Вернись навсегда

Глава 2 Ее окружил свистящий шум — долгое, протяжное шипение, которое то затихало, то нарастало, но не прекращалось ни на миг. Чем дольше это длилось, тем больше Гермиона понимала, что это голоса. Хотя она и не могла сказать, что они говорили, да и говорили ли они вообще что-нибудь. Когда она пошевелилась, чтобы посмотреть, сможет ли она определить источник шума, в ее левой руке началась болезненная пульсация, сопровождаемая болью в груди. Она издала низкий стон, и тут же голова отозвалась болью. Ладно, по одному делу за раз. Где я нахожусь? Она ощупала себя и поняла, что лежит на твердой решётчатой поверхности. Пол. Пока все идет нормально. Почему я на полу? Ответа на этот вопрос не находилось, поэтому она перешла к следующему вопросу. Каков мой следующий шаг? Гермиона ощупала затылок и наткнулась на солидную шишку. Очевидно, она упала или ее уронили. Упала… А потом все воспоминания разом вернулись к ней, так сильно нахлынув, что она начала задыхаться.  — Книга, — прохрипела она. Голос совершенно точно был сорван. Она усилием воли поднялась на ноги и увидела, что закрытая книга лежит на столе, а пергаменты беспорядочно разбросаны по поверхности, но в самое главное — целы. Она сидела за столом, перечитывая свои записи и собираясь с мыслями, игнорируя двойную боль в руке и груди. Было бы достаточно легко выполнить заклинание, которое она скопировала. Зелье казалось уже не таким легким делом. Ей придется сварить его самой. Она знала, что способна на это, но, тем не менее, не могла перестать нервничать. Подобное зелье с почти двадцатью ингредиентами могло стать очень летучим и нестабильным при малейшем просчете. Ей придется пойти в Лютный переулок, чтобы собрать ингредиенты. И она пойдет одна. Гермиона не собиралась никому рассказывать о своем плане. На всякий случай, сделав еще одну копию ингредиентов зелья, включая измерения, она поместила пергаменты, содержащие рецепт зелья и заклинание, в небольшую нишу между сдвигающимися деревянными панелями на третьем этаже дома. Она взяла вторую копию и разделила ее на три более коротких списка. Ей придется сходить в две разные аптеки (в одну из них даже два раза), в три разных дня — на случай, если кто-то догадается о ее намерениях или, не дай Мерлин, узнает зелье по его ингредиентам. Гермиона достала свой котел и горелку, поставила их на обеденный стол и задумалась, что еще можно сделать на данный момент. Она решила, что ей придется подойти к самой Завесе, чтобы произнести заклинание. В том чтобы войти не было никакой проблемы, с ее-то рабочим пропуском. Оказавшись там, она выпьет зелье, произнесет заклинание, и, если все пройдет идеально, Сириус Блэк должен будет вернуться с той стороны Завесы через несколько мгновений. Гермиона не могла даже предположить, на что похожа жизнь за Завесой. Она надеялась, что Сириус находится в каком-то подобии стазиса, что он не голоден, не грустит и даже не в полном сознании. Она молилась, чтобы ему не было страшно или больно, и чтобы Завеса не была похожа на Азкабан, где дементоры терзали бы его смертную душу. Она не позволяла себе думать о том, каким он может быть по возвращении, только о том, что все будет хорошо. А если это не так, и он стал каким-то зомби или чем-то столь же отвратительным… Что ж, она разберется с этим, когда придет время. Гермиона зашла в подготовке так далеко, что даже убрала и приготовила для Сириуса его старую комнату, молясь, чтобы Гарри не надумал вдруг неожиданно заскочить и спросить ее, какого черта она делает. Чистые простыни уже были постелены на кровать, когда Гермиона прекратила свое бесконечное движение и села у окна в его комнате. Она все еще чувствовала его присутствие здесь, даже спустя столько времени. Он пробыл здесь недолго, и в каком-то смысле она чувствовала, что так и не узнала его по-настоящему. Но что-то двигало ею, заставляя попробовать последний вариант. Только это последнее усилие, и, если оно не оправдается, она никогда никому не скажет. Она даже была готова отдать часть своей души, чтобы попытаться вернуть его. Он заслуживал хотя бы попытки. К тому времени, как Гермиона подготовила спальню к возвращению ее прежнего обитателя, забинтованная рука снова заболела и начала кровоточить сквозь марлю. Возможно, она просто перестаралась с физической активностью. Она все еще чувствовала слабость от потери крови, рука невероятно разболелась, особенно сейчас, когда она отвлеклась от насущных дел и дала своему телу передышку. Порез на груди покрылся корочкой, пока она была без сознания, и болел не так сильно. На самом деле, ей было совсем не больно, даже когда она