***
Прозвенел ненавистный будильник и даже любимая песня Мидории никогда не спасала это положение. Он с усилием воли разлепил опухшие от слез глаза, потёр их кулачками и спросонья не понял, почему оказался на диване. Когда осознание ударило в голову, он вскочил со своего нагретого места, запутался в пледе и сплошняком упал на пол. Определённо не самое лучшее начало дня, но он уже привык за столько лет к своей неуклюжести, невнимательности, рассеянности, в общем назвать это можно как угодно. Изуку поднялся с пола, ощущая пульсирующую боль в правом колене: упал он именно на него. Он не стал уделять этому большое значение, а потому направился в их спальню, надеясь увидеть там Кацуки и наконец успокоиться, но, к большому удивлению, его там не оказалось. Кровать была точно в таком же состоянии, как и вчера. Омега медленно обошёл всю квартиру, но так и не нашёл никаких следов альфы, а запах его стал ещё слабее, а это говорит о том, что он здесь так и не появлялся с момента ухода. Мидории остаётся сейчас только гадать, где тот мог ночевать и чем вообще заниматься. У Бакуго нет друзей, кроме Киришимы и Каминари. Изуку уверен, что он ночевал у кого-то из них, но на прошлой их встрече был так огорчён и находился мысленно где-то далеко, явно не там, а потому забыл записать их номера – на всякий случай. Только вот этот случай произошёл именно сейчас и ему как никогда нужен хотя бы один чёртов номер. Он медленно посчитал от одного до десяти с закрытыми глазами, попутно делая глубокие вдохи и выдохи, а после отыскал в потёмках дивана свой телефон и начал вновь набирать Кацуки. Грёбаный автоответчик, чтоб его. И автоответчик, и Каччан. Чтоб их обоих. Как Изуку спокойно работать, не зная, в какой канаве сейчас находится его парень, с которым они сильно поругались и тот ушёл, ничего не сказав, посреди ночи? Кто так делает вообще? И как тут не переживать и не накручивать себя? Вдруг с ним правда случилось что-то плохое? Мидории срочно нужно с кем-то поговорить, чтобы его кто-то успокоил и заставил мыслить здраво. И он знал, кто ему нужен, правда как раз именно из-за этого человека они вчера и поссорились... Прежде чем ему звонить с просьбой о помощи, Изуку решил принять душ, чтобы освежиться и окончательно проснуться. Всё-таки лёг спать он в три, уснул только в четыре, а проснулся в восемь. Обычно он придерживается своего режима и старается его не сбивать, но в этой ситуации это оказалось невозможным. Он зашёл в ванную, ступая на холодный кафель, и быстро перешагнул на коврик – так теплее. Снял с себя всю одежду, настроил тёплую температуру и застыл. Почему-то стало только хуже. Его резко затошнило от сковавшего страха за родного человека и он просто без сил осел на дно ванны, прижав колени к груди и склонив голову вниз. Омега точно не знает, сколько времени так просидел, но, по-видимому, достаточно долго, так как всё тело успело онеметь без движения, в одной позе. Он быстро умылся и прошёл на кухню. Вообще он никогда не пропускал завтраки, не считая дней болезни, но почему-то сегодня ему настолько плохо, что и кусок в горло не лез, поэтому он быстро отложил эту затею. Мидория посмотрел на часы, которые показывали уже девять утра. Такими темпами он может с лёгкостью опоздать на работу, но ему стало настолько всё равно на это, что он просто плюхнулся на диван, смотря в пустоту. Только он собирался прикрыть глаза, как по дому резко заиграла мелодия звонка. Изуку как ошпаренный начал бегать по дому в поисках устройства, надеясь, что ему звонит он. Он нашёл телефон в ванной комнате и быстро принял вызов, не смотря даже на имя. Но из трубки послышался совершенно не тот голос, которого он так ждал, из-за чего омега устало опустился на пол, зарывая руку в волосы и с силой их стискивая. – Доброе утро, Изуку. Как ты себя чувствуешь? Ты писал, что сегодня выйдешь на работу, поэтому я хотел пожелать тебе удачи и предложить встретиться вечером, если у тебя останутся силы и найдётся время, – радостно