***
Сокджин не замечает, в какой именно момент проваливается в полудрему, но, видимо, именно это с ним и происходит, потому что когда он слышит резкие хлопки и поспешные шаги, эхом прокатывающиеся по коридору, он резко вздрагивает и испуганно распахивает глаза. У него уходит несколько секунд на то, чтобы растерянно проморгаться и замереть, прислушиваясь к звукам вокруг него. По косому багровому лучу, падающему из окна на пол его камеры, он понимает, что уже вечер. Сокджин поднимает глаза и упирается взглядом в дверь, из-за которой доносятся все эти звуки и голоса. Сокджин крепко сжимает руки в кулаки и настороженно прислушивается, невольно задерживая дыхание. Он почти тут же ощущает подбадривающее тепло Юнги где-то в районе своего плеча, и это немного, но успокаивает напряженные нервы Сокджина. А затем дверь распахивается и в подвал вваливается тот самый мужчина в дизайнерской одежде с теми же двумя бугаями, которых Сокджин видел до этого. Глаза мужчины яростно сужаются, когда взгляд его останавливается на лице Сокджина. Из-за открытой двери, Сокджин ясно слышит звуки выстрелов и невольно подпрыгивает на месте, сердце бьется так быстро и встревожено, что его стук болезненно отдается в ушах. - Тащите его к машине, - кидает мужчина, нервно закусывая губу. – Только попробуй что-нибудь выкинуть, - предупреждает он Сокджина и выразительно указывает на зажатое в руках бугаев оружие. Сокджин с трудом сглатывает. Мужчина поспешно достает из кармана телефон и быстро набирает какой-то номер, пока бугаи без всяких церемоний грубо ставят Сокджина на ноги и заламывают ему руки за спиной. Сокджин шипит от боли, но старается вести себя как можно тише и послушнее, его похитители явно на взводе и это очень и очень опасно конкретно для него. Поэтому он морщится и закусывает губу, но без возражений и слов плетется за мужчинами, которые волокут его по узким, плохо освещенным коридорам фабрики, поспешно подгоняя тычками. - Господин Ли, я не знаю, как они так быстро вычислили это место, но мы постараемся вывести мелкого Кима, чтобы у нас остался хоть какой-то рычаг давления на этого ублюдка, - шипит в трубку мужчина в дизайнерской одежде, что идет позади их импровизированной процессии. Его негромкий голос эхом разносится по коридору. – Мало того, что эта гнида готова ради денег травить людей, так ему и сына своего… - мужчина резко замолкает, когда впереди слышатся шаги. Они вчетвером, как по команде, застывают. Бугаи вопросительно смотрят на своего главаря, который поспешно сбрасывает звонок. - Что с людьми Юнсу? – спрашивает негромко мужчина у одного из них, того, что стоит слева от Сокджина, когда шаги отдаляются и затихают где-то вдали. Бугай отрицательно качает головой. - Они не отзываются по рации, - глаза мужчины на это встревожено загораются, затем взгляд его падает на Сокджина. - Берите мальчишку на мушку. Помните, мы должны выбраться отсюда, - бросает он, и один из бугаев послушно вынимает пистолет и приставляет его к виску Сокджина. Сокджин замирает, ледяной ужас сковывает все его тело, и если бы не беспокойство Юнги, эхом прокатившееся в его помутневшем сознании, и не резкий грубый рывок его похитителя, что настойчиво тащит его по коридору, он бы вряд ли смог отмереть и начать двигать заплетающимися ногами. Сокджин чувствует, как истерично начинает биться его сердце, что еще мгновение назад парализовало, ощущает, как волной взметается в нем цунами чужих эмоций, и единственное, что он может сделать в это мгновение, единственное, на что у Сокджина хватает осознанности – заверить Юнги, что он в порядке. Юнги не верит, конечно, не верит, потому что это откровенная ложь, настолько сшитая белыми нитками, что она была бы очевидна, даже если бы Юнги не мог сейчас ощущать его эмоции. И Сокджин не знает точно отчего, но страх Юнги, что болезненно остро прошивает его своим отчаянием, заставляет Сокджина проморгаться и немного прийти в себя, сбрасывая белесую пелену с глаз. Его затаскивают в комнату, в конце которой он видит дверь с зеленым знаком «выход» над ней, и Сокджину неожиданно становится ясно, что если он сейчас окажется за этой дверью, то уже никогда не сможет увидеть Юнги. Именно так. Сокджин в это мгновение думает даже не о собственной сохранности, а только об этом. Он не сможет увидеть Юнги, если умрет. Поэтому Сокджин делает то немногое, что может. Он делает вид, что запутывается в собственных ногах и повисает мертвым грузом в руках своего провожатого, который тут же в красках материт его сквозь зубы. - Встал быстро! – прикрикивает он, но едва мужчина успевает договорить, как раздается оглушительный выстрел, от которого у Сокджина закладывает уши. Он ощущает что-то теплое, что беспорядочными брызгами заливает его лицо, а в следующее мгновение грузное тело мужчины наваливается на Сокджина сверху и погребает под собой. Сокджин слышит громкие и беспорядочные выстрелы, что пролетают над его головой, и на мгновение или больше он оглушен всем, что происходит, поэтому замирает, просто не в силах двинуться. А затем он резко сглатывает, вздрагивает и поспешно упирается руками в широкую грудь тела, навалившегося на него сверху. Сокджин почти что раздраженно рычит, спихивает