***
Да будет известно, что императорская семья всегда походила от богини солнца Аматэрасу. Легенды гласили о том, что ослепляющая богиня была прародительницей всего их рода и оттого Император и семья его священны. Когда умер последний Император, его наследником оказался маленький мальчик, которому вот-вот должно было исполниться пять. Япония была в замешательстве, на грани полного хаоса, пока не появился сёгун и фамилия того сёгуна была Ода. С того момента в стране закрепился сёгунат и военный командир стал править великой страной. Правил он очень мудро, дожидаясь, когда сможет передать власть тому самому мальчику. Но это не произошло. Сын императора в один день исчез и никто не мог понять в какой момент наследник пропал. Бессмысленные поиски продолжались ровно 10 лет и после мальчик был объявлен так и ненайденным. Сёгун Ода получил полное право на правление Японией и стал следующим Императором, так как население решило, что род предыдущего был прерван и сын Императора был мёртв. А потом проходили года, время текло и вместе с могущественным кланом, вместе с мудрым правителем, развивалась и страна. И в один чудесный день у действующего Императора родился правнук, и назвали его Сакуноске. Одасаку впитал всё полезное, что могла ему дать семья. Его дедушка учил его искусству, а отец воспитывал доброго, понимающего сына. Мать его была прекрасна в своей умеренной строгости, всегда знала, когда нужно было приласкать своего первенца, а когда отчитать. В прочем, она была уверенна в том, что она была хорошей матерью. И она была. Вся главная ветка их клана, весь их род всегда отличался размеренностью и невероятным спокойствием, но а Сакуноске получил ещё одну важную черту — терпение. Терпеливые дети и без того были большой редкостью, а мальчик со светлым умом словно не имел изъянов вовсе. Младший Ода с детства располагал к себе людей, он был умён не по годам и каждый раз, когда он говорил или смотрел на них, словно богиня солнца сама дотрагивалась невесомыми пальцами до лиц людей, заставляя улыбаться мягко, без оскала. И все понимали, что он будущий Император. Жизнь Одасаку была удивительно спокойной и в его жизни не происходило этих безумных мальчишеских приключений, что скорее всего исходило из того, что у Сакуноске долго не было лучшего друга вне его семьи. Это его не огорчало, нет, он всегда находил о чём поговорить с сёстрами и братьями, и те были для него настоящими друзьями. И после замужества с Сакагучи Анго его жизнь поменялась. Клан Сакагучи был одним из самых уважаемых, хотя по сравнению с остальными был достаточно мал. В их роду всегда рождались люди с исключительной способностью к быстрому мышлению и восприятию, а если уж говорить совсем просто, то в их клане все были умны до безумия. Для Од те были ближними советниками, важными союзниками. Когда в главной ветви мальчик по имени Анго проявился как омега, ни у кого не было ни малейших сомнений насчет того, что тот через несколько лет окажется мужем нового Императора. Безусловно, договор был очень скоро составлен между двумя кланами. Видеться до брака по договорённости неприлично и более того, это просто неприемлемо. И конечно же, Одасаку никогда не общался со своим будущим женихом, даже не писал писем из-за своей загруженности (или большой стеснительности), но был один раз, когда он смог его увидеть. На одном из праздников урожая Император устроил прием в своём дворце и конечно же, Сакагучи просто не могли не прийти. Одасаку был тогда еще подростком, без литых мышц, добытых на тренировках, постоянно скрывающимися под слоями его рубашек и хаори, без легкой щетины на подбородке и щеках. Он сидел в семейном саду, читал одну из тех книг, что советовал ему отец, пока не подсела его младшая сестра, она прямо упала на местечко рядом, тут же прильнув к брату так, словно сейчас примется знатно докучать ему. Тогда альфа только перевел на неё вопросительный взгляд. Чи была молоденькой, проявилась омегой и никто не сомневался, что она ею будет, ведь младшая сестра