проговорил Шото. Мидория всеми фибрами души ощущал эту великолепную улыбку, которая сразу же всплыла в памяти. Невольно уголки его губ на миг приподнялись, но потом также быстро опустились обратно. – Привет, Шото. Спасибо, – сухо отозвался парень. – Я, если честно, не уверен... – начал не смело говорить он, размышляя стоит ли всё-таки делиться с ним тем, что произошло у них вчера. – Господи, тебе стало хуже? – в голосе были слышны нотки волнения, из-за чего в груди стало чуть теплее. – Давай я занесу тебе каких-то лекарств или может быть... Изуку перебил его, не дав закончить: – Нет-нет, я выздоровел, не переживай. Просто... Ох, ты не занят сейчас? Я бы хотел встретиться с тобой и обсудить кое-что. – Всё же он не выдержал. Ему нужно излить кому-то душу – такой он человек. Хотя, конечно, в подробностях никогда ничего старается не рассказывать, иногда это совсем лишнее. Людям далеко не обязательно знать все подробности, он убедился в этом на своём опыте. – О, это, безусловно, радует, но, извини, я сейчас на работе. Можешь прийти ко мне, теперь ты знаешь, где я работаю. Или можем встретиться после работы, я освобожусь часиков, мм, в пять, а может и раньше. Мидория мог бы пропустить сегодняшний рабочий день, он – художественный переводчик, а потому часто работал из дома, но всё же и в офисе время от времени нужно было появляться. Он не хотел заглядывать в кафе, ведь от одной мысли о еде его мутило, нечего говорить про запах и её вид, поэтому он решил, что лучше отработает через силу и встретится с Шото вечером, когда оба будут полностью свободны. – Хорошо, я работаю где-то до четырёх, так что ближе к этому времени позвоню тебе. – Отлично, буду ждать. Изуку встал с пола и прошёл в спальню, открывая дверцу шкафа. Только сейчас он невольно заметил синяк на кисти своей левой руки. Затем глянул на свою коленку, на которую случайно упал с утра, и там тоже начал появляться небольшой синяк. Так и знал. Повезло, что сейчас зима и можно с лёгкостью надеть кофту с длинными рукавами и штаны, которые всё скроют. Мидория вышел на улицу и взглянул на парковку, взглядом найдя их с Бакуго машину. Значит, он ушёл куда-то недалеко. Хотя мог воспользоваться такси или другим транспортом. Чёрт. Омега удрученно вздохнул, поняв, насколько это всё бессмысленно, и пошёл дальше, в сторону метро. До начала рабочего дня оставалось около двадцати минут. Идти до метро минут десять, ехать примерно пятнадцать, а ещё, скорее всего, придётся ждать транспорт, а потом идти с остановки до работы минут пять. Короче говоря, он точно опоздает на приличное время, но почему-то сейчас он не испытывает никакого чувства стыда или угрызений совести, как это могло бы быть раньше. Он никогда не опаздывал на работу и, видимо, сегодня жизнь решила исправить это, привнося что-то новое. Не самое лучшее, конечно.***
В итоге Изуку опоздал почти на сорок минут, но скрасило только то, что это было его первое опоздание за несколько лет, поэтому начальник сильно не дрючил его. А, может, его ужасный внешний вид тоже о чем-то да говорил: тёмные круги под опухшими и красными глазами, искусанные в кровь и обветренные губы, уставший вид, глаза, которые вот-вот закроются, ещё и ходил как зомби. В принципе и вид соответствовал. После нескольких часов работы за компьютером будет ещё хуже. Его даже не волнует, что может подумать Тодороки. Мидории всегда было важно только мнение Бакуго, поэтому к каждому его высказыванию он и относится с таким трепетом и принимает близко к сердцу. Он не видел Кацуки около двенадцати часов и ему было бы куда спокойнее, зная, где тот был всё это время и чем занимался, но быть в неведении, оказывается, просто невероятно выматывает морально. Изуку неимоверно переживает. Настолько, что вчера ночью искусал все губы до крови. Они дико болели и выглядели ужасно обветренными, но он всё также продолжал дальше их кусать. Лёгкая боль и вкус железа во рту немного приводили в себя и заставляли сосредоточиться на переводе