с себя мужчину и поспешно приподнимается на локтях. Он отчетливо видит след от пули на лбу мужчины и неконтролируемая дрожь пробегает по его позвоночнику, когда Джин замечает, как медленно кровавое пятно расплывается под головой бугая на грязном пыльном полу. Глаза Сокджина сами собой расширяются, руки начинают дрожать, и он поспешно испуганно отползает от трупа подальше. Сокджин моргает, когда ощущает эмоции Юнги, что грубо врываются в его сознание. Сокджин не может дать им точное название, но в них есть что-то такое, что буквально встряхивает его, метафорически окатывает холодной водой и заставляет встрепенуться. Юнги злится и хочет, чтобы Сокджин взял себя в руки. А еще ему страшно. Очень страшно. Он хочет, чтобы Сокджин выжил, и Сокджин просто не может этого вынести. Не может ощущать страх Юнги. Поэтому делает именно то, о чем его просят – он сосредотачивается на том, чтобы выжить. Сокджин пригибает голову, заползает за ближайший пыльный стол и осторожно оглядывается, оценивая ситуацию вокруг себя. Он замечает невдалеке труп второго своего охранника, видит, что их главарь сжимает окровавленный рукав, затаившись за высоким железным ящиком в нескольких шагах от него. На противоположном конце комнаты Сокджин находит взглядом людей в форме спецназа и невольно облегченно выдыхает. Он прижимается затылком к грязным деревянным ящикам, закусывает губу и переплетает свои дрожащие пальцы, крепко сжимая их вместе, почти вдавливая друг в друга. Сокджин не знает почему, но его руки в крови, и от этого зрелища его бросает в дрожь. Он медленно выдыхает, вздрагивает, когда слышит рядом еще один выстрел и вжимает голову в плечи. Он ощущает, как Юнги обнимает его своим теплом, и это такое знакомое ощущение, что Сокджин едва подавляет всхлип. Он так сильно хочет к Юнги. Так сильно хочет жить. Наступает тишина, напряженная и почти звенящая, от нее после всех этих выстрелов у Сокджина закладывает уши. Он осторожно поворачивает голову и да… он видит у ящиков этого мужчину, завалившегося на бок, по рукаву его дизайнерской рубашки стекает кровь, вся ткань с левой стороны его груди стремительно пропитывается темной, кажущейся почти черной жидкостью. Сокджину чудится, что даже с расстояния в несколько шагов он отчетливо может ощутить металлический тяжелый запах крови, разливающийся в воздухе. Сокджин с трудом сглатывает и медленно выдыхает застоявшийся в легких воздух. Он слышит шаги, но лишь когда в поле его зрения попадают тяжелые армейские ботинки, он отводит глаза от бледного и мертвого лица человека, с которым говорил еще несколько минут назад, и медленно, оглушено поднимает голову. Сокджин даже не реагирует, когда видит направленное на свой лоб дуло автомата. - Руки вверх! – ровно произносит мужчина в форме, Сокджин медленно моргает на это и размыкает одеревяневшие губы, чтобы произнести: - Меня зовут Ким Сокджин, - это все, что он может выдавить из себя, но он знает, что этого достаточно, потому что оружие тут же немного опускается, и, хоть Сокджин и видит только глаза этого человека из-за шлема и обмундирования, он читает в его позе сомнение. Мужчина кидает вопросительный взгляд куда-то в сторону, и вскоре к Сокджину подходит еще один спецназовец, который, пристально оглядев его, кивает. - Заложник цел, приступаем к эвакуации, - докладывает он в рацию и протягивает Сокджину руку в толстой черной перчатке. С его помощью Джин встает на ноги, опирается руками об пыльный стол и судорожно выдыхает. У него немного кружится голова, но это ерунда. Он знает, что это сейчас неважно. Сокджин тянется к связи и успокаивающе проводит по ней. Он почти мгновенно ощущает такое подавляющее облегчение от Юнги, что у него самого едва не подкашиваются ноги от этого тяжелого и головокружительного чувства. Сокджин поспешно закусывает губу и смаргивает выступившие на глазах слезы. Все позади. Теперь все действительно позади. Он выжил. Сокджин судорожно выдыхает. Он, в самом деле, выжил.***
Сокджина через коридоры и огромные, заставленные проржавевшими конвейерами комнаты выводят на улицу. По дороге он замечает еще несколько тел, он не видел этих людей прежде, но они явно также принимали участие в его похищении. Он нервно сглатывает и отводит взгляд. Его похитителей даже не пытались арестовать. Сокджин старается не думать об этом сейчас, но не может выкинуть эту мысль из головы. Сумерки уже окутали своим темным покрывалом небо, Сокджин глубоко и судорожно вздыхает, когда оказывается, наконец, на улице. Воздух кажется тяжелым и горьким и, честно говоря, он не сильно отличается от того, что Сокджин ощущал в своем тесном подвальчике. Почему-то это осознание заставляет его невесело усмехнуться. Сокджина отводят к машине с медиками, на которой нет каких-либо отличительных знаков, его закутывают в плотное одеяло и дают выпить горячий и очень сладкий чай. Сокджин не уверен, но ему кажется, что в этом чае намешено еще немало успокоительного. Ему задают какие-то вопросы, помогают стереть кровь с лица и все еще трясущихся рук, замеряют давление и делают прочие диагностические действия, не требующие от него прямого вовлечения в процесс. Поэтому Сокджин отключается от внешнего мира и сосредотачивается