《То, что уникально, ускользает от всякого понимания.》
© Марсель Жуандо
Что такое уникальность? Если хорошенько поискать в словарях, то можно наткнуться на множество формулировок, которые, впрочем, несут раз за разом один и тот же смысл: «Уникальность — это необычность, оригинальность, яркое отличие от остального». Вся семья Мадригаль уникальна. И ей можно было бы присвоить статус «абсолютно уникальная семья», да вот только этому «абсолютно» мешало одно «но». И этим «но» являлась Мирабель. Мирабель Мадригаль. Единственная в семье, кто не получил волшебного дара. Не получил свою уникальность. Дар, что отличал бы и выделял бы её на фоне родственников и жителей Энканто. И если бы всё на этом и окончилось… Для всех она заводная и жизнерадостная, полная мечтаний и надежд. Для себя — неполноценная, какая-то не такая. Поломанная и ни на что не способная. Стараясь окончательно не сломаться под давлением окружающих, — особенно бабушки, тонко подмечавшей все её недостатки, — Мирабель спрятала все свои переживания, страхи и обиды за маской оптимизма. Неосознанно, конечно; просто психика тогда ещё маленькой девочки не нашла другого выхода из ситуации. Во всяком случае, такого, чтобы никто не пострадал. — Мирабель! Мирабель! Внезапно со всех сторон её окружили маленькие человечки, дергая то за руки, то за юбку. Кто-то даже попытался ухватиться за сумку и повиснуть на ней, но в конечном счёте просто не смог удержаться и упал на каменную кладку. — Вы же знаете, почему детям нельзя кофе? — осторожно поинтересовалась Мирабель у толпы детишек. Один мальчишка с напитком явно перебрал — трясся так, что жидкость выплескивалась из кружки на землю, а каждое сказанное им слово из полушёпота сразу переходило в нервозный крик. Выглядело жутко. — Скажи, какой у тебя дар? — Отвечай! — Да! Многие из детишек в этой толпе совсем недавно попали в Энканто. Их родители, как и большинство здесь проживающих, решили убежать в горную долину, в небольшое обособленное поселение, где внешний мир не смог бы их вновь достать и причинить вред. И совершенно естественно, что семья Мадригаль у всех новоприбывших вызывала самые неоднозначные чувства: удивление, интерес, настороженность, иногда уважение. У детей на фоне взрослых особенно остро выступало любопытство, поэтому они каждый день неслись к Касите, стремясь узнать о каждом из Мадригалей побольше. В этом им из раза в раз помогала Мирабель — она знакомила их с членами своей семьи, рассказывала о них во всех подробностях. Но сама оставалась загадкой. — Оу, ну… Ох, меня зовут! — Мирабель резко крутанулась на каблучках и со всей расторопностью зашагала по направлению к дому. — Эй! Какой у тебя дар?! — Я хочу знать ВСЁ, — мальчишка с кружкой кофе — Алфонсо, так его вроде звали — выпрыгнул прямо перед девушкой на дорогу. Мирабель таки пришлось остановиться. Чёрт, а она ведь почти добралась до Каситы! — Хэ-э-эй, а вы не хотите узнать о… — Мирабель, что происходит? — бабушка, внезапно возникшая на входе в дом, с ярым недоумением и затаённым недовольством взглянула на свою внучку. Непроизвольно все мышцы тела девушки напряглись. Началось… — Какой у Мирабель дар?! — заорала толпа маленьких человечков. — А у неё никакого нет, — Долорес, обладающая чудесным даром — самым чутким слухом — на миг возникла подле бабушки и спустя считанные секунды вновь исчезла. Альма Мадригаль, пожав плечами, ушла, продолжая заниматься приготовлениями. Дети враз умолкли, уставившись на Мирабель: такая новость была для них большой неожиданностью. — Тебе, наверное, очень грустно… О да, ей грустно. Ей больно. Но она смирилась. — Пусть и не уникальная, а всё равно особенная, — с уверенностью сказала Мирабель. — Может, твой дар — отрицать очевидное? Может.***