новой книги. Это был любимый жанр Мидории – фэнтези. Конечно, переводить такое всегда сложнее, чем, допустим, романы, но зато очень интересно. Он любит в своей профессии абсолютно всё, несмотря ни на какие периодически возникающие сложности. Изуку всегда интересовался литературой, любил читать книги и у него есть огромный стеллаж с ними, целая коллекция. Каких только жанров там не присутствует, на любой вкус и цвет. Ему доставляет огромное удовольствие читать какое-то действительно достойное произведение одним из первых. Да и в школе у него больше получались гуманитарные предметы, а языки – в особенности хорошо, поэтому он и решил связать свою жизнь с этой сферой. Правда сейчас из-за волнения ему очень трудно сосредоточиться на написанных строчках, из-за чего перевод идёт куда медленнее, чем обычно. Хотя это, бесспорно, лучше, чем ничего. Лучше сделать хоть небольшую часть работы, чем вообще её пропустить. Главное, закончить её к назначенному сроку. На обед Мидория не пошёл: аппетит так и не появился. Когда все остальные ушли, он сложил руки на стол и устало опустил на них голову, прикрыв глаза, которые немыслимо болели. Лишь бы не заснуть, подумал он. Время тянулось невероятно медленно, словно кто-то специально растягивал его, на зло Изуку. Но всё-таки эти долгожданные четыре часа наступили, он мигом собрал свои вещи, сохранил всё, что успел напечатать, выключил компьютер и, даже не прощаясь ни с кем, вылетел из здания. Коллеги были сегодня, мягко говоря, в шоке с поведения, считай, одного из самых лучших сотрудников, но тактично промолчали, не решаясь заваливать его своими вопросами. Мидория тем временем достал телефон из кармана, набирая номер Кацуки снова. Телефон отключен. Ну сколько можно? Он начал сразу же звонить Шото. Тот, как всегда, взял незамедлительно, что очень обрадовало. – Я освободился, – начал омега, даже не здороваясь. – Через пол часа где-то буду возле твоего кафе. – Хорошо, я тоже к этому времени буду свободен. Изуку со всех ног помчался на метро. Повезло, что долго ждать не пришлось и он быстро доехал. Омега снова бежал к назначенному месту, он не чувствовал усталости в этот момент, тело ломило от непривычных нагрузок, за что оно завтра точно не скажет ему «спасибо», но он этого даже не замечал. Его это и не особо волнует. Мидория смотрел себе под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть, и задумался буквально на мгновение, но за это самое мгновение он врезался в кого-то и чуть не отлетел назад, но его удержали чужие руки. Было бы очень больно, если бы он всё-таки упал, но его, как обычно, уберегли от этой участи. – Эй, потише, Изуку, куда так спешишь и даже по сторонам не смотришь? – шокировано спросил Тодороки. – П-прости, Шото, – задыхаясь сказал Мидория. Он отошёл от альфы на шаг, потому что резко полной грудью вдохнул его запах. Теперь его шатало в стороны. Вроде бы простой дождь, а пьянит сильнее любого даже самого крепкого алкоголя, и хрен пойми как это работает вообще. Он слегка потряс головой, чтобы прийти в себя. – Пойдём, прогуляемся по парку, заодно расскажешь, о чём ты хотел поговорить. Видимо, это что-то срочное. Изуку коротко кивнул и они не спеша двинулись в сторону парка. Людей на улице было довольно много: все куда-то спешили, как и сам Мидория пару мгновений назад. Мимо проходило большое количество людей, которые не обращали никакого внимания на окружающих, спокойно идя своим путём, но омега не мог успокоиться: он тщательно высматривал одного нужного ему человека, но его нигде не было. Он постоянно глядел вокруг, словно какой-то параноик, чем начал слегка пугать сдержанного Шото. – Так что случилось? Выглядишь уставшим, – произнёс тот, осторожно касаясь плеча Мидории и заглядывая тому прямо в глаза. – Я даже не знаю, с чего мне начать, если честно... – Он повернул голову вправо, размышляя, и какое-то время они просто шли в тишине. – Мы с Каччаном вчера поссорились... Он ушёл из дома примерно в полночь и его до сих