Сакуноске всегда была хрупкой, такой утонченной и красивой. А еще Ода точно знал, что она всегда была в восторге от празднеств, от пышных кимоно, красивых барышень и от приглашенных феодалов. Залы дворца наполнялись музыкой, смехом и оживленными разговорами, и счастливые люди танцевали, создавая одну чудесную картину мира и объединения. Ощущение счастья из-за того, что всё хорошо и все довольны было для неё самым приятным. Но сейчас её шальной взгляд устремлён на парня и она немного щурит глаза. — А мне маменька сболтнула, что твой жених тоже пришел. Я его даже видела. — Девушка тут же принимается хихикать, прикрыв рот рукой, а Сакуноске впервые так удивленно хлопает глазами. Его жених? Он здесь? Он даже не успел спросить, когда Чи продолжила свою тираду. — А он красивенький, стройненький, худенький... Смотри, а то может болезненный какой-то попался? — Шелест листьев вновь меркнет на фоне звонкого хохота. — Ты покажешь мне его, Чи-тян? Я могу взглянуть? — Впервые Одой овладел такой юношеский интерес, что он не удержал своё терпение. — Ну-ну, а что же мне за это будет? Может быть, я и соглашусь, но только если ты возьмешь для меня попробовать саке! Всего немножечко... — Девчонка дует щеки забавно и Сакуноске отрицательно покачивает головой, улыбаясь себе под нос. Но тут же он и соглашается, поправляя рукава своего хаори. Когда низенькая Чи так уверенно ведёт Одасаку во дворец, тот чувствует себя младшим. Он подогрет интересом, немного смущён и совершенно неуклюж, сталкивается иногда плечами с гостями и поспешно извиняется. Но в какой-то момент она останавливается и тогда Ода чуть не врезается в неё. Девушка заставляет его наклониться, притягивая к себе за воротник и он послушно опускается к ней, когда она немного отодвигает рукой шторку (они были завязаны по обе стороны от входа и были лишь элементом декора, но Чи решила держаться поближе к стенке, чтобы их с Одой не заметили) и указывает пальцем куда-то вглубь зала. Тогда её брат поднимает глаза и внимательно осматривает присутствующих. — Смотри, у него родинка над губой. — Девушка говорит тихонечко, словно это какая-то интимная тайна, которую следует знать Сакуноске и тогда он находит его. Анго немного угловатый, практически одного возраста с самим Одасаку, но он намного тоньше его и такая бледная кожа и вправду походит на болезненную, но Оде нравится. Когда Сакуноске рассматривает его так, прячась и лишь немного выглядывая, он, кажется, совершенно не дышит и смотрит большими глазами. Он ему понравился. Чи улыбается хитро, когда смотрит на своего брата. Тот похож на кота, так удивлён и взволнован, что только взглянув на него можно понять как же сильно бьётся его сердце и Ода он такой... растрёпанный, даже не моргающий, такой смешной! Его сестра снова смеётся куда-то в руку и это заставляет Сакуноске вернуться в реальность, стыдливо покраснеть. Парень пихает сестру в бок и уводит её вместе с собой.***
— Он... Подожди, он просто отказал тебе, серьёзно? — Голубоглазый блондин смотрит на Одасаку так ясно, со смешинкой в глазах. — И вы просто легли спать? И всё? Сакуноске, да ты настоящий джентльмен! — Кто? — Ода складывает на груди руки. — Нет-нет, не бери в голову, это английские словечки. Так что ты собираешься с этим делать? — Кажется, парень, сидящий за чужим письменным столом очень забавлялся от этой рассказанной тайны. Ах да, ведь именно это и был Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд, сын Короля Великобритании, завидный молодой альфа. Фрэнсис и Одасаку смогли подружиться тогда, когда отец Фицджеральда приезжал в Японию, чтобы прояснить некоторые политические дела. Тогда Сакуноске впервые встретил такого жизнерадостного и активного мальчика, постоянно громко хохочущего и лезущего во всякие неприятности. Им нравилась компания друг друга даже без размышлений о том, что это очень выгодно для будущего их стран. А именно их потому что Фрэнсис являлся первенцем у Короля Эдуарда. И соответственно он был законным наследником престола. Но сейчас