Внутри Каситы кипели приготовления к церемонии: сегодня маленький Антонио, как и любой другой член семьи Мадригаль, должен получить — нет, скорее открыть — свой дар и получить свою собственную, особенную комнату в доме. Сегодня последний день, как он живёт с Мирабель; она как никто другой видела все его переживания. И прекрасно видела, понимала, что масла в огонь тревоги подливал её случай, когда вопреки всем надеждам, всей радости и уверенности, она так и осталась без дара. Брат попросту боялся повторить её судьбу. Пожалуй, будь Мирабель на его месте, тоже боялась бы. Стараясь его подбодрить, ей нередко приходилось держать свою эгоистичную сторону на поводке: иногда она надеялась, что Антонио тоже останется без дара. Думала об этом перед сном, будто о какой-то мечте. Нет, правда. Если бы и ему выпала такая участь, может, ей бы было не так одиноко. Нашёлся бы кто-то, кто её полностью понимает. Ведь для бабушки Мирабель умерла в день своей церемонии; мать и отец пусть и поддерживали, но у них плохо получалось остановить нападки Альмы Мадригаль; остальные старались не затрагивать эту тему. Тем временем в Касите бушевал ураган. Пеппа, взволнованная предстоящим событием не меньше своего маленького сына, создала воздушную воронку. Небольшую, но цветы с перил и дверей сорвало. Она ходила по кругу, пока дядя Феликс следовал за ней по пятам, предпринимая попытки успокоить жену. А потом всё это внезапно прекратилось. На втором этаже появилась Изабелла — сама элегантность и красота, просто богиня в глазах остальных. Она грациозно спустилась на лозах вниз (видно, брезгуя лестницей), попутно вручив Пеппе небольшой букет. — Ах, просто ангел! Ангелочек! — дядя Феликс, благодарный Изабелле за успокоение жены, восхищенно вздыхал. То ли не заметив стоящую сзади с огромной корзиной подарков Мирабель, то ли просто в принципе не задумываясь над её существованием, сестра махнула длинными волосами. Пришлось отплёвываться. — Пора тебе уже выучить, сестрёнка, что лучше не мешать другим, — Изабелла закатила глаза. — Я, в отличии от тебя, стараюсь помогать, а не красоваться, — огрызнулась Мирабель, уходя на кухню. Джульетта, мама Мирабель, как обычно занималась готовкой. Она буквально колдовала над различной выпечкой; тесто в её руках всегда становилось мягким и податливым, а уже готовые блюда что на вид, что на вкус великолепны. С людьми, кстати говоря, происходило то же самое, что и с тестом: даже самый ворчливый и угрюмый старик мог заулыбаться при виде Джульетты Мадригаль. Даже Изабелла не могла таким похвастаться, поскольку она вызывала больше восторга, чем ласковую радость. Мирабель не стала тревожить женщину — быстро разобрала корзину с подарками (утешительный приз, как самой обычной, ха-ха…), а затем убежала к себе в комнату, не желая слушать упрёки от Альмы, Изабеллы или кого-нибудь ещё. Кровать тихонько заскрипела под весом девушки. Где-то с минуту она сидела молча, оглядывая пол и стены комнаты; стоило её слуху — не такому чуткому, как у Долорес — уловить звук, Мирабель быстро достала из тумбочки красиво обёрнутую коробочку. То был подарок для Антонио, который она планировала вручить ему после переезда в новую комнату — видимо, не судьба. — Хэ-э-эй, вылезешь или как? — Мадригаль опустила подарок к полу и немного им потрясла, дразня сидящего под кроватью братишку. Мальчишка не вылез, но подарок с уверенностью схватил. Последовало шуршание и радостный писк. — Нравится? — Мирабель, желая увидеть реакцию Антонио на подарок, залезла к нему. — Очень! Мирабель ласково улыбнулась: — Я знаю, как ты любишь животных, поэтому вот. Радость понемногу утихла; Антонио вновь погрузился в свои мысли, печально разглядывая пол. — Ну ты чего? Вопрос невероятно глупый. Она прекрасно знает, что не так, но… Не могла не спросить. Не могла не выразить заинтересованность в этом. — Да всё хорошо будет, вот увидишь! — А если я не получу дар? Что тогда? — Антонио прижал к себе плюшевого зверя, что сшила для него Мирабель. Ну вот, снова по больному. В горле стал ощущаться ком; снизу, в грудной клетке, появилась и начала подниматься вся та обида и горечь, накопленная за всё время. Лёгкие стали требовать больше воздуха, чем обычно нужно, а глаза были готовы превратиться в два ведра с солёной морской водой. Чудесным образом ей удалось подавить это всё. В очередной раз. — Получишь. Не можешь не получить. Ты ведь тоже уникален, как и все мы. — Но ты ведь не получила… «Хватит, перестань. Я не выдержу». — Но я — не ты. Брат хотел ещё что-то сказать Мирабель, но не успел: Касита, подталкивая плиткой часы, яростно намекала, что пора.Настала пора стать уникальным.