пор нет дома. У него отключен телефон, я не могу до него дозвониться. А номеров его друзей у меня нет и я... Я и не знаю, что думать. Вдруг произошло что-то плохое, Шото? Я спал всего четыре часа, чувствую себя полностью разбитым, я весь на нервах и, и, и... – он начал заикаться, как только почувствовал ком в горле. В глазах встали слёзы, которые он поспешил стереть тыльной стороной ладони. Всё-таки не хотел он посреди улицы разреветься как маленький ребёнок, потерявший свою маму в бесчисленной толпе людей. Тодороки остановился и мягко обнял его, поглаживая по спине, пытаясь оказать хоть какую-то поддержку и успокоить. – Тише, Изуку, тише, – нежно сказал он. – Из-за чего вы поругались? Мидория отстранился и продолжил идти дальше по тропинке, смотря себе прямо под ноги. – Я тогда переписывался с тобой и улыбался. Его интересовало, с кем я общаюсь, потому что обычно я ни с кем не переписываюсь, изредка созваниваюсь с мамой или друзьями. Я ему ничего не говорил, хотел, чтобы он наконец-то приревновал меня хоть раз, понимаешь? Я не знаю, зачем... Я всё испортил, – сдавленно выдавил он из себя. – А что было дальше? – Ну, Каччан довольно грубый и вспыльчивый по натуре... Он сказал мне что-то неприятное, я не помню, но я расстроился, перехотел ужинать и собирался уйти в спальню, но мне вновь пришло сообщение от тебя. Он не выдержал и выхватил у меня телефон, прочитав всё... Я настоятельно просил его этого не делать! Но он не слушал меня! В итоге, конечно, разозлился и мы на этой почве разругались... – Изуку грустно вздохнул, пряча руки в карманы и вжимая шею поглубже в куртку. – Ты сегодня ел? Он что, прослушал абсолютно всё и выхватил только эту информацию? – Что? Шото, это не важно, я тебе про другое говорю! – возмущённо воскликнул он, взмахивая руками. – Нет, это как раз-таки важно. Так что, ел сегодня? – У меня нет аппетита, – надулся Мидория. Причём тут такие мелочи, когда его альфа ушёл неизвестно куда и насколько и больше не появлялся на пороге. Да, в последнее время вещи стали ему большие и смотрелись как мешки, но это ведь ничего не значит, верно?.. Ну не ел он нормально несколько дней, ну стала одежда чуть больше, подумаешь... – Изуку, так ведь нельзя. Понимаешь, ты только зря себя накручиваешь. Мы знакомы не так долго, но я уже могу с уверенностью сказать, что ты делаешь так абсолютно во всех ситуациях. Раз ты говоришь, что у него вспыльчивый характер, это и значит, что он просто на время ушёл из дома, чтобы остыть и не ухудшить ваши отношения, не навредить тебе и не наговорить всяких глупостей, о которых потом будет жалеть. Я уверен, что сегодня вечером он появится дома, как ни в чём не бывало, вот увидишь. Может быть, он уже дома, а ты и не знаешь этого. – Наверное, ты прав... – А поесть тебе надо обязательно, я вижу как ты похудел. Ты сколько уже нормально не ел? Только не увиливай. – Тодороки пригрозил указательным пальцем. – Мм, с момента болезни, думаю. Я редко ел всё это время... Во время болезни я всегда мало ем, а сейчас я благодаря этому похудел. – Мидория думал, что прозвучит это более оживленно и радостно, но либо у него уже нет никаких сил на выдавливание эмоций, либо не так и сильно он хотел скинуть эти ненавистные килограммы... – Да, ты определённо похудел, но хорошо ли это? Нет, не подумай, ты всегда выглядишь прекрасно, но ты правда хотел похудеть? Куда тебе ещё дальше? И так уже одни кожа да кости. – Мм, не знаю. Каччан намекнул, что я поправился, вот поэтому я думал, что буду рад сбросу веса, но мне, если честно, всё равно... – Это вырвалось совершенно случайно, он даже не задумывался, когда говорил об этом, и в шоке выпучил глаза. Ну вот, теперь Тодороки подумает, что Каччан какой-то плохой, но это ведь не так. Не так ведь?.. – Что? Ты сейчас серьёзно? Он вообще нормальный говорить такое? – Шото от удивления остановился, вмиг нахмурившись. – Ты ослепителен в любом обличии. Самое главное, чтобы тебе было комфортно, понимаешь? Не ко всем "типа