Dust Cradles Our Names

Чжун Ли, конечно же, был прав. Аякс никогда доселе не видел подобного конфликта. «Битвы» Аякса обычно были «схватками» один на один с гигантским монстром или элементарным уничтожением нескольких десятков стражников. Он полагал, что всецело понимает войну, романтизированную, мифическую вещь, какой она и являлась. Всегда казалось, что война — это столкновение двух великих армий на бескрайнем пустынном поле. Два полчища бросаются друг на друга, размахивая мечами и яростно крича, над ними разрывается небо, заполненное темными облаками, пронизанными тонкими лучами солнечного света. А потом возникают бравые воины, чьи большие фигуры отличаются от остальных смертных, фигуры, вальсирующие в хаосе, с элегантностью уничтожающие своих врагов. И в самом конце, когда солнце восходит, пробившись сквозь кровавые облака, рыцарь гордый возвышается над вершиной кучи трупов и воздвигает развевающееся знамя. Теперь же Аякс понимает, что война — это нечто иное. Уже через два месяца после возвращения на родину он близко знакомится с такого рода конфликтом. Сначала с легкой руки Итэра они получают миссии, которые больше подходят для Аякса — перекрытие линий снабжения или же сбор информации. Аякс и Чжун Ли, хотя и не принадлежат ни к какому конкретному контингенту воинов, отныне приобретают особый статус и действуют по приказу Итэра там, где это необходимо. Какое-то время они организуют тайные рейды на силы Селестии, но чаще всего просто возвращаются в военный лагерь после очередной вылазки, консультируя Итэра и остальных. Поначалу военный совет, состоящий из бывших Архонтов, лидеров регионов и других, кажется довольно уверенным в своей способности предсказывать движения небесных сил, но стратегия Селестии, похоже, состоит в том, чтобы задавить силы союзников чистым количеством и уничтожить любое сопротивление. В то же самое время основная стратегия союзников заключается в том, чтобы сохранить секретное оружие Царицы в безопасности до тех пор, пока оно не будет готово. Окончательный проект все еще находится в разработке. Царица терпеливо выжидала бы годы, которые понадобились бы для разработки оружия, если бы Селестия внезапно не вступила в бой. Теперь же разработка продвигается в спешном порядке, из-за чего им приходится поддерживать мобильность лаборатории, чтобы силы Селестии не могли вмешаться или — не дай Бог — понять, в чем заключается их план. Кажется, какое-то время, они преуспевали в этом. Но никто из них не мог предположить, какие карты имеются у Селестии в рукаве. Наиболее продуманные стратегии и тактики быстро превращались в простые догадки и казались бесполезными. Их враг — сами Небеса, в чьем войске огромной божественной силы несчетное количество существ, похожих на марионеток, безмозглых кукол, наделенных потусторонней магией. Чжун Ли и все, кто раньше был близок к Селестии, были потрясены тысячами и тысячами этих извращенных существ, вываливающихся из Селестии, как будто им нет конца и края. Смутно напоминающие гуманоидоподобных монстров, звери, запятнанные демонической кровью, теперь они бушуют с безумной, дикой жаждой плоти в сокрушительных количествах, быстро справляясь с превосходящими силами союзников. Хуже этого только то, насколько они ужасны по своей сути для большинства людей: кровь, вострые клыки и когти монстров пропитаны неизученным доселе ядом - ядом коррозии. Стоит им лишь коснутся своей цели, и ту разъедает демонической отравой. Теперь исследователи вынуждены переключить часть своего внимания с разработки оружия на выработку противоядия, но с течением месяцев это кажется уже невыполнимой задачей. Все, чем они сейчас могут бороться с ядом — вода, способная смыть остатки гниения плоти. Становится все более и более очевидным, что Селестия настроена на долгую игру. У бессмертных небесных Богов и их неменее бессмертных творений в руках бесконечное время и ресурсы, чтобы разделаться с человеческими армиями где-то там внизу. Потери становятся катастрофическими. Даже поддерживаемые тысячами аллогенов [1], Адептов и других могущественных существ Тейвата, союзники в конечном счете являются всего лишь людьми. Самые бесстрашные воины гибнут тысячами, а их тела остаются гнить по всему континенту. Каждый день приносит новые стычки и нападения. Некоторые носят стратегический характер, некоторые становятся случайными схватками. И все это время Селестия возвышается, горделиво украшая небо, такая далекая, такая неприкасаемая. Небольшие миссии, которые проворачивали Аякс и Чжун Ли, быстро становятся бессмысленными по мере эскалации боевых действий. Это становится похоже на пустую партизанскую войну: они пытаются сохранить в секрете оружие Царицы и изгнать монстров из городов и деревень. Но силы Селестии теперь повсюду, а боевые действия разрастаются по всему огромному континенту, поскольку приходится защищать миллионы невинных, которых Небеса, похоже, без проблем сплавляют на корм ненасытным чудищам. Поэтому вместо того, чтобы оставаться в штаб-квартире и заниматься глупыми консультациями, Чжун Ли и Аякс вынуждены присоединиться к небольшим отрядам, отправленным для разрешения чрезвычайных ситуаций. Одного их присутствия обычно достаточно, чтобы отбросить врага назад и спасти маломальскую деревню, подвергнувшеюся зверскому нападению. Легко подавляя огромные силы противника, поначалу Аякс чувствует себя до ужаса живым. Он уже давно смирился с более кровожадными сторонами самого себя. Дело не в том, что он хочет убивать; с тех пор, как он перестал быть Предвестником, со временем начала проявляться сдержанности, которая научила его контролю. Дело в том, что сама его душа есть движение. Контролируемый хаос. Ненасытная энергия бурлит в самом центре его существа, заставляя двигаться, сражаться, чувствовать, как кровь горит в его венах и взывает к битве. И такого рода война — это хаос более чистый, чем та энергия, которая будоражит его душу. Поэтому поначалу информация о том, что враг атакует очередную деревню, и их отправляют разбираться с этим, льется елеем Аяксу в уши. В течение трех лет Чайльду приходилось сражаться только со слаймами, а теперь каждая стычка — новый вызов. Монстры Селестии сильны и, по-видимому, не способны чувствовать боль, поэтому они никогда не останавливаются на полпути. От Аякса требуется вся концентрация, чтобы умело маневрировать среди существ и перерубать каждого без жалости. Аякс правда никогда доселе не видел подобного конфликта... и он почти наслаждается им. Это пугает его самого, но он каждый раз повторяет, что твари, которых они убивают, изначально не были живыми. Аякс на правильной стороне этой войны. Миллионы других оправданий крутятся в его голове ежедневно. К счастью, на данный момент этого вполне достаточно, чтобы не начать осуждать самого себя. А еще происходит нечто, чему Аякс считает привилегией быть свидетелем: Чжун Ли больше ни в чем не сдерживается. С гнозисом или нет, он все равно Бог, и с приходом войны ему больше нет смысла прятать свои силы. Его истинная форма все больше и больше проявляется в бою. Чем больше сил использует Чжун Ли, тем сильнее меняется оболочка. Аякс знает, что боевую доблесть бессмысленно ценить, но ему все равно. Чжун Ли — воин, самый могущественный и древний из Адептов, и Аякс может просто опьянеть от чувств, наблюдая, как тот поддается собственной силе. Его муж никогда бы не позволил ему засвидетельствовать это иначе: черное гладкое дерево и горячее золото, окрашивающее кожу Чжун Ли, яшмовые символы, медом мерцающие в воздухе вокруг него, а порой и проявление его стороны Цилинь [2]: элегантные коричневые рога, остро торчащие золотыми концами в небеса и белые клыки, доселе скрытые человеческой оболочкой. Эта драконья форма Чжун ли заставляет Аякса восхищенно открывать рот. Аякс время от времени отвлекается на эти проблески сущности Моракса. Его муж и так прекрасен все время, абсолютно каждый день, но в бою все то великолепное, что в нем есть, будто усиливается до захватывающей дух красоты, настолько, что Аякс останавливается, чтобы посмотреть, как его муж уничтожает десятки врагов одним движением руки. Он не может поверить, что такое невероятное существо решило навсегда связать с ним, глупым смертным мальчишкой, свою жизнь. Разгоряченные мысли не может разрушить даже Чжун Ли, рычащий на него с горящими глазами, чтобы спросить, почему он застыл. Аякс просто не успевает закрыть рот и восхищенно бормочет: «Ты так прекрасен», — при виде своего мужа, возвышающегося над монстрами, такого сильного, покрытого странно-белой кровью небесных существ. Если бы кто-то сразил Аякса в этот момент, ему было бы все равно, ведь перед кончиной последнее, что он увидел, был Чжун Ли. Но потом он вспоминает о своем обещании и резко выпрямляется, приводя себя в чувства. Аякс не шутил, когда клялся быть осторожным. Больше всего в этом мире он боится, что Чжун Ли пострадает, и знает, что единственный способ защитить Чжун Ли — это сохранить себе жизнь. Они больше не говорили о том заявлении Чжун Ли о том, что он хочет покинуть мир вслед за Аяксом, и сам Аякс не хочет зацикливаться на этом, но это вызывает постоянную тревогу, которая сопровождает его в бою и держит в напряжении. Поэтому он не хочет, чтобы Чжун Ли знал, что явление истинной формы Моракса отвлекает Аякса, иначе он начнет сдерживаться. Позже Чайльд спрашивает Чжун Ли, почему тот