на единственном, что дарит ему успокоение, благодаря чему его руки перестают дрожать от остаточного адреналина и пережитого напряжения. Он концентрируется на Юнги, чье волнение и тревога все еще прокатываются электрическими разрядами в венах Сокджина. Сосредотачивается на том бережном тепле, том облегчении, что обнимают его, и когда Джин закрывает глаза, он даже может представить, словно Юнги, в самом деле, прижимается грудью к его спине в этот момент и обвивает своими руками, пытаясь отгородить от всех опасностей. Это успокаивает, это позволяет поверить, что Сокджин действительно жив. Сокджина усаживают в тонированную машину и увозят подальше от пустой фабрики. Он видит полицейские машины, людей, что суетятся около здания и выносят тела его похитителей, и устало прислоняется лбом к холодному стеклу окна. Он ощущает измождение, хотя его самого все еще немного трясет. По дороге он несколько раз проваливается в короткий беспокойный сон, из которого его резко выдергивает какое-то странное ощущение, которому он не может дать название. Когда Сокджин видит ярко освещенный фасад особняка, в котором прошло его детство, он невольно сглатывает и сжимает руки в кулаки. Он знает, что должен чувствовать облегчение, должен чувствовать, что возвращается домой, но это не так. Сокджин очень хочет сейчас оказаться в своем настоящем доме, в квартире, которую он снимает в километрах от этого места, он хочет увидеть Тэхена, Чимина и Чонгука, которые наверняка оборвали ему весь телефон и давно оккупировали его гостиную. Сокджин хочет забраться под свое теплое и мягкое одеяло и потратить часы на то, чтобы просто пропускать через себя чувства Юнги, проникаться его спокойствием и уверенность, тем единственным, что сможет убедить Джина, что он действительно в порядке, что все, в самом деле, позади. Но вместо этого ему придется проходить через еще одну битву, и это заставляет Сокджина устало и раздраженно поморщиться. Первое, что видит Сокджин, зайдя в дом – глаза матери. Покрасневшие от слез и особенно сильно выделяющиеся на фоне бледного лица. И мгновение Сокджин не может понять, кто перед ним, он впервые видит свою мать такой – растрепанной, забывшей про приличия и свой внешний вид, и это какое-то сюрреалистичное и дикое зрелище. Она всхлипывает, а ее пухлые губы болезненно изгибаются. Она подходит и крепко обнимает Сокджина, почти повисая на нем, и Сокджин настолько сбит с толку, ошеломлен этим непривычным выражением привязанности, что просто растерянно поглаживает ее по вздрагивающим плечам, не зная, что еще ему стоит сделать. - Джин-а, - выдыхает она, и грудь Сокджина невольно сдавливает от того, как именно она произносит его имя. С такой мягкой интонацией она звала его только в далеком детстве, когда он был еще просто ребенком, просто ее сыном, не наследником огромной корпорации, не приемником семьи Ким, когда у него не было соулмейта, когда она могла себе позволить любить его просто за то, что он есть в этом мире. Сокджин даже не подозревал об этом, но он так сильно скучал по этой интонации. Поэтому он до боли закусывает губу и обнимает ее худые и хрупкие на вид плечи. Сокджин не помнит, когда в последний раз делал это. Просто обнимал свою мать. Кажется, это было слишком давно, чтобы быть правдой. Она отстраняется спустя долгие минуты, ее губы дрожат, когда она с беспокойством оглядывает лицо Сокджина. Она поспешно вытирает свои влажно блестящие глаза запястьями, глубоко вздыхает и старается улыбнуться. Получается что-то странное и ломанное, что заставляет сердце Сокджина болезненно сжаться. Она проводит холодными пальцами по щекам Сокджина, его густым бровям, словно пытаясь точно убедиться, что ее сын в порядке, не ранен и жив. Она судорожно выдыхает, когда ощущает тепло кожи под своими пальцами. - Ты, наверное, так сильно испугался, - шепчет она, и Сокджин невольно поджимает губы и опускает голову, потому что ее голос, боль и сочувствие в ее глазах вынуждают горячие слезы медленно начать стекать по его щекам. Он не хочет плакать, не хочет, но это все слишком для него. Он через силу улыбается ей, отчетливо ощущая соленый вкус собственных слез на губах.***
Сокджину тяжело заставить ноги двигаться, тяжело заставить себя подняться на второй этаж, пройти несколько коридоров и остановиться перед лакированной дубовой дверью кабинета отца. Он, честно, не хочет сейчас видеть этого человека, потому что Сокджин не может точно определить, что именно чувствует к нему. Он испытывает слишком противоречивые эмоции, что сплелись в нем в гремучий клубок, он не может разделить их и дать им название. Но Джин знает, что должен поговорить с ним, он должен. Поэтому Сокджин глубоко вздыхает, медленно выдыхает и коротко стучит ободранными костяшками по дереву. Он не дожидается ответа и просто заходит в кабинет. Это небольшая, но богата обставленная комната, внимание в которой тут же привлекает массивный рабочий стол с такими обязательными атрибутами, как дорогие паркеры и подставки, совершенно ненужные при реальной работе, но необходимые, если хочешь показать свою значимость любому, кто заходит, с порога. Сокджин видит своего отца, сгорбившегося за этим дорогим столом над бутылкой