом месте. Юнги не уверен, что это помогает, но это единственное, благодаря чему он сам не поддается панике. Только мысль о том, что ради Сокджина он должен оставаться спокойным, должен делиться с ним своей уверенностью, удерживает его сейчас в здравом уме.        Юнги не знает, сколько проходит времени, но он думает, что не так уж и много. Сокджин засыпает, Юнги предполагает, что это действие лекарства, которого ему вкололи, перед тем, как похитили. И когда дыхание его соулмейта выравнивается и все пред взором Юнги погружается в темноту, он резко открывает собственные глаза и вздрагивает. В них тут же противно бьет свет монитора, заставляя сощуриться.       Юнги лежит на своем рабочем столе, заставленном аппаратурой и микшерами, справа стоит стакан с дешевым горьким ледяным кофе из ближайшего автомата и валяются исписанные его закорючками листы с лирикой, привычно гудит процессор компьютера. Он в студии своей компании. Он проснулся.       Юнги поспешно оглядывается, видит время на экране – 3:45 - и шарит по карманам в поисках телефона. Пальцы у него дрожат, но ему совершенно все равно. Он набирает последний номер из списка контактов и нервно кусает нижнюю губу, слушая долгие гудки. Трубку снимают только на десятом, когда Юнги уже успевает в нескольких местах прокусить себе губу.       - Хен? Что… который час… - сонно бормочет Намджун, но Юнги его не слушает.       - Намджун, это срочно, - говорит Юнги, голос его дрожит так сильно, что он сам его с трудом узнает. Видимо, одно это действует более чем убедительно, потому что Намджун сразу подбирается.        - Что случилось, хен? – голос его все еще нетвердый, но уже наполненный беспокойством и тревогой. Он никогда не слышал такого Юнги, Юнги сам не уверен, что слышал такого себя.       - Ты говорил, друг твоего отца работает в полиции. Мне нужна помощь.