советам" стоит прислушиваться. Зачем тебе менять себя ради кого-то? – Но как же... Я люблю Каччана и хочу быть самым лучшим для него... – неуверенно и тихо произнёс Мидория. – Тяжёлый случай. Определённо. Чёрт. – Тодороки вплотную подошёл к Изуку и поднял его подбородок своими пальцами, заставляя посмотреть себе в глаза. – Если человек искренне любит тебя, то не будет тыкать тебя в твои же недостатки, если это не вредит твоему здоровью. У тебя это даже недостатком назвать язык не поворачивается. Лично я бы откормил тебя, чтобы ты набрал килограммов так десять, – Шото усмехнулся, отпуская лицо Мидории и, продолжил идти вперёд. Пару секунд омега стоял в ступоре, краснея до кончиков ушей. Тодороки за такой короткий промежуток времени сумел успокоить его, поддержать, дать пищу для размышлений и сделал просто кучу комплиментов, от которых сердце стучало быстрее обычного, а в животе словно поселились бабочки, взбудораживая абсолютно всё и переворачивая с ног на голову. Он быстро догнал идущего впереди Шото, не сдерживая своей улыбки. – Шото, а куда бы ты пошёл? – с интересом спросил Мидория. – Ты о чём? – Ну, в смысле на месте Каччана. Куда бы ты пошёл? Тодороки какое-то время шёл молча, просто смотря вперёд, явно задумавшись. – Честно говоря, я бы вообще так не поступил. Как по мне, то проще спокойно обо всём поговорить, но раз ты спрашиваешь... Думаю, я бы пошёл в бар или к друзьям. Родственников у меня здесь нет, да и друзей не особо много, но обычно люди после ссор заявляются в такие места, – он спокойно пожал плечами и продолжал размеренно шагать вперёд, а Изуку еле как поспевал за ним. – Не понимаю, каким можно быть, извини меня, дятлом, чтобы повышать голос на тебя. Ты же буквально олицетворение чего-то светлого, прекрасного, я бы даже сказал, святого... Как ангел, да, точно. Шото всегда с такой лёгкостью сыпется красивыми словами по отношению к Мидории, никогда даже не краснеет и не запинается, будто это так легко! И почему Каччан не может быть таким же?.. – Спасибо. За всё, – еле слышно произнёс он, надеясь, что слух у Тодороки хороший. Всё-таки он слишком сильно смутил его своими очередными комплиментами, что даже голос как-то охрип, будто совсем разговаривать разучился. – Тебе не за что благодарить меня, Изуку. Но я с каждым разом всё больше и больше в замешательстве из-за твоего выбора партнёра, потому что по рассказам и по нашей личной встрече он от слова совсем не произвёл хорошего впечатления. Осознай, что действительно стоит твоей энергии, а что нет, – хмуро отозвался альфа. – Опять-таки, не моё дело, понимаю, но, надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь мне всю вашу историю. Когда будешь готов, – он слабо улыбнулся. Мидория ничего не ответил, а лишь задумчиво кивнул головой, решив поразмышлять об этом чуть позже. Сначала нужно разобраться с Каччаном. – Думаю, тебе лучше всего пойти сейчас домой. Вдруг он уже пришёл. Я провожу тебя. – Спасибо, – Изуку улыбнулся ему в ответ и решил сменить тему, узнавая, как прошёл сегодняшний день у Тодороки. Они быстро дошли до дома Мидории, даже не заметив, как пролетело время. За их непринуждёнными разговорами так каждый раз и происходит. Время течёт незаметно и слишком быстро. На дворе было уже половина седьмого вечера, обычно Кацуки возвращался домой после работы именно в это время, так что Изуку снова поблагодарил Шото за всё и предложил встретиться на этой неделе ещё раз. Альфа с радостью согласился. Они обнялись на прощание и омега мигом побежал к входной двери. Руки дрожали от предвкушения. Вдруг Бакуго уже вернулся домой? Было бы замечательно. Только об этом уже почти сутки и мечтает омега. Мидория наконец-то расправляется с чёртовым замком и буквально вваливается внутрь, в спешке снимая свои вещи и закрывая дверь за собой. Он заметил, что на вешалке появилась куртка Кацуки, а также внизу стояли его ботинки. Омега вдруг почувствовал его запах, только тот был не чистый, с примесью чего-то неприятного... Он