Вернись навсегда

Утреннее солнце лучами струилось по кровати, которую Гермиона делила с Сириусом. Она просыпалась медленно, не от жестокого будильника и не от шума города. Вместо этого она проснулась естественным образом, без видимых причин. Она быстро заморгала, чтобы заставить глаза сфокусироваться, и посмотрела на Сириуса. Объективно, он был действительно красивым мужчиной, возможно, прожившим тяжелую жизнь, но не потерявшим к ней тягу. У него были морщинки вокруг глаз, и Гермиона удивилась тому факту, что у человека, у которого было так много поводов для грусти, могут быть морщинки от смеха. Его губы были слегка приоткрыты и выглядели немного обветренными, волосы разметались по наволочке, и некоторые пряди упали ему на глаза. Гермиона откинула их назад, стараясь не касаться его лица, только волос. Она вспомнила их вчерашний разговор. Он был чрезвычайно… восприимчив к новости о том, что им придется пойти на близость, чтобы удовлетворить потребности связи. Было странно думать о связи как о разумном существе, но Гермиона пришла к убеждению, что это действительно так. Она не могла отрицать, что этот факт снимал с нее ответственность, за что она была искренне благодарна. Она признавала свою причастность к тому, что произошло, но было приятно сказать: «Связь заставляет меня хотеть разбудить Сириуса приятным влажным поцелуем», а не признаваться себе, что это ее собственное желание. Но ей было интересно, каково это, когда мужчина хочет ее саму по себе, а не потому, что иначе он может погибнуть. Поскольку она никогда этого не узнает, она могла бы, по крайней мере, какое-то время наслаждаться вниманием Сириуса. Как только они найдут лекарство или решение, она сможет подумать о своей реальной жизни. А до тех пор ей придется играть в семью с мужчиной, который, вероятно, хочет кого угодно, только не ее. Гермиона соскользнула с кровати, намереваясь совершить утреннее омовение до того, как Сириус проснется. Сегодня было воскресенье, и Гарри и Джинни должны были прийти на ужин. Сириус хотел рассказать им сегодня, и она не стала возражать. Хотя она не хотела самостоятельно рассказывать Гарри, она бы сделала это, если бы пришлось. Ей было легче быть плохим парнем, чем Сириусу — она больше привыкла к этому и могла справиться с нападками лучше. Сириус был для Гарри слишком большим другом и недостаточно отцовской фигурой. Ему бы совершенно не понравилось, если бы Гарри злился на него. Ей конечно тоже, но она знала, что в итоге Гарри все поймет и перестанет драматизировать. В этом Сириус и его крестник были ужасно похожи. Гермиона вытерлась полотенцем, но все еще мокрая после душа, быстро написала список продуктов, которые ей понадобятся на ужин. Она планировала приготовить простую курицу в соусе из белого вина с карамелизованной спаржей и жареным картофелем. Может, она и не самый лучший повар, но даже она могла справиться с курицей. Услышав шум льющегося душа, она вернулась в спальню, чтобы одеться. Она натянула простые белые трусики и белый бюстгальтер с кружевной отделкой. Как раз открыла шкаф, когда услышала, как открылась дверь ванной. Она быстро подошла, чтобы схватить что-нибудь, чем можно было бы прикрыться, но не успела, и почувствовала, как сильные руки обхватили ее за талию и оторвали от земли. Сириус рассмеялся, бесцеремонно швырнув ее спиной вниз на кровать, навалившись на нее и придавив. Гермиона без особого энтузиазма посопротивлялась, чувствуя, как ему нравится их шутливая борьба, но как только его губы встретились с ее шеей, и он коснулся языком ее все еще влажной плоти сразу прекратила. — Ты думала, что сможешь сбежать от меня, да, детка? — его голос был грубым и игривым, и он прикусил ее плечо зубами. Гермиона хотела завизжать, но вместо этого захныкала. — Нет! Я только… — она хотела сказать ему, что готовилась к предстоящему ужину, но он на самом деле не ждал ответа и дал ей это понять, крепко поцеловав. Она поспешно сомкнула губы, не желая отвечать на поцелуй, когда он продиктован лишь необходимостью ее заткнуть, но мужчина был настойчив. Он игриво облизнул ее сомкнутые