поговорим о его дружбе с Одой, ведь они действительно стали очень близки друг другу. Настолько, что подвеянный английский принц постоянно пересекал целый континент лишь для того, чтобы провести немного времени в Японии. И вот сейчас они в который раз сидят вдвоем в кабинете Сакуноске, пока довольный Фицджеральд выслушивает его историю. — Он попросил у меня немного времени и я дам его ему. Он был напуган, как мне показалось. Я не хочу, чтобы мой муж меня боялся. — Одасаку пожимает плечами и Фрэнсис положительно и понимающе кивает. И после следует пауза, которой они вдвоем наслаждаются, пока Сакуноске не вспоминает. — Мне очень приятно, что ты смог подоспеть к моей свадьбе. Я правда не думал, что твой отец отпустит тебя, но я заметил, что ты взял с собой Джона? — О, да, твоя свадьба была не единственной причиной нашего выезда. — Фрэнсис хитро щурится и становится похожим на довольную лису, лежащую на солнышке. Фицджеральд сладко вздыхает, драматично прикладывая руки к груди. — Маленький Джон совсем скоро выйдет за омегу и больше не будет таким противным. — Джон выйдет замуж? За кого же? — Ода слегка удивляется, тут же вспоминает как Джон поздравлял его вчера. Он всегда такой серьёзный... Стейнбек. Младший брат Фицджеральда, ещё один альфа в семье Короля и любимый сын. Он был на несколько лет младше самого Фрэнсиса, а если быть точным, на 4 года. Он всегда был более собранным, хороший лидер, умный мальчик. Его глаза всегда были полны какого-то пренебрежения по отношению к людям, что окружали его и даже общаясь со своим собственным братом он словно испытывал неприязнь. — За цесаревича Фёдора. Ты же помнишь российского наследника? Он проявился омегой ещё пять лет назад, но Императрица решила, что не станет выдавать его замуж так рано, а уже на семнадцатилетие она отдаст ему Россию сразу после его замужества. Чудно, не правда ли? Джон замужем за Императора! — Фрэнсис даже хлопает в ладони и качает головой. Он не может быть не рад такому, ведь он обязан желать своему брату всего самого лучшего. Одасаку кивает, понимая, а Фицджеральд продолжает. — Уже завтра утром мы отправимся в Россию, мы и без того, кажется, ужасно задержались. — А твой отец, как и всегда, не знает, что ты решил приехать в Японию снова. У тебя не будет проблем? — Ох, Сакуноске, — Альфа покачивает головой, печально улыбаясь и поднимая на Оду свои кристально чистые глаза. — как же мне жить без моих-то проблем? И снова в комнате повисает молчание. Не томное, не грузное, а скорее обязательное, чтобы у них было время подумать о том, что они смогут сказать дальше. За эти мгновения солнце проникает сквозь толстые шторы внутрь. Окно находилось прямо за спиной сидящего Фицджеральда, и именно к окну лицом стоял Сакуноске, опираясь бедрами о стол и держа руки сложенными на груди. Солнце освещает стол, заполненный бумагами, конвертами и прочим, и Фрэнсис смотрит на них как-то устало. Он даже представлять себе не хочет как долго ему придётся подписывать приглашения на собственную свадьбу. Он бы себя убил. Тогда Фицджеральд вспоминает и тут же обращается к альфе, лучезарно улыбаясь: — Познакомь же меня со своим мужем. Вчера я не успел должным образом вас вдвоём поздравить, было ужасно много суматохи. Не против, если я присоединюсь к вам за завтраком? Было бы чудно пообщаться с этим Сакагучи. — Нет, я не против. — Одасаку наконец-то отстраняется, становится на ноги ровно, а Фрэнсис поднимается из-за стола.***
