Dust Cradles Our Names

— О, это же мой первый нож! — Аякс достает что-то увесистое из ящика стола. — Я думал, родители выбросят большую часть моих вещей. Чжун Ли наблюдает за тем, как Аякс обходит свою старую спальню и рассматривает почти что реликвии своего детства. Слова Аякса вертятся у него в голове: «Я рад, что мне удалось помириться с ними перед тем, как встретиться лицом к лицу со смертью». — В основном я использовал его для рыбалки, — смеется Аякс. — Но я притворялся, что это двуручный меч, и бегал вокруг папы, как идиот. Игрался с ним так, как будто был героем-авантюристом или кем-то в этом роде, — он ухмыляется. — По сюжету сказки я должен был убить дракона, а не выйти за него замуж. Я действительно стал мягче на старости лет, да? Это все твое благотворное влияние. Чжун Ли грохочет хриплым смехом, но его мысли витают где-то далеко. Далеко на поле боя, где Аякс лежит мертвый в его объятиях… Уже давно не существует драконов, которых можно просто так убить... — О, и моя юла тоже здесь! — Аякс поднимает игрушку с ностальгической улыбкой. — Они сохранили так много моих вещей. Чжун Ли садится на кровать, а Аякс подходит к комоду и смотрит на стоящую там вазу с цветами. — Палевые лилии. Должно быть, они стоят тут еще с весны. Аякс так прекрасен, так нежно улыбается этим сухим цветам. Он был прекрасен весь вечер, когда наконец-то поговорил со своей семьей, и сейчас улыбается устало и искренне. Чжун Ли помнит его лицо, изможденное и мертвое, когда тот был заключен в тюрьму. Он был красив даже тогда. Сиял, когда они поженились, глаза горели редким проблеском света, открытые, любящие и полные надежды на их совместное будущее, несмотря на грядущую нестабильность. — Я не хочу, чтобы это когда-либо заканчивалось, — тихо говорит Чжун Ли. — То, что происходит между тобой и мной. — О чем ты говоришь? — Аякс поворачивается к нему с сухим цветком, зажатым между пальцами. Чжун Ли не отвечает. Он ложится на кровать и смотрит в потолок. Как это бывает, когда он испытывает стресс, его руки начинают отражать часть его истинной формы, сияющее золото и черное дерево ложатся на его обнаженную кожу. О чем он говорит? Чжун Ли в ужасе. Впервые за эту ужасно долгую жизнь страх поселился глубоко внутри него и пронзает душу осколками памяти каждый раз, когда Чжун Ли пытается убедить себя, что на этот раз все по-другому. Ни разу за тысячи лет войны, которую он пережил, боль не была такой острой. Аякс сидит рядом с ним, все еще держа цветок, и спокойно ждет. — Все начнется завтра, — вздыхает Чжун Ли. — Война разразится по-настоящему. — Да... — Я... я бы не хотел… — Чжун Ли сухо сглатывает, не глядя на него. — Я просто не могу перестать думать об этом. — Чжун Ли, у нас все будет хорошо, — Аякс кладет теплую руку ему на ногу. — Я тоже боюсь, но все действительно хорошо. «Как ты до сих пор не понимаешь?», думает Чжун Ли. Его молодой, наивный, самоуверенный муж, который прошел, кажется, через все и до сих пор, похоже, не понимает всей серьезности... — Поклянись мне, — голос Чжун Ли наполняется внезапным отчаянием, когда он хватает Аякса за руку. — Поклянись, что ты не сделаешь ничего глупого. Что ты останешься рядом со мной и не будешь рисковать. — Это все, что ты обо мне думаешь? — Дразнит Аякс. Но Чжун Ли уже не в настроении на флирт. — Ты бесчисленное количество раз проявлял пренебрежение к собственной безопасности. — Я... я бы так не сказал. — Однажды ты принял стрелу за меня, — глаза Чжун Ли сузились. — Ты пытался