скрывает свое «я», даже когда они одни. — Я уже решил жить как человек, — Чжун Ли пристально смотрит вниз на соленый песок. — Это моя человеческая форма. Она так же реальна, как и любая другая форма, которую я когда-либо принимал. Они сидят у костра возле палатки в лагере союзников, луна висит высоко в небе и льет на Тейват холодный свет. Много солдат сидит вокруг у своих костров — это смесь людей из всех регионов, вышедших сражаться на их стороне. Мягкий песок пустыни Сумеру простирается вокруг, а разреженный ночной воздух быстро лишается своего тепла. — Просто... такое чувство, что ты прячешься ото всех, — нерешительно продолжает Аякс. — Когда ты показываешь свою истинную силу, ты меняешься, так что... Чжун Ли улыбается. — Если быть честным... Я просто больше не тот, кем был раньше. Я не скрываю свою истинную сущность, я… — он вздыхает. — Я прячусь от того, кем был когда-то, я полагаю. Не хочу вспоминать, каким я был во время Войны Архонтов. Я хочу быть тем, кто я есть сейчас, Чжун Ли — твоим мужем. — И все же я хочу это увидеть, — тихо говорит Аякс. — Хочу видеть всего тебя. Чжун Ли пристально смотрит на него одно долгое мгновение, а затем придвигается ближе, так что теперь они скрыты в своем собственном маленьком уголке военного лагеря, где их больше никто не видит. А затем Чжун Ли позволяет своей оболочке перейти на что-то среднее между видом Цилинь и человека. Его рука, теперь темная, как руда, чернота мазутом растекается от середины предплечья жидким золотом и аккуратно касается руки Аякса: — Я не прячусь от тебя, — говорит Чжун Ли. — Я просто пытаюсь быть другим человеком. Я не хочу быть собой прежним. Не нужна мне власть. Это противоречит миру, которого я так жажду с тобой. — Но ты невероятен, — говорит Аякс. — Ты так красив в пылу битвы. Чжун Ли держит долгую паузу. — Я думаю, мы... мы с тобой играем в людей, мы оба. Играем в нормальность. Мы не должны подавлять нашу истинную природу, но это и не значит, что мы должны уступать ей. Я боюсь, что эта война пробудит во мне самое худшее, Аякс. Аякс успокаивающе кивает. — Что ж, я могу тебя понять. Я бы никогда не хотел, чтобы ты увидел Тарталью в его стихии. Или… — он тяжело сглатывает. — С Грязным Наследием [3]? — мягко спрашивает Чжун Ли. Аякс смотрит в его теперь уже скошенные вниз глаза. — Я сам себя боюсь. Сейчас Аякс уже знает, что существа Бездны не являются злом, и теперь они союзники, но он рад, что они не разбивают свои лагеря рядом с людьми. Достаточно просто увидеть в их рядах Вестника Бездны гидро стихии, кружащегося среди врагов в резких движениях, так похожий на его собственные, и это напоминает Аяксу обо всем, чего он пытался избежать. Он не может притворяться, что то, как он сражается, не было даром Бездны. Но, к счастью, битва еще не стала настолько жестокой, чтобы у Аякса возникло искушение трансформироваться. — Ты бы… — желудок Аякса больно сжимается. — Что бы ты сказал, если бы я на самом деле трансформировался? Тебе было бы неприятно видеть меня таким? Улыбка Чжун Ли резко исчезает, но он сжимает свою руку на ладони Аякса. — Я бы возненавидел то воздействие, которое трансформация оказывает на твое тело. Ты знаешь, какое облегчение я испытал, когда ты предал морю свой Глаз Порчи. Ты и без этого достаточно безрассуден, чтобы твои силы отнимали у тебя жизнь. — Но... ты бы возненавидел... — Возненавидел бы тебя? — Чжун Ли хмурится. — Нет, конечно, нет. — Я думал над этим вопросом, — Аякс пытается рассмеяться, но это звучит болезненно. — Это очень уродливо и пугающе. Я... не очень хорошо себя контролирую, когда в таком состоянии. И сам себя пугаю, — его прежнее «я», Тарталья — Авангард Фатуи, — было достаточно пугающим и без этой трансформации. Иногда Аякс чувствует, как эта личность цепляется за его душу, за «я», в которое он облачился, чтобы защититься от боли. Быть самим собой трудно, когда приходися бороться с огромным количеством вещей. — Ты же знаешь, что для меня это не имеет значения, — говорит Чжун Ли. — Я никогда не смогу возненавидеть то, что является частью тебя. Аякс смотрит вниз. — Я... я знаю, — но в душе Аякса живет настоящая неуверенность, особенно после того, как он увидел Чжун Ли во всей его красе. Тот прекрасен в своей силе. А Аякс… — Наверное, я просто еще не перестал думать, что я монстр. Ты прав, битва выявляет худшее в нас самих. Мне... иногда это нравится. Даже если ты это ненавидишь. Даже когда люди умирают, — он подтягивает колени к груди и утыкается в них лицом. — Но… я боюсь, что мне это слишком понравится. Что я вернусь к тому, кем я был. Наступает долгая пауза, и Аякс не хочет смотреть на Чжун Ли, который точно разочаровался в нем. А потом Чжун Ли нежно кладет руку ему на спину. — Этого не случится. Ты слишком сильно вырос. — Откуда ты можешь знать? — Аякс поднимает взгляд и ищет ответы в глазах своего мужа. — Потому что мы проводили каждый день вместе в течение трех лет. Я наблюдал, как ты растешь. Ты любишь сражаться, тебя привлекает власть. Но это только одна часть тебя. Кроме этого ты очень добр и благороден. Ты стал больше похож на себя, пока мы были вместе, я был свидетелем этого. И ты понял, что тебе не нравится убивать. Так почему ты думаешь, что регрессируешь теперь, когда знаешь все это? Аякс вздыхает и наклоняется навстречу его прикосновению. — Ты слишком мил со мной. Тебя война пугает, а ты притворяешься, что это нормально, что меня волнует моя тяга к насилию? Глаза Чжун Ли становятся немного темнее. — Я не верю, что ты можешь наслаждаться этим долго. Настоящая бойня еще не началась. Селестия просто проверяет нашу обороноспособность. Все рейды, которые мы остановили, были экспериментами и обычными пробами. Аякс напрягается при этих словах. — Ты имеешь в виду?.. — У них есть все время мира, чтобы испытывать нас и медленно убивать, человека за человеком. Они еще не показали свою силу, свое величайшее оружие. — Это действительно так? Чжун Ли глубоко и тяжело вздыхает. — Мы еще не видели ни одного существа из высшего эшелона воинов Селестии и их Богов. Та, кого Итэр называет Неизвестным Богом... В тот момент, когда она спустится, потребуется вся наша союзническая сила, чтобы сравняться с ее мощью. Ее сила, культивируемая исключительно для уничтожения целых цивилизаций, превосходит силу Семи Архонтов вместе взятых. — Кажется, я слышал свое имя? Аякс отрывается от Чжун Ли, пряча страх в своих глазах и наблюдая, как Итэр и Люмин пробираются в их уголок лагеря. Близнецы садятся рядом с ними у огня. — Мы чему-то помешали? — Спрашивает Итэр. Оболочка Чжун Ли возвращается к человеческому виду, когда он смотрит на них. — Нет. Мы только что обсуждали, что кажется, будто Селестия просто играет со всеми нами. Люмин выдыхает. — Это уж точно, — они с Итэром выглядят до боли измученными. — Нам уже требуются все силы, что у нас есть, чтобы отразить эти бесконечные мелкие атаки. А это даже не предел того, на что может обречь нас Селестия. — Я никогда не видел, чтобы Боги Селестии сами участвовали в воинах, — говорит Чжун Ли. — Они всегда использовали нас, Архонтов, для выполнения всей грязной работы. — За исключением Хранителя Небесного Порядка [4], — говорит Люмин. Чжун Ли вздыхает. — Она еще одна рабыня, развращенная Небесами. Она не из Тейвата. Боги Селестии утверждают, что презирают все потусторонние силы, но, похоже, не испытывают угрызений совести, эксплуатируя их. И когда она спустится... Они вчетвером долго смотрят на огонь. Затем Итэр меняется в лице и говорит: — Я только что разговаривал с Венти, и он говорит, что кто-то уже придумал название для этой войны. — Что, Вторая Война Архонтов? — спрашивает Аякс. — Нет, — улыбка Итэра мрачнеет. — Война за человечество. Весьма подходящее название. Эпоха Архонтов канула в лету. Теперь человечество либо будет уничтожено на своих собственных условиях, либо свергнет своих Небесных угнетателей. Аякс не может себе представить, как Тейват будет выглядеть после этого. Несмотря на их сегодняшнюю победу, обычная напряженная аура окутывает их, поскольку мысли каждого витают в собственных страхах. Тяжесть повисает в воздухе, и все кажется ужасно мрачным. И Чжун Ли, похоже, думает, что будет только хуже.... — Хотите выпить? — Итэр прерывает тишину и достает бутылку. — Я получил ее от самого Бога вина, так что вино должно быть хорошим. — Это точно хорошая идея? — Чжун Ли с недоверием смотрит на бутылку. — Разве мы не можем немного расслабиться? — Улыбка Итэра кажется еще более изможденной. — Мы сегодня хорошо потрудились. Чжун Ли пожимает плечами. — Я полагаю, это полезно для морального духа. — А вам двоим уже разрешено пить? — Дразнится Аякс, когда Итэр возвращается с кружками. Люмин фыркает. — Ты здесь самый молодой, по большому счету. — Ладно, согласен, — Аякс улыбается. — В наши дни нельзя быть уверенным, кто обычный подросток, а кто бессмертный полубог. Люмин ударяет своей кружкой по его, скалясь в ответ. — Пей уже, малыш. Они делают большой глоток. Аякс думает, что это безумно забавно, что у близнецов такие разные характеры. Итэр — сплошная сладость, в то время как Люмин, похоже, обладает сухим чувством юмора. Может, Люмин и младше Итэра, но время, проведенное в разлуке, похоже, морально состарило ее до неузнаваемости. Но Аякс с уверенностью может сказать, что сестра очень заботится о брате. За последние несколько месяцев Аякс и Чжун Ли хорошо узнали