губы, разочарованно хмыкнув, когда она поджала их. Он поцеловал ее в уголки рта, провел языком по складкам ее губ и, наконец, не совсем нежно прикусил ее нижнюю губу. Гермиона ахнула от боли, и Сириус нырнул внутрь. Его язык блуждал по ее открытому рту, и она больше не могла думать о том, чтобы отказать ему. Их языки ласкали друг друга, Гермиона почти сразу уступила контроль Сириусу, который наслаждался этим. Они оба осознали, что Сириус полностью обнажен и крепко прижат к почти обнаженной Гермионе. Сириус не мог удержаться, чтобы не потереться эрекцией о ее бедро. Он застонал от трения и постарался не думать о том, что сейчас ведет себя слишком похоже на Бродягу, прижимаясь к ее ноге, как животное. Гермиона согнула ногу в колене, и пах Сириуса соприкоснулся с ее лобком, а не с бедром. Она ахнула у его губ, и он усмехнулся. Он чувствовал влагу ее трусиков на своем голом члене и мысленно проклинал единственный барьер между собой и бесспорным раем. Сириус переместил свой вес в сторону, чтобы скользнуть рукой в ее трусики. Гермиона держалась за него обеими руками, и ее ногти вонзились в его кожу, когда чуткие пальцы задели распухшие нижние губы. Они оба застонали от прикосновения. Сириус был поражен тем, насколько она была мокрой, игнорируя тот факт, что это могло быть после душа. Его средний палец скользнул в ее складки, отыскивая спрятанную жемчужину. Когда он обнаружил ее, Гермиона тихо застонала, прижимаясь бедрами к его руке, отчаянно желая большего контакта. Сириусу ничего бы так не хотелось, как взобраться на нее и вонзить в нее свою твердость, не давая ни одному из них ни минуты передышки, прежде чем довести их обоих до экстаза. Но что-то удерживало его, и он продолжал сохранять свое положение рядом с ней, лениво целуя и нежно поглаживая ее клитор. Гермиона прервала поцелуй, когда его пальцы нежно ущипнули ее набухшее естество. Ее голова упала на кровать, рот открылся, но оттуда не вышло ни звука. Сириус целовал и посасывал ее шею, его пальцы двигались все быстрее и быстрее, когда он почувствовал, как ее бедра двигаются все настойчивее. Даже не скользнув в нее пальцем, Сириус довел Гермиону до самого сильного оргазма в ее недолгой жизни. Она вскрикнула, неумолимо сжимая пальцы вокруг его предплечья, крепко зажмурившись от волн, которые затопили ее тело. Ее бедра двигались сами по себе, и Сириус был очарован этим движением, жалея, что не послушал тихий голос в голове и не погрузился в нее, как хотел. Когда волны оргазма схлынули и Гермиона пришла в себя, она смогла только слабо улыбнуться. Она подозревала, что должна была отплатить ему тем же, но как только она собралась с духом, чтобы прикоснуться к нему, Сириус оттолкнулся от кровати и, похотливо подмигнув ей, направился обратно в ванную, чтобы закончить свой душ. Гермиона несколько блаженных мгновений лежала на кровати. Связь не создавала абсолютно никакого стресса, и она не чувствовала ничего тревожного, когда мысленно тянулась к нему. Она был удовлетворена. На сегодня. Сириус почувствовал, что Гермиона колеблется, прикасаясь к нему. Все это время ее руки не опускались ниже его талии. Вместо того чтобы заставить ее чувствовать себя неловко или обязанной ответить взаимностью — чего он даже и не предполагал — он убежал в душ, чтобы дать себе столь необходимую разрядку. Используя свое новое воспоминание о Гермионе, извивающейся на кровати под ним, Сириус кончил в рекордно короткое время, кряхтя, когда густые струи покрыли кафельную стену. Он услужливо сполоснул стену и подумал о том, когда в следующий раз ему удастся прикоснуться к Гермионе. После похода в продуктовый магазин Сириусу не разрешили больше ничего делать, чтобы помочь с ужином. Дом на Площади Гриммо был очень опрятным, стол накрыт, и ужин почти приготовлен. Сириус отгонял скуку, беспорядочно отвлекая Гермиону, пока она готовила, в душе наслаждаясь ее протестами больше, чем ее согласием. К тому времени, как он разорвал ее нейлоновые чулки и в порыве страсти расстегнул пуговицы на собственной рубашке, Гермиона была вынуждена прогнать его в гостиную. Полностью