пожертвовать собой ради моей жизни. — Я не знал, что она попадет в меня, — слабо оправдывается Аякс. — Я просто пытался убрать тебя с дороги. — Но ты был совершенно безрассуден, — настаивает Чжун Ли. — Нисколько не думал о своей собственной безопасности. Аякс смотрит вниз и глубоко вздыхает. — Мысль о том, что тебе причинят боль, все равно была худшим из всего, что они могли сделать со мной. — Чжун Ли приподнимается на локтях, почти сердитый, но Аякс продолжает. — С твоей стороны говорить подобное немного лицемерно, учитывая что ты сам поступил бы абсолютно так же. Повторю: я бы умер за тебя, и мне все равно, если ты считаешь это глупым. Огонь гнева, кажется, гаснет внутри Чжун Ли, и он тяжело вздыхает. — Дело не в этом. — Тогда в чем? — Аякс невольно складывает руки на груди. — Ты беспечен, — Чжун Ли смотрит ему в глаза. Он должен сказать это, потому что иначе просто не сможет заснуть. — Безрассуден и склонен к саморазрушению, и это меня пугает. Аякс смотрит вниз со слабой попыткой улыбнуться. — Что ж, я... не могу с этим поспорить. — Тебя это не беспокоит? — Чжун Ли пытается скрыть отчаяние в своем голосе. — Мысль о собственной смерти? Руки Аякса снова опускаются на колени, и он смотрит на цветок, зажатый между кончиками пальцев. — Нет, смерть меня не страшит. Я был готов умереть уже много лет назад, если честно. Шум, который издает Чжун Ли, слишком близок к настоящему рычанию, и Аякс сбавляет обороты. — Но я не хочу, — говорит он. — Просто из-за окружавшего меня насилия я иногда задавался вопросом, проживу ли я вообще так долго, как обычные люди. Если бы смерть пугала меня, я бы не всегда бросался в драки, не выходил бы за свои пределы. И да, — он бросает взгляд на Чжун Ли, — я все это понимаю, тебе не обязательно говорить мне об этом. Челюсть Чжун Ли крепко сжата, но он ничего не говорит. — Мои худшие ранения всегда следствия меня же, я это знаю. Я знаю, что у меня есть... проблемы с контролем жажды этого чувства, — Аякс вздыхает. — Раньше я чувствовал себя живым только тогда, когда был близок к смерти. Но мне больше не нужно искать причину, чтобы чувствовать себя живым. У меня есть ты, — он встречается взглядом с Чжун Ли. — Я думаю, единственное, что меня действительно пугает, это мысль о том, что я могу потерять тебя. Но я полагаю, что это будет эгоистично, если однажды тебе придется потерять меня из-за меня же. Какое-то время они сидят тихо, и Чжун Ли не чувствует ничего, кроме отчаяния. Он думал, что сможет смириться, если у них будут гарантированные шестьдесят лет вместе. Он думал, что в конце концов сможет отпустить Аякса, сохранить его в своих воспоминаниях, как золото, сможет позволить времени, которое они провели вместе, стать его силой на ближайшие столетия. Но что-то изменилось. Чжун Ли устал. Оказался за гранью усталости. Только теперь, когда он ушел со своего поста Архонта, он может позволить этому чувству поселиться в нем — он прожил слишком долго. И мысли об очередной новой борьбе или разбитом сердце достаточно, чтобы... — Я все еще не смирился с непостоянством, — тихо говорит Чжун Ли. — И не думаю, что когда-нибудь смогу. Это так претит моей натуре. Иногда я задаюсь вопросом, насколько хорошо было бы чувствовать себя неизменной вечностью. Я вполне осознаю последствия эрозии, неизбежность энтропии [1] лучше, чем что-либо другое. И все же иногда мне так хочется начать сопротивляться времени, что это причиняет еще большую боль. Аякс сглатывает, явно не зная, что сказать, дабы