Прыжок в никуда. Новый виток времени

Как ни странно, но, когда Пайпер явилась домой, там было пусто. Ни Прю, ни Фиби. Первая, вероятно, все еще была на съемках, а вторая на занятиях или в библиотеке опять засиделась, хотя после той истории с Либрисом и студенткой Шарлин, Фиби не очень любила там задерживаться. Но от этого Пайпер легче не стало. Она неторопливо прошла дом, поставила сумочку на тумбу, и замерла около лестницы. Девушка стала нервно заламывать пальцы, а потом сделала глубокий вдох, и позвала того, с кем разговор откладывать больше не было смысла. — Лео! — дрогнувшим голос, произнесла Пайпер и тревогой стала ждать звуков знакомого перезвона, которым обычно сопровождались перемещения у Хранителей. Он не заставил себя ждать. Не прошло и секунды, как рядом с ней замерцали знакомые бело-голубе искры, и появился Лео. Как всегда красивый и светлый. Ее муж… Стоп! Не муж. И теперь неизвестно, будет ли. Вот только обычно теплый взор его был сейчас печален, а под глазами были круги, будто он не спал давно. Сердце Пайпер дрогнуло, а на ресницах залетели слезы. Дурацкие гормоны. — Не плачь, дорогая, — тут же сказал Лео, обеспокоенно нахмурившись, и, сделав шаг вперед, обнял свою возлюбленную. Он сходил с ума все это время, беспокоился о Пайпер, но внезапно не знал, как к ней подойти. Лео чувствовал себя неудачником из-за того, что его будущее «я», очевидно, не защитил ее. Не защитил их ребенка. Еще вчера в клубе, он «прощупал» ее ауру после того, как Пайпер шепотом поведала о том, что случилось с ней в будущем, и как в ее чреве появился ребенок, и смог ощутить новое присутствие. Теплое и золотое. От него вело магией, которая была идеальным сочетанием магии Пайпер и… его собственной. Это были все доказательства, что ему нужны. Лучше любого теста ДНК. К тому же, ее слова о «Священных потоках времени», о которых мало кто знал из живущих в этой плоскости мира, и том, где она оказалась после… после… короче оказалась, не стоит было сбрасывать со счетов. Он сам знал о Цитадели агентов Судьбы и хранителей Времени только потому, что ему как-то об этом месте обмолвился наставник, когда Лео был еще «зеленым» Хранителем. Это место, как и Небеса, находилось на другой плоскости и именно оттуда велось наблюдение за несекционными вмешательствами вовремя и за балансом всей реальности. Это, конечно, было весьма расплывчатое описание, но это все, что ему было известно. Но даже этого ему хватало, чтобы предположить, что если Пайпер там оказалась, то значит ее смерть была преждевременной, как минимум. Их смерть была таковой. Впрочем, ему было плевать, даже если это было не так. Лео хотел бы, чтобы она жила независимо от всего. И пусть сейчас это слияние, и ребенок, были несвоевременны, поскольку, их союз еще не был одобрен, он не собирался отступать. Пайпер, все еще была Пайпер, он любил ее, и будет любит их дочь, о чем Лео тихо и прошептал дрожащей в его объятиях девушке, целуя ее то в висок, то макушку, или плечо, желая лишь, чтобы она поверила ему и не плакала. Он ненавидел, когда Пайпер плачет. — Но что мы будем делать? — сказала она, подняв голову и поймав его взгляд. — Нам не разрешили еще пожениться, и, тем более, иметь ребенка. Что если его заберут? Пайпер решительно тряхнула головой, и жестко добавила:  — Я его не отдам. Меня пугает немного эта ярость и желание защитить ребенка, к которому, мы оба, еще не готовы, но знаю, что если Старейшины посмеют даже прикоснуться к нему, я… Чему ты улыбаешься? Пайпер резко оборвала свою речь, когда заметила, что губы Лео расплылись в яркой улыбке, от которой ее коленки невольно начали подкашиваться. — Ты такая красивая, — соблазнительно прошептал он, наклонившись ниже, и обдав горячим дыханием губы Пайпер, которая все в миг превратилась в один оголенный нерв. — Настоящая воительница… Упоминание о воительницах, почему-то вызвало в ней чувство злости, но в тоже время теплоты, но это быстро прошло. Как и остальные чувства и мысли. Остались только она и Лео. Их губы встретились на полпути, их тела укутало бело-голубое свечение, и они перенеслись в ее спальню, после чего, Пайпер забыла обо всем. Ненадолго, но забыла.