Люмин. Они проводят все свое время с близнецами. Часто их день заканчивается посиделками у костра в тихой компании или горячего обсуждения хода войны. Поначалу было странно говорить с Люмин. Аякс ожидал увидеть просто Итэра в женском обличье, но девушка была совсем другой. В ее глазах жила мертвенность, которую Аякс видел еще лишь в одних глазах — когда смотрел в зеркало. Сначала ее фразы были короткими и отрывистыми. Единственным признаком того, что она не была бессердечной машиной, было то, что она всегда держалась рядом с Итэром, защищая его. «Это странно», думал Аякс, «особенно после того, что она так долго позволяла своему брату бродить по этому миру в одиночестве». Но ее мотивы и истинная природа открылись со временем. Она явно любит Итэра больше всего на свете, но также испытывает сильное чувство долга. В ней горит целеустремленность преследовать свою цель, даже если придется отложить в сторону заботу о своих родных, чтобы довести дело до конца… Аякс почти пугается ее решимости. Теперь, когда он может называть ее другом, он видит, что холодность, которая ее окружает, — это фальшивый фасад. Проблески того, кем она, должно быть, была пятьсот лет назад, иногда просвечивают сквозь ее потемневшую, обугленную душу. Время от времени она может дразниться и смеяться, но мертвенность быстро возвращается к ней. Люмин поворачивается к нему после того, как они с минуту молча пьют. — Аякс, кое-что произошло, — говорит Люмин. — И нам нужна твоя помощь. Он вздыхает в свой стакан. — Вы хотите, чтобы я снова с ней поговорил? Она кивает. — Мой старый друг снова объявился. Он из Каэнри'аха, и он предлагает помочь нам создать оружие с использованием технологии прошлого. — Ты имеешь в виду, таких, как стражи руин? — Он уже разговаривал с алхимиком Альбедо и другими учеными из Академии Сумеру, и они думают, что могут объединить новое оружие Фатуи с технологиями Каэнри'аха. У нас были бы целые легионы сильных солдат. И меньшему количеству людей пришлось бы сражаться и умирать. Аякс вздыхает. — И я предполагаю, что Царица не согласна с этим. Люмин качает головой. — Она не доверяет моему другу, даже учитывая то, Итэр ручается за него. — Я пытаюсь уговорить ее уже неделю, — говорит Итэр. — Я сказал ей, что Дайнслейф не имеет ничего общего с Бездной — и, на самом деле, ненавидит каждое из ее созданий. Но она не доверяет ничему, что не может контролировать напрямую. — Ты же знаешь, что даже если она согласится, то попытается назначить Дотторе главным? — говорит Аякс. — И что? — Итэр хмурится. — Разве это не хорошо? Он же уже исследовал технологии Каэнри'аха. — Он настоящий садист. Готов ли твой друг передать технологию своей страны в руки Фатуи? Потому что лишь единицы знают, что они — мы — делали с этим в прошлом. Близнецы переглядываются. — Это стоит уступков, — говорит Люмин с мрачным лицом. — Война движется не очень хорошо. Так что даже если нам тоже придется создавать монстров, это лучше, чем еще один геноцид. Аякс устремляет взгляд в землю. Он действительно не хочет вмешиваться. Это не первый раз, когда близнецы просят его пообщаться с Царицей. В первый раз она была откровенно враждебна по отношению к нему. И с тех пор она почти не потеплела к его персоне. В первый раз сам Аякс был в ужасе. Чжун Ли хотел пойти с ним, но он боялся, что Царица припомнит, что ее Предвестник практически перешел на сторону другого Архонта, поэтому Аякс настоял на том, чтобы пойти вдвоем с Итэром. Палатку Крио Архонта даже палаткой нельзя было назвать. Это был дворец из ткани, украшенный знаменами и причудливой мебелью. В одной из секций, отделенной тяжелым пологом, был тронный зал с импровизированным троном. Аякса сопровождали Фатуи стражники, которые смотрели на него как на врага. Только присутствие Итэра удерживало его от того, чтобы позорно сбежать. Царица отпустила всех, кто был в комнате, когда он вошел, за исключением Шута [5], который, как обычно, стоял за ее троном. Она выглядела нетронутой временем, холодной и ужасной, глаза были темны и осуждающи. Аякс оказался на грани приступа паники, когда увидел свою бывшую Богиню. После того, как ему пришлось осторожно разорвать эмоциональные цепи, в которых она так долго удерживала его, он слишком сильно дрожал, чтобы сделать что-то большее, чем тихо поклониться. — Ваше Императорское Величество, — его напряженный голос почти выдавал тяжелый страх. — Аякс. Он никогда не слышал этого имени из ее уст. Это прозвучало инородно, горько, и ее рот дернулся, как будто она пошутила. Она не выглядела сердитой, но Аякс знал, какой темпераментной она может быть. — Неужели ты думал, что сумеешь скрыть от меня правду? Учитывая годы твоей службы, — сказала она без предисловий. — К-какую правду, Ваше Величество? — Он осмелился поднять взгляд. — Я всегда чувствовала в тебе Бездну, — ухмылялась она. — Прежде чем ты стал Предвестником, мы изучили твое тело, и тяжелые следы Бездны на нем. Отчасти поэтому ты заинтересовал меня. Итэр, кажется, думает, что ты можешь помочь мне лучше понять Бездну, но ты был всего лишь экспериментом для ее существ. Как и для меня. Так что же заставляет тебя думать, что ты имеешь право давать советы в этой ситуации? Мозг Аякса буквально окоченел в тот момент. Они с Итэром заранее подготовили речь, но она вылетела у Аякса из головы, как только холодный голос Царицы достиг его ушей. Все, что она сделала с ним, готовя к службе: лишила способности обрабатывать эмоции, притворялась, что любит его, в чем он так отчаянно нуждался, а затем оставила его на растерзание их врагам... Когда-то Аякс любил ее. Она значила для него все. Она выделила его из массы, дала ему силу, превосходящую силу любого смертного, утвердила его существование как силы хаоса. Его семья отдала его в армию, и он ненавидел себя за то, что был недостаточно хорош, за то, что был так нелюбим ими. Но потом Царица взяла Чайльда к себе и разожгла насилие в его душе. Она всего лишь хотела использовать его, но слепой мальчишка впервые в жизни почувствовал, что его ценят. Затем, после многих лет верной службы, лет развращения себя ради нее, Аякс оказался брошен ею в подземелье Цисин. Она оставила его расплачиваться за преступления, которые он совершил по ее приказу, не зная о более грандиозной схеме, жертвой которой он стал. Синьора ясно дала понять, что их Богиня знала, что происходит, и все равно позволила этому случиться. И даже тогда Аякс винил только себя. Он ненавидел себя за то, что сделал. Эта мысль не приходила ему в голову до тех пор, пока Чжун Ли не заставил его понять, что Аякс всегда был для Царицы всего лишь инструментом, одноразовым и несущественным. Его преданность была неуместна. Она никогда не любила его в ответ. Ее предательство было даже не самым разрушительным, ведь Аякса использовали и бросали довольно многие, но на тот момент это стало последней каплей. Аякс сбежал и оставил службу. И с тех самых пор он пытается взять себя в руки. И тогда, стоя перед ней и слыша ее бессердечные слова, зная, что он и это воссоединение абсолютно ничего для нее не значили, Аякс чувствовал себя беспомощным. Ее слова пустили трещины в его все еще хрупком сердце. Тогда Итэр вмешался и взял все под свой контроль, и после страстного спора Царица смягчилась и позволила Аяксу говорить. При этом он смотрел в землю, не в силах вымолвить ни слова. А потом она отпустила их обоих, презрительно фыркнув в сторону бывшего подданного. Итэр настоял, чтобы они вернулись к ней через неделю, и постепенно Аякс обрел уверенность в себе. За несколько встреч ему удалось ее урезонить. Единственное, что каждый раз придавало ему сил, — это руки Чжун Ли, ждавшие его, когда он вернется. Точно так же, как встреча с семьей, Чжун Ли придавал ему мужества, но не тем, что он делал, а просто тем, что был рядом. Чжун Ли очень помогал Аяксу вернуться в колею. Одного его присутствия было достаточно, чтобы стабилизировать рассеянную и хаотичную личность мужа. В конце концов, кем был бы Аякс без него? Мог ли кто-нибудь другой стать катализатором его самопознания? Мог ли кто-нибудь другой заставить его почувствовать, что нормально быть тем, кто он есть? Мог ли кто-нибудь другой следить за его состоянием все эти долгие месяцы, пока он оправлялся от заключения и постепенно приходил к самосознанию и самоуважению? Чжун Ли — противоядие ото всего, что приносит Аяксу боль. Сейчас же, когда отчаянные глаза Люмин впились в него, только решительная рука Чжун Ли на спине Аякса дает ему сил сглотнуть и сказать: — Я сделаю все, что смогу. Люмин расслабляется. — Хорошо. Это может стать для нас настоящим поворотным моментом. Дайнслейф сохранял нейтралитет в течение сотен лет. С его знаниями на нашей стороне мы могли бы противостоять этим монстрам. — Я никогда не предполагал, что мы все будем воевать вместе, — Чжун Ли тяжело смотрит в огонь. — Похоже, что, когда стопа обладает невообразимой силой, даже мелкие, ссорящиеся муравьи внизу могут объединиться. На мгновение все замолкают и мрачнеют. Затем Итэр поднимает свою кружку. — Хватит разговоров о войне! — Говорит он. — Давайте просто выпьем и насладимся ночным воздухом. Аякс улыбается, когда болтовня заполняет сгущающийся вечер. Он рад, что все еще может найти утешение в вине на губах, в ладони Чжун Ли, переплетенной с его рукой, и простом общении. На данный момент ему еще предстоит столкнуться с настоящим опустошением.