облегчить ситуацию. «Никто не способен облегчить ситуацию», думает Чжун Ли. Симптомы слишком долгой жизни настигают его, угрожая захлестнуть волной необузданности. — Ты помнишь эту фразу из Инадзумы? — спрашивает Аякс. — Моно-но-аварэ [2]? Вещи прекрасны только потому, что они недолговечны. Аякс берет Чжун Ли за руку и кладет ему на ладонь засушенный цветок. — Это был мой любимый цветок в детстве. Здесь все плохо растет, потому что большую часть года у нас слишком холодно. Поэтому, когда приходит лето, это похоже на волшебство. Целые поля фиолетового цвета простираются до горизонта. Эти малютки цветут только раз в год в течение недели, а затем лепестки опадают и умирают. Но пока они живы, они — самое прекрасное, что есть на свете. Если бы они цвели круглый год, мы не смогли бы оценить их красоту. Чжун Ли осторожно держит цветок, боясь, что он рассыпется в его руках. — Я... понимаю твои чувства. Но он не может оценить этого. Это воспоминание, от которого Чжун Ли пытается спрятаться, — всепоглощающая ярость, которую он испытал при смерти Гуй Чжун. Ярость от того, что она посмела вот так бросить его, оставить одного на долгие, вечные тысячелетия. Она не стала красивее оттого, что умерла. Чжун Ли был бы так же благодарен за то время, которое они провели вместе, как был бы благодарен за то, если бы она осталась рядом с ним. — Я искренне радуюсь тому, что повстречал дорогих мне друзей и союзников, которые покинули меня слишком рано. Я оправился от их смерти, — отваживается начать Чжун Ли. — Но я не думаю, что если бы наши моменты с ними сократились, они сделались бы еще слаще. Аякс вздыхает. — Может быть, это просто то, на что мы не можем посмотреть одинаково. Я всегда знал, что однажды умру. Но тебе никогда не приходилось мириться со смертностью. — Мне пришлось смириться с тем, что ты смертен, — его голос снова наполняется отчаянием. — Но я не могу с этим смириться. Просто не могу. Вздох Аякса перерастает в еще один, более глубокий. — Просто... думай обо мне как об этом цветке. Прекрасен только потому, что однажды умру. — Я думал, что однажды смогу смириться, но теперь я уже не так уверен, — говорит Чжун Ли. — Все, чего я хочу, это чтобы ты сейчас поклялся быть осторожным. — Ты мне не доверяешь, — «Селестия, он упрям без всякой на то причины!» — Я доверяю тебе очень многое, — Чжун Ли ловит взгляд Аякса. — Но это слишком важно для меня. Разве ты не можешь просто пообещать? Аякс смотрит на него еще секунду, прежде чем сказать: — Конечно. Хорошо, я обещаю, — он смотрит вниз. — Я бы пообещал все, что угодно, чтобы сделать тебя счастливым. Чтобы сделать Чжун Ли счастливым? Не потому, что Аякс хочет выжить? — А ради нашего будущего? — Настаивает Чжун Ли. — Ради наших еще не рожденных детей? — Да, конечно, — Аякс теребит одеяло. — Я буду так осторожен, как только смогу, ради нашего будущего. Я хочу долгой и счастливой жизни с тобой, обещаю. Чжун Ли делает глубокий вдох. — Спасибо, — Аякс понимает, насколько важны для Чжун Ли обещания. Он никогда бы намеренно не нарушил ни одного из них. Это, по крайней мере, хотя бы какое-то облегчение для него. Чжун Ли откидывается на кровать и закрывает глаза, чопорно сложив руки с цветком на груди. Он тихо извиняется за то, что заговорил об этом, учитывая то, что у Аякса и так был тяжелый день. Но он не мог промолчать. — Чжун Ли, — голос Аякса внезапно становится тихим и испуганным. — Не делай… так. Чжун Ли моргает, открывая глаза, когда Аякс разводит руки в