пошёл на поиски своего альфы. Долго они, правда, не продлились – тот сидел в их спальне на кровати, точно в такой же позе, как тогда после встречи с его друзьями: руки опираются о колени, голова понуро опущена вниз, из-за чего чёлка упала на глаза, полностью закрывая их. Сердце Мидории подпрыгнуло до самого горла и обратно. Вот он, Кацуки, – целый и невредимый. Изуку побежал вперёд, бросаясь парню на шею и заваливая на кровать. Он крепко его обнял, такими темпами Бакуго просто умрёт от нехватки кислорода. Кацуки тяжело выдыхает и всё же обнимает маленькое тело сверху своими горячими руками, слегка поглаживая по спине. – Каччан, я так переживал, ты не представляешь... Я столько раз тебе писал и звонил, но ты не отвечал и я уже успел такого себе надумать... – всхлипнул Мидория, утыкаясь носом в шею Бакуго, с наслаждением вдыхая родной запах. Правда, от него несло ещё и перегаром. Так вот, чем он занимался... Тодороки оказался прав, он, скорее всего, был в баре или у кого-то из друзей. – Телефон разрядился, Деку, – спокойно сказал Кацуки, также вдыхая запах Изуку. Он резко напрягается и Мидория немного приподнимается, заглядывая тому прямо в глаза с немым вопросом. – Только не говори мне, что ты снова был с тем ублюдком, – раздраженно говорит альфа, сводя брови к переносице. – Каччан, не начинай, пожалуйста... Он мне просто друг, что в этом плохого? Я люблю только тебя, ты же знаешь это, – мягко произнёс Изуку, целуя альфу в щёку. У него появилась щетина, которая немного кололась. Мидория всегда просил сбривать её, несмотря на то, что Кацуки она неимоверно шла, делая его ещё более мужественным. Альфе она же наоборот не нравилась. – Тц. – Бакуго сжал челюсть, перекладывая с себя омегу, и удалился в ванную комнату. Изуку обречённо вздохнул, медленно вставая с кровати, решил переодеться в домашние вещи. Он, как и обычно, надел свои короткие шорты, которые Кацуки до безумия обожал, он никогда об этом не говорил, но все было видно по его хищному взгляду, и огромную футболку Бакуго. Мидория обожал таскать его футболки: они приятно пахли апельсином с корицей, так по родному, да и были очень удобные, потому что не облегали. Альфа, конечно же, ворчал по поводу своих украденных вещей, но на самом деле ему самому нравилось смотреть на омегу в своих вещах. Больше всего им обоим нравилось видеть эту разницу в их габаритах. Изуку прошёл на кухню, решив выпить хотя бы кружку чая, а, может, и аппетит появится и он всё-таки что-нибудь да съест. А то он теряет вес не по дням, а по часам, и в любой момент может упасть в голодный обморок, да и столько стресса за последнее время испытал, что ему явно никак не прельщало. Организм у него слабый как никак. Через какое-то время на кухне также появился Бакуго, который сразу же полез в холодильник за едой. Он разложил её в две тарелки, даже не спрашивая, будет ли Мидория кушать. Видимо, это даже не обсуждается. Пока еда грелась в микроволновке, а Кацуки спокойно стоял рядом, скрестив руки на груди, закипел чайник и омега сразу же подскочил с диванчика, заваривая себе зелёный чай без сахара. Изуку осторожно поставил кружку на стол, стараясь не расплескать содержимое внутри, а затем, как он закончил и собирался уже сесть обратно, его осторожно к себе за правую руку потянул Бакуго. За ту, на которой не было синяка. Мидория видел, как бережно Кацуки взял его левую руку и поднёс поближе к своему лицу, рассматривая свой недавно оставленный отпечаток на бледной коже парня. Он видел, как Кацуки плотно поджал губы, а его глаза слегка потемнели. Альфа с усилием оторвал свой взгляд от этой картины и уставился теперь прямо в глаза омеги. Изуку такой зрительный контакт до ужаса смущал, но ему было слишком интересно наблюдать за эмоциями на лице Бакуго, которые тот отчаянно пытался скрыть. Ему явно было жаль и это читалось по глазам. Они ничего не говорили, да и не знали, с чего начать. Их даже не отвлекал отвратительный писк микроволновки откуда-то сбоку, оповещающий