***

Впервые за несколько месяцев кажется, что все изменилось к лучшему. Аякс, Итэр и Люмин представляют Царице довольно веские аргументы, и она, к счастью, не настолько самонадеянна, чтобы отказаться от жизненно важной помощи, когда война идет плохо. Особенно когда эта помощь может гарантировать, что у нее будет полный контроль над новой технологией, когда разработки завершится. Это не идеально, но, как сказала Люмин, они могут справиться с последствиями предоставления технологии Фатуи, уже когда война закончится. Исследователи из всех лагерей союзных войск начинают совместную работу над разработкой нового оружия. Это становится моментом надежды для тех, кто достаточно уполномочен, чтобы знать о проекте. Они не могут позволить себе ссор между собой даже на мгновение, и кажется, что сейчас все готовы отбросить свою враждебность перед лицом гнева Селестии. К сожалению, вслед за этой хорошей новостью сбываются худшие опасения каждого — они получают информацию о том, что Селестия узнала об абсолютном оружии Царицы. Передвижная лаборатория тщательно охранялась и постоянно перемещалась с начала войны в целях ее безопасности, но, похоже, утечка информации о ее существовании дошла до врага. Аякс все еще мало что знает о таинственном проекте, но, похоже, план Фатуи состоит в том, чтобы использовать сами Гнозисы для создания оружия, сила которого сможет превзойти более могущественные силы, которые еще предстоит раскрыть Селестии. В этих слухах есть смысл. Гнозисы носят силу Семерых Архонтов, и если они смогут найти способ объединить эти силы, то сумеют использовать изобретение Селестии против них самих. Если это правда, то это может быть их единственной надеждой. До сих пор они едва справлялись с безжалостными атаками, а когда свыше спустится Хранитель Небесного Порядка, союзным силам понадобится вся возможная сила и хитрость. Царица решает перенести лабораторию с ее нынешнего места в Сумеру в новое укрытие в Ли Юэ досрочно, надеясь запутать шпионов Селестии. Военный совет мрачен, когда она сообщает новости и просит сформировать чрезвычайный отряд для транспортировки лаборатории. К сожалению, их силы разбросаны по всему континенту, и ни у одного из высших чинов в помещении нет наготове сильных воинов, поэтому Аякс удивляет сам себя, вызываясь добровольцем. Конечно, понятно, что он и Чжун Ли — неразделимое целое и бывший Архонт всегда идет с ним. Командующие расслабляются, когда Царица соглашается назначить Аякса и Чжун Ли ответственными за транспортировку. Несколько десятков сильных обладателей Глаз Бога сопровождают лабораторию под их командованием, и они немедленно отправляются в путь. — Будьте осторожны, — Итэр обнимает их обоих дрожащими руками, когда военный совет заканчивается. — Адепты Ли Юэ встретят вас на границе, на пути есть несколько наших оборонительных постов, они смогут помочь и... — Мы знаем, Итэр, — Аякс улыбается, чтобы успокоить его. — С нами все будет в порядке. — Да, верно, — Итэр делает шаг назад. — Тогда увидимся позже в Ли Юэ. Явное беспокойство Итэра по поводу сложившейся ситуации не внушает особого доверия. Их небольшой отряд пробирается в пустыню к пещере, где хранится оборудование. Сейчас середина ночи, и в песках царит мертвая тишина. Аякс наблюдает за состоянием Чжун Ли, когда они удаляются от лагеря; тот никогда не умел хорошо скрывать свои чувства от Аякса, и сейчас все его тело напряжено. — Мне жаль, что я вызвался помочь, — Аякс отваживается взглянуть на Чжун Ли, когда они быстро движутся по темному песку. — Я должен был спросить у тебя, я... — Нет, я тоже хотел это сделать, — Чжун Ли мирно не смотрит на него. — Другим не хватит сил. Мы обязаны внести свой вклад. «Обязаны» отличается от «хотим». В глазах Чжун Ли тлеет беспокойство, которое пугает Аякса. Это их самая важная миссия на сегодняшний день. И они впервые вернутся в Ли Юэ спустя три года. Аякс решает оставить тревоги на суд времени. Поначалу все идет гладко. Ученые собирают все материалы в фургон и уезжают, как только прибывают воины. К неудовольствию Аякса, Дотторе [6] сам возглавляет караван. — Ах, так это вы отвечаете за транспортировку? — Доктор бочком приближается к Аяксу, когда они начинают пересекать пустыню. — Поверить не могу, что Ее Величество доверила такое важное дело позорному предателю. Аякс смотрит прямо перед собой. Они должны работать вместе, но им не обязательно говорить. За последние месяцы он несколько раз видел Дотторе, но у Доктора не было возможности загнать его в угол для общения. — Ну же, Тарталья. Не будь таким нелюдимым. — Меня не так зовут, — огрызается Аякс. — Знаешь, — игнорирует Дотторе. — Мне было интересно, дорогой товарищ, что же заставило тебя покинуть нас? Ты был таким хорошим домашним животным, таким интересным экспериментом. Аякс старается смотреть вперед и борется с желанием стереть отвратительную ухмылку с лица Доктора. — Разве той силы, которую мы тебе дали, было недостаточно? Что ты сделал с прекрасным Глазом Порчи, который я создал для тебя? — Я бросил его в море, — хладнокровно говорит Аякс. — Я решил, что больше не хочу, чтобы он меня травил. — Власть есть власть. Восхитительна по любой цене, — Доктор ухмыляется. — Я обещал сделать тебя таким же могущественным, как Боги, но ты был таким нетерпеливым, таким амбициозным. И кто же ты теперь? Кем ты стал, покинув нас? Аякс отказывается встречаться с ним взглядом, но вместо того, чтобы проникнуть ему под кожу и отравить, слова Дотторе придают ему сил. Кто он теперь? Человек. Свободный. Счастливый. Любимый. Аякс не может удержаться от легкого смешка. — Что же тебя смешит, товарищ? — Ты, — Аякс улыбается. Ему больше нечего бояться. — Ты так жалок, что это заставляет меня смеяться, — он кладет руку Доктору на плечо. — Возможно, сейчас ты и находишься под защитой Ее Величества, товарищ, но после войны такие, как ты, больше не будут у власти. Дотторе пытается сохранить ухмылку, даже когда вырывает плечо из крепкой хватки Аякса. — Что ты имеешь в виду? — Для континента наступает новая эра. Эра мира и справедливости, — Аякс смотрит на полную луну над их головами. — Я не верю, что в нашем новом мире найдется место для таких психопатов, как ты. Жителям Тейвата надоело, что над ними издеваются. Кто бы это не был. Рот Дотторе криво дергается в скрытой злобе. — Послушай меня, мальчик... — Что-то случилось? Они поворачиваются, упираясь взглядом в Чжун Ли, который быстрым шагом идет к ним с другого конца каравана: — Нет, — Аякс улыбается ему, чувствуя себя победителем, и подходит к мужу. Фальшивая ухмылка Дотторе становится шире. — Да, можешь забрать свою новую псину, Моракс. Похоже, этот жалкий предатель... Глаза Чжун Ли загораются, всего на мгновение, но импульс геоэнергии повисает в воздухе. К чести Дотторе, тот едва заметно вздрагивает, но этого достаточно, чтобы прервать его напыщенную речь. — Я предлагаю нам немного остыть, — тихо говорит Чжун Ли. — Мы вынуждены провести вместе еще несколько часов, и мы — союзники. Дотторе мгновение выглядит так, будто пытается найти способ восстановить контроль над взаимодействием, а затем сдается и саркастически склоняет голову, прежде чем удалиться. — Ты в порядке? — Взгляд Чжун Ли находит недовольство на лице Аякса. — Да, — Аякс улыбается. — Он не сможет меня поддеть. И еще, ты был прав. — В чем? — Хмурится Чжун Ли. — Да так, — Аякс скажет ему позже. Скажет о том, что понял, насколько вырос и никогда не вернется к тому, чтобы быть «Тартальей». Не вернется к этому, что бы не произошло. — У тебя все хорошо? — Чжун Ли выглядит более измученным, чем Аякс видел его за последние