стороны. Почему он выглядит таким встревоженным? — Что не так? — Ты выглядел и лежал… так тихо... как в похоронном бюро, — Аякс сглатывает. О. Чжун Ли случайно улегся, как один из многих трупов, которыми он сам занимался какое-то время назад. Аякс прижимает руку Чжун Ли к груди. — Чжун Ли, я никогда… Я никогда не думал… ты не мог... О чем Аякс думал? Сейчас он казался испуганным, походя на внутреннее состояние Чжун Ли минутами ранее. Но чем это вызвано? — Контракты должны быть обоюдными, — Аякс, кажется, овладевает своими мыслями. — Поклянись мне кое в чем взамен. — В чем угодно, — Чжун Ли поворачивается, чтобы посмотреть на него, настороженный внезапной напряженностью в голосе Аякса. Аякс отпускает его руку. — Поклянись мне, что не сдашься, если я действительно умру. Что ты не позволишь этому уничтожить тебя. В итоге они все же пришли к этому, к вопросу, от которого Чжун Ли пытался спрятаться. Он смотрит вниз с медленным выдохом. — В чем угодно... кроме этого. — Почему? — Как я могу поклясться в чем-то подобном? — Он никогда не высказывал этого вслух Аяксу. — Я думал, что смогу выдержать подобное один раз, но теперь… Я не уверен, что смогу пережить твою потерю. — Я не мог быть спокоен, зная, что ты сразу же захочешь сдаться, — слезы начинают искриться в глазах Аякса. — Это чувство — не то, что я могу контролировать. — Откуда оно исходит? Чжун Ли делает глубокий вдох. Он не будет лгать. — Жизнь всегда была... выживанием. Разрушением, сражениями и похищением жизней у других, если это необходимо. Раньше жизнь никогда не была чем-то таким, от чего я мог бы с легкостью отказаться. Но столкнувшись с миром без тебя.... Я измучен долгом и борьбой. И этими шестью тысячами лет жизни. Без тебя это того бы не стоило. Аякс смотрит вниз, теперь умоляюще. — Ты должен пообещать мне, Чжун Ли, пожалуйста. Я не позволю этому случиться, но если это все же произойдет, мне нужно знать, что с тобой все будет в порядке. — Со мной не будет все в порядке, — может быть, Чжун Ли слишком честен, но Аякс всегда просил его показывать истинные чувства. — Я не принадлежу этому современному веку. Я не принадлежу тому Тейвату, каким видит его Царица. Мне нет места нигде, кроме как в этом доме, который мы построили вместе, и без него я больше ничего не значу. — Так... что? — Голос Аякса дрожит. — Ты бы просто покончил с собой? Мир замирает, когда их взгляды встречаются, и глаза Аякса полны равной меры любви и тьмы. Это прекрасный парадокс, и от него у Чжун Ли перехватывает дыхание. — Да, — тихо говорит Чжун Ли. — Ты сам смог бы задержаться в этом безвременьи без меня? Прожить все те сотни или тысячи лет, которые понадобятся мне, чтобы умереть естественной смертью? И даже тогда я, вероятно, окончательно разрушусь и сойду с ума. Я бы потерял остатки себя, прежде чем мы смогли бы воссоединиться. — Чжун Ли... — Я слишком стар, Аякс, — настаивает он, возможно, более жестоко, чем планировал, — я прожил слишком долго, и будущее не имеет смысла без тебя. Так что не проси меня об этом. Если ты умрешь, я уйду с тобой, и будь проклят этот мир, если в нем не останется тебя. Аякс смотрит вниз, в его глазах застывают слезы. И Чжун Ли понимает, насколько манипулятивно он сам звучит. «Если ты умрешь, я тоже умру». Для Аякса это должно звучать так, будто Чжун Ли угрожает самоубийством, если тот не будет серьезно относиться к собственной безопасности. Чжун Ли не хотел угрожать ему. Он просто имеет в виду, что не смог бы жить дальше без него. Но разве