скотча, видит небрежно закатанные рукава его помятой рубашки, седину в висках, особо ярко высвеченные люстрой морщины в уголках его глаз и рта, и тяжело вздыхает. Его отец действительно выглядит измученным. Ким Сонгук поднимает голову и на мгновение замирает, увидев сына. Он моргает и в глазах его мелькает какое-то странное выражение очень похожее на облегчение. Он медленно встает, подходит к Сокджину и сжимает его плечо, внимательно оглядывая с ног до головы. Это самое горячее выражение участия и волнения, которое Сокджин получал от него за всю свою жизнь. Уголки губ мужчины дергаются, а затем он и вовсе поджимает губы и медленно выдыхает через нос. Он выглядит немного растерянным, словно не знает, что ему нужно сейчас сказать или сделать. Сокджин тоже этого не знает, поэтому застывает на месте и просто смотрит на отца, чувствуя смущение и неловкость. - Ты дома. Иди отдохни, ты… наверное, устал, - господин Ким неловко откашливается и отводит взгляд. Его теплая, почти горячая рука прожигает кожу Сокджина даже сквозь ткань грязного свитера, который он так и не сменил. Сокджин сглатывает и сжимает руки в кулаки. - Отец, зачем они меня похитили? – спрашивает он, и сам невольно удивляется тому, как спокойно и пусто звучит его голос. Его отец растерянно смотрит на него мгновение, а затем устало качает головой. - А зачем еще? Ради денег, - произносит он невозмутимо, и Сокджин болезненно морщится и резко сбрасывает руку отца со своего плеча. Джин отходит от него на несколько шагов, ощущая, как сами собой сжимаются его зубы. Поза отца тут же меняется, он опускает руку, неловко повисшую в воздухе, выпрямляет спину, глаза его подергиваются знакомой Сокджину холодной пеленой, скрывая все его чувства. Этот человек уже больше ему знаком, чем тот, что был мгновение назад, и Сокджин знает, как себя с ним вести. - Что это был за препарат? Почему они хотели, чтобы ты снял его с производства? – упрямо мотает головой Сокджина. Его отец тяжело выдыхает и скрещивает руки на груди, он смотрит на Сокджина так, словно перед ним стоит маленький несмышленый ребенок, а не его совершеннолетний сын, которому он собирается передать огромную компанию. Сокджин закрывает глаза и устало трет лицо руками. Он действительно так сильно устал от всего этого. – Я могу хотя бы узнать, за что? Почему мне пришлось пройти через все это? Что ты натворил? – спрашивает он, без всякой надежды в голосе, ощущая такое выматывающее разочарование и безысходность. Он уже знает, какой получит ответ, уже знает, что ему скажут ровно то, что говорили на протяжении всей его жизни, но все равно пытается. Совершенно глупо и бессмысленно пытается проломить эту стену, заранее зная, что это невозможно. Ким Сонгук едва заметно вздрагивает, черты его лица заостряются, глаза щурятся, но Сокджин спокойно выдерживает тот тяжелый взгляд, каким его окидывает отец. - Сокджин, эти люди хотели пошатнуть благосостояние нашей семьи. И они за это поплатились. Это единственное, что тебе нужно знать, - отвечает, наконец, мужчина, и Сокджин не может сдержаться, он горько усмехается и качает головой. Ничего иного он и не ожидал, никогда Ким Сонгук не признает своих ошибок, никогда он не сможет быть откровенным. Никогда он не будет видеть в Сокджине кого-то кроме наследника семьи Ким. И, возможно, он никогда не сможет ему доверять. - Это лекарство хоть прошло проверки? Или тебя даже это не волновало? - Ким Сокджин! – лицо мужчины искажается от ярости, и он громко хлопает ладонью по столу. Сокджин лишь чуть заторможено моргает. Этот звук напоминает ему выстрел, и от этого в его ушах начинает противно звенеть. Сокджин морщится и поспешно встряхивает головой. - Меня могли убить, отец. Этого недостаточно? Что мне еще нужно сделать, чтобы услышать от тебя правду? – вздыхает Сокджин, пытаясь подавить бурю возмущения и злости, поднимающуюся в его груди. Он ощущает успокаивающее тепло чувств Юнги, и это помогает ему чуть прояснить сознание. Как всегда. Одного присутствия Юнги достаточно, чтобы дыхание Сокджина выровнялось. - И что тебе даст это знание, Сокджин? Что оно изменит? – спрашивает его отец, Сокджин не может ничего прочесть по его лицу, не может, как бы ни пытался. Ему никогда не удавалось. Джин обреченно качает головой. Он так сильно устал, он просто хочет домой. Он просто хочет к Юнги. - В этом-то и проблема. Ты даже не понимаешь, зачем мне нужно это знать, - усмехается Сокджин, его голос такой глухой и безэмоциональный, что даже его самого прошивает дрожью. – Я так не могу, отец. Я не могу слепо следовать твоим приказам, не задавая вопросов. Я не могу смириться со всем, что ты делаешь. Я просто… я просто не могу жить так, как ты. Не могу. И это правда. Правда, которую Сокджин нес в себе всю жизнь, которую так хотел и боялся сказать. И самое печальное и болезненное во всем этом - осознание, что в том грязном подвале Сокджин действительно чувствовал себя свободнее, чем в этом доме сейчас. Самое пугающее для Сокджина в том месте было не умереть, а выбраться и вновь угодить в эту золотую клетку, вновь превратиться просто в безмолвную марионетку семьи Ким, единственное назначение которой – стать следующим главой компании. И это не