недели. — Я... не знаю. — Мы возвращаемся в Ли Юэ, — многозначительно говорит Аякс. — В этом причина? — Возможно, — вздыхает Чжун Ли. — Вряд ли это наша самая большая проблема на данный момент, но я не видел Адептов с тех пор, как инсценировал свою смерть. Я причинил им ужасное горе, и теперь, когда мир знает, что я жив... — Они простят тебя, — говорит Аякс. — Они любят тебя. — В этом-то и проблема, — выражение лица Чжун Ли трудно прочесть в тусклом свете луны. — Ты видел, как отреагировала Гань Юй, когда узнала, что я жив. Я причинил боль всем, кто мне дорог. Всем, кто меня любил. — Они поймут, что это было необходимо. — Думаешь? — Чжун Ли уныло смотрит вперед. — Я... плохо справляюсь с этой войной. Ты понимаешь, о чем я. Мне не нравится причинять боль. Я не могу... я не могу вынести мысли о том, что могу увидеть на их лицах чувство преданности. Глубину того, насколько сильную боль я причинил им. За его словами явно кроется что-то более глубокое, и Аякс думает, что знает, что это такое. — Я знаю, что они простят тебя. Послушай меня, — он делает паузу, чтобы схватить Чжун Ли за руку и заставить его посмотреть себе в глаза. — Ты не сделал ничего плохого. Ты сделал только то, что было необходимо, чтобы выжить. — Я ненавижу все это, Аякс, — его глаза выглядят такими обессиленными. — Убивать и причинять боль людям. Я просто хотел покоя. Я так долго боролся... — Подожди еще совсем чуть-чуть. А потом мы вместе уйдем на покой, и нам не о чем будет беспокоиться, кроме наших детей. — Это не отменит того, что я причинил боль стольким людям, — заверения Аякса остаются без внимания, когда Чжун Ли смотрит вниз на песок, скрипящий под их ногами. — Так многих... — Ты никогда не причинял боль мне, — говорит Аякс. — Не лги, — Чжун Ли встречается с ним взглядом. — Все, что случилось с тобой в Ли Юэ, было моей виной. И сейчас я причиняю тебе боль, я... — Нет, это не так, — твердо говорит Аякс. — Для меня ты совершенен и никогда не делаешь ничего плохого. Чжун Ли фыркает. — Я могу так легко причинить тебе боль. И это пугает меня. У меня в голове что-то... будто колет, как воспоминание, и я не могу… Я не знаю, что это такое — я продолжаю видеть тебя раненым, и я не... — Ты уверен, что тебе стоит оставаться здесь? — Желудок Аякса сжимается. — Может стоит вернуться? Я могу продолжить и без... — Нет, — Чжун Ли качает головой. — Я не выпущу тебя из поля зрения. Мы должны быть здесь. Просто… нет. Я не собираюсь возвращаться. — Хорошо… — Аякс крепко сжимает его руку, пока они продолжают двигаться вперед, в глубину пустыни. Он достаточно хорошо знаком с паническими атаками, чтобы распознать беспокойство в глазах Чжун Ли. — Тогда держись поближе ко мне. Аякс не знает, что еще ему стоит делать. Ему не следовало лезть в эту затею. Ему действительно не следовало этого делать. Психическое состояние Чжун Ли в последнее время было необычайно неустойчивым. Да, они были лучшим вариантом для этой миссии, но это точно не стоило стресса Чжун Ли. По крайней мере, сейчас тот кажется спокойным. Они молча шагают вперед в ночь. Так проходят часы, воины и исследователи молчаливы и мрачны. Дотторе, к счастью, держится на расстоянии от них и не пытается приблизиться. Они отмечаются на контрольно-пропускных пунктах по пути, но в остальном ничего не меняется. Наконец, когда луна начинает садиться, вдалеке появляются горные хребты Ли Юэ. Когда синева касается востока, песок превращается в траву, а по обе стороны от них вырастают скалы. Впереди с равнины поднимается высокий пик. Они выходят на травянистую равнину, усеянную каменными глыбами валунов, и Аякс замечает дикую глазурную лилию. Граница не может быть далеко. Адепты уже ждут их. — Когда-то здесь была битва, — бормочет Чжун Ли. Аякс поворачивается и видит, что тот тоже смотрит на глазурную лилию. Слабый предрассветный свет начинает освещать особенности местности. — Во время Войны Архонтов, — продолжает он, как будто не осознавая, что говорит вслух. — Эти кратеры и валуны — следы нашего побоища. Аякс хмурится, потому что взгляд Чжун Ли потерян, напряжен воспоминаниями, но сейчас не время... Резкий крик пронзает неподвижный воздух. Аякс уверенно поворачивается к источнику; один из ученых стоит на вершине фургона, указывая рукой влево от них. Сердце Аякса останавливается. Черные фигуры ползут по гребням долины, устремляясь вниз, в поле, где стоит караван. На востоке все светлеет и светлеет синий цвет горизонта, прогоняя тьму прочь. Этого достаточно, чтобы осветить местность и дать возможность узреть десятки существ, рвущихся на них со всех сторон. Искривленные кукольные монстры уже стали привычным зрелищем, но не менее пугающим. Десятки и десятки голов стекаются слева — справа — сзади — отовсюду. Это засада. Селестия точно знала, где они будут. Ученые спешат активировать машины, установленные на каждом из фургонов, и щиты из светящейся энергии скользят к краям каравана, закрывая его со всех сторон. Этого будет недостаточно, чтобы сдержать атаку монстров, но это должно обеспечить сохранность припасов до тех пор, пока они не убьют их всех. Воины занимают оборонительные позиции после того, как Аякс рявкает приказы громко и отчеливо. Дотторе выглядит слишком радостным, чтобы вытащить оружие и броситься на свою позицию в задней части каравана. Аякс обменивается последним взглядом с Чжун Ли, и вокруг него возникает нефритовый щит. Слава Богам, взгляд Чжун Ли тверд и сосредоточен, когда он бежит к своей позиции впереди. Он всегда непоколебим в бою. Аякс занимает центральное место в главе каравана. Монстры — это темная волна, несущаяся на них в бледном сером свете. Аякс бросает взгляд вдоль строя, и, к счастью, каждый воин здесь — суровый ветеран, прошедший через множество схваток. Аякс рад, что ему не нужно отдавать команды о сохранении построения. Воины достают оружие и поворачиваются лицом к врагу с каменной решимостью. Аякс готовит свои собственные клинки. Сейчас не происходит ничего такого, с чем бы он раньше не сталкивался, но струйка страха пробегает по его животу при виде такого огромного количества монстров. Как Селестия узнала, где они будут? Хватит ли у них воинов, чтобы сдержать эту орду? Возможно, им придется отослать кого-нибудь вперед, чтобы позвать Адептов на помощь. У Аякса нет времени размышлять об этом, поскольку накатывает первая волна атаки. Парируй, наноси удары, уклоняйся, прыгай, атакуй, не медли, и вновь наноси удары, — словно считалка, эти слова, будто песнь о годах становления Аякса, поглощают его существо в образе, более знакомом, чем любой другой. Он знает, что устал, но он вообще ничего не чувствует. Это мышечная память; с таким же успехом он мог бы ходить во сне. Один за другим монстры будто материализуются у него перед носом, и Аякс без жалости убивает их. В последние месяцы бой стал повседневной реальностью. Аякс и раньше знал сражения, но не знал побоища, битвы насмерть до последнего выжившего. Усталость от ежедневного выживания, как будто каждый день — последний, и огромные, нечеловеческие затраты энергии превращаются в своего рода броню, которая становится новым мышлением. Аякс отлично привык к этому, и он подчиняется своим инстинктам. Он прорывается сквозь волны монстров-марионеток, рубя и вращаясь в своем обычном грациозном стиле. Воздух наполняется криками как людей, так и чудовищ, а также звуками соединения гармоний элементов каждого владельца Глаза Бога. Сначала Аякс пытается следить за остальными, но наплыв монстров поглощает все его мысли. По меньшей мере тридцать из них падают перед ним, прежде чем он останавливается, чтобы перевести дух. Но