вытянула руки высоко над головой, пытаясь ослабить напряжение, образовавшееся во время ее небольшого сна на полу. Когда Гермиона догадалась проверить время, было почти три часа ночи. По ее прикидкам, потеряла сознание она около семи вечера, а проснулась через несколько часов. Сейчас она была измотана, и ей нужно было вставать на работу через четыре часа. Смирившись, Гермиона сменила марлю на руке, заметив, что струп был почти черным и очень красным по краям, особенно двойной порез на ладони. Ну что ж, завтра она почистит его тщательнее и примет легкое зелье, чтобы избавиться от любой инфекции. Заснула она в тот же момент, когда голова коснулась подушки. Вокруг снова было темно, и отсутствие зрения усилило другие ее чувства. В воздухе ощущался тяжелый привкус крови, спиной она снова чувствовала камни. Она не была связана, как раньше, но ощущала, что ее конечности весят по тонне каждая, а движения были медленными и вялыми. Сдвинуться даже на дюйм стоило слишком больших усилий, и она смирилась с тем, что будет стоять неподвижно, пока не сможет разобраться в происходящем. Вокруг нее заструился шепот, сначала тихо, но постепенно наращивая громкость, пока она не почувствовала, как у нее раскалывается голова. Раздался голос. Он был громче остальных, но она слышала лишь шипящие звуки, не понимая откуда они доносятся. Голос велел ей пить из чаши, но она была сбита с толку — чаши не было. Как только эта мысль достигла сознания, она почувствовала холодный металл в своей руке и изо всех сил попыталась сомкнуть пальцы вокруг него. Мучительно медленным движением поднесла чашу к губам и сделала глоток. Это была кровь. Голос не позволил ей опустить чашу, сказал, что все в порядке — в конце концов, это была ее кровь. Она пила и пила, испытывая одновременно отвращение и решимость. Ее затошнило и невыносимо закружилась голова, от чего она подумала, что у нее не получится закончить начатое. Голос рассердился, он шипел и плевался в нее. — Ты должна закончить, — сказал он ей. — Ты должна выпить все. Она снова подняла стакан и допила остатки — позволила осадку осесть, а затем выпила и его тоже. Когда чаша действительно опустела, она позволила ей выскользнуть из пальцев. Голос зашипел от удовольствия. Потом началась боль. Следующие три дня тянулись медленно. Гермиона собрала все ингредиенты из своего списка, кроме одного. Эссенция чистой лазури. Она никогда не слышала о таком, как впрочем и ни один из аптекарей. Она вернулась на площадь Гриммо и разложила свои ингредиенты на столе. Гермиона была убеждена, что найдет этот последний ингредиент. Она не будет думать, что ее план может закончиться еще до того, как она разберется с первым этапом. Наконец, в пятницу вечером после работы, когда все было готово, кроме самого зелья, Гермиона решила отправится к единственному человеку, который может, но очень сомнительно, что захочет, ей помочь. К Северусу Снейпу, разумеется. Как она и подозревала, Снейп не был в восторге, увидев ее. — Чему я обязан этим сомнительным удовольствием, мисс Грейнджер… Или, должно быть, уже миссис Уизли, не так ли? Его тон был холодным и отстраненным, но Гермиона чувствовала, что его нервирует присутствие кого-то, кто знал все его секреты. Действительно, трудно было ненавидеть его, когда он так многим пожертвовал ради нее и ее друзей. Ради любви. — Мисс Грейнджер и, маловероятно, что это когда-нибудь изменится, — сказала она скромно. — Я здесь ради вашего опыта, иначе я бы никогда не осмелилась тратить ваше время впустую. В конце концов, Гермиона была самой яркой ведьмой своего возраста, и ничто так не действовало на Снейпа, как лесть, особенно искренняя лесть. — Я живу, чтобы служить, как вам хорошо известно. Гермиона фыркнула самым неподобающим для леди образом и подошла к его столу. Кабинет мастера зелий выглядел точно так же, как и в последний раз, когда она тут была, и, как она подозревала, будет выглядеть всегда. — Профессор, я ищу эссенцию чистой лазури. Мне она нужна для… эксперимента, но ни один аптекарь о ней не слышал. Я знаю, что вы знаете, где ее найти, — просто заявила Гермиона, сразу переходя к делу. Снейп оценивающе посмотрел на нее. Она почти видела, как в его голове крутятся колесики, и надеялась, что этот таинственный ингредиент не выдаст ее намерения раньше времени. Молчание, казалось, длилось вечно, пока он обдумывал ее просьбу. — Действительно, я знаю, где ее найти, — сказал он тем приводящим в бешенство тоном, который будто кричал о том, что он живет, чтобы играть с ней. — И где же она может быть? — выдавила она сквозь зубы, стараясь быть вежливой, но все больше раздражаясь при