Хочу стать чудовищем

В последнее время Арха стала нервной. Не то чтобы она раньше была спокойной, но теперь придирки сыпались из её поджатых губ почти непрерывно. Её эмоции чувствовались слабее обычного, и я подумал, что у неё, возможно, что-то не так с аватаром. Но легче от этого осознания не становилось. Зато мысль, что после обеда Арха уйдет, и этот кошмар кончится, неизменно грела душу, вселяла надежду, придавала сил. Может, Ни придёт, если проснётся. Пока Си расчёсывает и заплетает, обниму Ни и представлю маму. Она приятная, тёплая и мягкая. Добрая и спокойная, как Нир. Спит постоянно, правда. А сейчас я без особого вдохновения водил кистью по листку, стараясь не привлекать внимания. Руки после утренних упражнений ныли. Нир рядом почти спал. Голова была тяжёлой. — Держи спину, Нир, — поправила Арха. — А то вырастешь сутулым, как дядюшка Гай. Дядюшку Гая я не видел никогда. Знал, что это отец Юру, и что Нир видел его, когда ходил в город со стариком. А я был слаб, и меня не брали с собой. Но сутулым быть некрасиво, это и без дядюшек понятно. — Инсирь, ты же хочешь стать прекрасной девой. Все прекрасные девы красиво пишут. Переделай, — Арха протянула сестре новый лист, хотя, на мой взгляд, у Си получалось лучше всех. Я постарался вывести руны аккуратнее, чтобы не переделывать, но поставил кляксу, и тоже получил новый лист. Нир просто писал. И старался держать спину. Я чувствовал, как брат хотел сдаться и сбежать в свой любимый сад, но не давала Арха и совесть. Не мог же он оставить младших? — Молодец, стараешься, Нир. Уже намного лучше, попробуй ещё. И перед ним тоже лёг свежий лист. Я выводил руну за руной, но рука уже устала и подрагивала. — Локти на стол, — наставила Арха и надавила на плечи. — Расслабь. Я покосился на Си, которой легко давалось сидеть изящно и не напрягаться при этом. А потом на Нира, который опять ссутулился и получил лёгкий шлепок по спине от Архи. — Ну-ка встань и упражнения сделай. От Нира повеяло настолько искренним счастьем, что я закатил глаза. Писать стало легче. — Хорошо получилось, Си, — похвалила Арха. — Помой кисть и иди к Ниру. — Но у меня не болит спина, Ари, — робко возразила Си. — Ты вырастешь, и твоей спине придется поддерживать намного больший вес. Тренируйся сейчас, чтобы избежать проблем в будущем. И Си нехотя присоединилась к Ниру. Я бы тоже хотел и даже выводил уже последнюю руну, но случайно сжал кисть. Она предательски хрустнула и все размазала. И почему их делают такими хрупкими? Арха положила новый лист. Вскоре рядом сел писать и Нир, закончивший делать упражнения. И Си, теперь уже вышивать. Я знал — один аккуратный лист, и Арха отпустит. Но лист никак не получался. И я сидел и пытался снова и снова на пару с Ниром. Справился! Я отложил кисть и осторожно-осторожно взял листочек. Знал — одно неверное движение, и бумага порвётся. А это значит, что придется начать заново. Но листочек не порвался, Арха посмотрела и осталась удовлетворённой. Я радостно промыл кисть, отложил её сохнуть и готовился было завалиться отдохнуть, но Арха не позволила: — Теперь упражнения, Эйр. Я вздохнул. — Не вздыхай мне тут. У тебя энергетические каналы никакие, не будешь делать — останешься калекой. Нир смотрел с завистью, тоже мечтал освободиться, дурачок. Ему-то не нужно пропускать пламя через руки, только спину укреплять. — Дай отдохнуть, Арха, — взмолился я. — Я устал. — Ари, — поправила меня Арха. — Ты не устал, ты перегружен. Тебе надо слить энергию, и тогда станет легче. После отдохнёшь. Я нехотя обнял овечку с энергетическим сосудом внутри. Сквозь руки полилось пламя, и я, как обычно, уткнулся носом в игрушечный мех, чтобы никто не видел, как я плакал. Не девчонка же. Но так больно! Арха гладила по плечу. — Тебе станет лучше, Эйр. Ты же хочешь бегать, как Нир? Я не хотел. Пламя жглось. Я страдал и плакал. Но что делать, если пока не наполнишь сосуд, полежать не отпустят? — Никак плечевой узел не разработается, — запричитала Арха и больно нажала. Руки взорвались болью. Я не выдержал и заорал. — Покричи-покричи, — разрешила Арха. — Сейчас спазм сниму, легче пойдёт. Наконец сосуд был наполнен, и злой на весь мир зарёванный я повалился на ковер, отпихнув ногой дурацкую овечку. — Нир, опять сутулишься! — всплеснула руками Арха. — Я почти дописал, — взмолился он. — Допиши и ещё подход сделай. Руки горели. Овечка раздражала. Наглый Кон залез сверху и неудобно упёрся лапами. Он явно ждал, что ему почешут голову. Я вздохнул. Ну что за жизнь? Осторожно поднял руку и зарылся в блестящий чёрный мех. Кон довольно замурчал. Раздражённые пальцы успокоила мягкая шёрстка, и я задремал.