они так же легко заменяются следующей волной. Сколько их еще может быть? Должно быть, сотни безмозглых марионеток стекаются со всех сторон, легко по дюжине за раз на каждого солдата. Аякс заканчивает со следующей группой и оглядывается, чтобы подвести итоги. Они потеряли по меньшей мере десять солдат. Караван еще ничего не тронуло, и щиты на повозках, похоже, держатся. Исследователи и оборудование пока в безопасности, но треть их бойцов уже мертва. Аякс бежит к слабому месту обороны. Чжун Ли переходит на его позицию, возглавляя караван, в то время как Дотторе все еще находится где-то позади. Ясно, что, кроме них троих, другие солдаты, даже обладатели Глаз Бога, не способны продержаться дольше. Их силы на исходе. Аякс кричит воинам, объединиться и сосредоточиться у одной стороны, позволить ему оборонять другую в одиночку. Они беспрекословно выполняют его приказы. Аякс успевает выхватить одного из них и отдать поручение бежать вперед и найти адептов Ли Юэ; они могут не пережить этого без посторонней помощи. Воин немедленно убегает. Аякс перепрыгивает через караван, чтобы встретиться лицом к лицу с десятками монстров, рвущихся на их щиты. Танец крови начинается снова. Снова в бессмысленных движениях, размытых пятнах ударов и порезов, уклонений и грубых движений. Мышцы Аякса кричат в знак протеста, но его разум полностью сосредоточен на цели. Так легко затеряться в дымке чистой битвы, ощущении более всепоглощающем, чем все, что он когда-либо испытывал. Большой монстр врезается в него и отскакивает от нефритового щита, но, похоже, это был предел его резерва. Золотая аура энергии рассыпается искорками мерцающих символов. Щит Чжун Ли исчезает. Аякс едва успевает осознать, что он беззащитен, когда на него набрасывается несколько монстров, и он вынужден обороняться. Он отбивается от них и делает паузу, чтобы перевести дыхание. Что ж, теперь у него нет права на ошибку. А это означает, что Чжун Ли теряет энергию, больше он не в состоянии поддерживать щит. Монстры, похоже, стекаются к слабому месту спереди, где они пробили щит одного из экипажей. Чжун Ли уже там, и Аякс спешит присоединиться к нему. Вокруг них двоих кишит по меньшей мере сотня врагов. Чжун Ли выглядит великолепно, перешедший в форму полу-дракона и рычащий, самозабвенно атакующий геовалунами. Аякс перестраивается в их привычную схему борьбы бок о бок. Без щита Аякс пропускает несколько ударов, но ничего серьезного. Он дал обещание и намерен его сдержать. Он старается быть осторожным и точным, не перенапрягаться сверх меры. Но вскоре начинает накатывать отчаяние. Даже когда клинки Аякса даруют гибель еще дюжине монстров, их место занимает еще дюжина. Что-то ударяет его по ноге, и она перестает функционировать должным образом, он потерял подвижность. Аякс на секунду останавливается, чтобы перевести дух, голова кружится от усталости и вида пропитанной кровью травы под ним. Неужели это невозможно? Как долго они еще смогут продержаться? Особенно крупный монстр бросается на Аякса, и на мгновение он падает на землю под его рычащей и бьющейся тушей. Клинки теперь скрещены на груди, и он изо всех сил пытается сбросить рычащее нечто. Но он так устал. Такой ослабший.... «Что, если я действительно использую его? Грязное Наследие помогло бы избавиться от этих существ в два раза быстрее». Прилив энергии, который оно могло бы обеспечить, так заманчив. Аякс всегда может отступить, позволить трансформации захватить его и полностью выпотрошить врага... Нет. Аякс пробивает своими мечами защиту существа и отточенным движением обезглавливает его. Он откатывается в сторону, прежде чем отравленная кровь коснется его. «Я больше не такой. Я должен… должен доказать... кто я есть на самом деле...» Аякс ощущает, что на пределе своих возможностей, когда встает, чтобы встретить следующую волну монстров. Но гордый. К черту Дотторе. К черту Царицу, и Скирку, и всех, кто говорил ему, что он монстр. Он боец, но он сражается за мир. Ему не нужна власть. Ему нужен только он сам. Аякс вытирает кровь со рта и штанов. Он никогда больше не поддастся своим темным инстинктам. Он скорее умрет, чем потеряет достигнутый такой болью и страданиями прогресс. Но он теряет выносливость. Измученный, медлительный и подавленный. Он не чувствует своей ноги. Уклоняется, наносит удары и движется чисто инстинктивно. Разум так затуманен. Похоже, монстры решили игнорировать остальную часть защищенного каравана, и их силы стеклись в ту точку, где щит пробит. Где борются Аякс и Чжун Ли. Аякс понимает, что его гордость ничего не стоит, если он мертв. Он приближается к Чжун Ли, который отбрасывает десятки врагов за раз. Рядом с Чжун Ли ему будет безопаснее. Тело Аякса такое тяжелое, но он просто заставляет себя ковылять вперед на дрожащих ногах. Если он сможет просто встать позади Чжун Ли... — Ааааа! — Аякс слышит свой собственный крик до того, как его пронзает боль. В глазах мгновенно темнеет, когда он падает на землю. Его лицо — его глаз — все горит мучительным пламенем демонического яда... Мир, такой красный и пылающий, превращается в дыру и боль, боль, боль — «нельзя трогать, это яд — яд на моем лице... черт, я должен избавиться от этого, как-то смыть...» Аякс беззвучно корчится на земле. Такое ощущение, что огонь плавит все в его черепе. А затем происходит внезапный всплеск чего-то холодного, и он снова слышит свой горанный крик, когда боль отступает, и земля начинает дрожать — «почему земля дрожит...» Руки поднимают его и заставляют встать на колени. Брызги чего-то ледяного успокаивают жжение на лице, но боль такая сильная, — «о Боги, я не могу открыть глаза, все горит, горит...». Тот, кто помогал ему, внезапно исчезает. В ушах у него грохочет глухой звон. Он слышит тряску фургона, скрежет металла о металл, когда земля сотрясается, и, не сумев устоять, он падает обратно на землю. Помимо грохота, звуки битвы обращаются в единую точку, все, что может разобрать Аякс, это то, как монстры рычат и бросаются вперед, ужасные, щелкающие челюстями, и хлюпающие звуки, и крики боли... «Я должен открыть... глаз... хотя бы один… должен... о боги, о боги, черт возьми, как же больно...» Аякс подавляет крик, заставляя себя открыть правый глаз. Он не чувствует ничего, кроме ревущего пламени с левой стороны лица. Его волосы и торс мокрые. Должно быть, кто-то облил его очищающей водой, чтобы смыть яд коррозии. Краем правого глаза он видит десятки и десятки трупов, окружающих единственную фигуру, излучающую подавляющую силу. Оружие, наполненное первородной энергией, которое Аякс хорошо знает, которое теперь переплелось с его собственным оружием и приобрело странную и пугающую интенсивность мощи. Когда зрение Аякса проясняется, он видит, что их воины тоже рухнули на землю и лежат вокруг него, вместе с монстрами, которых повалила волна. Караван так сильно встряхнуло, что из него вывалилось и сломалось оборудование, но земля продолжает дрожать. Трава трещит, уступая место камню под ней. И монстры... Несколько сотен чудищ, которые были живы всего несколько секунд назад, распростерты вокруг единственной стоящей фигуры, совершенно мертвые. Разможденные камнем. Они недвижимы. Стерты с лица земли. Это самая прекрасная вещь, которую Аякс когда-либо видел. Но твердь продолжает содрогаться, золотые линии расходятся от фигуры и раскалывают землю. Это вредит их воинам и каравану. Несмотря на сотрясение земли и боль, которая угрожает стереть его мысли, Аякс оказывается на ногах, хромая и спотыкаясь о трупы, медленно плетясь к этой знакомой энергии. Чжун Ли буквально застыл на месте, грудь его вздымается, а глаза