правильно. Не это должно было пугать его больше всего в тот момент. На долгие минуты в кабинете повисает тишина. Ким Сонгук задумчиво буравит Сокджина взглядом, и впервые Джин отчетливо видит на его лице что-то похожее на беспокойство и сожаление. По крайней мере, сам Сокджин идентифицирует эти эмоции именно так, но допускает, что может ошибаться, ведь он видит их в первый раз. - И что дальше, Сокджин? Хочешь уйти? Как ты будешь жить? За твою учебу и квартиру плачу я, куда ты пойдешь, когда я перестану это делать? – произносит мужчина, густые брови его хмурятся, губы сжимаются в упрямую тонкую линию. – Мы так много в тебя вложили, Сокджин. Ты неблагодарный… - выдыхает он сквозь плотно сжатые зубы и порывисто взмахивает руками. Сокджин невольно до боли сжимает руки в кулаки, так сильно, что ногти сами собой впиваются в его ладони, наверняка оставляя следы. И вновь безмолвное тепло Юнги, что призрачными прикосновениями разливается по его плечам, заставляя его выпрямиться, придает ему сил и смелости. - Спасибо, что вырастил меня. Думаю, дальше я справлюсь сам, отец. Я никогда не смогу переделать себя и оправдать твои ожидания. Думаю, нам обоим просто нужно смириться с этим, - произносит Сокджин и низко кланяется, выражая благодарность. В последний раз. Он чуть вздрагивает, когда слышит, как его отец с грохотом смахивает документы и бумаги со стола. Сокджин поднимает голову и сталкивается с расширившимися от ярости глазами. Его отец смотрит на него с неприязнью, грудь его часто вздымается из-за участившегося дыхания. - Ты действительно думаешь, что хоть что-то значишь без семьи? – криво усмехается мужчина, и Сокджина передергивает от этого тона и слов. Он судорожно выдыхает. Это больно, но на это и был расчет, разве нет? Ему ведь намеренно хотели сделать больно. К тому же, разве не такого мнения этот человек был о нем всю его жизнь? Разве не это он думал, когда смотрел на неидеальный табель Сокджина в младших классах? Разве не это мелькало в его мыслях, когда Сокджин упрямо выбирал себе в друзья не тех людей? Разве не это приходило ему в голову, когда Сокджин не мог даже изобразить интереса к делам компании? - Не знаю. Может, и нет, не значу. Отличная возможность проверить, - отвечает Джин, через силу улыбаясь. Его отец хмурится еще сильнее и со злостью цыкает себе под нос. - Так и знал, что этот отброс внушит тебе всякую ересь, - выплевывает он, и Сокджин не может не вздрогнуть. Он резко вскидывает голову и впивается в отца загоревшимися глазами. Он знает, что сейчас они у него именно такие, потому что внутри него также мгновенно разгорается пожар из переплетения эмоций. - Юнги… - начинает Сокджин, но запинается и немного нерешительно закусывает губу. – Ты же нашел его. Скажи мне, где его найти? – произносит он с невольным трепетом и волнением в голосе. Глаза Кима-старшего зло сужаются, когда он пристально оглядывает сына. – Ты нашел меня только благодаря нему, - поспешно меняет тактику Сокджин, но это явно не приносит результата. - Ты же теперь сам по себе, Сокджин. Так что ищи его самостоятельно, если он тебе так нужен, - хмыкает его отец и демонстративно поворачивается к сыну спиной, выбивая остатки воздуха и надежды из груди Сокджина, заставляя задыхаться, только сейчас действительно начать задыхаться от отчаяния. – Дохён отвезет тебя в твою квартиру, чтобы ты собрал свои вещи. Посмотрим, насколько тебя хватит в этой твоей «иной» жизни. Сокджин шумно сглатывает и еще крепче сжимает руки в кулаки.***
- Сокджин-ши? Вы готовы ехать? – Сокджин вздрагивает, услышав спокойный голос рядом с собой. Он рассеянно проводит рукой по волосам матери, которая, утомленная переживаниями, заснула, обнимая его колени. Мысль о том, что теперь он, скорее всего, еще не скоро увидит ее, противно царапает сердце Сокджина. Его мать никогда не пойдет против отца и не сделает ничего, что вызвало бы его неодобрение. Сокджин поднимает глаза и с мгновение удивленно моргает, потому что Ча Дохён выглядит немного непривычно. Сокджин всегда видел помощника своего отца в строгих тщательно выглаженных рубашках и пиджаках, ни одной лишней волосинки, ни одной пылинки не замечал на них. Но сейчас Дохён стоит перед ним без своего привычного галстука с расстегнутым на две пуговицы воротником, небрежно закатанными рукавами и взлохмаченной прической. Сокджин растерянно склоняет голову набок. - Дохён-ши, ты заболел или просто сменил стиль? – спрашивает он. Мужчина лишь едва заметно хмыкает. - Это был долгий день, Сокджин-ши, пришлось работать с самого утра, - произносит он, и Сокджин невольно чуть поджимает губы. Ча Дохён никогда не вызывал у него теплых чувств, но Сокджин все равно ощущает какое-то совершенно иррациональное чувство вины за то, что этот человек, наверняка, весь день бегал по поручениям его отца. Возможно, он был сегодня занят больше, чем кто-либо еще. - Когда меня похитят в следующий раз, Дохён-ши, я постараюсь убедиться, чтобы это произошло поближе к обеду, - заверяет он, чем вызывает, пусть и усталую, но почти полноценную улыбку на лице этого человека. Сокджин сам немного удивленно приподнимает уголки губ. Это довольно неожиданное открытие, но ему нравится видеть эмоции на лице