о давно уже подогретой еде. Они просто неотрывно сверлили друг друга глазами, словно начались какие-то гляделки, как в университете. Мидория не выдержал и решил первым начать мягко говорить: – Каччан, это пустяки... Давай лучше сядем ужинать и забудем про это. Кацуки нахмурился: он так, кажется, не считал. – Ты придурок, Деку, если считаешь это пустяком. Это ненормально. Альфа не должен причинять боль своей омеге, а должен защищать. – Он потряс головой в разные стороны, так и держа в своих руках другую. Изуку тут же захотелось вырвать свою руку, а желательно ещё и пощёчину залепить со всей силы, да так, чтоб звон в ушах стоял ещё долго, но он сдержался от этого действия, только лишь также недовольно нахмурился. Говорит, что не должен причинять своему омеге боль? А в итоге продолжает кидаться оскорблениями, как и раньше. Всегда его отталкивает, не любит проявления нежности, любви, заботы, ласки, называя всё это «тупыми бесполезными соплями». Никаких знаков внимания Мидория не получает. Они даже время вдвоём нормально, как все обычные пары, не проводят! Разве это всё не больно? Да это в миллион раз хуже какого-то там синяка, который скоро пройдёт, как будто и след простыл. Ему глубоко плевать на эту мелочь, ему нужна внимательная, заботливая и чуткая альфа, а в итоге что? В итоге выглядит это всё так, что Бакуго абсолютно всегда плевать на него. Изуку не чувствует никакой любви. Он не чувствует себя любимым и это буквально уничтожает изнутри. – И откуда у тебя синяк на колене? – Упал с утра, – буркнул Мидория, вырывая свою руку из хватки и отправляясь на балкон. Ужин на сегодня отменяется: аппетит вновь просто растворился в воздухе, как и его хорошее настроение. Ему нужно было побыть какое-то время наедине, освежиться и посмотреть на красивый закат. Он глубоко вздохнул полной грудью, закрыв глаза, и присел на небольшой коврик, прижав колени к груди. Было немного прохладно и он натянул широкую футболку, полностью скрывая свои ноги под ней. Стало чуть теплее и комфортнее: он обожал сидеть в такой позе, особенно на балконе. Ему повезло, что он был закрытым, иначе на холодное время года пришлось бы забыть о существовании части этого дома, а ведь именно здесь он любил чаще всего находиться. Как-то думалось гораздо легче и атмосфера была вполне подходящая. Он услышал тяжёлые приближающиеся шаги, а после дверь отворили и зашли внутрь, закрыв её обратно. Бакуго присел на тот же коврик возле парня, касаясь своим плечом его плеча. Несколько минут они оба сидели в полной тишине, пялясь в окно. – Жопу себе отморозишь, задрот, – спокойно проговорил Кацуки, не смотря в сторону Изуку. Мидория даже не шелохнулся, проигнорировав это замечание. Ему, честно говоря, уже было всё равно. Хотелось посидеть в одиночестве, ни о чём не думая, как ни в чём не бывало посмотреть на красивый закат. Давно он так не проводил время, поэтому и хотелось восполнить этот пробел. – Так и будешь здесь сидеть? – с нажимом спросил Кацуки. – Просто дай мне побыть одному, – настоятельно попросил Изуку, начиная чувствовать лёгкое раздражение. С каких это пор его альфу что-то волнует? Бакуго резко поднялся на ноги, Мидория лениво повернул голову в его сторону, закинув её наверх, чтобы видеть его лицо. И лучше бы он этого не видел: на шее альфы выступили вены, был виден его недовольный взгляд и как он нервно сжимал кулаки. Изуку не чувствовал какой-либо угрозы, нет, но это был явно не самый любимый вид его парня для него. – Если ты, блять, снова заболеешь, – он ткнул в него указательным пальцем, слегка наклонив корпус вперёд, – я не буду бегать и подтирать тебе сопли, даже не надейся. Выплюнув эти слова и не дожидаясь ответа, он вышел, хлопнув дверью на последок. Мидория вздрогнул всем телом, опустив голову на колени и обхватив её руками. Потекли горячие слёзы, падая и тут же впитываясь в футболку. В голове возник единственный волнующий его вопрос: как ему разговаривать с Каччаном, если тот заводится с полуслова?