отказавшись от нейлоновых чулок, Гермиона хихикнула про себя. У Сириуса был способ заставить ее забыть о связи. Это было почти что так, как будто он прикасался к ней и поддерживал свою близость к ней, чтобы у связи не было шанса напомнить о своих потребностях. Она ценила его усилия, и это все почти сработало. Но разум Гермионы, даже с теплыми, грубыми руками, скользящими по всему ее телу, никогда не отключался полностью, и он всегда кричал: «На самом деле он этого не хочет, не от тебя!». У нее не было привычки игнорировать свой внутренний голос, поэтому она никогда по-настоящему не забывала. Гарри позвонил утром, чтобы подтвердить их приглашение, и Сириус ответил, что ужин все еще в силе. И как раз сейчас Гарри объявил Сириусу, который сидел перед камином, гадая, что еще он может сделать, чтобы помучить свою почти что любовницу, что они с Джинни уже идут. Они оба вошли в гостиную, и Гарри тут же подбежал к Сириусу, крепко обняв его. Ему все еще было трудно поверить, что его крестный действительно вернулся, и ему было приятно чувствовать Сириуса в своих объятиях. Сириус ответил на объятие, услышав тихое сопение на заднем плане. Он отпустил Гарри и посмотрел на Джинни. На ее щеках были слезы, а улыбка была яркой, но неуверенной. Она нерешительно шагнула к Сириусу, и он шагнул ей навстречу, поднял ее на ноги и покружил. — Сириус! Отпусти меня! — она засмеялась сквозь слезы. Гарри сказал ей, что крестный вернулся, но видеть его во плоти было совсем другое. Гермиона вошла из кухни и увидела, как Сириус передал Джинни в объятия Гарри. Она улыбнулась с порога, и Сириус увидел в этом возможность. Он пересек комнату, чтобы взять Гермиону за руку и втащить в комнату. Гермиона поздоровалась и улыбнулась своим друзьям, и они так же тепло ее поприветствовали. Взгляд Гарри остановился на руке Сириуса, которая все еще держала руку Гермионы, и он вопросительно посмотрел на своего крестного. — Гарри, послушай, — начал было Сириус и остановился, услышав, как Гермиона пискнула рядом с ним. Он проигнорировал ее и продолжил. — Нет смысла откладывать это. Когда Гермиона произнесла заклинание, чтобы вернуть меня, она обменяла часть своей души на часть моей, и теперь наши души хотят быть вместе, а для того, чтобы это произошло, мы должны быть вместе. Если точнее, мы должны заняться сексом. В противном случае мы оба можем сильно заболеть и, возможно, даже умереть. Но я хорошо позабочусь о ней, не беспокойся об этом. Рот Гермионы приоткрылся, и она выглядела готовой упасть в обморок. Сириус только что меньше чем за минуту вывалил то, на что она мысленно настраивалась целый день. Все ее мягкие формулировки, все ее планы рассказать Гарри после ужина… исчезли, потому что Сириус не мог держать язык за зубами. Она шлепнула его по руке, но он только усмехнулся ей в лицо. Гарри и Джинни сначала оба выглядели удивленными. Затем лицо Джинни медленно расплылось в понимающей ухмылке, но Гарри все еще выглядел ошарашенным. — Вы должны… заняться сексом? Что это за сумасшедшая магия? Такие вещи просто так не случаются! Нет никакого разумного объяснения заклинанию, которое заставляет людей случайным образом нуждаться в сексе! Сириус рассмеялся и обнял Гермиону за талию, крепко прижимая ее застывшее от шока тело к своему боку. — Ну, Гарри, по-видимому, такие вещи действительно происходят, так как мы прямо сейчас находимся в самом эпицентре всего этого. Ты взрослый мужчина, ты справишься с этим. Это не идеальный расклад, я полагаю, но, по крайней мере, это не ты вернул меня… или Снейп! — Сириус разразился лающим смехом, но затем, казалось, осознал ужас того, что он только что предположил. Его глаза расширились, и он быстро покачал головой, чтобы избавиться от этого мысленного образа. Гарри только безучастно кивнул. Он посмотрел на Гермиону, словно ища ее подтверждения. — Это правда, Гарри. Но все в порядке, мы просто должны придумать, как это исправить. Пока Сириус здесь, это всегда будет стоить того. Сириус быстро наклонился и коснулся ее губ своими, довольный тем, что она все еще думала, что оно того стоило. Гарри