Ча Дохёна. Это лучше холодной и безликой маски, что была до этого. Сокджин осторожно приподнимается, бережно укладывает голову матери на подушку, что лежит на диване, и встает. Он аккуратно накрывает мать пледом, тяжело вздыхает и в последний раз проводит по ее волосам пальцами, заправляя непослушную прядь за ухо, прежде чем двинуться за Дохёном. Он не оборачивается, несмотря на довольно тяжелое и неприятное ощущение в груди. Это его мать и он любит ее, но они не были близки. Не в последние годы. Она не была на его стороне в те моменты, когда ему было это нужно. Даже сейчас, Сокджин знает это, она не будет на его стороне. Она его мать, но она не является родным ему человеком, и от этого осознания Сокджину становится очень пусто и неспокойно на душе. Дохён провожает его до машины, и прежде чем сесть в нее Сокджин оглядывается на дом, в котором вырос. Он не уверен в том, что именно чувствует в этот момент, в момент, когда буквально оставляет позади свою прежнюю жизнь и свою семью. Сокджину кажется, что он должен быть взволнован, должен испытывать множество противоречивых эмоций, но это не так. Сокджин ощущает только грусть и тоску, а еще усталость, от которой у него подкашиваются ноги. Сокджин знает, что не будет скучать по этому дому, он никогда не был так уж сильно привязан к нему, слишком много в его стенах было давящей роскоши и правил, но оставлять нечто настолько важное – нелегко, независимо от обстоятельств. Сокджин глубоко вдыхает прохладный ночной воздух, и садится в салон. Сокджина удивляет, что Дохён вызывается побыть сегодня его водителем, но ничего на это не говорит, лишь устало прислоняется потяжелевшей головой к темному оконному стеклу машины, продолжая бессмысленно пялиться на проносящиеся мимо огни фонарей. Уже ночь, дороги почти пусты, так что они едут быстро и в приятной тишине, которая невольно убаюкивает Сокджина. - Вы действительно решили отделиться от семьи Ким? – голос Дохёна вновь заставляет Сокджина встрепенуться и прогнать накатившую на него дрему. Сокджин хмурится и удивленно смотрит на мужчину. Дохён как-то очень пытливо разглядывает его в зеркало заднего вида, что странно, Сокджин не может припомнить, что бы прежде этот человек проявлял такой интерес к его персоне. - Ты будешь скучать по мне, Дохён-ши? – немного растерянно спрашивает он, неловко усмехаясь. Сокджин не может понять истинных мотивов Дохёна, поэтому невольно настораживается. Мужчина задумчиво молчит мгновение. - Думаю, мне просто любопытно. Мне сложно понять, что именно стоит за этим вашим решением, - отвечает он, наконец, не отрывая больше взгляда от дороги. Сокджин хмыкает и скрещивает руки на груди. - Боишься, что приползу к отцу обратно через недельку? - Есть такое опасение, - невозмутимо отвечает Дохён, и Сокджин удивленно смеется от такой неожиданной откровенности. Он никогда не думал, что Ча Дохён может быть забавным. Однако Сокджин быстро успокаивается и уже более спокойно вздыхает. - У меня есть кое-какие сбережения, есть подработка, учиться мне осталось всего несколько месяцев, и первое время я могу пожить у друзей, - он пожимает плечами. – Это было спонтанное решение, но это не значит, что я не готов к нему. Я справлюсь, Дохён-ши. Я действительно хочу жить своей жизнью. Даже если это будет не просто. И Сокджин знает, что в этот момент говорит это все больше даже самому себе, чем Дохёну, но, кажется, это убеждает их обоих, потому что мужчина как-то задумчиво мычит и все оставшееся время они проводят во вполне комфортном молчании. Дохён поднимается вместе с ним в квартиру и помогает Сокджину собрать вещи на первое время в большую походную сумку, все остальное Джин решает вывести как-нибудь в другой раз, не сейчас. Это печально - оглядывать небольшую светлую квартирку, которую он так старательно обставлял в соответствии со своими вкусами, и понимать, что ему придется ее оставить. В этой квартире много воспоминаний. На стене в гостиной висит картина, которую ему нарисовал Чонгук в подарок на день рождения. На диване осталось пятно от вина, которое во время бурной перепалки пролили Тэхен с Чимином. На журнальном столике все еще валяются томики манги Тэхена и тетради с домашней работой Чонгука, которые лежат так уже с месяц. А ножка одного из стульев на кухне все также шатается, после того, как Чимин однажды неудачно навернулся с него. Сокджин оглядывает квартиру и тяжело вздыхает. Это его первый дом, и терять его действительно грустно. Но Сокджин понимает – он может обрести новый. У него есть самое главное для этого. Люди, которые помогут ему это сделать. Он одалживает у Дохёна телефон и звонит Тэхену, очень надеясь, что из них с Чимином именно он, вероятнее всего, еще не спит в такой час. Оказывается, не спят они оба, и если Тэхен просто обеспокоен, то Чимин возмущенно и взволнованно бухтит в трубку. - Хен, ты целый день не отвечал на звонки! Что случилось? Ты хоть представляешь, что Тэхен с Чонгуком успели тут себе надумать? – выговаривает парень, явно надувая при этом губы. Сокджину не нужно видеть его, чтобы знать, что он это делает. - Чимин-а, это ты едва не вынес дверь его квартиры и поругался с его соседями, - тут же встревает Тэхен, и Сокджин не