аморально

— Спокойной ночи, — Рафаэль ложится у стеночки, как хороший мальчик, и прикрывает глаза, вроде как, действительно ложась спать. Рядом ложится Володя, забирается под одеяло, тоже желает всем спокойной ночи и как правильный друг не лапает своего совладельца по дивану. Хотя, нет, показалось — всё-таки лапает. Рука проходится сначала холодными следами по животу, а затем исчезает под одеялом, где сминает бедра, жадно хватая кожу пальцами. По-ощущениям, будто йог умеет делать невообразимое не только голосом и телом, но ещё и отдельно подушечками пальцев. Потому что Рафаэлю сейчас кажется, будто это пять маленьких иголочек трогают его где-то там, а не руки возлюбленного. Отец его уже давно спит, свернувшись калачиком в одеяло на полу, и сейчас, шепча на ухо разные горячие словечки, йог абсолютно не боится быть застуканным. — Рафаэль… Ты такой горячий, когда стесняешься. Такой сексуальный, — сначала Владимир ведёт кончиком носа за ухом партнёра, а затем шёпотом проговаривает, — Я тебя с самой работы хочу… — мужчина делает попытку поцеловать его в шею, но тот почти подскакивает на диване, шипя, как кошка, на которую нечаянно наступил в темноте и будешь извиняться ближайшие сутки. Только вот, извиняться за своё поведение сегодня, придется явно не Володе. — Это аморально. Так нельзя! — шепчет присев Раф, и натягивает на себя одеяло, наверное, надеясь скрыться под ним от возлюбленного. Ему слишком стыдно делать это при постороннем, пусть даже при том, что этот самый посторонний спит; и даже при том, что и сам Рафаэль не против ещё с той же работы. Стресс, как-никак. — Что аморально? Заниматься сексом при моём отце? По-моему, очень даже возбуждающе, — перечит ему Володя. Даже в темноте кажется, что его глаза светятся, смотря на танцора. Эта пронзительная любовь и чарующий взгляд всегда действуют словно сладкий дурман, и обычно, стоит йогу стрельнуть глазами, ждать долго не приходится… — Именно это, — Рафаэль смотрит на него с выпученными глазами, а затем переводит взгляд на мужчину, храпящего на полу, — Ты думаешь, что у него настолько всё плохо со слухом? — его твёрдая позиция шатается из-за упёртого Володи. Йог кивает, приближаясь к лицу возлюбленного. — Но ты же будешь тихо, да? Блондин больше не пытается оттолкнуть его, и Володя садится сверху молодого человека, впиваясь в его губы, и чувствуя вкус вазелина с ромашкой, каким всегда пользовался Бычков. Руки йога вновь лезут под одежду парня — одна под майку, другая ложится на член, хотя, пока что лишь через бельё. Хотелось бы немного притормозить происходящее, но он слишком напористый, а Рафаэль стеснительный и всегда «удобный» и поддатливый для таких дел. Прохладные пальцы левой руки удобно располагаются на соске парня, по-привычке сильно сжимая и выкручивая их меж пальцев. За столько лет совместной жизни — Володя выучил его вдоль и поперёк, и знал, насколько чувствительна бывает грудь Рафаэля в такие моменты. Он по-настоящему соскучился за целый день, и сейчас старался насытиться им в полной мере. Одной рукой Володя слегка поглаживал член танцора, второй всё так же играя с бусинками сосков. Рафаэль постанывает, иногда всхлипывает, и его реакция на каждый приём впечатляет. Отвлёкшись на собственные мысли, он даже слишком сильно — кажется впервые за все эти годы — сжимает соски парня, и тот шипит, кладя свою руку поверх чужой. Секунду они смотрят друг на друга, затем Володя убирая руки с тела блондина поправляет пучок дредов, и, кажется, всё нормально. Тогда он кладёт правую ладонь на напряжённый член Рафаэля, нырнув под бельё — тот вздрагивает, лицо его расслабляется. Губы блондина дрожат в блаженной полуулыбке, и вот сейчас, когда они перешли рамки дозволенного, парень снова покосился на мужчину, спящего на полу. Тот крутился, будто бы не спал и не мог найти удобное положение. Вдруг он поднялся, немного кряхтя, и пытаясь разглядеть в темноте тела сына и друга. — Ну и холодно тут у вас городских, конечно, — произнёс старик сонным голосом и сщурил глаза, — А что это вы тут делаете? — Массаж, — отвечает Володя, одной рукой начиная разминать шею Рафа, — Вот, неаккуратный какой танцоришка — потянул себе что-то, — воркует он, другой рукой проходясь большим пальцем по головке члена, размазывая смазку и медленно надрачивая всего двумя пальцами. Рафаэль готов прям сейчас провалиться сквозь землю, ведь этот кошмар происходит наяву. И пока Михаил Иванович снова кладёт голову на подушку, засыпая, Раф на кровати готов и убить, и расцеловать йога, при чём неважно в каком порядке. — За танцоришку ты мне ещё ответишь, йоже, — Рафаэль убирает чужую руку с плеча, перемещая её обратно на грудь. Кивая, Владимир, в более быстром темпе водит рукой по члену, чем заставляет парнишку тихо, на грани слышимости скулить в тыльную сторону своей ладони. Парень трясется, а йог, кажется, доволен тем, что за маской его, вроде как серьёзности — скрывается чуть ли не детская непосредственность, которая проявляется в таких случаях лишь перед ним. Умелыми движениями Володя подводит партнёра к грани, а затем, сжимает член у основания, и Раф клянётся — у него внутри словно что-то упало и взорвалось сейчас, ведь он даже сквозь темноту ночи видел эту великолепную улыбку парня. Изо рта Рафаэля тянется что-то вроде «С-с-с-сука…», и он хватается одной из рук за ладонь Володи, что лежит на его груди бесполезным грузом, сильно сжимая её, а позже отпуская, заменив смятым одеялом. — Пожалуйста, быстрее… — блондин действительно пытается не говорить слишком много и громко, но эти случайные фразочки вылетают самостоятельно, и препятствовать им, он не в силах. Вместо того, чтобы послушаться, йог слезает с парня, собственноручно раздвигая его ноги, и присаживаясь между ними. Рафаэль точно знал зачем — его парень просто обожал видеть то, как именно он будет кончать на этот раз. Очень вольные пальцы, явно позволяющие заниматься любовью в любой позе потянулись к члену снова, практически насухую заканчивая процесс. К счастью, Раф сегодня был в настроении ощущать острые нотки боли в наслаждении, и Володя почти с удовольствием почувствовал, как судорога прошла по телу Рафаэля, и оно сделалось податливым и влажным. Тот кончил под внимательный, почти изучающий взгляд йога. Сперма стекала дорожкой по члену, оставляя маленькое пятно на небесной футболке парня. — Ты прекрасен… — тихо произнёс Володя, нисколько не стесняясь что-либо делать, он с удовольствием облизал член Рафа, и откинулся наконец на своё место. Прошло пару минут, прежде чем Бычков пришёл в полное сознание и привёл себя в порядок. — Спасибо, — наверное, это самое странное, что можно было бы сказать после случившегося, но и это было неплохо. Танцор повернулся к нему спиной, готовясь ко сну, и получил поцелуй за ушком и шёпот «Как насчёт второго раунда?»

