Хочу стать чудовищем

От «когтеточки» руки очень быстро загрубели, и бить стало не так больно. Особенно если представлять лицо отца. Или дядюшки Гая. Я терзал брусок от обиды, от злости, от непонимания и страха, что отец решит, что тренировался недостаточно. И это помогало. Помогало бить, даже когда не было сил. Помогало делать упражнения, чтобы снова найти силы бить. Нир косился с непониманием, но у него было много работы в саду — набрал себе со стариком всякого, теперь разбирался, даже справочники по складам читал. Си, расслабившаяся без Архи, листала сказки под соседним деревом. Ей очень нравилось делать всё не по правилам, а как хочется. Она и за себя, и за меня, кажется, радовалась — думала, что бью, потому что хочу, потому что Архи нет. Она даже не читала — ей было неохота. Картинки смотрела и мечтала. И иногда просила почитать, когда измученный я останавливался передохнуть и попить воды. Я даже жалел, что Арха не приходит. Разве она разрешила бы днями избивать брусок, не жалея рук? Разве не почитала бы Си? Разве не посадила бы всех за прописи утром? Но обидно, что она врала. Или, быть может, не врала. И горько, что я оскорбил её — она старалась для нас. Прописи лучше, чем отец. Но она родила чудовище. Почему не могла научить его всему, как нас? Кушать кашу с ровной спиной на завтрак, утром писать и читать, а после обеда дремать? Хотя что зависит от женщины? Судя по тому, чему Арха учила Си — ничего. Только безупречно вышитый платок, красивые платья и улыбки. Я посмотрел на сестру. Она совсем не напоминала прекрасную деву сейчас — лежала на траве, болтая тонкими, как у куклы, ногами в светлых чулках. Юбки задрались так, что даже ноги над чулками были видны. Нет уж, пусть лучше Арху слушает, это некрасиво — лежать так. А ещё так может напасть чудовище сзади. Как отец на мать. Вздохнул и для верности умылся в ледяном роднике, отгоняя неприятные воспоминания. Си протянула мне полотенце, прижимая другой рукой книгу к груди. Не решалась попросить — слишком часто ей отказывал. Я утёрся и предложил: — Давай почитаю. — О! — Си сразу села как положено и расправила юбки. Я пролистал книжку. Си заглядывала, прижимаясь нежнейшим шёлком платья. И без того худенькая, ещё и платье тёмное стройнит. Хрупкая такая. Я приобнял её одной рукой и едва слышно вздохнул снова. — Давай про фею! — попросила Си. Я тоже любил сказку про фею. «Жила-была маленькая фея. Она потеряла семью, и её приютил мерзкий старик. — Я позабочусь о тебе, — обманул он фею. Она росла, а он в нетерпении рисовал её взрослой. Просил целовать его в губы и трогал детское тело. Фея была наивной и всё позволяла. Она думала, что так и должно быть. Что опекун любит её. Но фея выросла, а мерзкий старик и не подумал жениться на ней. Вместо этого он захотел провести с ней ночь». — Трогал её, да ещё и на честь покусился! И не женился! Гадкий! — перебила Си. — Очень, — я почесал нос и поймал внимательный взгляд вышедшего подышать старика. Отчего-то закралось подозрение, что и в этой сектантской сказке не всё так просто. — Как хорошо, что у нас есть папуля, который никогда такого не сделает! — Си расплылась в улыбке, и я ощутил, как старик погрустнел. — Старик, сейчас приду, — я погладил Си по платью и поцеловал в щёку. — Давай сама, там с картинками. Си недовольно засопела, но я чувствовал, что это только для виду. Книжка ей уже была не нужна. Си знала продолжение и уже погрузилась в мечты о том, как герой спас наивную фею от мерзкого опекуна.