***

Следующее утро Пайпер встретила с куда более приподнятым настроением. Прошлая ночь была чудесной, и при одном воспоминание о том, с каким благоговением Лео впервые коснулся ее живота, и как нежно его целовал, у нее сладко сжималось сердце, пальцы на ногах поджимались, а на губах появлялась нелепая ухмылка. Пайпер знала, что их ждут трудности, много боев за их любовь и семью, но теперь чувствовала, что сможет выдержать их все. Глупая эйфория и глупая уверенность, но она была не готова от нее отказаться. Пайпер хотелось хоть ненадолго утонуть в этом чувстве, но здравый смысл все же брал верх. Тот же здравый смысл, который подтолкнул ее и Лео к решению, пока, скрывать беременность, поскольку Старейшины еще не знали о ней. Они решили дождаться разрешения на брак, которое Пайпер знала, из опять же мутных воспоминаний о свадьбе, что ей достались от будущего «я», им скоро уже должны были дать, а потом уже объявить о ребенке. Теперь осталось только поговорить с Прю и Фиби. Но стоило ей набраться храбрости, как у одной или другой сестры появлялись: дела, экзамены, свидания с парнями, то клуб занимал все ее время, и как так вышло, что почти две недели девушки виделись лишь рано утром, когда еще не были достаточно проснувшимися, чтобы говорить, то поздно вечером, когда сил уже не было на разговоры. Поэтому все в доме Холливеллов невольно застряли в режиме обхода огромного розового слона под названием «ребенок их будущего и слияние двух Пайпер из разного времен в одну». Это было не очень трудно еще и потому, что как-то иначе Пайпер себя вести не стала, а животик прятала под более свободными кофтами или свитерами, так что казалось, что ничего не изменилось. Хотя изменилось все. Для самой Пайпер уж точно, и она не имела ввиду малыша. Во-первых, ее силы. То, что она может теперь не только замораживать вещи, но и взрывать, девушка еще никому не говорила, интуитивно зная, что еще рано. Что эту способность она еще не должна была развить, и, чтобы не привлекать внимание, в первую очередь, Старейшин, Пайпер помалкивала об этом. Во-вторых, сны, как она думала, о будущем, которого больше нет. Это были неуловимые образы, которые чаще всего, Пайпер забывала, когда просыпалась, или инстинктивные знания, проявлявшиеся в виде дежавю, предчувствий и тому подобному. Например, к этому можно отнести ее четкое знание, что Прю нужно сходить к зубному сейчас, а не позже, или быть беде, отказу брать на работу Эбби или подозрению, что у них есть четвертая сестра. Последнее волновало Пайпер, чем все вышеперечисленное. Нет, сначала ей казалось это бредом. Даже по их меркам. Но потом, когда она то и дело поворачивалась, что обраться с чем-то к сестре, которыми определенно не были Прю или Фиби, в магазине искала порошок, которым хорошо можно было отмыть масляные краски, хотя в их семье никто не рисовал, или леденцы на палочке, которые никто в их доме не любил, отдельно пекла печенье без изюма, хотя она, Прю, Фиби и Лео, любили изюм, и уже несколько раз порывалась позвать на ужин некую Пейдж, с привычным любящим раздражением ожидая услышать громкий топот сверху, а потом почти могла расслышать эхо звонкого женского голоса, неизменного с чем-то во рту бубнившего: Ты лучшая, сестренка. Бредом это больше не казалось, а становилось фактом. Фактом, что у ее матери был четвертый ребенок — от того самого Сэма — Хранителя, что погиб на озере — отданный в приемную семью, который, в том будущем, откуда Пайпер достался ее маленький пинающейся подарочек и спектр неясных ощущений, нашел их и жил здесь. Пейдж жила здесь. Но ничего, кроме смутного образа и имени Пайпер так и не смогла вспомнить, а Фиби и Прю говорить об этом она, пока, не стала. Нужна была твердая уверенность и подтверждение тому, что Пейдж существует, которые ей могли дать только Грэмс и мама, а потом уже выносить это на семейный совет. Можно было еще прочесть заклинание и вспомнить, наконец, все, но одна-единственная попытка это сделать оказалась для Пайпер… болезненной. Память не вернулась, зато начались носовое кровотечение и жуткая мигрень. Она чуть головой об стены бить не начала, так было плохо, но, спасибо Лео, он ее исцелил и попросил больше не заниматься попытками вернуть память. Если честно, Пайпер больше и не собиралась. Подскочившее тогда давление, если бы не Лео, точно отправило ее в больницу, а если бы это еще навредило ребенку… Пайпер бы себя не простила и еще себя бы заклевала. Но и раскапывание семейных скелетов пришлось отложить. Паранойя Прю росла, а к ним в дом стал кто-то наведываться. Что-то смутно шевелилось в глубине сознание Пайпер об этом, но ничего путного. Тем не менее, в отличии от скептично настроенной Фиби, она отмахиваться от подозрений сестры не стала и даже помогла Прю установить ловушку, в которую, уже через сутки, попал невидимый демон. Толком допросить его не удалось, поскольку его уничтожил кто-то извне до того, как он смог сказать нечто внятное, кроме того, что за ними охотиться еще один демон — Бальтазар… …который Коул Тернер. «Черт! Как я такое пропустила?» — сердито подумала Пайпер, широко распахнутыми глазами смотря на то место, где только что взорвался Трокса, а потом с жалостью перевела взгляд на Фиби, стоявшую рядом с Прю около Книги Теней, и ищущую там Бальтазара, даже не подозревая, что «ее» заместитель окружного прокурора и есть тот самый демон. В ней боролось желание сказать сестре об этом, и пресловутый здравый смысл, который то и дело кричал ей помалкивать о всем, что касалось будущего, что Пайпер, чаще всего, и делала. Но сделает ли она так в этот раз? Станет ли наконец притворяться, что все нормально и начнет хоть что-то менять? Ответа Пайпер не знала, или просто не готова была его озвучить.