***

— Мальчики, плохо же мне спалось сегодня, — Михаил Иванович потягивается, выходя в кухню, где уже завтракают двое. Он шмыгает носом и садится за стол, — Всю ночь мешали. Это черти наверное по мою душу приходили! Тьфу на них. — Да ты что, пап? А что такое? — Володя едва держится, чтобы не расхохотаться и не выдать их, поэтому пьёт положенный стакан холодной воды натощак и пытается утопить в кружке смех. — Да вот, Володенька, всю ночь казалось что кто-то под ухо то сопит, то стонет, то кричит. Шептали что-то ещё… Вобщем плохо спалось очень, я даже просыпался пару раз. А вы чего там ночью делали? Массаж же, да, сынок? Так и на мне тоже попробуй технику эту, уж интересная-я-я она больно. — Михаил Иванович… — у Рафаэля аж руки потные, да и говорит он через силу с дрожащим кадыком, — Наверное, на новом месте всегда так. Вы… Скажите, если сегодня так же будет. Да же, Володя? — Обязательно, говори, да, пап, — любезничает йог, выпивая вторую кружку воды, глядит на Рафаэля, старательно показывая что «ну, я же говорил — всё хорошо будет» и выходит из кухни, немо зовя его за собой. Танцор выходит в коридор за парнем, и наверное, если бы это был мультфильм, по нему бы сейчас в семь ручьев тёк нарисованный пот. Но а сейчас, он просто тяжело вздыхает а в следущий момент его ухватывают за талию, страстно целуя, перед тем, как Михаил Иванович выходит из кухни… Но это уже совсем другая история.