тихо ахнул, и улыбка Джинни стала шире. Очевидно, ему потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Сириус, очевидно, считал, что лучший способ помочь Гарри смириться с новостями — это постоянно сталкивать его с ними. Он неоднократно целовал Гермиону, нежно прикасался к ней, держал ее за руку и даже один раз шлепнул по заднице, но не осмелился сделать это снова после возмущенного подзатыльника, который она ему отвесила. Все это только еще больше взволновало и озадачило Гарри. Джинни делала неуместные комментарии об их сексуальной жизни на протяжении всего ужина, который только немного остыл, когда они ждали, пока Гарри придет в себя. Однако к концу ночи подход Сириуса, казалось, сработал. Гермионе пришлось признать, что ее обрадовало, что Сириус был резок и сказал Гарри в начале ночи, так как, если бы она поступила по-своему и подождала до последнего, им бы пришлось отправить Гарри домой в состоянии, близком к коме, тогда как сейчас он почти адаптировался. Гарри Поттер всегда был способен быстро оценить ситуацию. Довольно скоро он смеялся вместе с друзьми, даже поделился шуткой с Джинни по поводу маловероятности произошедшего. Джинни отвела Гермиону в сторону, когда вечер подходил к концу. — Дорогая, что ты собираешься сказать Рону? — Джинни казалась немного обеспокоенной. Она знала, что ее брат не подходил Гермионе, и наоборот, но их союз был чем-то, что очень долго висело в воздухе, но так и не произошло, и Рон все еще иногда тосковал по ней. — Я полагаю, правду. Хотя я подозреваю, что ты или Гарри расскажете ему раньше меня. Мы почти не разговариваем, ты же знаешь. Джинни кивнула и заверила Гермиону, что передаст эту новость, возможно, позже на неделе, когда Гарри немного придет в себя и примет нынешнее положение вещей. Нет смысла доводить их обоих до такого состояния. Гермиона повернулась, чтобы вернуться в столовую, где Сириус и Гарри тихо разговаривали, но Джинни удержала ее. — Ты что… ты в порядке? Я имею в виду, я знаю, что вы с Роном никогда… не занимались сексом. Ты когда-нибудь…? — Джинни выглядела немного взволнованной, спрашивая, и Гермиона подозревала, что она уже знает ответ на свой вопрос. — Я девственница, Джинни. Это главная причина, по которой заклинание вышло таким… эффективным, как я полагаю. И мне придется потерять девственность с Сириусом. Я смирилась с этим. Могло быть и хуже. По крайней мере, я знаю, что он не будет неуклюжим, неуверенным… ты знаешь. Держу пари, он будет хорош, — Гермиона покраснела от возникших в голове фантазий, и Джинни всем сердцем согласилась с ее мнением. — Держу пари, он чертовски хорош! Тебе лучше рассказать мне все. Гермиона покачала головой, давая понять Джинни, что это личное, но они обе знали, что подробности рано или поздно всплывут. Это было слишком волнительно, чтобы не поделиться. Они обменялись ухмылками и вернулись к мужчинам. Гарри выглядел гораздо менее потрясенным, и Гермиона знала, что Сириус объяснил ему все тонкости. Это была сложная ситуация, но согласие Гарри значительно ее облегчило. Гермиона и Сириус проводили Джинни и Гарри до камина, обняв обоих на прощание. Когда Гарри обнял Гермиону, он прошептал: — Я знаю, что он не причинит тебе вреда, Гермиона, но если ты когда-нибудь захочешь поговорить… Я довольно хорошо понимаю его настроение. Ты можешь поговорить со мной. Гермиона благодарно кивнула. Она не знала, что Гарри сказал Сириусу то же самое, когда обнял его следующим. Это был трудный день, и оба ничего так не хотели, кроме как упасть в постель. Они медленно пошли в комнату, и, едва раздевшись, рухнули на кровать. Сириус обнял Гермиону, пытаясь дать ей понять, что он только хочет обнять ее, а не приставать, как делал весь день, и она позволила ему это крепкое объятие. Связь не беспокоила их обоих в течении дня, даже когда Сириус пошел в продуктовый магазин. Казалось, что даже сексуальной разрядки Гермионы, но в объятиях Сириуса, было достаточно, чтобы успокоить связь. Думая, как всегда, о последствиях, Гермиона крепко заснула прижимаясь к единственному мужчине, с которым ей было хорошо.