сдерживает смеха. На самом деле, он тронут, по-настоящему тронут. Это приятно, когда есть люди, что готовы в случае чего мчаться выламывать ради тебя двери твоей квартиры. Сокджин тратит почти полчаса, пытаясь успокоить младших и заверить, что с ним все в относительном порядке. Он обещает, что расскажет все, когда приедет к ним, и поспешно возвращает телефон терпеливо ждущему его Дохёну. - Спасибо, - немного неловко благодарит Сокджин. Мужчина чуть усмехается и это неожиданно выглядит даже почти по-доброму. - Это хорошо, Сокджин-ши. Что есть люди, которые действительно за вас волнуются. Сокджин удивленно моргает, а затем мягко улыбается и кивает. Да, это, в самом деле, очень хорошо. Ему очень повезло. Они спускаются обратно к машине, Дохён убирает сумку Сокджина в багажник. Сокджин поджимает губы, задумчиво разглядывая мужчину, и нервно заламывает кривые пальцы. Он знает, какой получит ответ, но необычная разговорчивость Дохёна все-таки побуждает Сокджина попытать удачу. В конце концов, что он теряет? - Дохён-ши, - зовет он, и когда мужчина закрывает багажник и поднимает голову, невольно взволнованно сглатывает. Сердце Сокджина на мгновение сбивается с ритма. – Юнги… Мой соулмейт… ты ведь встречался с ним сегодня? – Сокджин ждет ответа, затаив дыхание. Дохён мгновение просто смотрит на него своими непроницаемыми, ничего не выражающими глазами, а затем чуть поджимает губы. - Да. Сегодня я весь день сопровождал Юнги-ши, - отрывисто кивает он, и Сокджин отчетливо чувствует, как расширяются его глаза, а руки начинают подрагивать. Он часто моргает и поспешно облизывает нижнюю губу. - Дохён-ши, ты… ты не скажешь мне, как его найти? – Сокджин слишком взволнован в это мгновение, чтобы быть в силах скрыть отчаяние и мольбу в голосе, да его это и не волнует. На лице мужчины всего на секунду мелькает какое-то странное выражение, которое быстро сменяется его привычной холодной, безликой маской. - Ваш отец запретил мне говорить об этом. Я лишусь работы, - произносит он, и огонек надежды, что загорелся было в груди Сокджина, тут же тухнет. Джин медленно выдыхает, и этот звук отчего-то звучит совсем как всхлип. Сокджин до боли сжимает руки в кулаки и поспешно качает головой, засовывая всю боль, разочарование и отчаяние как можно глубже внутрь себя. Не сейчас. Не здесь. У него еще будет время на это. - Да, я понимаю, - сипло выдавливает Сокджин, кивая. Он поднимает глаза на мужчину и впивается в него пристальным взглядом. – Ты сопровождал его весь день. Но куда? Что… что Юнги сделал? Я имею в виду… он ведь как-то связался со мной. Как он это сделал? И этот вопрос волнует Сокджина последние несколько часов, потому что он все еще отчетливо ощущает боль Юнги, его удушающую усталость и слабость, такую подавляющую и сильную, словно парень даже стоять на ногах не может в это мгновение. И это пугает, это заставляет сердце Сокджина заходиться в тревоге, заставляет его бессильно сейчас заламывать пальцы, заставляет Сокджина ненавидеть себя. Потому что он знает – это из-за него. Он не виноват, но это из-за него Юнги сейчас больно, и Сокджин не может себе этого простить. Дохён внимательно смотрит на него, и Сокджин не знает, что именно он видит, но это явно заставляет мужчину печально нахмуриться и тяжело вздохнуть. - Сокджин-ши, вы действительно… действительно собираетесь искать Юнги-ши? Сокджин усмехается и закусывает губу. Он просто кивает, спокойно и уверенно. Потому что, кроме как искать Юнги, что ему еще остается? После всего, что он сегодня пережил, как он может не искать его? Ча Дохён моргает и вздыхает еще тяжелее, глядя на него. - Он ввел себя в искусственную кому. Сокджин застывает, он не знает насколько, но, видимо, на достаточно долгое время, чтобы заставить переживать Юнги, чье беспокойство довольно резко прошивает его, заставляя вздрогнуть. Сокджин сглатывает слезы и боль и прислоняется к машине, потому что колени у него трясутся. Он медленно выдыхает, ощущая как вина, горечь, страх и еще множество эмоций раскаленной лавой прокатываются в его жилах. - Как он…? Он не пострадал? Врачи… что сказали врачи? – встревожено и немного бессвязно спрашивает Сокджина, поднимая глаза на Дохёна. Он ощущает, как медленно начинают трястись его руки. – Как вообще… ему могли такое разрешить? - Юнги-ши очень стойкий и упрямый человек, ему станет лучше, - говорит Дохён, и Сокджин благодарен, что это совсем не звучит как утешение, скорее как констатация факта и это хоть немного, но помогает Сокджину успокоиться. Сокджин заламывает пальцы и осторожно выдыхает. Да, это правда. Юнги сильный, он сам поставит себя на ноги, если понадобится. Сердце Сокджина болезненно сжимается, но он заставляет себя распрямиться и поспешно вытереть все же подкатившие к глазам слезы. - Спасибо, что рассказал мне, Дохён-ши. Действительно спасибо, - произносит Сокджин и благодарно склоняет голову. Губы мужчины поджимаются, а взгляд становится еще печальнее, чем был минуту назад.***