горят, когда он с дикостью смотрит на кровавую бойню вокруг себя. Аякс спотыкается о трясущуюся землю. — Чжун Ли! — Кричит он, вздрагивая при каждом шаге. — Чжун Ли, остановись! Но Аякс не узнает лицо, которое поворачивается к нему, ослепленное яростью, темнеющее по мере того, как Чжун Ли, кажется, продолжает меняться и увеличиваться, его рога и когти удлиняются, а глаза, ставшие золотыми, светлеют до тех пор, пока на них не становится больно смотреть. Потянутые белым огнем, они мечут ненависть. Все остальное перестает существовать, пока Аякс хромает к своему мужу. — Чжун Ли! — Его голос срывается. Лицо так горит, так пылает. — Пожалуйста, остановись. Они мертвы. Чжун Ли узнает Аякса, когда тот приближается, и что-то, кажется, щелкает в его голове. Свечение гаснет, ярость сменяется ужасом, когда Чжун Ли моргает несколько раз, разглядывая происходящее вокруг. — Аякс? Что... ты... Аякс достигает его, когда Чжун Ли падает на колени, и земля перестает дрожать. Что-то ужасно неправильное повисает в воздухе. Чжун Ли закрывает лицо руками, и его плечи начинают трястись. — Чжун Ли, все в порядке. Теперь они мертвы. Все в порядке, — раненая нога Аякса подкашивается, и он падает рядом с ним. — Все в порядке, они мертвы. Одна из рук Чжун Ли зарывается в землю, когти раскалывают камень насквозь. Его голос грохочет нечеловеческим громом. — Я... я... что я натворил? — Ты только что убил монстров, — мозг Аякса изо всех сил пытается рассеять туман, пока он сохраняет рассудок. — Ты убил их, ты спас нас, теперь все в порядке... — Ты ранен… Я... я помню… Я потерял ее. Я... я сделал это, это был я. — Я в порядке, я в порядке, Чжун Ли. Все в порядке... — Ты не понимаешь, я... я стер память. Я превратил ее в пыль… — и он рыдает, пока измельчает камень в щебень. — О чем ты говоришь? — Гуй Чжун, — задыхается он. — Я никогда не говорил тебе, я думал, что смогу забыть... Сердце Аякса замирает в груди, и он нерешительно тянется вперед. — Чжун Ли... — Не прикасайся ко мне! — снова рычит Чжун Ли, задыхаясь рыданиями. — Я сделаю тебе больно… Я сделаю тебе больно... — Ты никогда не смог бы причинить мне боль... — Я убил ее! — Его голос похож на сдавленный крик. — Я убил ее своими собственными руками, я думал, что стер память о ней. Рука Аякса застывает в воздухе так же, как и дыхание в его легких. — Что… о чем ты говоришь? Как это возможно? Ты любил ее... — Она предала меня, и я убил ее, — истерика Чжун Ли усиливается. — Я... я не могу вспомнить, я не могу вспомнить... Я думаю, что убил ее, Аякс. Я помню... этот меч... И она улыбнулась мне, она улыбнулась и превратилась в пыль, и она... она... я не могу вспомнить! — Чжун Ли, дыши, — Аякс преодолевает шок и хватает Чжун Ли за плечи. — Взгляни на меня. Но Чжун Ли отталкивает его, и сила в его нынешнем состоянии, должно быть, неправильно рассчитана, потому что Аякс отлетает назад и ударяется о землю достаточно сильно, чтобы у него перехватило дыхание. Чжун Ли, похоже, ничего не замечает. Он с громким треском ударяется кулаком о землю, и его рот открывается в беззвучном крике. Аякс с трудом поднимается на колени. Ему больно, возможно, его состояние еще хуже, чем раньше, но он ничего не чувствует. У него кружится голова, занятая одной-единственной мыслью: помочь мужу. — Чжун Ли, пожалуйста, — собственный голос Аякса прерывается, когда он подползает ближе. — Просто дыши, все в порядке. Чжун Ли еще раз ударяет кулаком в землю, и та раскалывается. Кусочки камня становятся почти песчинками, и впервые Аякс чувствует что-то похожее на страх в глубине живота. Но после всех приступов паники, которые Чжун Ли помог ему пережить, он не может отвернуться от него. — Чжун Ли, все в порядке. Тот стоит на расстоянии вытянутой руки, и его пылающие глаза устремлены на Аякса, искаженные яростью и отчаянием. Он издает низкое рычание. — Убирайся. — Чжун Ли, пожалуйста, ты меня пугаешь, — прикасаться к нему в таком состоянии, наверное, ужасная идея, но мозг Аякса слишком запутан, чтобы мыслить ясно. Он снова протягивает руку вперед. — Пожалуйста, просто... Чжун Ли взмахивает рукой, но Аякс уклоняется от волны гео, тело протестующе кричит, когда Аякс бросается вперед, чтобы заключить Чжун Ли в объятия. Тот пытается оттолкнуть его, царапая когтями спину, но Аякс держится изо всех сил. Какая польза от его силы, если ее не использовать сейчас? Если не любить, не поддерживать Чжун Ли? Не избавить Чжун Ли от ужаса? — Чжун Ли, — бормочет он, — Моракс, любовь моя, послушай меня. Пожалуйста. Это не ты, — Чжун Ли пытается оттолкнуть его с сокрушительной силой, и Аякс сдерживает сокрушительный крик боли. — Вернись ко мне, пожалуйста. Сопротивления в теле напротив становятся все слабее. — Я убил ее. — Все нормально, — Аякс сглатывает. — Мы можем поговорить об этом. Но не мог бы ты сначала вздохнуть? — Он гладит Чжун Ли по голове, как он надеется, успокаивающими жестами. — Все в порядке, ты в безопасности. — Это не нормально, это не... отойди от меня... Я... я... — Нормально. Все в порядке. Я здесь, просто вернись ко мне, пожалуйста, любовь моя, ты пугаешь меня, просто сделай глубокий вдох вместе со мной. Ты же можешь, пожалуйста? Пожалуйста, ты можешь сделать это ради меня? Аякс наполняет легкие как можно большим количеством воздуха и медленно выдыхает, желая, чтобы Чжун Ли почувствовал его своей грудью. После еще мгновения борьбы тот повторяет за Аяксом это движение, и его рыдания становятся ровными. — Да, хорошо, продолжай в том же духе, — Аякс пытается скрыть истерику в собственном голосе. — Продолжай дышать вместе со мной. Я здесь, и ты, клянусь, ты в безопасности, я обещаю, ты в порядке... Он продолжает бессвязно бормотать и крепко сжимает Чжун Ли. Чжун Ли, кажется, начинает медленно выходить из ярости, а затем его тело внезапно возвращается к своему нормальному росту, когда он падает на Аякса. Когда тело в его руках расслабляется, Аякс чувствует, как адреналин уходит и вся боль возвращается. Он знает, что у него кровотечение во многих местах, и не уверен, сможет ли стоять еще больше минуты. Он не может открыть левый глаз; такое ощущение, что лицо сгорает. — Спасибо, — шепчет он. — Ты так хорошо справляешься, продолжай дышать, любовь моя, все в порядке... — Аякс, ты ранен, — голос Чжун Ли возвращается в нормальное состояние. — Мне так жаль, мне так жаль... — Шшш, все в порядке. Я в порядке, — это определенно не правда. Зрение Аякса затуманивается, но он держится за Чжун Ли изо всех сил, когда они опускаются на землю. — Они все мертвы, теперь мы в безопасности. Адепты уже на пути к нам. Дыхание Чжун Ли медленно успокаивается. Он безвольно сидит в объятиях Аякса. Позади раздаются голоса людей, которые поднимаются с земли. — Аякс, дай мне посмотреть на тебя, пожалуйста, — слабый шепот прожигает ухо Аякса. — Твоя рана. Руки Аякса дрожат, когда он отстраняется. Лицо Чжун Ли вернулось к человеческому состоянию, его глаза покраснели и тлеют опустошенностью. Они наполняются свежими слезами, когда он видит лицо мужа. — Аякс, твое лицо. Ужас в голосе Чжун Ли вызывает тошноту в животе Аякса. Он подносит дрожащую руку к левой стороне лица, но убирает ее, когда боль вспыхивает от легчайшего прикосновения. Мир вращается, и он чувствует, как его сознание мерцает. Но он должен оставаться с Чжун Ли, тому все еще... — Тебе нужен целитель. Тебе сейчас же нужен целитель, — паника снова появляется на лице Чжун Ли, и Аякс должен помочь ему, должен успокоить его, боже, только не приступ паники, он не в порядке, он не... Тьма накатывает быстрее, чем может вспыхнуть новая волна адреналина, и Аякс проваливается в пустоту.