мысли о Сириусе в чистилище, ожидающем спасения. — В этом самом кабинете, конечно. Однако у меня есть всего несколько щепоток, и это будет вам дорого стоить. Она ожидала, что Снейп будет торговаться, и принесла с собой значительное количество галеонов. Она не могла сдержать ликования от того факта, что у него было то, в чем она так остро нуждалась. Он вопросительно поднял бровь в ответ на ее усмешку. — Я так рада, что вы можете мне помочь. Я уже начала думать, что это безнадежно! Она сверилась со своим списком ингредиентов, чтобы точно определить, сколько неуловимого вещества ей нужно. Всего лишь щепотка! Гермиона благодарно выдохнула. Но ее радости не суждено было продлиться долго, так как список был быстро выхвачен у нее из рук. Она потянулась за ним, но Снейп удержал ее на расстоянии вытянутой руки и прочитал список на пергаменте. — Здесь очень интересная комбинация, но, конечно, это не весь список, не так ли? — в его голосе прозвучало легкое удивление и… беспокойство? — Нет, сэр. Он никогда не переставал превращать ее в прежнюю школьницу, и какая-то часть ее хотела, чтобы он понял, что она задумала, чтобы он мог разделить с ней ее волнение и, возможно, восхититься ее гениальностью. — Это самые мрачные элементы, предназначенные для приготовления Темного зелья. Очень опасного зелья, — его слова не были вопросом. — Да, сэр. — И у вас, разумеется, есть веская причина находиться в моем кабинете, выпрашивая ингредиент, который будет использован в зелье, которое почти наверняка убьет, покалечит или иным образом уничтожит создателя? — Лучшая причина, сэр. Его глаза снова остановились на ее лице, изучая его в течение бесконечно долгого времени, пока, наконец, он не кивнул. — Мисс Грейнджер, не принимайте мою любезность за наивность. Возможно, я не знаю, что делает это зелье без остальной части списка, но я знаю, что, если вы его употребите или отдадите кому-то другому для употребления, этот человек больше не останется таким же, каким был раньше. Я не могу сказать, что мне небезразлично, будете ли вы жить или умрете, но я почувствую укол или щекотку вины, если я косвенно приведу к вашей кончине. Не говоря уже о более важном факте, что меня могут привлечь к ответственности, как только обнаружится, что я снабдил вас ингредиентом для самоубийства, ибо это то, чем на самом деле является экстракт чистой лазури. Если вы соедините его с кровью девственницы, взятой добровольно, ваша душа будет разделена. Ни один волшебник или ведьма не смогут прожить всю жизнь, после того как принесут такую жертву. Для того, кто не знал о назначении зелья, он, безусловно, привел довод против его принятия. Но причина для того, чтобы довести дело до конца, все еще была слишком сильной, а Гермиона была до глупости храброй. Какая ей польза от части ее души, без которой она могла бы обойтись, пока ее друг страдает от неизвестных ужасов? Как она могла жить с собой, зная, что не сделала ничего, чтобы хотя бы попытаться вернуть Сириуса? Снейп, конечно, понял ее намерения, будто прочитал их в ее мыслях. Она видела зарождающееся понимание на его лице и молча умоляла его понять. И он сделал это, потому что именно эта маленькая ведьма вернулась в Визжащую Хижину и исцелила его от почти смертельного нападения Нагайны. Она не оставила его умирать и теперь не могла оставить Сириуса. Даже Северус Снейп не мог не позавидовать Гермионе в ее безрассудном благородстве. Гермиона серьезно кивала во время его речи о зелье и теперь ждала, когда он сделает ход. Он молча встал и вышел из комнаты. Она сидела озадаченная, не зная, отпустили ее или ей следует подождать. Не желая сдаваться, она приготовилась к долгому ожиданию. К счастью, Снейп вернулся через двадцать минут с крошечным флакончиком ярко-синего вещества, похожего на песок. Там было ровно столько, чтобы хватило на зелье, не больше. Второго шанса не будет. Прежде чем передать его, Снейп сделал последнюю попытку. — Если вы сделаете это, для вас уже никогда ничего не будет прежним. Может быть, вам стоит хоть раз подумать о себе? Снейпу никогда не понять мышление гриффиндорца. Гермиона только покачала головой и улыбнулась, как будто не знала, как сделать то, что он предложил. Он театрально вздохнул и протянул ей пузырек. Его рука сомкнулась вокруг ее руки, когда она схватила его, и он сказал только: — Придите ко мне, когда дело будет сделано. От этого человека ничего нельзя было скрыть. Он отмахнулся от ее благодарностей и оставил ее в своем кабинете, чтобы она сама вышла. Она так и поступила, отправившись домой. Она начнет готовить зелье сегодня вечером, и все будет готово к завтрашнему полудню.