Всю дорогу до квартиры Чимина и Тэхена Сокджин молчит, слишком погруженный в свои мысли и попытки удостовериться, как именно чувствует себя Юнги. Сокджин дотошно прощупывает через их связь боль Юнги, пропускает ее через себя, чтобы понять, настолько все плохо на самом деле. Сокджин знает Юнги. Его соулмейт наверняка не показывает ему и половины, не желая волновать. Сокджин обессилено прислоняется лбом к холодному стеклу окна и с трудом подавляет вой, раздирающий ему горло. Сокджин чувствует себя таким беспомощным, и он так устал от этого слишком знакомого ощущения. Он ведь просто хочет иметь возможность держать Юнги за руку. Неужели Сокджин действительно просит слишком много? Неужели Вселенная, что наградила его второй половинкой, просто издевается над ним? Неужели это жадность – хотеть быть счастливым? Это все так несправедливо. Юнги пришлось ввести себя в кому, только чтобы иметь возможность быть рядом с Сокджином в самый страшный и опасный момент в его жизни. И это осознание просто… Сокджин хочет обнять его, сжать в своих объятиях, отдать ему все тепло, все силы, всю любовь, что в нем есть, но он не может, и это так несправедливо. Сокджин закусывает губу, пытаясь остановить слезы, комом поднимающиеся по его горлу, но они сами собой скатываются теплыми дорожками по его щекам. Сокджин так устал. Так устал, что у него нет сил их остановить, нет сил поднять руки и вытереть их, нет сил вообще ни на что. - Сокджин-ши, мы приехали, - Сокджин медленно открывает глаза, когда слышит голос Дохёна, моргает несколько раз и кивает тяжелой головой. Он не знает, сколько времени он провел, отключившись от всего мира, но, видимо, много, раз они уже успели приехать. Сокджин осторожно набирает в легкие воздух, потому что ему нужно дышать, нужно взять себя в руки, нужно найти в себе силы жить, если он хочет найти Юнги. Район Чимина и Тэхена самый обычный, как и многоквартирный дом, в котором они живут. Самый обычный и невзрачный в окружении таких же серых и безликих многоэтажек, что теснятся в небольшой закутке рядом с круглосуточным магазином. Черная солидная машина семейства Ким смотрится здесь не просто инородно, а даже как-то оскорбительно. Дохён протягивает Сокджину его сумку с вещами, и Сокджин благодарно кивает ему, забирая ее. Он уже собирается попрощаться, когда голос Дохёна останавливает его. - Сокджин-ши, что вы будете делать, если никогда не встретитесь с Юнги-ши? – спрашивает он, склоняя голову набок. На мгновение у Сокджина застревает воздух в горле от одной только мысли о подобном исходе, но он заставляет себя растянуть губы в ломанной улыбке. - Я с ним встречусь. Мне кажется я уже совсем близко, - отвечает он, и эти слова сами по себе греют его изнутри, позволяют ему улыбнуться уже по-настоящему. – Спасибо, что подвез, Дохён-ши, и… - Сокджин медлит мгновение, но все же договаривает: – Мои родители… ты можешь присмотреть за ними? Не думаю, что смогу сделать это в ближайшее время. Ча Дохён долгие мгновения внимательно смотрит на Сокджина, а затем тяжело вздыхает и кивает, как-то странно усмехаясь себе под нос. Сокджин разворачивается и уже делает несколько шагов к зданию, но Дохён вновь окликает его. - Сокджин-ши, - Джин озадаченно хмурится и оборачивается к нему. – Я никогда не верил в соулмейтов, но теперь мне кажется, что я ошибался. И, возможно, это не единственное, в чем я был не прав, - мужчина вздыхает и протягивает ему прямоугольник похожий на визитку или записку, с расстояния не очень хорошо видно. – Здесь адрес. Юнги-ши просил передать его тебе, - Дохён как-то странно усмехается уголком губ. – Он действительно был прав, когда сказал, что знает тебя лучше всех. Сокджин замирает, моргает раз, два, а затем сумка сама выскальзывает из рук и падает к его ногам, но Джин не замечает этого и просто перешагивает через нее. Он подходит к мужчине и неверяще рассматривает этот простой на вид лист бумаги, на котором написано его будущее. Сокджин часто моргает и судорожно сглатывает. Он протягивает дрожащую руку, и Дохён невозмутимо вкладывает в нее записку, которую Сокджин поспешно разворачивает. Сейчас ночь и, конечно же, он не может разобрать слов, но Дохён любезно подсвечивает телефоном небрежные и немного корявые строчки, чтобы Сокджин мог их прочесть. И когда Сокджин это делает, он смеется, громко и неконтролируемо, потому что совершенно неожиданно что-то светлое и головокружительное взрывается внутри него, наполняя его счастьем и облегчением, с которыми он просто не может сейчас справиться. Сокджин обессилено опускается на корточки и обхватывает голову руками, все еще смеясь. Он зажимает себе рот рукой, но не может остановить истеричного смеха, у него болят легкие, слезы обжигают кожу щек, но Сокджин ничего не может с собой поделать. Он не может, просто не может в это поверить. Юнги сейчас всего в нескольких районах от него. Все это время он был так близко. Сокджин всхлипывает и медленно, осторожно выдыхает. Это слишком невероятно. Это… Сокджин крепко сжимает записку в руках и прижимает ее к сердцу, и на этот раз, когда он ощущает беспокойство Юнги по их связи, Джин улыбается. Широко и по-настоящему счастливо, потому что его распирает от надежды, что ярким маяком зажигается внутри него. У него есть шанс. У него действительно есть реальный шанс. Впервые за всю жизнь, у него появляется ощущение, что он, по-настоящему, близок к своей цели. Что он, в самом деле, может быть с Юнги.