— Вы просто удивительны, Анго! — Столовый зал тут же заполняется хохотом Фицджеральда, пока Сакагучи только скромно улыбается ему. Одасаку сидел во главе стола, по правую его руку сидел гость, а по левую муж и поэтому Фрэнсис и Анго были прямо друг напротив друга. Альфа поворачивается к Сакуноске и хлопает его по руке. — У тебя просто отличный муж, Сакуноске, ты только глянь какой он привлекательный! Хитрец ты. — Вы же из Великобритании, Фицджеральд-сама? Никогда там не бывал, это очень далеко. Как вы добрались сюда? Всё прошло гладко? — Голос Анго плавный, такой спокойный и мягкий. Рядом с ним становится в момент комфортно, словно вы знаете друг друга уже очень долго. — Прошу Вас, Анго, можно без "сама"! Мне легче, когда я не думаю об удивительном умении японцев быть такими уважительными ко всем. А дорога? Всегда очень трудно, очень трудно... Если быть честным, в компании моей семьи поездка проходит более сложно для меня. — Отчего же? — Анго изгибает удивленно бровь, продолжая есть завтрак. — О, у нас с ними разные взгляды, да и характерами мы тоже не сошлись, но это не так страшно. Главное, что мы семья. — Фрэнсис опускает взгляд в свою тарелку, но не проходит и пары минут, как его глаза снова устремлены на омегу напротив и он с присущей ему оживлённостью спрашивает. — А в России, Анго, Вы были в России? — Однажды был, но не в столице. Мы ездили с отцом, когда я был ещё мал и кажется, мы были тогда на встрече с торговцами. — Сакагучи, кажется, погружается глубоко в свои мысли и говорит менее обдуманно. — Но это было так давно... — Я направляюсь с братом как раз туда завтра. Мы выйдем утром. Если Сакуноске позволит, то я могу в следующий раз привезти Вам что-то из России. — Фицджеральд ярко улыбается, переводя взгляд на отстранённого альфу, который тут же смотрит удивлённо в ответ. — Отчего же я должен запрещать? Мы будем только рады и благодарны. — Ода пожимает плечами и Фрэнсис снова хлопает в ладони. — Отлично! Я обязательно постараюсь выбрать что-то хорошее и достойное мужа Императора. Их завтрак проходит.. оживлённо, в первую очередь из-за присутствия Фрэнсиса. А дальше день проходит странно, ведь... Одасаку не может спокойно работать, только постоянно думает об Анго и о том, как же вчера всё было странно, а Фицджеральд постоянно его ловит на этих размышлениях и заливисто хохочет, чем заставляет Оду стыдливо вернуться к работе. И днём Сакуноске пару раз пересекается с Сакагучи, каждый раз топчется на месте и поджимает губы, словно не зная что ему можно сказать ещё помимо сухого приветствия, но в итоге всё равно просто проходит дальше. И обедают, и ужинают они вместе и всё это время Фрэнсис болтает с ними! И становится менее неловко... И на утро в городе и в долине расстилается туман, холодный ветер играется с листьями деревьев, а слуги английского лорда и слуги во дворце уже давно проснулись. Всё вокруг было окрашено в приятный голубой цвет, такой, словно совсем скоро пойдет дождь. Фрэнсис смотрел с лёгкой улыбкой на то, как слуги собирали экипаж и готовились уезжать, и как Джон, зевая, стоял рядом и недовольно сверлил всё вокруг взглядом. Фицджеральд уже успел попрощаться с Сакуноске, который извинился бесчисленное количество раз за то, что не сможет его проводить, но сейчас Фрэнсис всё равно не был настроен на активное общение, он только погрузился в собственные мутные мысли. — Я принёс вам чай. Сегодня утром прохладно и я подумал, что вам захочется согреться на дорожку. — Анго подошёл к ним как-то очень тихо и оба альфы слегка вздрогнули. Сакагучи стоял между ними с подносом и двумя чашечками, внимательно рассматривая такого высокого Фицджеральда и среднего по росту Стейнбека. Последний сухо благодарит и забирает чашку, даже не смотря на неё. — Спасибо, Анго, это очень мило с Вашей стороны. — Фрэнсис же благодарит парня с улыбкой, переводит всё такой же задумчивый взгляд на чашечку, берёт её в руки. Тогда его черты лица заметно смягчаются от тепла, которое отдают стенки чашки руке Фицджеральда. Он пялится на неё ещё пару секунд, всё также молча, пока Джон рядом уже принимается пить чай. — Что-то не так, Фицджеральд-сама? — Анго всё никак не мог привыкнуть к тому, что Фрэнсису не очень нравятся приставки, но сейчас лорд не исправил его, а только встал к Сакагучи полубоком, опустил серенькую чашку так, чтобы омега мог посмотреть на жидкость в ней. — Удивительно, чаинка в моём чае плавает стоя. Разве это не странно, Анго? — Альфа всё никак не отведёт взгляд от этой самой чаинки. — Это на счастье, Фицджеральд-сама. Значит, что-то хорошее произойдёт.