это то, что он должен был сказать, чтобы заставить Аякса быть осторожным в бою? Аякс уже однажды сказал в контексте их жизни фразу, чтобы Чжун Ли понял его намерения: «Я готов на все, чтобы быть с тобой». Хорошо, но готов ли он принять этот новый контекст? Чжун Ли не хочет быть манипулятором, но Аякс должен смириться с тем, что он не позволит смерти разлучить их. Аякс явно ошеломлен этим заявлением. Чжун Ли смягчается, наблюдая, как у Аякса кружится голова. — Разве не лучше, если мы будем вместе, несмотря ни на что? Я думаю, что после всех этих тысячелетий я заслужил право сделать этот выбор. Аякс на мгновение стискивает челюсти, на его лице отражаются противоречивые эмоции. — Тогда… Мне просто придется быть очень осторожным, — говорит он. На долгое мгновение между ними воцаряется тишина. Чжун Ли не знает, что еще сказать. Аякс застыл, его глаза сверкают скрытыми мыслями, он что-то обдумывает. Затем очень внезапно он ложится и притягивает Чжун Ли к себе, утыкаясь лицом в изгиб его шеи, крепко сжимая руки в отчаянии и трепете. — Скажи, достаточно ли я тебе сказал, как сильно я тебя люблю? — бормочет Аякс. — Достаточно ли я говорю это каждый день? Потому что я хочу, чтобы ты это почувствовал. Я хочу, чтобы ты знал это, как единственную правду, которую знаю я. Чжун Ли легко растворяется в нем, все напряжение забыто. — Я знаю. — Мне никогда не хватает слов, чтобы описать это. Я не такой поэтичный, как ты. — Я знаю, — пальцы Чжун Ли вплетаются в его волосы. — Я чувствую это в твоей душе. — Тогда хорошо, — Аякс закрывает глаза, и Чжун Ли чувствует, как к нему льнет чужая душа. — Ты для меня все. — Ты для меня тоже, — рука Чжун Ли касается его щеки, ища их мысленную связь. — Аякс... Я... Он замирает. Потому что за любовью, которую Аякс пытается донести, скрываются его скрытые реакции, его мысли внезапно обрушиваются на Чжун Ли, как волна: Это ужасно. Мысль о том, что человек, которого Аякс любит больше всего на свете, может быть доведен горем до такого финала. Мысль о том, что он является источником этой боли. Аякс сделал бы абсолютно все, чтобы избавить Чжун Ли от этих страданий. Уже слишком поздно; они связаны навечно, но если бы ему предложили стереть себя из памяти Чжун Ли, чтобы избавить его от этой боли, смог бы он это сделать? Мог ли он быть таким самоотверженным? Ответ — да. Так и случилось бы. Он пожертвовал бы всем, чтобы спасти Чжун Ли, чтобы тот продолжал жить без него, независимо от его собственного благополучия. И наоборот. Разве это не взаимно разрушительно? Их любовь? В конце концов, это не выбор. Он не может избавить Чжун Ли от этой боли. Он не может гарантировать, что Чжун Ли захочет жить дальше без него. Единственное, что он может сделать, это защитить себя, чтобы защитить Чжун Ли. Тихие слезы скатываются по лицу Чжун Ли, прежде чем он успевает их остановить. Его зрение затуманивается, и он чувствует, как Аякс поднимает взгляд и... — Чжун Ли? — Мне так жаль, — шепчет Чжун Ли. — Я не… Я не думал... — О чем? — В твоей душе я... я видел это… Я не понимал… — слезы текут все быстрее. — Селестия, мне так жаль, что я взвалил на тебя это бремя. Я знаю, что это вредно для тебя. Ты не должен слышать, что я говорю такие вещи. Ты всегда такой сильный... Аякс явно ошеломлен. Чжун Ли никогда не плакал ни перед кем на памяти Аякса. Он всегда был для своего мужа опорой, и эта слабость кажется такой чуждой. — Я не силен, — говорит Аякс. — Я просто стараюсь быть таковым. — Но... ты… Я не должен