***

Когда Аякс просыпается, мир меняется. Первое, что он осознает, — это приглушенная, тупая боль. Он плавает в сером промежутке между пробуждением и сознанием. Лечение... появляется ощущение того, будто кто-то пытается исцелить его организм. И еще... тело пылает от тихого гула геоэнергии, которая жужжит в его венах всякий раз, когда Чжун Ли лечит его. До сознания Аякса доходит все больше подробностей. Он лежит на чем-то мягком, и вокруг него защитно свернулось чье-то тело. Он шевелится и издает тихий стон. — Аякс? — Дыхание щекочет его волосы. Чжун Ли звучит ужасно, его голос скрипит, как будто он плакал... и волосы Аякса кажутся мокрыми... Аякс слишком сбит с толку, чтобы чувствовать, как его сердце разбивается. — Чжун Ли? — бормочет он. — Да, я здесь, — Аякс чувствует это; Чжун Ли полностью связан с ним, прижимается как можно ближе, и непрерывный поток геоэнергии продолжает изливаться из его конечностей в ноющее тело Аякса. — Мы в безопасности, Адепты отвели караван в укрытие, и ты исцелен... ты... Аякс приоткрывает правый глаз. Мир превратился в размытое пятно. — Что?.. — Он вырывает руку из объятий Чжун Ли, чтобы поднести ее к лицу, и обнаруживает повязки, закрывающие всю левую сторону. — Чжун Ли, что не так с моим лицом? — Лечение притупило его ощущения слишком сильно, чтобы он чувствовал страх. Он снова слышит слезы в голосе Чжун Ли. — Мы с целителями полностью вылечили твою ногу и другие царапины, но… — влага увлажняет ткань на плече Аякса. — Чжун Ли, все в порядке, — Аякс тянется к нему и на ощупь находит влажную щеку. — Я знаю, что яд коррозии нельзя вылечить. По крайней мере, кто-то успел поднести мне очищающую воду, пока ожег не разошелся слишком сильно. — Но... твой глаз... — Все в порядке, — Аякс не знает, откуда берется эта сила. — Вот поэтому у нас их и два, верно? Мне не обязательно иметь оба, чтобы видеть. Чжун Ли просто плачет еще сильнее. Он утыкается лицом в грудь Аякса, и слезы смачивают ткань одежды. — Мне так жаль, это моя вина, мой прекрасный Аякс, любовь моя, это все моя вина, я знал... я знал... — В чем это твоя вина? — Я не защитил тебя, я... — Чжун Ли, это же смешно, — вздыхает Аякс. — Мы оба были настолько осторожны, насколько это было возможно. Такие вещи случаются на войне. — Мы старались. А потом я… я сломался, и все вышло как в старые… старые д-дни... — Что ж, — Аякс болезненно сглатывает из-за пересохшего горла. — Все не так плохо, правда же? Мы могли бы все умереть. Я был ранен, мы потеряли половину наших сил. Монстры уничтожили бы нас до того, как Адепты добрались бы туда. Так что все действительно в порядке, Чжун Ли, хорошо? Ты спас нас. Чжун Ли прижимает голову к груди мужа, его дыхание замедляется. — Я... я причинил вред каравану и нашим воинам. — Лучше это, чем позволить монстрам получить наши припасы, верно? — Аякс моргает, пока его правый глаз привыкает к тусклому свету. — Мы сделали все, что могли. Чжун Ли приподнимается, чтобы посмотреть на него, его челюсть дрожит. Он совсем не в порядке. Его глаза покраснели, волосы взъерошены, но черты лица остаются гладкими, словно высеченными из тончайшего мрамора, даже после того, как он выплакался досуха. Аякс не может удержаться от легкой улыбки. — Мне очень жаль, — бормочет Чжун Ли. — Ты не должен меня утешать, ты ранен. С моей стороны эгоистично плакать, я... — Нет, это не так, — мягко говорит Аякс. Он убирает липкие волосы Чжун Ли со лба. — Во всяком случае, это и моя вина. Я вызвался добровольцем на эту миссию, когда знал, что ты плохо себя чувствуешь. И я почти сорвался. Если бы я использовал Наследие, я бы не пострадал, я мог бы уничтожить их до того, как ты потерял контроль, но… Я решил этого не делать. — Тогда я должен был быть сильнее, как ты, — Чжун Ли сжимает челюсти. — Я должен был сохранить контроль. Аякс чувствует, как туман от лекарства начинает рассеиваться, и теперь его храбрость колеблется. Он не привык быть эмоционально устойчивым, но насколько это смехотворно в данной ситуации? — В этом нет ничего постыдного, — говорит он. — Может, ты и Бог, но никто не совершенен. Нехорошо прятаться от своих чувств. Чжун Ли склоняет голову. — Есть вещи, которые я должен скрывать. — Что вы имеете в виду? — Ты так уверен, что ты монстр? — Голос Чжун Ли становится таким ошеломляюще темным, таким покинутым. — Но ты понятия не имеешь, что сделал я. — С Гуй Чжун? — Аякс боится произнести это имя. — Я... думаю, я убил ее, я… — Он дергает головой, как будто отгоняет назойливый шум. — Тогда я был другим. Мои... воспоминания, словно возвращающиеся, разбитые осколки, и я не могу… Я не могу в них разобраться. Я думаю, что убил ее. Аякс пытается осмыслить это, но его мозг все еще слишком затуманен. — Как это вообще возможно? — Я думаю, что она предала меня, я-я не очень хорошо помню тот день, но я думал, что закрыл это воспоминание, потому что было слишком больно думать о ее смерти, но я... я чувствую, что она каким-то образом обманула меня, ее истинные амбиции... она собиралась.... Я не могу, я не могу... — Ты помнишь, как убил ее? — Голос Аякса тихим шепотом разлетается по воздуху. — Я думаю, я... Я помню меч, нефритовый меч, и… — он снова дергается. — Я не могу, Аякс, давай не будем... — Все в порядке, мы не обязаны говорить об этом, не сейчас, — Аякс не чувствует ничего, кроме нежности, глядя на убитое горем выражение лица Чжун Ли. — Ты же знаешь, что никогда не смог бы причинить мне боль? Он сглатывает. — Я не уверен в этом, после сегодняшнего дня. — Ты вернулся ко мне, как только я попросил, — Аякс пытается повернуться, чтобы встретиться с ним взглядом, и морщится. — Сразу же как я попросил. — Ты сказал, что я тебя пугаю, — Чжун Ли не поднимает глаз. — Ты услышал меня, — Аякс слегка улыбается. — Вот что важно. Я просил тебя вернуться, и ты вернулся. Потому что ты моя родственная душа. Ты — моя сила, а я — твоя. Чжун Ли фыркает. — У кого ты научился говорить так мудро? — У тебя, глупый, — Аякс поворачивает к нему лицо. — Можешь поцеловать меня, пожалуйста? Чжун Ли кивает и движется навстречу. Их губы встречаются в чем-то сладком, целомудренном и успокаивающем. Лицо Аякса чешется под бинтами, но он безумно хочет притвориться, что Чжун Ли способен сцеловать боль. Кажется, их близость возвращает Чжун Ли в себя. Он вздыхает полной грудью, и его плечи немного расслабляются. — Мне жаль. — Перестань это повторять, — Аякс приглаживает растрепанные волосы Чжун Ли. — Мы просто делаем все, что в наших силах. И что бы ни случилось в прошлом или что бы ни случилось сейчас, мы с тобой ничуть не изменимся. Что-то более мягкое, наконец, появляется на лице Чжун Ли и острые углы его напряжения стачиваются. — Ты слишком идеален. — Мы слишком идеальны, — когда Чжун Ли успокаивается, Аякс позволяет легкому страху поселиться в его животе. — Я... я же все еще красавчик, да? Аякс произносит это с улыбкой и поддразниванием, но Чжун Ли видит, что тому не весело. Он проводит пальцем по краям повязки. Она покрывает верхнюю левую сторону его лица от скулы до лба. Аякс задается вопросом, сколько же кожа под тканью сожжена. После долгой паузы, голос Чжун Ли становится серьезным, а глаза снова наполняются влагой, когда он говорит на грани слышимости: — Ты самый красивый человек в мире. Искренность в голосе Чжун Ли заставляет горло Аякса сжаться. Он пытается рассмеяться. — Может быть, мне потом дадут повязку на глазу, я буду так круто с ней смотреться, да? Чжун Ли кивает, глаза его все еще горят слезами. Теперь он успокоился, но явно не готов к легкому разговору. Аякс не хочет усугублять ситуацию, поэтому он просто тянет его обратно в их запутанные объятия. Дыхание Чжун Ли сотрясает его шею. — Я должен пойти поговорить с Адептами. Аякс сглатывает и крепко обнимает его. — Не уходи пока. Позже. — Не уйду, — Чжун Ли произносит это как злополучное обещание, сопровождаемое шепотом мысли: «Я никогда не оставлю тебя». Немного по лору игры: • в лоре о Драгоценном Омуте (Primordial Jade Cutter), похоже, подразумевается, что близкий друг предал Моракса во время войны Архонтов, поэтому здесь (и в принципе) появляется предположение, что именно Гуй Чжун предала его, а Моракс убил ее своими руками. (https://genshin-impact.fandom.com/ru/wiki/%D0%94%D1%80%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D1%86%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BE%D0%BC%D1%83%D1%82) • близнецы, вероятно, бессмертные полубоги, что тоже понятно, учитывая то, что один из них видел крушение Каэнри'аха. • одно из предположение состоит в том, что Дайнслейф на самом деле Окровавленный рыцарь (Bloodstained Knight), тогда вполне вероятно, что он научил людей Виндагнира использовать технологию чужеземцев, и именно поэтому они были уничтожены Селестией (https://genshin-impact.fandom.com/wiki/Bloodstained_Knight) • существует также теория о том, что Хранитель Небесного Порядка происходит из Каэнри'аха ("первого наследника" королевства, о котором говорится в истории боевого пропуска) (https://www.reddit.com/r/Genshin_Lore/comments/oxomrf/the_identity_of_the_snake_in_the_battle_pass_cut/) • В бета-версии у Чайльда действительно была повязка на глазу (https://www.reddit.com/r/childemains/comments/pwpjc4/old_beta_designs/)