Хочу стать чудовищем

Арха нервничала. Как и всегда, когда рука у неё уже просвечивала, а старик не шёл. В последнее время он уходил часто и надолго, и Арха терзала меня сверх всякой меры. — Эйр, постарайся ещё, — попросила она. — Нир уполз, — предупредил я. Брата жизнь ничему не учила — он опять подбирался к подставившему пузо Исту. Дурной кот любил подразнить, чтобы его захотели тронуть. А потом безжалостно бил когтями и кусался, торжествуя. Зачем кот устраивал ловушки, я не понимал. Но Нир каждый раз вёлся. Лучше бы Гая погладил — этот кот добрый. — О, скажи ещё раз, — проворковала Арха. — У тебя получилось! — Арха, спаси Нира, — взмолился я и указал пальцем на уже готового напасть Иста. — Ари, — поправила она. — Не трогай! — взмолился я, и Нир замер. — Мягкий, — вздохнул он и всё-таки потянулся. Но Ист, видимо, отвлёкся на моё предупреждение, и Нир его схватил крепко — так, что Исту ударить не получилось. Я ощутил злобу проигравшего кота так явно, что стало не по себе. Казалось бы, что такого? Просто взяли на руки. Но нет. Не для Иста. Он вывернулся, шипя, и укусил Нира. — И злобный, — вздохнул Нир, выпуская. Помятый кот ушёл, нервно дёрнув хвостом. Брат не плакал — Ист не успел больно укусить. Нир промыл укус и взял клубничную грушу из сада. Его жизнь наладилась. — Руки помой, — Арха забрала плод. — Уже, — возразил Нир и показал на таз с морозным корнем. Он и вправду помыл руки, а Арха и не заметила. — Покажи, — нахмурилась она. Нир послушно показал ещё мокрые ладони и получил плод обратно. — Мне пора уходить, — Арха спрятала полупрозрачные кисти в широкие рукава. — Ведите себя хорошо. Лицо она ещё поддерживала, но и оно начало таять. Арха накинула капюшон и торопливо вышла в коридор. Больше я её не чувствовал. — Привет, малышня, — хрипло поздоровались из окна. Я узнал отца и едва удержался, чтобы не прикрыть голову одеялом. Ему это не понравилось в прошлый раз. Аватаром пришёл, и эмоции не давили, чувствовались даже хуже, чем от Архи. — Давай играть, — предложил Нир и улыбнулся. Отец криво ухмыльнулся. — Давай. Я смотрел на них, потерянный. Отчего-то вспомнился дурной кот, когда Нир подошёл и протянул руки к отцу. Но нет, отец не ударил когтями. И даже не укусил. Он просто завязал Ниру глаза и раскрутил. — Будем играть в холодно-горячо, — предложил отец. — Ищи кота. Не найдешь — будет горячо. — Играют не так, — возразил Нир. — И кот убежал. — Со мной играют так, и кот уже вернулся,— заверил отец. Ист и вправду вернулся, решил отомстить. Он прокрался в комнату и теперь нарезал круги вокруг Нира, с нетерпением подёргивая хвостом. Отец ухмыльнулся гаденько, и я понял, что дурными бывают не только коты. От отца веяло тем же, чем от Иста. Предвкушением пакости. Восторгом. Я хотел бы предупредить Нира, но язык не слушался. Почему-то не получалось издать ни звука. Страшно! И я смотрел, как Нир шарил руками, а Ист поджал уши и в нетерпении водил пушистым задом из стороны в сторону, готовясь к прыжку. Отец посмотрел на меня, и стало совсем не по себе. Он ждал от меня чего-то. Что я разделю их с котом восторг? Я отвернулся и посмотрел на Нира. Ист прыгнул и полоснул брата по руке. Нир заорал. — Лови, — велел отец. Но Нир сидел на ковре и плакал, прижимая к себе руку. — У-у-у! — Мужчины не плачут, — упрекнул отец. Но Нир только зашёлся громче. Отец поднял его за шиворот и вкрадчиво спросил: — Хочешь стать девочкой? — Не… Больно… Нир рыдал и утирал слёзы. — Тогда не ори, — отец опустил его на ковер. — А разве можно стать девочкой? — заинтересовался вдруг Нир и перестал плакать. Я прикрыл глаза, не в силах выносить это. Точно был какой-то подвох. Вряд ли девочками становятся так просто, зачем спрашивать об этом у страшного элькрина? — Конечно, — уверил отец. — Будешь плакать — отрежу лишнее между ног, и станешь девочкой. Нир округлил глаза. — Писю? — Да, — пообещал отец. — Я не буду плакать, — пообещал Нир. Он подполз к тазу и промыл царапину. Только сейчас я заметил, что у него вся рубашка в крови. Арха ругаться будет… А отец сел рядом со мной. — Эйр, ну-ка покажись. Он вытащил меня из-под одеяла и усадил на колени. Мне было дурно. Никак не получалось разобрать эмоции отца — то ли рад, то ли не рад. Какая разница, если это всё равно не к добру? Улыбаться ему не стал, только посмотрел внимательно. — Когда ты уже вырастешь? — вздохнул отец. — Не знаю, — вяло ответил я. Отец вручил мне металлическую коробочку с рунами и велел: — Наполняй. Я взял, но думал о другом — ещё не пришёл в себя от осознания, как получаются девочки. Си так тихо плакала, потому что боялась, что ей снова что-то отрежут? Но ведь Нир тоже плакал, почему ему до сих пор ничего не отрезали? Или ему везло? И я плакал тоже… — Си тоже отрезали писю? — прошептал я. — Нет, у девочек сразу маленькая, — успокоил отец. — Не отвлекайся. Занимайся, чтобы стать сильным, Эйр. Руки ныли от утренних упражнений. Но перечить отцу не стал, а то мало ли. И я послушно стал выпускать багровое пламя из рук. Больно! Всё вокруг расплылось, и я поспешно зажмурился. — Мужчины не плачут, — отец нахмурился. — Я не плачу, — возразил я и насупился. — Оно само. Отцу понравилось. — Ты должен быть сильнее, чем оно, — объяснил он. — Улыбнись. Станет легче. Я шмыгнул носом и ухмыльнулся кривенько, как отец. Вправду стало легче. К тому же Нир вточил очередную клубничную грушу и восстановил душевное равновесие, теперь его счастье поддерживало и меня. Хотя руки сильно ныли, я твёрдо решил не плакать. Всё-таки слёзы ничего не изменят. А писю потерять страшно. Когда-нибудь я вырасту и буду так пугать отца. Помучаю его массажами, как Арха, заставлю наполнить гору сосудов. Посмотрю на него, как он не заплачет от такого!