был так просто сдаваться. Я не защищаю тебя, я делаю только хуже... Аякс выглядит ошеломленным. — Ну, конечно, мне больно слышать, что ты такое говоришь, — он пытается вытереть слезы с лица Чжун Ли, но они продолжают литься. — Но ты не должен думать только о моих чувствах. Я хочу услышать правду, какой бы она ни была. Чжун Ли качает головой. — Честность лучше, чем ее сокрытие, — говорит Аякс. — И тогда мы сможем справиться с этим вместе. — Я поставил тебе ультиматум. — Это не так, — Аякс аккруатно убирает волосы со лба Чжун Ли. — Ты прав, это твой выбор. Я не могу притворяться, что это не разбивает мне сердце, но дело не во мне. — Дело всегда в тебе, — Чжун Ли кладет его руку на свое лицо. — Я... я не подумал тогда, и я не должен был говорить подобные вещи... — Но это то, что ты чувствуешь, — глаза Аякса тоже блестят. — Чжун Ли… Я думаю, теперь уже очевидно, что мы всегда будем ставить потребности друг друга на первое место, даже если это причинит боль нам самим. Так что я рад, что ты мне отказал. Я был несправедлив. Я не могу просить тебя обещать подобное. Но и… Но и притворяться я не могу... — у него самого наворачиваются слезы, и он склоняет голову. — Не могу притворяться, что не хотел бы, чтобы ты ушел вслед за мной. Чжун Ли снова заключает его в крепкие объятия, и какое-то время они плачут вместе. — Это неправильно, Аякс, — шепчет он. — Я знаю, что это неправильно. Но я... — Мы должны жить с тем, что имеем, — говорит Аякс. — Если ты не можешь выжить без меня, значит, пусть будет так. В этом нет ничего плохого. Чжун Ли медленно выдыхает ему в шею. — Я никогда не боялся любить и терять. Все из-за тебя. Не понимаю того, что ты заставляешь меня чувствовать. — Я тоже, — слезы Аякса перерастают в смех. — Люди сказали бы, что нам повезло. Ему не нужно этого говорить; Чжун Ли тоже знает, насколько ему повезло с Аяксом. Взаиморазрушающая или взаимоподдерживающая любовь? Неужели это так плохо — существовать как одна половинка целого? Быть полностью сломленными при расставании? В то время как глубина его чувств пугает его, Чжун Ли действительно чувствует себя счастливым, испытывая их. Их случайный союз — редкий случай. Это немного дерьмово, но разве это не прекрасно в той же равной степени? Чжун Ли берет Аякса за запястье, как он это часто делает, чтобы посмотреть на отметину на нем. — Есть только то, что я ценю больше всего на свете. Я не буду сожалеть ни о чем, что произойдет между нами. Наша связь — это привилегия. Я предпочел бы вытерпеть все муки этого мира, чем остаться без нее. Аякс приподнимается и целует его, и у Чжун Ли вкус соли и слез. — Я думаю, мы уже достаточно наплакались? — Аякс прижимает их лбы друг к другу. — Можем ли мы попытаться найти в себе силы встретить завтрашний день? Чжун Ли кивает. — Давай поспим. Я… Прости меня за это, любовь моя. — Не надо, — Аякс переворачивается, чтобы задуть свечу, и затем возвращается в объятия Чжун Ли, не в силах провести вне их ни секунды. — Здесь не за что извиняться. Мы в безопасности и вместе, и наши тревоги никогда не сбудутся. Рука Чжун Ли сжимается вокруг его талии до тех пор, пока между ними не остается пространства. В кои-то веки он так устал, что знает, что заснет через несколько минут. Сегодня было пережито слишком много эмоций. Он медленно засыпает, слушая сердцебиение Аякса. Это стойкое сердце бойца, которое так долго билось в поисках цели, а теперь бьется для Чжун Ли. Что бы ни ждало его в будущем, он знает, что оно принадлежит ему.